Колдовская любовь

Николай Леонов

Когда воскресным вечером полковник Гуров вышел из дому прогуляться до ближайшей булочной, он и не подозревал, какое потрясение его ожидает и как круто изменится спокойное течение его жизни.

Глава 5

Гуров сидел за рабочим столом, обложившись газетами, и хмуро просматривал их одну за другой. Он уже понял, что информацию о магистре Блоке придется собирать по крупицам, и решил для начала ознакомиться с рекламными объявлениями покойного.

Реклама Блока в газетах присутствовала, но удивительно скудная. Примерно в каждом десятом номере попадалось лаконичное объявление — что-то вроде: «Магистр черной и белой магии Г.Блок. Прием с 14 до 24 час. Телефон такой-то» — и все. Покойный не увлекался рекламой. Видимо, был убежден, что слухом земля полнится.

Наверное, он был по-своему прав. Возможно, в глазах клиентов отсутствие обычной рекламы только прибавляло ему таинственности и одновременно достоверности. Если о тебе все знают и полушепотом передают друг другу твое имя, ни к чему крикливые объявления.

Зато теперь Гурову было над чем поломать голову. «Прием с 14 до 24 час.» — вот и вся информация. Негусто. Документация магистра, если таковая существует, категорически недоступна. Племянник Крячко за решеткой. Материалы следствия за семью замками. Особо не разгуляешься. Гуров раздраженно отбросил в сторону газеты и откинулся на спинку стула. Между бровей его залегла тяжелая складка.

Тихо открылась дверь кабинета, и почти неслышно вошел Крячко. Он негромко поздоровался и осторожно присел на свой стул, жалобно глядя на Гурова.

Такое поведение было совершенно нехарактерно для Стаса. Впрочем, он сегодня вообще выглядел необычно — черный пиджак, глаженые брюки и криво повязанный галстук делали его похожим на страдальца, вызванного на судебное заседание по поводу алиментов. Может быть, такая мысль пришла Гурову в голову еще и потому, что во всей фигуре Крячко присутствовали покорность и смирение, обычно ему не свойственные.

— Наконец ты появился, — проворчал Гуров. — Я уже начинал беспокоиться, не отправили ли тебя следом за твоим племянничком… Выглядишь ты, впрочем, неплохо — только в глазах что-то такое… овечье, что ли… Неужели не отошел еще?

— Ты имеешь в виду… — Крячко смущенно щелкнул себя по горлу. — Ты прости, Лева, глупо получилось. Но я, правда, был не в себе. Просто совершенно потерял голову.

— И решил поискать ее в бутылке «Смирновской»? — ехидно поинтересовался Гуров.

— Был грех! — вздохнул Крячко. — Черт попутал. Но теперь с этим категорически покончено. Завязал!

— А что же так кисло выглядишь? — спросил Гуров.

Крячко махнул рукой.

— Я ведь сегодня нарасхват, — сокрушенно признался он. — Сначала к его превосходительству на ковер ходил… Какие слова он мне говорил, повторять не стану. Совсем озверел старик! Я его не виню, конечно. Сам кругом виноват. Ну, а от работы меня теперь отстранили — до окончания расследования.

— Ну, Петр обязан был тебе разные слова говорить, — заметил Гуров. — Ему их в кабинете у министра продиктовали. Никуда не денешься.

— Да я понимаю, — кивнул Крячко. — Я еще почему расстроился? Сегодня у меня дома следственная группа была. Сейф проверяли и все такое… Племяша моего тоже притащили, чтобы он, значит, подтвердил, каким способом проник в сейф и похитил табельное оружие. С намеком — не с моего ли молчаливого согласия…

— И что? — спросил Гуров.

— Да ничего. Можно сказать, по нулям, хотя и не в нашу пользу, — сказал Крячко.

— Это как же понимать? — поднял брови Гуров.

— Ну, правда, следователь сумел себя убедить, что таким, как я, доверять оружие не только опасно, но и преступно. Что сейф мой можно открыть спичкой, а сам я — потомственный алкоголик, садист и растяпа. Но главного ему доказать пока не удалось.

Гуров вопросительно посмотрел на него.

— Что пистолет взял именно Виталий, — объяснил Крячко. — Племяшу, видно, в камере туго приходится — лица на нем нет, бледный весь, но держится молодцом. Ничего на себя брать не стал, как ни давили на него. Может, выкрутимся, если не сломается он. Ведь на сейфе даже его отпечатков пальцев нет — я в этом на сто процентов уверен…

— В жизни всякое случается, — задумчиво сказал Гуров. — Сегодня нет — а завтра, глядишь, появятся. С мистикой как-никак дело имеем.

— Вот и я говорю, — заторопился Крячко. — Кто его знает! В тюрьме не сахар, а Виталий человек все-таки интеллигентный… На сколько ему сил хватит?..

— Его силы тут ни при чем, — возразил Гуров. — Хотя, конечно, лучше бы было, если бы он на себя лишнего не брал. Это может здорово осложнить дело. Но в первую очередь все зависит от нас с тобой. Нам с тобой нужно искать, кто твой пистолет выкрал и колдуна прикончил. И делать это побыстрее, потому что мы и так все ушами прохлопали…

— Лева! Ты-то тут при чем? — покаянно воскликнул Крячко. — Это я, кретин…

— Полное раскаяние в кабинете у прокурора напишешь, — улыбнулся Гуров. — Давай к делу. Нам с тобой в первую очередь трех человек проверить бы надо. Но дело это непростое — все они на Блока работали. Нужно у каждого из них подноготную проверить. Я тут по всем трем запрос в архив сделал — к вечеру обещали позвонить. Может, за кем-то из них грешки водились в прошлом…

Крячко покачал головой и сказал безнадежно:

— Честно говоря, сдается мне, что ничего у нас на этот раз не получится, Лева! Слыханное ли дело — убийство мелкого жулика генеральная прокуратура расследует! Значит, наверху кто-то в этом очень заинтересован.

— Да уж этот факт можно считать бесспорным! — кивнул Гуров. — Но, может, оно и к лучшему? Нужно просто узнать, кто именно во всей этой катавасии заинтересован, и золотой ключик у нас в кармане!

— Легко сказать! — уныло протянул Крячко. — Ну и узнаем, допустим, — что это меняет? Нам этих людей все равно не достать.

— Что же теперь — лапки сложить и на дно идти? — сердито спросил Гуров. — Стыдно, полковник!

— Ну, стыдно, а что делать? — потерянно произнес Крячко. — Мне и Петр сказал, чтобы я сидел тихо и не рыпался.

— Тихо — это то, что нужно, — согласился Гуров. — Но рыпаться мы будем. Пусть не надеются, что нас так запросто скрутить можно. Мы с тобой и не в таких переделках бывали!

— В таких еще не бывали, — вздохнул Крячко. — И это еще, попомни мои слова, цветочки! А вот возьмутся за нас обоих…

— Уже взялись, — сказал Гуров. — За мной уже следят, между прочим. Наверняка и тобой заинтересуются. Так что держи ушки на макушке.

— И это все, что от меня требуется?! — с отчаянием произнес Крячко. — Я и так уже от каждой тени шарахаюсь! Ты бы мне дело, что ли, какое-нибудь дал — иначе я в себя так и не приду, наверное! Это я к тому, что инициативы от меня сейчас ждать не приходится — голова не работает, жить не хочется… Чувствую себя лишним человеком на этом свете — как Печорин какой-нибудь, ей богу!

Гуров посмотрел на его грубоватое мужественное лицо, которое сейчас выражало совершенно детскую обиду, и усмехнулся.

— Дело, говоришь? — спросил он. — Ну вот тебе одно дельце для начала. Нужно моих «пастухов» с толку сбить. Сейчас выйди из главка первым и, нигде не задерживаясь, садись в мою машину, — он перебросил Крячко связку ключей. — И сразу уезжай. Если заметишь за собой «хвост» — «Фольксваген» булыжного цвета — значит, все в порядке.

— А куда мне ехать-то? — растерянно спросил Крячко.

— А куда хочешь! — ответил Гуров. — Главное, подальше от Новоарбатского моста. И еще постарайся, чтобы как можно дольше не заметили, что ты — это ты, понимаешь? Хотя это маловероятно, конечно. По-моему, за мной профессионалы ходят.

— Неужели опять генеральная прокуратура? — испуганно спросил Крячко.

— Не думаю, — мотнул головой Гуров. — Прокуратура исключительно семейством Крячко занимается. За рамки необходимого и достаточного выходить она не станет — тут я на сто процентов уверен.

— Тогда кто же?

— А вот это вопрос, — сказал Гуров. — Полагаю, что кому-то очень важно знать, чем занят полковник Гуров и не собирается ли он сунуть свой нос в дело магистра Блока…

— Думаешь, это и есть убийцы?

— Ну, убийцы они или нет, это может определить только суд, — сказал Гуров. — Но то, что они в этом деле не посторонние, — несомненно.

— Так, может, взять за шкирку? — с надеждой спросил Крячко. — Тряхнуть хорошенько…

— Тут вопрос — кто кого тряхнет, — серьезно ответил Гуров. — Да и неизвестно, что еще потом будет. Как бы не получилось так, что нас всех с работы попросят. Конечно, свободного времени навалом будет, но возможности уже не те… Прежде чем трясти, сначала разобраться надо.

— И с кем ты с первым разбираться надумал? — спросил Крячко.

— Сначала хочу навестить помощницу Блока, — ответил Гуров. — То ли секретаршу, то ли соратницу по нелегкому колдовскому делу — Жукову Наталью…

— Ах, черт! — хлопнул себя по лбу Крячко. — Совсем забыл! Генерал велел тебе передать, кто навел следователя на мысль, где следует искать хозяина пистолета. Ему это под большим секретом в прокуратуре сообщили. Как думаешь — кто такой умный?

— Надо понимать, эта самая Жукова и есть? — спокойно спросил Гуров. — Раз ты только сейчас о таком «пустяке» вспомнил.

— Да голова, говорю, как чужая, — смущенно сказал Крячко. — Ничего не соображает, честное слово… А насчет Жуковой в самую точку! Она сразу подсказала следователю, что пистолет может принадлежать мне. Вот такие дела.

— И следователь не удивился этому заявлению?

Крячко развел руками.

— Вот это ни мне, ни Петру уже не ведомо, — сказал он. — Хорошо еще, хоть чем-то поделились.

— Да, хорошо, — задумчиво проговорил Гуров. — Что же, нечто в этом роде я и предполагал. Как говорится, и ты, Брут! Выходит, секретарша и соратница замешана во всем непосредственно. Но не следует забывать, что слежку за мной она организовать никак не могла. Значит, она здесь на самом деле лишь десятая спица в колесе. Организовал убийство кто-то другой. Но Жукова была посвящена во многое. Думаю, ее использовали вовсю. Запугали или купили… А что из этого следует?

— Что с нами она разговаривать не будет, — неуверенно сказал Крячко. — У нас таких денег нет, чтобы ее перекупить.

— Это само собой, — кивнул Гуров. — Но дело не в этом. Я боюсь, что кому-то очень скоро захочется от такой свидетельницы избавиться. Поэтому нам нужно спешить.

— Я уже выхожу, — сказал Крячко, со вздохом поднимаясь из-за стола.