Симбиоз

Макс Вальтер, 2022

Ядерная катастрофа уничтожила цивилизацию, унесла миллиарды жизней, но взамен дала людям нечто. Возможно, это новый виток эволюции, или шанс окончательно обескровить мир. Вот только героям плевать на вселенские планы, их мало волнует чья-то судьба, кроме собственной. И они не одиноки в своих стремлениях, ведь в таком дерьме смогут выжить лишь конченые, беспринципные твари. Вся грязь человеческого нутра, похоть, ненависть к ближнему, отсутствие жалости и сострадания. Они всегда жили так, даже в мирное время. Так с чего вдруг, должно возникнуть желание измениться? Хотя… Ведь им больше никто не мешает стать ещё хуже. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 4

Сделка

— Что скажете? — спросил я свою компанию, как только мы уединились в бывшем штабе оккупантов.

— Хуйня это всё, — высказал своё мнение Мутный. — Нахуй вообще в такую залупу влезать? Завалят нас, и всё на этом закончится.

— Да нам как-то срать, завалят и завалят, — пожала плечами Лена. — Поднять не проблема, тем более что душ сожрали до хуища, но я согласна с Мутным, нам своих проблем хватает.

— Да? — удивлённо вскинул я брови. — Это каких, например? Дури найти, или отъебать кого-нибудь?

— Тебе заебаться, что ли, нечем? — Лена решила сменить тактику. — Я вот не пойму, что у тебя за тяга такая всем подряд помогать?

— Что, значит, всем подряд? — опешил я от такой претензии. — Это где я кому помогать вообще рвался?

— А сейчас ты что делаешь? — снова подал голос Мутный. — Мне вот вообще поебать, поляки тут лазить будут, фашисты или ещё какие долбоёбы.

— Пиздец, Мутный, — взорвался я, — ты вообще ебанулся?! Речь о нашей земле, вообще-то.

— Да мне по хую, — отмахнулся тот. — Эта земля меня только пиздила и унижала всю жизнь. Вот и пусть эти ублюдки теперь хуйца соснут, а я вот здесь вертел весь ваш патриотизм, — он положил руку себе на ширинку, чтобы доходчиво нам объяснить, где именно.

— Тонь? — повернулся я к девушке за поддержкой.

— Хули ты на неё смотришь постоянно?! — взорвалась Лена. — Заебал уже! Тоня это, Тоня сё! Может, ты её отъебёшь ещё?!

— Ты чё, Лен? — от неожиданности я даже отступил назад. — При чём тут это вообще?

— Иди нахуй! — прорычала она, отвернулась, отошла к окну и замолчала.

— Гер, они правы, — всё же подала голос Тоня, тихонько так, неуверенно. — Это не наша война.

— А чья? — развёл я руками и уселся на край стола. — Бля, как вы не понимаете, если сейчас не дать им пизды, потом будет поздно.

— Я уже сказал, мне совершенно поебать, кто будет править и какими землями, — в очередной раз обозначил свою позицию Мутный. — Мы сюда шли за дозой, вот и давайте придерживаться плана.

— Лен, — попытался достучаться я до сознания своей подруги, — ну ты же должна понимать, о чём я говорю.

— Тоню свою спроси, — фыркнула та, — а я своё мнение уже высказала.

— Их же всех убьют, — кивнул я в сторону выхода, намекая на остатки выживших.

— Да и хуй на них, — отозвался Мутный, который уже вовсю шарился по ящикам в кабинете.

— Мы можем стать их богами, — переключился я на тяжёлую артиллерию. — Если покажем им то, на что способны, будем жить здесь, как ферзи.

— Мне и так не хуёво, — подала голос Лена от окна. — Не хочу ввязываться во всю эту поебень. Поверь, Гера, ничем хорошим это дерьмо не закончится.

— Сука, да что с вами не так? — в очередной раз психанул я. — Это наша Родина, блядь!

— У меня дедушка на войне погиб, — вздохнула Тоня, — но я всё равно не хочу в это влезать.

— Идите на хуй короче, — я принял решение. — Не хотите — валите куда хотите: за героином, хоть нахуй, я останусь и помогу им.

— Ну и еблан, — прокомментировал моё решение Мутный, ковыряясь в ящиках стола. — Пизданут тебя долбоёба и нас вместе с тобой. Ох, нихуясе, пузырь!

С последней фразой наркоман вытянул из ящика бутылку коньяка, откупорил её и, запрокинув голову, сделал несколько больших глотков прямо из горлышка. Затем беспардонно толкнул Лену и протянул ёмкость ей. Та не стала отказываться и тоже влила в себя граммов сто алкоголя. Пришла моя очередь попробовать. Я хотел было отказаться, но подумав пару секунд, махнул рукой и принял эстафету.

Бутылка опустела за два круга, и Тоня не отставала. По животу разлилось приятное тепло, а хмель слегка вскружил голову, добавив смелости в настроение. Мутный спокойно продолжил обыск, а я вернулся к незаконченной теме.

— Мы можем сделать этот город своим, — я попытался искусить их властью. — Он будет наш, все эти люди будут работать на нас!

— Тебе надо? — поморщилась Лена, которая вновь стала спокойной, как удав. — Ты хоть представляешь, какой это геморой? Все они станут каждый день ебать тебе мозг своими проблемами. Даже месяца не пройдёт, как они забудут, кто помог им освободиться от захватчиков.

— Всё будет не так, — помотал я головой.

— Нет, Гера, всё будет именно так, — подал голос Мутный, копаясь в ящиках шкафа у дальней стены. — Через год они сами устроят против тебя революцию, потому что ты душнила ебаная.

— Бля, ну хуй с ним с городом, — сдался я. — Давайте просто наебашим полякам.

— Гер, хватит нахуй, а? — ко мне подошла Лена и заглянула прямо в глаза. — Прекращай ты с этой поебенью. Нормально же всё было, что за вспышка патриотизма?

— Да потому что через год нам некуда будет идти! — сухо произнёс я. — Всё это будет не нашим, земли растащат, людей загонят в рабство…

— Ваще по хую́, — в очередной раз озвучил свою позицию Мутный.

— В твоих словах правда, — подала голос Тоня, — но мы всё равно ничего не изменим. Нас всего четверо, а там целые армии. Это всё — борьба с ветряными мельницами. Такие войны могут длиться столетиями, понимаешь?

— Не пори горячку, — снова подключилась Лена. — Это не наша проблема, не стоит вешать хомут на шею. Мы свободны, вольны делать что хотим, а ты пытаешься загнать нас в рамки.

— Нет, просто пытаюсь достучаться до вашей совести, — помотал я головой.

— Ха, я свою на дозняк выменял ещё лет десять назад, — хохотнул Мутный, который наконец-то завершил обыск. — Пойдём отсюда нахуй, а?

— Я, наверное, останусь, — моё решение вызвало тяжёлый вздох у Лены.

— Гера, заебал, — девушка закатила глаза, всем своим видом показывая, насколько именно.

— Я вас не принуждаю, можете валить, — спокойно произнёс я.

— Ты не хуже нас понимаешь, что мы без тебя не уйдём, — вставила своё слово Тоня, — но твоя затея провалится — сам всё скоро поймёшь.

— Пусть так, — я упрямо замотал головой, — но вечно скитаться я тоже не хочу.

— Пару дней назад хотел, — припомнил мои слова Мутный, — и нас всех это устраивало.

— Так и будем, как цыгане? — спросил его я.

— А чем хуёво? — пожал плечами тот. — Найдём дозняк, засядем в какой-нибудь селухе и будем спокойно кайфовать.

— Мне его идея больше твоей нравится, — кивнула в его сторону Лена. — Гер, не пори горячку, пожалуйста, давай уйдём. Пусть они сами разбираются с поляками, немцами, англичанами — нам не победить без поддержки армии. Да и какая, на хуй, армия встанет на нашу сторону?

В этот момент ожила радиостанция в соседней комнате. Шикающий язык был непонятен, но требовательный тон в голосе явно выделялся. Прошло, конечно, чуть больше, чем пятнадцать минут до назначенного времени связи. Скорее всего, на том конце специально тянули время — мало ли, может, в туалет люди отошли.

Однако на результат это никак не могло повлиять, местная рота мертва. Часть, конечно, успела сбежать, когда мы под покровом тьмы жрали души их товарищей и на данный момент оккупированная территория осталась без охраны.

Вскоре рация замолчала, так и не дождавшись ответа. А это значит лишь одно: в ближайшее время сюда нагрянут все силы захватчиков. И если мы их не остановим, то люди, что находились в плену, погибнут.

Вначале сломят их сопротивление, как минимум ополовинив. Тех, кому удастся выжить в мясорубке, в итоге поставят к стенке и расстреляют, в назидание остальным, чтобы окончательно сломить волю к борьбе.

Я это понимал и мои друзья тоже. Вот только в голове не укладывалось то, что можно положить хер на три с лишним тысячи человек. Моя совесть не желала мириться с этим.

— Я остаюсь, — в очередной раз озвучил я своё решение. — Я не смогу жить с тем, что дал умереть стольким людям.

— Гер… — начала было Лена.

— Всё, я принял решение, — упрямо замотал я головой. — Если хотите уйти — идите.

— Ну хули, — пожал плечами Мутный. — У каждого должен быть друг-долбоёб, не бросать же его теперь из-за этого.

— Хорошо, — не сводя с меня взгляда, согласилась Лена, — но жить после этого мы здесь не останемся. Просто поможем им отмудохать поляков и свалим.

— Ну а чем плохо…

— Нет! — перебила меня она. — Мы сразу уйдём. И ещё кое-что.

— Ну говори, раз начала, — разрешил я.

— Разговаривать с Кузьмичом буду я, — глядя мне прямо в глаза, заявила Лена.

— Собираешься ему условия выкатить? — догадался я.

— Почему бы и да? — усмехнулась девушка. — А хули это за альтруизм такой?

— Вот я уже в который раз с ней согласен, — вкрутил своё слово Мутный.

— Ладно, ладно, — поднял я руки вверх. — Пойду, позову.

Но идти никуда не пришлось, стоило выбраться на улицу, как Кузьмич обнаружился неподалёку. Я призывно махнул ему рукой и вернулся обратно.

Смотрящий вошёл почти сразу за мной и своими повадками заставил нас слегка нас улыбнуться.

Он предварительно отряхнул ноги, снял шапку и всем своим видом изобразил покорность. Эдакий мужик, вошедший к барину.

— Ну что, решили? — без прелюдий задал он вопрос.

— Мы вам поможем, — ответила Лена, сидя на столе и болтая при этом ногами, — но не бесплатно.

— Что вы хотите? — тут же включился в торг он. — У нас есть еда, золото…

— Да нахуй оно всралось, твоё золото, — перебил его Мутный. — Кайф есть?

— Кайф?! — удивился Кузьмич. — Так вы что?

— Да нет, дедуля, мы так, балуемся, — захохотал наркоман. — Тебе не один хер, если мы в состоянии полякам вломить?

— Мутный, закрой ебальник, пожалуйста, — спокойным голосом попросила его Лена, — или я тебя сейчас ёбну. Мы возьмём килограмм золота и столько же кайфом.

— Решаемо, — кивнул смотрящий. — Какой конкретно кайф нужен?

— Хуясе драгдиллер, у вас тут Клондайк, что ли?! — снова оживился Мутный. — Белый найдётся?

— Килограмма не будет, — покачал головой тот. — Грамм двести максимум, но есть соль и таблетки.

— По килограмму золота и героина, иначе сделки не будет, — покачивая ногами, озвучила жёсткие рамки Лена.

— Кайф достанем в течение двух дней, — выдержав паузу, согласился на условия Кузьмич.

— Договорились, — снова влез в разговор Мутный, но на него никто даже не посмотрел.

Всё внимание было приковано к Лене, которая, продолжая болтать ногами, сделала задумчивый вид.

— Ладно, — согласилась она и протянула руку.

Кузьмич ответил на пожатие своей клешнёй и прежде чем покинуть нас, слегка поклонился в дверях. Это выглядело ещё более забавно.

К тому же, если судить по характеру смотрящего, он не очень-то привык прогибаться, да и мы, собственно, не просили подобного отношения. Так откуда в нём это? Хотя, возможно, предыдущие владельцы этих земель приучили местных к такому.

Мы покинули штаб и направились за старшим.

Почти сразу стало понятно, почему этот оборонительный пункт не был завершён за столь длительный срок. Ведь, по сути, такой блокпост можно организовать за пару дней, ну плюс-минус, конечно. Просто оказалось, что он был не единственным.

Множество подобных укреплений ограждали немалую территорию. Это, конечно, была лишь небольшая часть города, но место выбиралось тщательно, с умом.

Оккупанты отрезали несколько кварталов вдоль берега водохранилища, образованного рекой Гусь, оставив тем самым для себя доступ к воде. Но если на другой берег выкатить артиллерию, то все старания окажутся напрасны, однако атаку пехоты вполне себе сдержат. Недолго, конечно, местность далека от идеала фортификации, но проблем вражеским войскам доставить способна.

Узкие улицы наглухо перекрыли машинами, сгребая их при помощи бульдозера, который в одном из таких и бросили. Широкие проездные имели блокпосты и огневые точки в окнах близлежащих домов. А те, что поменьше, тоже перекрыли пулемётными расчётами, но без возможности въезда.

Кузьмич указывал пальцем то в одну сторону, то в другую, объясняя нам, где что находится и за безопасность чего отвечает. Мы, конечно, важно кивали головами, будто хоть что-то понимали в обороне.

Люди вокруг суетились, разбирали оружие и патроны. Многие смотрели на автоматы так, будто впервые в жизни увидели. Таких отводили в сторонку, где они тут же получали краткую вводную инструкцию.

Женщины и подростки не были исключением, им тоже нашлись занятия. На часть населения, что неспособна принимать участие в боевых действиях, возлагалось не менее ответственная работа по набиванию магазинов и лент к пулемётам.

Происходящее вокруг больше напоминало съёмку фильма о Великой Отечественной войне, если бы не вид современного оружия.

На подготовку времени в обрез. Чтобы добраться до Гуся от Владимира, потребуется максимум час, но скорее всего, меньше.

В отличие от того сброда, что собирается защищать свой город, у противника профессиональная армия, в которой люди точно знают, с какой стороны держать автомат.

Уверенности в победе становилось всё меньше, особенно когда гусевские начали занимать позиции. Я, конечно, не стратег и далёк от военной науки, но даже мне стало понятно, что подобные укрепления сметут на раз.

Нас провели по кругу защитного периметра и снова вернули к точке въезда. Поляки его обороной занимались в самую последнюю очередь, здраво рассудив, что с этой стороны могут подойти только они. Именно здесь Кузьмич и предполагал основные боевые события. Потому как здесь самый прямой путь из Владимира.

*****

Затишье перед бурей.

Нервное напряжение ощущается физически. Мрачные лица людей, сжимающих автоматы так, что пальцы белеют, а некоторые периодически вытирают пот со лба, несмотря на довольно прохладную погоду.

Дополняет картину тишина. Ещё совсем недавно слышались крики, команды, бряканье железом и всё это сдобрено хорошей порцией мата. Сейчас суета стихла, раздаётся лишь монотонное бормотание молитвы здоровенного мужика, метрах в трёх слева.

— Да заткнись ты нахуй! — не выдержал Мутный и прикрикнул на него. — Боги тебе помогут разве что сдохнуть побыстрее!

Но мужику было всё равно, он словно не услышал, продолжая молить невидимого Бога о спасении души.

Как бы мы ни готовились к встрече со смертью, пришла она внезапно. Вначале послышался лёгкий свист, будто кто-то прутиком махнул, как вдруг он превратился в грохот, который тут же перерос в пронзительный вой и крики множества глоток.

Мина разорвалась внутри за линией укреплений и вывела из боя сразу процентов семьдесят. Кто-то умер мгновенно. Вот вроде сидел человек и бормотал себе под нос молитву, а через мгновение молча уткнулся носом в мешок, заливая его кровью из разбитого черепа.

Рядом с ним вопили с десяток раненных, у одного такого оторвало руку, но не совсем. Она висела на остатках кожи, демонстрируя окружающим разорванное мясо, с торчащими из него костями.

Двое держались за животы, они извивались, словно разрубленные лопатой черви, видимо, пытаясь тем самым унять боль. Другие тихо завывали, придерживая кто руку, кто ногу, из-под пальцев струилась кровь, а лица бледные, притом не только у раненных.

Ни о каком сопротивлении и речи больше быть не могло. Бой уже начался, а с нашей стороны ни единого выстрела не прозвучало. Моральный дух воинов сломлен, они уже готовы сдаться, лишь бы прекратить всё это. Да и врага не видно, не в кого целиться. Зато мы у них как на ладони, и нет ни малейшего шанса, чтобы скрыться от навесного огня.

— Они там! — прокричала мне в ухо Тоня и указала пальцем в сторону окружной дороги. — Я их слышу, они смеются над нами.

— Сейчас я этим пидорам посмеюсь нахуй! — взревел я и поднялся во весь рост.

Гнев овладел мной, а страха смерти больше нет, а значит — нечего терять?!

Маленькие частицы сами устремились ко мне, впитались в тело и я почувствовал, как энергия заструилась внутри. Ударил я будто на рефлексе, даже мгновения на раздумья не потратив.

Ориентируясь по направлению, на которое указала Тоня, я высвободил заклятье. С небес грохнула молния, толкнув в грудь звуковой волной. Не долетая до земли примерно метр, электрический разряд разветвился, поражая всех, кто находился на пятачке около миномёта. Теперь уже крики врагов ласкали наш слух.

Однако и они пришли не только с оружием, вспышка огня на левом фланге явно не могла быть из чего-то выпущена, потому как била из ниоткуда. Столб, переливаясь всеми цветами оранжевого, плясал внутри укрепления и сейчас там творился ад.

От температуры сдетонировал боеприпас, разбрасывая вокруг человеческие ошмётки, посечённые пулями и осколками. В живых там вряд ли кто-нибудь останется — слишком плотный поток железа и пламени.

Крики, вой, беспорядочная стрельба доносились со всех сторон.

— Тоня, — крикнул я, — давай, подключай тьму, иначе нам не победить!

— Я не могу, — испуганно ответила она и попыталась забиться поглубже, под прикрытие мешков и бетона. — Я не знаю как?

И в этот момент столб огня направился в нашу сторону. Видимо, маг определил местоположение, с которого отправили молнию, а может быть, просто перевёл атаку на следующий опорный пункт.

— Давай, мать твою! Нас сейчас поджарят нахуй! — не выдержал Мутный и подорвался с места. — Включай свою хуету, блядина!

Тоня попыталась отстраниться, но наркоман, словно почувствовал, в какую сторону она дёрнется, и ударил девушку ногой в лицо. Та взвизгнула, поплыла, но всё ещё не вошла в то самое состояние транса.

Снова что-то свистнуло, и я едва успел накрыть нашу позицию защитным куполом. Как оказалось — вовремя.

Взрыв мины был наименьшим злом, но именно это спасло наши жизни и дало небольшую отсрочку.

Огонь, которым управлял вражеский маг, ударил следом. Жар чувствовался даже сквозь защитный барьер и если не произойдёт чудо, то мы скоро запечёмся с хрустящей корочкой, как окорочка в духовке.

Позади гулко ударили пулемёты, видимо, всё, что происходило в данный момент — лишь отвлекающий манёвр, основной удар ещё на подходе.

Я обернулся на звук и сквозь языки огня, что стекал по стенкам купола, рассмотрел белые вспышки электрических разрядов. Маг в этой армии не один! Второй, судя по всему, сейчас взялся за наши тылы и вопли, доносящиеся до нас, говорят, что получается у него довольно хорошо.

Мутный продолжал избивать Тоню. Её лицо с трудом можно было рассмотреть, уже всё перепачкано в крови.

Лена не выдержала, а может быть, просто включила солидарность и набросилась на наркомана сзади. Одного удара по затылку ему оказалось достаточно, чтобы переключить своё внимание на нового противника. Вот только с Леной такой номер не пройдёт.

Хороший пинок по яйцам, и Мутный тут же превратился в воющего червяка с выпученными глазами, а пожирательница душ бросилась на помощь подруге. Она прикоснулась к ней, желая подлечить раны, избавить её от боли, но это сработало несколько иначе.

Тоня мгновенно замерла, уставилась в никуда остекленевшим взглядом и медленно открыла рот, набирая побольше воздуха в лёгкие. Вой плавно перешёл в крик, а затем в ультразвук, пока и вовсе не исчез из диапазона. Пространство вокруг девушки завибрировало и стало наливаться тьмой.

Мутный прекратил завывать, его глаза почернели, как, собственно, и у Лены с Тоней. Он поднялся с земли и уже не выглядел таким жалким, как секунду назад. Напротив, его вид вселял страх.

Тьма клубилась и становилась всё гуще, распространяясь, накрывая поле боя. И как только первые враги оказались под её пеленой, мы отправились собирать жатву.

Пламя, что выжгло дотла соседнее укрепление, погасло. Насколько я помню, под покровом тьмы не работает магия, здесь важны только души. А вот и они, рассыпались по направлению к центру города, словно звёзды на августовском небе. Мы видели каждую, и никакие стены не могли скрыть их от нашего взора.

Рядом кричал раненый человек, но мне было плевать, свой он или чужой. Его душа была готова покинуть тело, потому я смело подцепил её внезапно отросшими чёрными когтями и потянул на себя. Человека выгнуло в дугу, крик перешёл в хрипы и вскоре он замер, глаза погасли, а тоненькая струйка света исчезла в моей бездонной утробе.

Однако утолить голод эта кроха не могла, но мы знали, где взять ещё!

Моё внимание привлекло нечто необычное, тоже искра, но она была больше обычного и в отличие от остальных плавно переливалась всеми цветами радуги. Скорее всего, так выглядит энергия мага и, кажется, что она такая сладкая, такая желанная…

— Он мой! — взревел я, заметив, что Мутный уже протягивает к ней руку.

Маг не стоял на месте, он попытался бежать. Да все вокруг хотели спрятаться, свалить подальше от страшной тьмы, но она служила лишь нам.

Хватило лёгкого взмаха руки, чтобы она стала гуще, приняла форму щупалец и окутала ноги убегающего. Я поднял его над землёй вниз головой и подтянул к себе ближе, чтобы получше рассмотреть тот огонёк.

Маг визжал, словно поросёнок, когда я пил из него душу и делал это неспеша, растягивая удовольствие.

Лена с Мутным собирали жатву рядом, но в отличие от меня, они делали это с какой-то жадностью.

Наркоман ещё не успел поглотить одну искру, а в его руке уже сияли ещё три. Девушка кашляла, подавившись, изо рта летели сияющие брызги, но она продолжала набивать в свою чёрную пасть ещё и ещё.

Энергия мага закончилась, и я подключился к пиру, хватая и пожирая всех, кто попадался на глаза. Я выпивал их души одну за другой и чем больше поглощал, тем сильнее испытывалголод.

Время остановилось, и было непонятно: прошла лишь секунда или мы уже целый час сеем здесь смерть.

Ужас, паника, обречённость, всё это тьма позволяла нам ощутить. Эмоции исходили от людей, кружили голову и даже казались разными на вкус. Но окончательно разум не теряли — пока ещё могли отличить своих от врагов.

Армия дрогнула. Не имея возможности стрелять и наблюдая за смертью, которой погибают товарищи, люди не выдержали, бросились бежать. Это не выглядело тактическим отступлением, они с криками ломились во все стороны, бросали бесполезное оружие и технику, часто валили с ног ближнего и падали сами.

Гоняться за ними не было никакого желания, да и смысла тоже, потому как тьма сама подносила нам жертвы, стоило просто пожелать.

Послышался вой, будто сирена воздушной тревоги, а затем тьма исчезла, распалась, осыпалась пеплом под ноги и растворилась.

Лена рухнула на колени и принялась блевать. Из её нутра выливался свет, вперемешку с желудочным соком. Видимо, жадность стала тому виной, слишком много душ она сожрала. Однако Мутный, который не отставал от неё, переварил это количество совершенно спокойно.

Мы так и стояли посреди кучи трупов, когда в нашу сторону двинулась хрупкая, тощая фигура Тони. Следом за ней укрепления покидали и жители Гуся, но в отличие от девушки они не рискнули приближаться к нам, останавливаясь сразу за блок постом.

Народу становилось всё больше. Люди просто стояли поодаль и с ужасом смотрели в нашу сторону, пока не появился Кузьмич. Он, с опаской озираясь на своих, медленно направился к нам.

Лена уже избавилась от излишков, вытерла рот рукавом и точно так же молча наблюдала за происходящим.

Смотрящий остановился метрах в трёх, его трясло, страх отчётливо читался в его глазах, и вдруг он упал на колени и прижался лицом к грязному асфальту.

— Господин… Прости нас, Господин, — только и смог произнести он. — Наши жизни в вашей воле.

А в следующее мгновение все, кто остался в живых и высыпал посмотреть на нас, рухнули на колени и точно так же прогнули спины до самой земли.

— Нихуя себе, — тихо пробормотал Мутный и почесал макушку. — Это мы теперь чё, типа боги? Еба-а-ать!

— Закрой ебальник, — тихо произнёс я, сам ничего ещё не понимая.

— Может, и не стоит уходить, — вдруг подала голос Лена, наблюдая за людьми с надменной ухмылкой на лице. — Такое поклонение мне определённо нравится.

— А ты что думаешь? — поинтересовался я у Тони.

— Мне страшно, — тихонько прошептала девушка. — Вдруг они нам жертвы станут приносить?

— Пусть лучше «белого» несут, — ухмыльнулся Мутный. — Но с этим, думаю, проблем теперь больше не будет.

— Встань, — попросил я Кузьмича, — посмотри на меня.

Но тот лишь голову слегка приподнял, бросил на нас беглый взгляд и снова уткнулся лицом в дорогу.

— Простите меня, Господин, — послышался его глухой голос.

— За что? — не понял я.

— Мы не знали кто вы, — ответил тот. — Мы и помыслить не могли. Мы бы не посмели так разговаривать с вами, простите нас. Наши жизни в вашей воле, Господин.

— У меня такое чувство, что они встречали нечто подобное, — пробормотала Лена. — Но честно говоря, эта хуйня начинает уже немного бесить.

— Есть идея, — усмехнулся я и набрал побольше воздуха: — Мы прощаем вас.

Крик разлетелся по округе, и люди действительно зашевелились, стали подниматься с земли. На нас они всё ещё не смотрели и всем своим видом старались выразить покорность, но читался лишь страх.