Глава 14: Необдуманные действия.
22 мая 26020 года.
С момента, когда Тереза помирилась с Джудит, прошло несколько дней. Они вновь попытались узнать друг друга получше, но также имели и секреты друг от друга. Со стороны Терезы это была её в некоторой степени безумная цель по созданию нового живого организма и новообретённая способность ходить. А Джудит скрывала истинную причину вражды с Цезарем. Они не знали, как лучше объяснить эти моменты друг другу, и решили оставить эти разговоры на потом.
А тем временем Цезарь с Анатолием шли по коридорам академии до очередной лаборатории. Настроение у обоих было довольно скверное.
— Опять совместная работа с этим придурком, — начал жаловаться Анатолий. — Придётся нам терпеть Вильгельма. День не задался.
— И не говори, — согласился Цезарь. — Поскорее бы этот день закончился.
— Увы, закончится он ещё не скоро.
Дойдя до точки назначения, им на глаза попались Вильгельм и Афина — члены их группы по лабораторной работе.
— Доброе утро, уважаемые Цезарь, Анатолий! — оживилась явно скучающая девушка. — Надеюсь на продуктивную работу.
— Доброе утро, мисс Афина, — натянул уже привычную фальшивую улыбку Цезарь. Ему до сих пор некомфортно рядом с ней.
— Эй, чернь, почему не приветствуешь того, кто выше тебя титулом? — выдал свою реплику Вильгельм, сверля презрительным взглядом Спасского. Полгода назад Рудольф всё-таки смог заполучить титул герцога, но не путём одобрения других герцогов, как ожидали многие, а лично от императора Франсуа XII Арктуро, и теперь его сын стал ещё высокомернее.
— Не вижу смысла второй раз приветствовать Цезаря, — ответил тому Анатолий. — А вот мисс Афину поприветствовать стоит. С добрым утром, — обратился Спасский к девушке.
— Я вообще-то про себя говорю, необразованная ты обезьяна. Пред тобой сын герцога.
— Но не герцог. И коль я необразованный, то как можно назвать тебя, личность, что набирает баллов меньше меня, — задел того Спасский за живое. И это он ещё сдерживается.
Драки между дворянами на территории академии официально запрещены. Исключение составляет лишь спарринговая дуэль без смертельных исходов. И год назад Вильгельм вызвал Анатолия на дуэль напрямую, а не через состязания, как в первый год обучения, не подозревая о его навыках борьбы. Тот долго ещё сожалел об этом своём поспешном решении. Анатолий, как и Цезарь, имел шанс потренироваться с членами ордена «Щит Империи». Это были его отец и брат. Поэтому всё привело к тому, что в боевых дисциплинах Цезарь и Анатолий намного превосходим большинство учащихся.
В рейтинге по боевым навыкам на данный момент среди студентов их года обучения получился следующий результат в порядке убывания:
Инга Цукерман
Цезарь Харт
Афина Лайтдей
Анатолий Спасский
С 5 по 8 место незнакомые им люди. И на 9 месте находился уже сам Вильгельм.
Цезарь решил не стремиться к первому месту и поэтому не использовал «Дыхание души» во время своих поединков. Вот только Цукерман заметила, что Харт не сражается серьёзно. И когда после очередного боя с ним она вышла победителем, то не удержалась от вопроса: «Почему поддаёшься?». На что Цезарь ответил, что тут больше соревновательный характер, а не реальный бой. Тогда бы он дрался, используя все известные ему методы. И это было правдой, хоть и не полной.
А вот Анатолий своё место в рейтинге занимает вполне заслуженно. И так получалось, что он с Афиной время от времени менялись позициями, что говорит о их практически равных боевых навыках.
И ладно бы, что Вильгельм уступал Лайтдей, ведь он видел в ней потенциал той, кто тоже может стать герцогиней своими силами. Но то, что с ней наравне сын какого-то графа, вызывал у Мандельштама приступы ярости.
— Ах ты жалкий…
— Вильгельм, хватит уже устраивать перепалки, — прервал того Цезарь. И было из-за чего. — Наставник идёт.
Не важно, какой это будет филиал Академии Святой Анны, каждый из них будет оборудован по последнему слову техники. Стоит появиться какому-нибудь новому устройству для лаборатории, что начнёт производится в промышленных масштабах, как его тут же доставят в учебное заведение. В плане новизны академия поддерживала интерес к обучению на высшем уровне. Но даже это не способно предотвратить от некоторых проблем с обучением. И зачастую эти проблемы возникают из-за характера тех или иных студентов. Вильгельм тому пример.
Цезарю и его группе дали задание. Им выдали колбу с жидкостью и измерительные с идентификационными приборами. Требовалось следующее:
настроить приборы;
получить показания жидкости с помощью этих приборов;
выяснить по полученным данным химический состав жидкости;
определить, частью какого соединения является жидкость, и описать, где применяется.
Задание пустяковое, и каждый бы спокойно его сделал в одиночку. Но не тут-то было. Наставник поделил им обязанности и велел каждому заниматься только своими частями работы. Афина произвела настройку. Цезарь получил показания. Вильгельму досталось выяснить химический состав. А Анатолию оставшееся.
Со своей частью Афина с Цезарем быстро разобрались. Но именно в последний момент Вильгельм включил режим редкого подонка и очень долго не выдавал состав жидкости Спасскому. И этим проблемы не окончились. Из-за своего злорадства Вильгельм второпях совершил несколько ошибок. Первая — неправильно определил состав вещества, из-за чего Анатолий не мог понять, что за ерунду им выдали. Второе — он случайно опрокинул колбу с жидкостью на бланк лабораторной работы, который был один на всю группу, тем самым уничтожив все данные. Поэтому им пришлось просить у наставника новый бланк и новую колбу с жидкостью, а после начать сначала. Второпях они смогли закончить к сроку без ошибок. И третья ошибка, которую совершил Вильгельм, — довёл Цезаря.
— Вильгельм, сейчас ты конкретно налажал, — выдал после окончания занятия Анатолий. — И это уже не подкол, а факт.
— Пф! Если бы кое-кто знал своё место, этого бы не случилось.
— Я-то своё место знаю, а вот ты бахвалишься титулом своего отца, который получил он, а не ты.
— Ха! Смешной, некомпетентный идиот, — Вильгельм злорадствовал пуще прежнего. — Подобные тебе должны вылизывать мне сапоги и помалкивать. Моя родословная возвышается над такой ничтожной семьёй, как Спасские. Поэтому неудивительно, что твоя родня прислуживает в столь ущербном ордене, как «Щит Импер…».
Не успел Вильгельм договорить, как ему в лицо попала брошенная перчатка. Как и во времена старой эры, этот жест означал вызов на дуэль. Аристократы обычно носят с собой пару. И бросившим был никто иной, как Цезарь Харт.
— Вильгельм Мандельштам, сейчас же пошли на учебный полигон! — в гневе произнёс друг Анатолия. Его лицо было настолько серьёзным, что окружающие забеспокоились. Особенно Спасский.
— Сам напросился! — сказал в ответ Вильгельм, и они отправились к месту проведения дуэли.
Друг Цезаря хотел остановить эту затею, но было уже поздно. Дуэлянты быстрой походкой отошли уже очень далеко, а толпа любопытных людей не позволила Анатолию догнать их. А когда он прибыл к месту назначения, дуэль вовсю шла.
На протяжении пяти минут Цезарь и Вильгельм обменивались ударами. Оба бились яростно, парируя удары тренировочных мечей. В бой шли чуть ли не все приёмы. Рубящие и колющие, переменная контратака, финты с ложными ударами, комбинации мощными ударами, будто в этот момент у них были боевые молоты, а не мечи, и так далее. Сражались они так, словно готовы убить друг друга. И если бы не браслеты, создающие защитный барьер, так бы и случилось.
В то время, когда Цезарь пытался сохранить как можно больше хладнокровия, и одновременно не используя «Дыхание души», Вильгельм не скрывал своего гнева. И Харт не мог не заметить, его противник стал куда опытнее. Теперь он вполне мог занять топ-5 по боевым навыкам. Но даже так, Цезарь хотел проучить выродка, из-за которого у них были проблемы и, самое главное, который уже надоел постоянно оскорблять его лучшего друга, семью Спасских и орден дядюшки Освальда.
Цезарь решил перейти в оборону и стал поджидать удобного момента. И тот спустя ещё пару минут настал. Вильгельм явно не пытался сохранить свои силы. Вместо этого он хотел одолеть Харта грубой силой. Вильгельм начал уставать. В момент, когда хватка Мандельштама слегка ослабла, Цезарь со всей силы ударил по мечу, выбив его из рук противника, а после подсечкой повалил того на землю. Вильгельм хотел было продолжить и быстро встать, но тренировочный меч у горла говорил об обратном. Он проиграл.
— Если не перестанешь вести себя как редкостный подонок, то я за себя отвечать не буду. ЭТО ПОНЯТНО? — сказал Цезарь с нескрываемым гневом и угрозой.
Много зевак смотрело на это зрелище. Цезарь Харт никогда не выпускал свой гнев наружу в присутствии посторонних. Ситуация с горничной Терезы была не в счёт, так как единственными свидетелями были Джудит и Анатолий. А тут его смог вывести из себя Вильгельм Мандельштам.
— Приношу свои извинения, — сквозь зубы проговорил Вильгельм, но его гнев нисколечко не утих. Вместо этого он стал ещё сильнее и направлен теперь не на Спасского.
После дуэли все разошлись кто куда. Кто-то пошёл готовиться к следующему занятию, кто-то поболтать с друзьями, а Анатолий повёл друга в уединённое место, чтобы никто не смог их подслушать. Оставшись один на один, Спасский ударил Цезаря кулаком в живот.
— Кха! Толик, какого чёрта?!
— Это ты мне скажи! — злился Спасский. — Ты зачем этого урода на дуэль вызвал?!
— Честно? Вот как раз из-за того, что он, как ты выразился, урод! — ответил другу Цезарь. — Его надо было проучить! Меня бесило его отношение к тебе, твоим родным и ордену дядюшки Освальда.
— За беспокойство обо мне я, конечно, говорю спасибо, — сказал Анатолий, приложив пальцы к переносице, будто готовится что-то объяснить другу. И он объяснил. — А сам теперь что делать будешь? Ты понимаешь, что вы теперь чуть ли не заклятые враги?
— Понимаю. Это я точно переживу, так что можешь не волноваться обо мне, — уверенно заверил друга Цезарь.
— Ладно, за тебя не буду, — ответил Анатолий. — А что насчёт твоих попыток сблизиться с Терезой?
Для Цезаря этот вопрос стал как гром среди ясного неба. Его лицо тут же побледнело.
— Дошло наконец? — на вопрос Спасского тот молча кивнул.
— Если попытаюсь начать с ней общаться, то подвергну опасности со стороны Вильгельма, — сделал очевидный вывод сын герцога.
— Цезарь, я бы выходки этого кретина мог терпеть ещё очень долго. — начал объяснять Анатолий. — Мне по большей части плевать на них. Но на данный момент получается, что из-за меня ты потерял шанс познакомиться с девушкой, которая тебе очень нравится. Знаешь, как мне сейчас противно на душе?
— Прости, друг. Походу, я редкий дурак.
— Это точно, Цезарь, — сказал тому сильно расстроившийся Спасский. — Такого ещё поискать надо. Что будем делать с твоими вечерними битвами против Арахнид?
На этот вопрос у Цезаря был только один ответ. И он считал его правильным. Но самым обидным и больным.
Наступила ночь. Джудит находилась на той самой заброшенной стройке, где постоянно устраивала дуэли с Цезарем. Его долгое время не было, и она решила, что он уже сдался. Но тут Джудит заметила приближающуюся тень. Рассмотрев получше человека, Арахнид спросила:
— А где друга своего потерял? Решил сдаться наконец?
Вместо Цезаря пришёл Анатолий.
— И да, и нет. Ты слышала о сегодняшнем происшествии? — спросил Спасский.
— Ты о дуэли двух аристократов?
— Значит, слышала. В общем, одним из участников был Цезарь.
— И что?
— А то, что из-за этой тупой дуэли он не сможет сблизиться с Терезой.
— Не поняла, — недоумевала Джудит.
— Сегодня этот балбес нажил себе врага. Серьёзного врага. И он боится, что если сблизится с Терезой, то из-за него она будет под ударом. Поэтому, ради её же безопасности, он решил отступить.
Джудит была сильно удивлена от такого признания. Но это решение заставило несколько пересмотреть её взгляд на Цезаря. Арахнид думала, что тот был самолюбом, как многие из знати. Но оказалось, что о Терезе юноша тоже думал и не хотел подвергать её какой-либо опасности.
— Он просил передать: «С этого момента оберегай Терезу ещё усерднее. Я не знаю, сколько этот ублюдок прознал или прознает обо мне, но осторожность точно лишней не будет». Дословно, — передал слова Цезаря Анатолий.
— Хорошо, я буду начеку, — пообещала Джудит и незамедлительно отправилась в покои общежития.
А тем временем в одном сомнительном заведении.
— ЧЕРТОВ ЦЕЗАРЬ!!! ДА ЧТО ОН О СЕБЕ ДУМАЕТ?! РАЗ ЕГО ДЕДУЛЯ — ТОТ САМЫЙ ХАРТ, ЕМУ ВСЁ С РУК СОЙДЁТ?! ХА!!! ТЫ ВСЕГО ЛИШЬ ОЧЕРЕДНОЙ СПИНОГРЫЗ И ПАРАЗИТ!!! Я ТЕБЕ ЕЩЁ ОТОМЩУ!!! Я… Черт, и этот умер. Эй, вы там, видите нового!
Это был Вильгельм с окровавленным стальным прутом в руках, а перед ним лежало до крови избитое бездыханное тело с множеством переломов, как закрытых, так и открытых. Заведение, в котором он находился, принадлежало его семье, и славилось оно среди определённого круга лиц крайне нечеловеческими развлечениями. Люди его отца отлавливают бездомных из мелких городов и деревень или людей с огромным долгом, а после приводят сюда и делают рабами. Тут аристократы, желающие новых ощущений, делают с ними всё, что в голову придёт.
Сейчас у Мандельштама младшего очень скверное настроение, и поэтому он просто избивал рабов, пока те не испустят свой последний вздох. Будь у него настроение получше, то он бы заказал себе красивую девушку и забавлялся бы с ней, пока не надоест. Но, увы, ему хотелось снять свой стресс, выплеснув всю свою злость на других.
Он мечтал найти слабое место Цезаря и надавить на него как можно больнее. Но знал он только одно.
В покоях Афины девушка лежала на кровати и смотрела в потолок.
Она впервые увидела Цезаря таким злым. Его взгляд, голос, настрой, движения на дуэли. Всё это излучало гнев.
Но этот гнев почему-то ей казался знакомым. Будто кто-то из её прошлого уже впадал в подобное состояние, когда над друзьями или дорогими людьми издеваются. Но кто?
— Наверно, я просто переутомилась, — Афина попыталась найти оправдание своим странным мыслям. — Стоит лечь пораньше.
Когда девушка уснула, в её комнате появилась призрачная фигура в плаще. Она приблизилась к спящей Афине и погладила ту по голове.
— Надеюсь, что ты вспомнишь, кем являешься на самом деле, — произнёс приятный женский голос с нотками чего-то потустороннего.
С тех пор девушке периодически снились бессвязные образы и места. То пустынные земли и заброшенные деревеньки, то красочные сады и города. То кровопролитные битвы, то мирные деньки. В одних снах Афина была маленькой девочкой, в других — взрослой женщиной и в третьих — старой старухой.
Девушка не могла найти ни одной связи между всеми этими образами. Но было какое-то странное, но чёткое чувство, что она уже переживала все эти неизвестные нынешней ей моменты.
