Сомалийский абордаж

Максим Шахов, 2010

Международному дельцу Аарону Шлиману удается заполучить четыре грамма калифорния – уникального радиоактивного вещества, добытого украинскими учеными-ядерщиками. Шлиман собирается продать вещество иранцам – по десять миллионов долларов за грамм. Для этого он нанимает яхту под названием «Сувенир» и берет курс к берегам Бахрейна, где у него назначена встреча с покупателями. И быть бы Шлиману мультимиллионером, но о сделке узнают спецы из Управления по борьбе с терроризмом ФСБ. И вот полковник Логинов, получив приказ от руководства, начинает рискованную комбинацию, ввязывая в нее не только торговца оружейным изотопом и иранских покупателей, но также и кровожадных сомалийских пиратов…

Украина, Чернобыль, административное здание Чернобыльской АЭС, незадолго до описываемых событий

Сунув в карман персональный дозиметр, Андрей Аксюков вышел из кабинета и запер дверь с табличкой «Заместитель главного инженера по научной работе Аксюков А.В.» Табличка порядком поблекла. Обновлять ее смысла не было. Чернобыльская АЭС все больше смахивала на корабль мертвецов.

Шаги направившегося к лестнице Андрея отдавались гулким эхом в пустынном коридоре административного корпуса. Большинство персонала давно сократили. Аксюкова пока держали, но в подчинении у него осталось всего два инженера-исследователя. Они были нужны, поскольку в процессе вывода реакторов из эксплуатации периодически возникали вопросы, требующие создания новых технологий. Теоретические решения разрабатывали профильные КБ и институты. Внедряли их на АЭС подчиненные Аксюкова.

Несмотря на мрачность обстановки, сам Андрей был бодр и полон энергии, хотя и старался это тщательно скрывать. До недавнего времени он тоже с ужасом думал о том дне, когда распишется в отделе кадров под уведомлением о своем сокращении. Сейчас Аксюков был близок к тому, чтобы подать заявление об увольнении по собственному желанию. Но торопиться было нельзя. Ядерная физика очень тонкая материя.

Спустившись по лестнице, Андрей направился по переходу в машинный зал. Перед входом в реакторную зону он переоделся в раздевалке инженерно-технического состава. Одежда у ИТР была такой же, как у рядовых работников, а вот защитные каски белыми. Впрочем, теперь это не имело значения.

Миновав стационарный пост дозиметрического контроля, Аксюков оказался в реакторной зоне. И тут же начал спускаться вниз, где в одном из подвальных помещений располагалась лаборатория. На ее двери под категорией пожароопасности было написано: «Посторонним вход запрещен!» Над дверью также имелось световое табло с надписью: «Внимание, идет эксперимент! Не беспокоить!»

Андрей протянул руку к звонку и утопил кнопку. Над дверью имелась миниатюрная видеокамера, и уже пару секунд спустя электрозамок приглушенно щелкнул. Тяжелая металлическая дверь приоткрылась. Андрей потянул ее на себя, вошел в лабораторию и тут же закрыл.

— Хай, шеф! — шагнул навстречу Аксюкову тощий невысокий Валерий Сахно. — С вас бутылка спирта и Нобелевская премия!

При своей субтильности он обладал басовитым голосом, так что люди, предварительно общавшиеся с ним заочно, по телефону, при личной встрече бывали немало удивлены. Они рассчитывали увидеть эдакого Илью Муромца, а встречались с пигмеем-головастиком.

— Что, получилось? — спросил Аксюков, глядя на светящуюся физиономию Сахно.

— А вы сомневались?

— Володя? — посмотрел Аксюков на второго инженера-исследователя, сидевшего в углу лаборатории.

— Валерон — гений даже вроде как с сожалением сказал Владимир Халецкий.

— Так! — быстро прошел к лабораторному столу Андрей. — И где он?

Сахно обошел Аксюкова и щелкнул выключателем. Яркая лампа осветила стеклянную колбу, на дне которой белело небольшое количество порошка. Он был не чисто белого цвета, а слегка желтоватым.

— Вот он, шеф! — сказал Сахно. — Дииодид калифорния.

Андрей Аксюков какое-то время смотрел на порошок, потом отодвинул стул и плюхнулся на него.

— Охренеть, мужики! Не уверен насчет спирта, но «нобелевку» я бы вам дал!

— Так, может, того? — пробасил Сахно, глядя невидящим взглядом в угол. — Выйти из подполья? Опубликовать результаты в инете?

Аксюков едва со стула не свалился. Из-за его неосторожных слов все могло полететь в тартарары. Сахно уже явно представлял себя в смокинге с бабочкой на церемонии вручения Нобелевских премий в Королевской Академии Швеции.

— Ага! — хмыкнул Халецкий. — Щас! Опубликуем, а к вечеру окажется, что у нас было два десятка научных руководителей! Хорошо, если в соавторы нас возьмут! Да и «нобелевку» могут дать лет через пятьдесят, как Гинзбургу с Абрикосовым. Мы к тому времени двадцать раз кони двинем с голодухи! Оно нам надо?

— Не надо вздохнул Сахно, опускаясь на грешную землю.

Аксюков тоже вздохнул, но незаметно. После чего деловито спросил:

— И сколько там его, Володя? Я имею в виду, в пересчете на чистый калифорний.

— Грамма три с половиной или четыре ответил Халецкий. — Смотря сколько примесей! Можно попробовать установить…

— Да хрен с ними! Будем считать, что четыре! Кто это проверит? — взял инициативу в свои руки Халецкий. — Значит, толкаем за четыре лимона! Лимон посреднику и нам по лимону. Договорились?

— Вообще-то это обдираловка повернулся на стуле Халецкий. — Я в инете смотрел, рыночная стоимость грамма — двадцать семь миллионов долларов.

— Да хоть тридцать, Володя! — пожал плечами Аксюков. — Продать его по такой цене сможет только Минатомэнерго, официально. А если его продаст Минатомэнерго, то мы получим…

— Шиш с маслом! — пробасил Сахно.

— Да нет, почему же? — хмыкнул Аксюков. — Премию нам подкинут, долларов по пятьдесят на брата. А министр с замами на каждом грамме наварят по лимону минимум.

— Если не по два угрюмо сказал Сахно.

— Короче, мужики, мы эту тему уже дискутировали напомнил Аксюков. — Через инет тоже не толкнем — или СБУ накроет, или бандиты. А у меня дорожка протоптана, покупатель ждет и безопасность гарантирована. Куда еще дергаться?

— Да некуда дергаться, Викторович проговорил Халецкий. — Это мы так, помечтали слегка…

— Мечтать не вредно. Но давайте определяться. Я свою долю продаю. Если вы не хотите, то отделите мою долю и мечтайте сколько душе угодно дальше…

Сахно с Халецким переглянулись.

— Что скажешь, Валерон?

— А ты что скажешь?

Халецкий вздохнул, как человек, расстающийся с мечтой.

— Я свою долю с Викторовичем толкаю.

Сахно немного помолчал.

— Ладно, я тоже с вами… Только я хочу присутствовать при получении денег. Чтоб сразу забрать свой миллион.

— Ну тогда к делу сказал Аксюков. — Дииодид этот надо как-то приготовить к транспортировке. Идеи есть?

— А чего его готовить? Расплавить по-быстрому да запаять для герметичности в пластик! — пожал плечами Сахно. — Дешево и сердито. И гарантия безопасности.

Люди, неискушенные в ядерной физике, боятся ядерных материалов, как черт ладана. Сотрудники же ядерных центров и плутоний, и уран спокойно держат в руках. Пробег нейтронов слишком короток, чтобы радиация достигла клеток организма. Неприятностями, иногда смертельными, чревато попадание микрочастиц этих металлов на кожу или в дыхательные пути. Поэтому работают с ядерными материалами исключительно в перчатках и респираторах.

Все это в полной мере относилось и к калифорнию. Покрытие вещества пластиком делало его абсолютно безопасным в обращении. Однако Аксюков забеспокоился, как бы чего не случилось в процессе приготовления к транспортировке, и спросил:

— А при плавлении никаких сюрпризов не вылезет?

— Да нет, Викторович покачал головой Халецкий, лучше всех сведущий в ядерном материаловедении. — Это абсолютно безопасно.

— Точно? — переспросил Аксюков.

— Сто пятьдесят процентов.

— Ну тогда действуйте! А я поднимусь перезвоню своему знакомому. Когда материал будет окончательно готов?

— Сегодня, Викторович. Тут работы на полчаса…