Сигнал

Максим Шаттам, 2018

Семья Спенсеров только что переехала в Мэхинган Фолз – маленький городок, где жизнь течет медленно и размеренно. Настоящий рай, если бы не старые слухи о колдовстве, не телефонные звонки с пронзительными нечеловеческими криками, не жуткое существо, преследующее подростков, и не ужасные убийства, которые приходится расследовать шерифу. Вам когда-нибудь было по-настоящему страшно во время чтения книги?

15

С плохо скрываемым нетерпением Том Спенсер проводил жену до машины по аллее позади Фермы. Он обнял Оливию и одарил ее прекраснейшую из улыбок, пока она увозила Зоуи на прием к педиатру. Чад и Оуэн гуляли где-то со своими новыми приятелями, а Том наконец остался дома один.

Момент, которого он так долго и так нетерпеливо ждал.

Ночное пробуждение сильно его напугало. Пока темные пятна плясали под потолком, он чувствовал, как его сердце колотится все сильнее. Потом он вскочил, чтобы в ванной скорее умыться холодной водой. Там, при ослепительном освещении, он разглядывал себя в зеркале, желая понять, не лишился ли он рассудка.

И все же он знал, что ему не привидилось. Он именно потому не мог уснуть, что знал: его подсознание уже обо всем догадалось, и требовалось время, чтобы и разум принял факты, чтобы отважиться взглянуть правде в глаза, какой бы кошмарной она ни оказалась. Вот почему он не ощутил сначала весь ужас ситуации, когда осматривал укус на ноге Чада, хоть все и было очевидно.

Чтобы убедиться, что не сходит с ума, он тихо зашёл в комнату к сыну и попросил его задрать штанину, якобы желая проверить, что рана не воспалилась.

Рана, конечно, никуда не исчезла, но сам факт ее появления был пугающим для рационально устроенного мира. Глядя на нее во второй раз, Том окончательно понял, что столкнулся со следами иной реальности.

Никогда челюсти Оуэна не могли бы оставить подобных отпечатков. Даже зубы Тома были бы для этого недостаточно велики. То, что укусило его сына, обладало огромной челюстью. Это настолько бросалось в глаза, что Чад с высоты своего тринадцатилетнего опыта не то чтобы ничего не видел — он отказывался что-либо признать.

Большинство отцов семейства на его месте, столкнувшись с такой ситуацией, вызвали бы полицию, уверенные в том, что в дом пробрался незнакомец и напал на ребенка в темноте лабиринта. Пойимать незнакомца с такими физическими данными не составило бы труда. Но для Тома это было невозможно, даже странно. Все, чем он располагал, — это догадки, которые пришли ему в голову посреди ночи, когда он лежал без сна и с колотящимся сердцем наблюдал за движением темных пятен у потолка.

Все его предположения звучали как полная чушь. Возможно, опасная даже для его психического здоровья, хотя Том так не думал. Нескончаемые кошмары у Зоуи, перепуганная Оливия, а теперь этот неестественных размеров укус у Чада — все подтверждало его выводы. Не говоря уже об этой фантастической истории про ведьм, живших на Ферме, и о десятилетиями пустовавшем доме… Том обязан был проверить свою теорию.

В моем доме водятся духи.

От этой мысли ему хотелось смеяться до слез, чтобы побороть страх, но он знал, что если не сдержится, то не сможет остановиться и все кончится истерикой. Он был человеком умным и образованным. Если уж он пришел к такому заключению, значит, что-то действительно было нечисто, хоть он пока и не понимал, в чем дело. Надо было внимательно во всем разобраться.

Я схожу с ума, вот и все. Ребенку снятся кошмары, жена ощущает в комнате ледяное дыхание и чье-то присутствие, нашего сына кусают в темноте чьи-то огромные челюсти, а я делаю из этого вывод, что все дело в призраках. Все хорошо. Все. Просто. Отлично.

Разум требовал, чтобы он подыскал более приемлемое объяснение. Ночные кошмары. Обычные сквозняки и паранойя (в конце концов, даже Оливия больше к этому не возвращалась). Какой-то зверь забрался в дом. И однако, когда он лежал, уставившись в потолок, и перед его внутренним взглядом возникал неестественно большой след укуса, Том испытывал уверенность, присущую только фанатикам, которые утверждают, что их посетило озарение свыше. Конечно, ночью все выглядело иначе, но даже проснувшись, он испытывал необходимость проверить свою гипотезу при свете дня. Так что через несколько минут он окончательно решился. В конце концов, в любом случае мне станет спокойнее, что мне терять? Разве что немного времени и самоуважения…

Не успела развеяться пыль, которая поднялась на Шилоу Плейс после отъезда Оливии, как Том поспешил к дверям. И что теперь? С чего начать? Он вдруг осознал всю абсурдность ситуации. Как вообще искать в здании призраков?

Том, ты просто жалок.

И все же он испытывал безмерное любопытство, и часть его забавлялась всей ситуацией.

Том медленно шел по дому, стараясь прислушаться к своим ощущениям и к малейшим шорохам. Свежеокрашенные стены сияли белизной, паркет был чист и отполирован, потолок — безукоризненно ровным. После ремонта Ферма выглядела такой новой, что трудно было себе вообразить здесь присутствие каких-то мрачных тайн прошлого. Но Тому было известно, что за этой отделкой скрывался фундамент, который насчитывал многие столетия. Билл Тэнингем заверил его, что своими глазами видел древние стены во время ремонта.

Билл, сука, не торопился ли он поскорее продать свою хибару, потому что она проклята?

Том так и видел себя персонажем ремейка «Полтергейста» или «Ужас Амитивилля» — фильмов его молодости и сразу отказался от этой мысли. В жизни так не бывает. Хотя откуда ему знать? Разве он был специалистом в эзотерике? Что за штампы…

Теперь, когда солнце било в окна и в лучах купались висящие в воздухе пылинки, Том усомнился в своих ночных гипотезах. Не выдумал ли он все это от усталости и переживаний? Ему казалось, что он совсем оправился от происшествия на Атлантик Драйв, но действительно ли это было так? Не была ли его внезапная вера в призраков попыткой найти объяснение тому, что не имело смысла? Не пытался ли он с помощью версии о потустороннем вмешательстве заслониться от абсурда и непоправимого ужаса смерти?

Нет, нет и нет. Здесь что-то нечисто. Я точно это чувствую.

И снова он не мог поделиться своими переживаниями с Оливией. Во-первых, она станет смеяться и не воспримет его опасения всерьез, а во-вторых, она начнет переживать и попытается найти всему рациональную причину, вернуть ситуацию в конкретную, материальную плоскость. Но особенно он опасался, что сможет ее убедить, и Оливия будет паниковать. Его жена слишком твердо стояла на земле, чтобы хладнокровно отнестись к необъяснимому явлению.

Том поймал себя на том, что идет по коридору, держась рукой за стену. Он остановился, чтобы подумать. Бóльшая часть происшествий произошла на детской половине. Дав волю воображению, он задался вопросом: что, если от детей исходили магнитные волны, которые приманивали призраков? Или все дело было в определенной комнате? Том поднялся по лестнице на второй этаж. Его комната находилась в конце Г-образного крыла Фермы, а комнаты мальчиков и Зоуи — на противоположном краю. Может, здание перестраивали? Надо будет навести справки в мэрии или даже лучше у строительной компании, если он сможет найти ее контакты.

Билл Тэнингем рассказал бы. Если только этот негодяй не решил скрыть от нас какой-то ужасный секрет…

Том открыл дверь длинной комнаты, заставленной коробками, которая разделяла спальни Чада и Оуэна. Одеяла покрывали почти всю комнату на уровне бедра. Мальчики построили тут целую игровую площадку. Том не представлял, как станет пробираться ползком, и отправился в комнату Зоуи. Здесь летнее солнце тоже светило в окна, которые Оливия оставила открытыми, и белый коврик, занавески пастельных цветов и детские игрушки имели самый невинный вид, способный развеять всякие подозрения. На улице весело щебетали птицы, усиливая ощущение легкости.

Том не готов был отказаться от своих поисков. Он знал, что ночью снова вытянутся мрачные тени, воздух станет тяжелым, а время будет тянуться, усиливая тревогу. Он принялся щупать стены, прислушиваться к половицам, которые скрипели как-то особенно громко, и проверять, нет ли за ними тайника. Он осмотрел каморку под лестницей, винный погребок со свежей штукатуркой, потом, высунувшись из окна, окинул взглядом фасад дома и наконец вышел, чтобы осмотреть его снаружи. Он ощупывал, простукивал, тянул, если ему попадался какой-то неровный элемент отделки, но сам не знал, чем ищет. Когда увидит, то узнает, думал Том. К полудню он, разочарованный, устроился в саду с банкой безалкогольного пива. Что ему еще сделать? Устроить спиритический сеанс? Вызвать экстрасенса, чтоб он обошел Ферму с маятником в руке? Предложить священникам освятить их усадьбу и заодно выяснить, не замечают ли они дьявольского присутствия в доме?

Том покачал головой. Он начинал сердиться. Но а чего он, в конце концов, ожидал? Что наткнется на призрака, который выпрыгнет на него из-под одеяла дочери?

Так он колебался между легковерием и скептицизмом, разочарованием и энтузиазмом, когда заметил под самой крышей дома два слуховых окошка. Из-за пыли они были совсем тусклыми и почти не пропускали свет. Тогда он вспомнил, что во время первого осмотра дома Тесса Кащинская упоминала чердак. Ферма была настолько просторной, что он им так и не понадобился. Всю мебель они расставили в доме, а для ненужных вещей устроили склад у двух никем не занятых комнатах. Том попытался вспомнить, видел ли он проход на чердак, но понял, что никогда его не встречал.

Он поставил полупустую банку и отправился на второй этаж, внимательно глядя по сторонам. Он ожидал найти ход на чердак в коридоре или в одной из комнат, но вскоре понял, что не находит ни люка, ни лестницы. Совершенная бессмыслица. Том все же неплохо знал дом. Уже прошло почти три недели, как он тут жил, и он успел исследовать все уголки, но сейчас ему было совершенно непонятно, как попасть на чердак. Он стал открывать все двери, одну за другой. Зайдя в длинное помещение, где мальчики устроили лабиринт, он в нерешительности остановился, как вдруг увидел напротив дверцу, которая, наверное, открывала стенной шкаф. Он отодвинул несколько коробок и пробрался к ней, чтобы потянуть за ручку. Дверца была окрашена под цвет стены и была едва видна. Сперва она не подавалась. Тогда Том поднажал, и она отворилась со скрипом.

Узкая деревянная лестница в полутемной комнатке вела прямо наверх, на чердак. Гип-гип ура!

Том ощупал карманы, но не обнаружил ничего, чем можно было бы посветить, даже телефона. Но он был слишком окрылен находкой, чтобы возвращаться, и решил, что глаза скоро привыкнут к полумраку. Ступеньки скрипели под его весом, так что Том засомневался, выдержит ли лестница. Затхлый воздух щекотал ноздри, и Том чихнул несколько раз подряд.

Чердак покрывал большую часть северного крыла дома. Перегородки и балки были затянуты рваными кусками паутины. Тусклый свет проникал сквозь запыленные оконца. Том подождал, пока глаза привыкнут к темноте после яркого солнца. Он находился в единственной части Фермы, которую не затронул ремонт Билла Тэнингема. Здесь все сохранилось как раньше…

В самом деле, потертые деревянные поверхности хранили следы прошедших десятилетий, но выглядели прочными и хорошо сохранились. Поиски были не напрасны, сказал себе Том, когда заметил в темном углу гору каких-то коробок. Он подошел, наклонившись, под косым потолком. Полдюжины картонных коробок служили пристанищем разнообразных насекомых. Ну-ка, что у нас тут?

Том потянул первую коробку, чтобы подтащить ее к окошку и рассмотреть на свету, но картонный край разорвался. Том снял крышку и с разочарованием обнаружил внутри старую одежду. Годов семидесятых. На мужчину. Скорее худого.

Быстро осмотрев содержимое других коробок, Том был вынужден признать очевидное: ничего, что заслуживало бы интереса.

Он вдохнул пыльный воздух. Определенно, не мешало бы здесь проветрить. Было ужасно обидно проникнуть сюда и не найти никакого трофея. Надо протереть окна, постараться их открыть и…

Том склонил голову набок, вдруг засомневавшись.

Он постарался воспроизвести в уме план дома. Прямо под ним комнаты Чада и Оуэна, напротив спальня Зоуи… Он остановился у деревянной стены. Здесь чердак заканчивался.

Но там должно быть еще помещение, ведь из сада он видел пару окошек.

Да там же есть еще один чердак! — осенило его.

Но ведь он исследовал весь второй этаж и не нашел никакого второго входа. Проклятие!

Том почти машинально постучал по стене. Звонкий стук заставил его отступить на шаг. За стенкой была еще комната.

В полумраке почти ничего не было видно, и он на ощупь исследовал стену, стараясь найти замок, ручку, что угодно, что выдавало бы наличие там двери, но безрезультатно. Через пять минут Том в раздражении спустился за фонариком, но, вернувшись, так ничего и не нашел. Ни люка, ни даже потайной дверцы. И несмотря на это, он отчетливо слышал, что за стенкой была пустота.

Теперь уже Том зашел слишком далеко, чтобы отступать. Он спустился в мастерскую за необходимыми инструментами и вернулся с ломом. Пришлось приложить усилия, чтобы доски наконец подались с сухим треском. Каждый выломанный кусок казался Тому оторванным лоскутом ткани, за который он тянул, чтобы обнажить так долго спавшую тайную комнату. Он раскрывал это тело, укутанное древними лохмотьями. На секунду Том замер. Ему казалось, что дом дрожит. Это ветер, попытался он себя успокоить. Просто ветер. Деревянные доски ответили ему тяжелым грохотом. Ветер… — твердил он.

Когда отверстие в стене стало достаточно большим, он просунул голову и посмотрел на второй чердак.

Помещение было в точности похоже на соседнее: тот же серый полумрак, те же деревянные балки, тот же сводчатый потолок. Том как будто смотрел на отражение первого чердака, как если бы он шагнул сквозь старинное зеркало. И все же новая комната немного отличалась от предыдущей.

Посередине стояло несколько железных сундуков и этажерок со старыми книгами и бумагами.

Сердце Тома заколотилось, гулко отдаваясь в ушах. Он почувствовал, что нашел что-то важное. На этот раз это были не старые тряпки или оставленное за ненадобностью барахло. Это была замурованная комната. Тайник!

Тогда Том шагнул через порог, в зазеркалье.