Симбиоз

Макс Вальтер, 2022

Ядерная катастрофа уничтожила цивилизацию, унесла миллиарды жизней, но взамен дала людям нечто. Возможно, это новый виток эволюции, или шанс окончательно обескровить мир. Вот только героям плевать на вселенские планы, их мало волнует чья-то судьба, кроме собственной. И они не одиноки в своих стремлениях, ведь в таком дерьме смогут выжить лишь конченые, беспринципные твари. Вся грязь человеческого нутра, похоть, ненависть к ближнему, отсутствие жалости и сострадания. Они всегда жили так, даже в мирное время. Так с чего вдруг, должно возникнуть желание измениться? Хотя… Ведь им больше никто не мешает стать ещё хуже. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 3

Зарождение

— Ёбана в рот! — чуть ли не на визг перешёл Мутный. — Валим нахуй!

— Рот закрой, ссыкло ебаное! — рявкнула на него Лена, которая до сего момента сохраняла ну просто мертвецкое спокойствие.

— Ближе ко мне подойдите, — прокричал я и вдруг осознал, почему мои друзья внезапно перешли на повышенные тона.

Звук доносился словно через вату, но второй взрыв, который прогремел буквально в десяти метрах, мы тем не менее разобрали отчётливо. Хорошо, что я уже успел защитить нас от осколков. Но вот ударная волна смогла пересечь границу защитного купола, как и жар.

Хоть до нас и добралась лишь часть всего этого, однако волосы на лице и голове затрещали. Сто процентов без бровей и ресниц теперь остались. Но нам на праздничный ужин завтра не идти, срать на такие мелочи.

Лена коснулась меня и Мутного, а затем присела рядом с Тоней, которая снова принялась исполнять свой танец. Буквально через мгновение звук вернулся, я обновил защиту, с учётом всех предыдущих промахов, и в этот момент Тоня перешла на визг.

Её тихое, монотонное завывание вдруг стало наращивать децибелы, а затем резко стихло.

Я повернулся к ней и потерял дар речи.

Её рот всё ещё был открытым, и судя по тому, что сейчас происходило, кричать она не прекращала. Время замерло, остановилось всё, что нас окружало, можно было даже рассмотреть, как выглядит муха в полёте. Воздух вокруг девушки вибрировал, но не это меня напугало.

Тьма. Тоня зарождала ту самую черноту вокруг нас.

Она разрасталась с каждой секундой, с каждым ударом сердца, которое уже давно стучало где-то в гортани и тяжёлым молотом отдавало в виски.

Почти под самые наши ноги что-то упало. Я с любопытством присмотрелся к предмету и вдруг понял, что это мина. Вот только она не сработала, грохнулась, будто пустая болванка.

— Жрать хочу! — голос Лены прозвучал в наступившей тишине, подобно раскату грома, несмотря на то, что она больше прохрипела эти слова.

— Пошли, — пожал я плечами и сделал первый шаг.

Казалось, я не столько наступаю на землю, сколько парю над ней. Несильно, может быть, в паре миллиметров. Однако странное ощущение.

Лена двигалась рядом, как и Мутный, который смотрел на всё происходящее с нескрываемым страхом и удивлением. Вот уже впереди показались грузовики, которые застыли почерневшей грудой железа. Вокруг суетились люди, они что-то кричали, пытались спрятаться. Один из них поднял автомат и с ужасом осознал, что тот отказывается выпускать пули.

Странно, при нашей прошлой встрече с чёрными Мутный в одного урода весь магазин выпустил. Хотя стоп, в помещение тогда тьма не проникла.

То, что мы стали тем, чего ещё совсем недавно сами боялись, я уже понял. И виной тому Тоня.

Или мы не такие? Ведь на руинах тьма зарождалась из ничего, и я это тоже помню. А может, и не было там никаких чёрных? Я всего лишь попал под радиоактивную бурю, которая выглядела похоже. Заполучил переизбыток энергии, пропустил её через себя. Потому ничего и не помню о битве — её не было.

Какой-то очень смелый человек сорвался с места и попытался убить нас при помощи ножа. Я совершенно спокойно проследил, как лезвие, вместе со сжимающей его рукой, прошло сквозь моё тело, не причинив никакого вреда.

Человек ещё дважды попытался повторить этот номер с тем же результатом и обречённым взглядом уставился в мои глаза. Внутри него, переливаясь, что-то искрилось, словно крохотный атомный реактор. Ареал от этого огня был очень красивым, просто ослепительным.

Я вдруг захотел его потрогать, забрать себе. Ведь своего у меня нет, а так хочется. Сразу станет тепло, хорошо, исчезнет то сосущее чувство голода, которое просто одолевает. Оно хуже ломки, хуже той тяге к кайфу, который позволяет забыться, выбросить всё из головы и души.

Я протянул руку к этому свету и ухватил за самый краешек, а затем потянул на себя. Человек закричал: боль, страх, отчаяние — сколько всего он чувствует, пока в нём есть этот свет.

Огонёк подчинился, тонкой струйкой потёк в мои руки, и вот я уже держу его весь. Лена смотрит на меня голодными глазами, тянет к нему раскрытый рот.

— Не-ет! — утробно прорычал я. — Это моё!

Она подчинилась, но отказывать себе в удовольствии не стала. Вокруг ещё много душ, их видно даже сквозь завалы деревьев, через которые эти жалкие создания собираются бежать. Но еды ещё очень много здесь, рядом. Достаточно заглянуть под машину, где трясутся двое, свернулись калачиком и скулят как шавки, получившие сапогом под рёбра.

Лена присела на корточки и любуется ими с кровожадной улыбкой на лице. Но голод сильнее, и вот она без особых усилий выдернула одного из них за ногу, после чего склонилась над бьющимся в истерике куском мяса.

Острые коготки подцепили свет, который она поднесла к губам и втянула в себя, будто перед ней не человек, а тарелка спагетти. Улыбка сделалась ещё шире и кровожаднее, а вскоре настал черёд следующего.

Мутный всё ещё боролся с соблазном, но долго ли продержится наркоман, если перед ним положить заряженный шприц? Отказаться от кайфа можно, если ты его не видишь. Но стоит медсестре набрать укол антибиотика, даже просто поставить капельницу, как воспоминания о блаженстве, что дарит героин, тут же возвращается.

— На, попробуй, — протянул я ему искру, которую всё ещё держал на ладони.

И он отбросил все сомнения, потянул на себя лучик света и поглотил его.

В отличие от Лены, он не стал улыбаться, но прямой наводкой отправился собирать свою жатву. Я лишь старался не отставать, иначе они попросту ничего не оставят…

Крик Тони прервался мгновенно, и мир вокруг изменился за один скачок. В этот момент Лена успела вытянуть лишь половину души, но человеку в её руках, этого оказалось достаточно, чтобы он рухнул сломанной куклой.

Оставшиеся в живых люди рванули в разные стороны. Они напрочь позабыли про машины, оружие и свои недавние цели. Мир вернулся в прежнее, понятное им состояние, кошмарные, чёрные твари исчезли, давая им шанс на спасение.

— Это, блядь, чё щас было?! — выдохнул с недоумением Мутный.

— Смерть, — ухмыльнулась вмиг ставшая спокойной Лена и похлопала товарища по спине. — Тебе же понравилось, да?

— Иди нахуй, — передёрнул плечами тот и отстранился от девушки.

— Аха-ха-ха! — залилась она звонким смехом. — Мутный, ебать ты душнила!

— Яа-а-а?! — не то чтобы удивился, а конкретно охуел от такого заявления тот. — Ты чё, мать?

— Тоня как? — посмотрел я в глаза Лене, намекая на то, чтобы она проверила состояние нашей подруги.

— Ща гляну, — пожала она плечами и направилась к нашей стартовой точке.

А там был полный порядок. Девушка спокойно поднялась на ноги и натянула на лицо невинную улыбку. Словно это не она только что весь мир наизнанку выворачивала.

Три грузовика внезапно затарахтели двигателями, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. Заодно и внимание привлекли.

Не сказать, что всё вокруг телами завалено, но их много. Каждый из нас успел пять-шесть душ поглотить. Большинство, конечно, сбежали, иначе сейчас нам бы пришлось их растаскивать, чтоб грузовики смогли ехать.

У нас не было при себе чёрных львов, которые разрывали и пожирали тела. Но такое, скорее всего, зависит от компании, я имею ввиду тех, кто попадает под пелену тьмы. Ведь мы ещё и десятой части того, насколько изменился мир, не видели.

Это происходит постоянно: где-то быстрее, где-то средне и такое наверняка зависит от мощности фона. А может быть, есть и другие факторы, но я не учёный, мне вообще на всё это насрать.

Одно я сейчас понял наверняка: ненавижу людей! Ненавижу их мелочные желания, что крутятся вокруг собственного эго. Мнят себя вершителями судеб, считают, будто умнее соседей, но в особенности любят тех, кому не повезло. Это даёт им самый лучший повод гордиться собой.

Я ни на секунду не пожалел о содеянном и продолжил бы рвать этих ублюдков, что решили поживиться на нашей земле. Я бы ещё раз повторил кровавую казнь в Муторе. Не знаю, возможно, окажись мы во тьме тогда, Екатерина с Клином вряд ли смогли выжить. Наверняка бы попали под общую раздачу, но их мне было бы жаль. А этих…?

Нет, эти мрази ехали сюда с одной целью: раскатать нас, размазать по асфальту тонким слоем. Вот только не в этот раз, не сегодня.

— Поехали! — крикнул я своим. — Лен, давай за руль.

— Ты ебанулся? — тут же вернула она мне. — Я не умею на грузовиках.

— Попробуй джип завести, — предложил я. — С ним справишься?

— Я умею на грузовой, — в очередной раз ошарашила нас новостью Тоня. — У меня папа дальнобойщиком был.

— Гы-ы, — тут же оскалил зубы Мутный. — Таких Тонь теперь по всей стране…

— В следующий раз за кругом тебя оставлю, — тихим голосом пригрозила ему девушка.

— Да я же пошутил, — тут же заплясал перед ней наркоман. — Тонь, да хорош, ты же знаешь, что я ебанат.

— Поехали, ебанат, — мимо него прошла Лена и первой запрыгнула в кабину.

Места там оказалось не так много, хотя втроём на двухместное сиденье мы втиснулись и даже дверь захлопнули. Но, немного поёрзав, всё же решили, что Ленку лучше усадить мне на колени.

Тоня забралась на место водителя, осмотрелась, отрегулировала сиденье и вскоре, зарычав дизелем, лихо развернулась. Грузовик пару раз подпрыгнул, зацепив обочину, и мы помчались в сторону Гуся Хрустального.

*****

Встретил нас блокпост. В отличие от Меленковского, этот оказался живым. Люди всё ещё суетились, подчищая то, что не успели доделать. Немного в стороне раскинул лапы кран, который выставлял на проезжую часть бетонные блоки. Несколько человек вяло помогали, махали руками, указывая место, на которое необходимо поставить следующий. Справа припарковался КамАЗ с бортовым кузовом, там и находились те самые ЖБИ.

По центру дороги разгрузили кучу песка, и часть людей была занята загрузкой его в мешки, которые после этого укладывались на поддон. Точно такой же, только пустой, лежал возле обустроенного защитного заграждения, из-за него же вышел первый увиденный нами военный.

Все те люди, что занимались обустройством укреплений, похоже, были местными и сейчас вкалывали на благо чужого отечества.

Военный махнул нам рукой, с просьбой остановиться, и Тоня послушно вдавила педаль, заставляя зашипеть тормозную систему. Грузовик плавно остановился, а военный, решивший наконец поднять глаза чуть выше номерного знака, открыл рот от удивления.

Ленку с коленей я снял ещё на подъезде, и как только машина остановилась, толкнул дверь и вывалился наружу. Росчерки мне по-прежнему ловить не нужно, заклинание зарядилось при одном только желании и ледяное копьё пробило грудь охраннику.

То, что я кинул, изначально было невидимым, но человек, получив смертельную рану, замер, опустил свой взгляд на грудь, где словно из ниоткуда формировалась неровная ледяная сосулька. Она выросла прямо на глазах, с хрустом разрывая ткани, сквозь которые проросла.

Он умер, не издав ни единого звука. Однако люди, работавшие вокруг, прекрасно всё видели. Это нормальная ситуация для человека, проявить любопытство, остановиться и посмотреть: а кто же там такой приехал? Заодно можно немного передохну́ть, разогнуть спину.

Произошедшее на их глазах убийство не вызвало страха и паники. Словно они успели привыкнуть к такому.

Сколько прошло с момента первой разорвавшейся бомбы? Несколько месяцев? Даже лето ещё не закончилось, хотя тепла никто из нас так и не увидел.

Солнце будто затянуто мрачными, свинцовыми тучами. Вот только они всё никак не желают пролиться дождём, чтобы истаять, убраться долой и освободить путь для тёплых лучиков. Страшно представить, какая нас ожидает зима?

Эти люди выглядели подобно тучам. Хмурые серые лица уставились на нас, они не отображали никаких эмоций. За короткий срок, который наверняка вначале казался спасением, а вскоре обернулся адом, их сломали. Уничтожили желание жить, противиться и сопротивляться, накормили смертью. И то, что она их больше не страшит, ничего не меняет — их воля сломана.

Они и с места не сдвинулись, даже когда мы вчетвером покинули кабину грузовика, вошли в дом, который сделали общежитием опорного пункта и перебили там всех. Мне даже делать ничего не пришлось, разве что защиту поставить.

Мутный и Лена сделали всё, что требовалось. Они застрелили оставшихся так быстро, что те не успели даже оружие похватать. Затем мы вышли обратно на улицу, где ровным счётом ничего не изменилось.

— Ты, — указал пальцем на одного из мужиков Мутный, — подойди сюда.

Тот не колебался ни секунды, бросил лопату, которая воткнулась в песок, и послушно приблизился к нам.

— Здесь ещё остались эти уроды? — спросил он его.

— Нет, господин, — тихо произнёс мужчина, опустив глаза в землю.

— Пиздец, — выпучил от удивления глаза наркоман. — Мне нравится это место.

— Сколько выживших осталось? — подключился с вопросами я.

— Три тысячи, господин, — так же послушно ответил он. — Половина сейчас в бараке отдыхает, если необходимо, мы можем выстроиться.

— Значит так, — немного подумав, решил я. — Вы свободны, захватчиков больше нет, мы их всех убили.

— Нам больше некуда идти, господин, — вместо благодарности, человек упал на колени и попытался ухватить меня за ноги. — Не прогоняйте нас, пожалуйста.

— Блять! Отъебись нахуй! — я моментально отпрыгнул от него.

Смешанные чувства я сейчас ощущал. В первую очередь стало стыдно за него, словно это я сейчас ползаю перед кем-то на коленях. Одновременно накатила брезгливость, несмотря на то, что прошлое напрочь выбило из меня отвращение к чему-либо. И испытать его сейчас, казалось чем-то необычным, странным.

Чтобы остановить этот балаган, пришлось ударить мужика ботинком в лицо. Сработало сразу. Он угомонился и, не поднимаясь с коленей, отполз в сторону. Жалкий, грязный — у меня и грамма жалости к нему не возникло. Даже опустившись на самое дно, я никогда не вёл себя так.

Судя по лицам тех, кто сейчас стоял неподалёку, они ощущали примерно то же самое, отвращение к этому червю. Вряд ли хоть кто-то пожелает заступиться за такого.

— Старший кто? — наконец до меня дошло, что мы не с того начали.

— Кузьмич — смотрящий у нас, — отозвался мужчина неподалёку.

Он как раз сидел на мешках с песком и спокойно курил, глядя на происходящее.

— Позови, — сухо попросил я.

Мужик молча кивнул и, отбросив в сторону самокрутку, сплюнул и двинулся в сторону трёхэтажного здания.

Оно ничем не отличалось от тысяч точно таких же по всей стране. Обычно в подобных располагается что-то административное: библиотеки, различные службы, их конторы или кассы, собирающие коммунальную мзду. Это принадлежало конторе какого-то предприятия.

Оккупанты устроили на его территории концентрационный лагерь.

В мире больше не осталось закона, способного осудить за такое. Нет ни трибунала, ни международной Европейской конвенции. Лишь совесть командира способна остановить беспредел.

Но бывает так, что он и есть самый главный отморозок, моральный урод, который получает удовольствие от страдания других. И в истории таких личностей хватает, притом не только в армии фашистской Германии. А сейчас пришло самое время для всей этой грязи и гнили, что притаились в человеческих душах.

Вскоре станет ещё хуже. Придёт зима, холод, а урожая нет, огороды заброшены, да и что толку с этой земли, если за отсутствием солнца даже сорняки желтеют прямо на корню.

Надежда лишь на запасы, что делало государство в преддверии апокалипсиса. Ведь где-то должны оставаться склады госрезерва, бункера гражданской обороны.

И кто бы что ни говорил, но к власти дураки не приходят. Жадные — да, подлые — само собой, но идиотов там нет. Потому большинство таких запасов хранится далеко за пределами стратегически важных городов. Москва и другие крупные населения пали, там не осталось ничего, кроме смерти. Зато где-то за их пределами и границами спрятались секретные склады с продовольствием.

Вот только никто и понятия не имеет, где всё это находится. А даже если отдельная кучка людей сможет отыскать нечто подобное, то ни за что не поделится с ближним. Будут наблюдать за тем, как подыхают в соседнем селе, как те пожирают трупы более слабых, а затем и друг друга, но и на километр к своему добру не подпустят.

— Это ты меня звал? — выдернул из раздумий чей-то голос.

— Ты Кузьмич? — уточнил у него я.

— Ну допустим, — сурово ответил тот.

Этот мужик мне сразу понравился. Нет ни грамма страха в глазах. Говорит уверенно, так может себя вести человек, некогда наделённый властью. Может быть, он когда-то работал в полиции или был военным, потому как манера поведения очень похожа. Выправка, скудность в движениях, он и не боится нас и вот же момент понимает: мы сила, с нами лучше считаться. Для меня эти ощущения были новы и непривычны.

— Допустим, бля, — буркнул Мутный. — Хуй в стакан опустим.

— Ебальник захлопни, — сухим тоном одёрнул его я и вновь обратился к старшему. — Давно вы так?

— Нам хватило, — ухмыльнулся Кузьмич. — Теперь как бы хуже не стало.

— Не станет, — уверенно сказал я. — Там дальше по трассе ещё два грузовика стоят и джип. Всё это слегка трупами припорошило, отправь людей, пусть перегонят технику.

— А сами чего? — прищурился тот.

— Не научились, — пожал я плечами. — Ни разу в жизни машину не водил.

— Фтсиу, Серёг, Никит, — махнул рукой Кузьмич, подзывая ребят, что помогали с блоками. — Возьмите ребят и грузовик, там дальше по дороге техника осталась, сюда её пригоните.

— Не вопрос, — кивком согласился Сергей и поспешил выполнить указание.

— Дальше что? — спокойно спросил меня смотрящий.

— Хуй знает, — пожал я плечами. — Не поверишь, но я впервые город от захватчиков освободил.

— Тогда думай, чем людей кормить собираешься, — тут же нарезал мне задачу он. — Здесь запас продовольствия на месяц есть, но ты должен понимать, что три тысячи человек сжирают тонну еды в сутки. И это я тебе самый хуёвый расклад озвучил. Оккупантов больше нет, так что скоро народ очухается и начнёт требовать улучшения качества жизни.

— Есть какие-нибудь намётки? — поинтересовался я. — Может, склады какие рядом или ещё чего?

— Там, немного севернее, ближе к Владимиру, ещё войска встали, — продолжил перечислять проблемы Кузьмич. — И это не та жалкая горстка, что вы здесь перебили. Если в течение ближайшего часа они не услышат отчёт по радиосвязи — жди гостей.

— У них жратва есть? — повторил я свой вопрос.

— Может, и есть, — пожал плечами тот, — а может, и нет. Но снабжение наверняка работает, иначе они давно друг друга жрать начали бы.

— Сколько там людей? — спросил я.

— Бригада, около трёх тысяч, — ответил Кузьмич, полностью подтвердив мои догадки о своём прошлом. — Здесь рота стояла, примерно в три сотни рыл, они собирались к югу армию перебрасывать. Там вроде как с другими объединятся и глубже в страну пойдут.

— Откуда знаешь? — уточнил я.

— Базары слышал, — усмехнулся он. — Какая разница? Ты что, собрался с ними воевать?

— Хуй знает, пока не решил, — неопределённо ответил я. — Не могу понять, надо оно мне или нет.

— И от чего зависит твоё решение? — искренне заинтересовался Кузьмич.

— А у тебя никак интерес есть? — принял я игру в вопросы.

— Допустим, — спокойно произнёс тот. — Мне не очень нравится быть рабом. Я понимаю, что всегда был где-то рядом с таким положением, но то, что происходит сейчас, слишком…

— Я не патриот, мне по хуй, — честно признался я. — Даже если вас всех завтра убьют — плакать не буду.

— Что тебе нужно? — перешёл на язык торга он.

— А почему ты так уверен, что мы поможем? — усмехнулся я. — Нас всего четверо, а там бригада, плюс наверняка техника, оружие.

— Ты ведь маг, правильно? — не моргнув глазом, выдал Кузьмич свои догадки. — Вот и у этих был такой. Когда они впервые под Владимиром встали, наши войска со стороны Коврова целую дивизию на защиту отправили. Вся там легла, без остатка. А после этот маг здесь обосновался, всё в учёного играл, опыты на нас ставил.

— Сдох он, — сделал я попытку донести до смотрящего хоть какую хорошую новость. — Примерно за сорок минут до того, как подкрепление пожаловало.

— Это не он, — покачал головой Кузьмич. — Ты убил лишь младшего помощника, которого он оставил следить за порядком.

— Тогда зачем тешить себя надеждой на спасение, если дела обстоят так, как ты говоришь? — поинтересовался я.

— Потому что я лучше подохну, чем буду жить вот так, — развёл он руками. — Если ты нам поможешь — есть хоть какой-то шанс, без тебя большинство из нас снова окажется в той же ситуации уже к вечеру.

— И что я буду с этого иметь? — задал я резонный вопрос.

— Преданных людей и сытую жизнь, — не раздумывая ответил Кузьмич.

— Нам нужно подумать, — выдержав паузу, сказал я.

— У вас примерно двадцать-тридцать минут, — кивком согласился тот. — После этого они узнают, что Гусь больше им не принадлежит. Мы всё равно попытаемся отбиться, а вот подохнем все или только часть — зависит от тебя.

— Откуда они? — кивнул я в сторону трупов. — Поляки?

— Они самые, — сплюнул смотрящий. — Чуть западнее Англия под себя всё мнёт, с юга Италия и остатки Турции.

— В Сибири и на Урале наверняка Китай, — подхватил я.

— Нет больше Китая, — покачал головой тот. — На полчаса раньше нас кончился. Там сейчас Япония порядок наводит и Индия. Каждый пытается себе кусок пожирнее оторвать. Вот когда с ним закончат, скорее всего, за нас примутся, если ещё останется что делить.

— А что с Америкой? — уточнил я. — Там тоже пиздец?

— Америка, Мексика, Канада — ничего не осталось, — подтвердил мои догадки Кузьмич. — Интернет работал ещё какое-то время после начала войны и хороших новостей нет нигде. Уцелела часть Европы, Южная Африка, и мелкие государства типа Польши и Скандинавских народов. Они уже более-менее оправились и теперь кинулись делить свободную территорию.

— Мы не сможем победить в таком хаосе, — до меня наконец дошли все масштабы происходящего. — Я не герой, мне нахуй не нужно спасение мира.

— Жить как-то нужно, — пожал плечами тот. — О полноценном вторжении речь ещё не идёт, но этот день не за горами. Если сможем мы, нашим примером заразятся другие.

— Это полная хуйня, — засмеялся я. — Никто не поднимется без вождя, а мелкими общинами Европейскую армию не остановить. Это я не беру в расчёт Турцию и Африку.

— Предлагаешь встречать их в позе раком со спущенными штанами? — грустно усмехнулся тот. — Среди нас есть и такие, как, например, вон тот слизняк, что ботинком по ебалу от тебя заработал. Но есть и те, кто так жить не собирается.

— Нам надо подумать, — покачал я головой. — Ты и понятия не имеешь, кого просишь о помощи. Возможно, даже поляки меньшее зло.

— Жизнь покажет, — не согласился со мной старший. — Думайте, у вас ещё пятнадцать минут. Я пока людей на защиту организую.