Колдовская любовь

Николай Леонов

Когда воскресным вечером полковник Гуров вышел из дому прогуляться до ближайшей булочной, он и не подозревал, какое потрясение его ожидает и как круто изменится спокойное течение его жизни.

Глава 4

Офис греческой строительной фирмы располагался в новом двадцатиэтажном здании, расположенном недалеко от Садового кольца. Наверное, дела у греков шли не так уж плохо.

До места Гуров добрался на метро, оставив «Пежо» в проходном дворе в районе Таганки, куда заехал, чтобы обмануть своих преследователей. Это оказалось не слишком сложным делом — несмотря на настырность, «топтуны» не выглядели проворными. Возможно, у них просто не было приказа на плотную слежку.

У Гурова было время поразмыслить над неприятным обстоятельством, которое неожиданно на него свалилось, и он пришел к выводу, что, скорее всего, следить за ним начали уже от главка — если вообще не от самого дома, и то, что «хвост» он обнаружил так поздно, целиком лежит на его совести.

Такой жгучий интерес к его персоне мог означать только одно — кто-то действительно преднамеренно и сознательно заманил Крячко в ловушку — и вовсе не из-за личной неприязни. Чертовски ловкий ход — чтобы сбить с толку сыщика, воспользоваться для убийства пистолетом самого сыщика. Как говорится, немая сцена.

Но это означало также и то, что кем-то была проведена большая подготовительная работа. Кандидатуру Крячко не с потолка взяли. Наиболее вероятный путь, по мнению Гурова, был следующий. Будущий убийца наверняка имел доступ к спискам клиентуры магистра. И не просто имел — он пристально изучал эти списки, прикидывал, на кого лучше свалить вину. Пока наконец не наткнулся на фамилию Крячко.

Гуров вынужден был признать, что времени у преступника было предостаточно. Племянник Стаса ждал очереди полгода. За этот срок можно было изучить привычки и обстоятельства жизни всего главка. Правда, для этого требуется не только время. Гуров не сомневался — делом занимались профессионалы. Поэтому и «хвост» к нему приставили — они знали, что Гуров не будет сидеть сложа руки.

Все это было неприятно, но зато Гуров мог воочию убедиться, что действует в правильном направлении. Его противник невольно будто подсказывал — так держать, полковник Гуров! Вопрос был в том, как долго этот невидимый противник будет ограничиваться одними подсказками. Гуров чувствовал, что ходит по невидимой грани — стоит чуть-чуть поскользнуться, и не сносить ему головы. Скорее всего, с ним расправятся так же тихо и загадочно, как с покойным магистром, — Гуров был уверен, что стиль будет выдержан четко. Эти люди совсем не горят желанием демонстрировать свое истинное лицо.

Но дело было даже не в нем самом — могли пострадать люди, с которыми Гуров намеревался вступить в контакт, жена, коллеги, друзья. Ради них нужно было держаться особенно осмотрительно.

Именно поэтому Гуров десять раз убедился, что избавился от «хвоста», прежде чем отправиться на свидание с бывшим налоговым инспектором. В глубине души это бесило его — он, выслеживающий преступников, сам был вынужден действовать как преступник! Но обстоятельства не оставляли ему выбора — приходилось смиряться.

Александра Викулова, юрисконсульта фирмы, Гуров разыскал без труда. Однако пришлось не менее получаса дожидаться, пока тот освободится, — шли какие-то переговоры в кабинете управляющего, и Викулов должен был там присутствовать.

Бывший инспектор оказался довольно молодым, по-военному подтянутым и очень серьезным человеком. И к тому же крайне занятым. Едва Гуров попытался заговорить с ним в коридоре, неосторожно предупредив, что хочет выяснить один частный вопрос, как Викулов немедленно и болезненно отреагировал, сказав:

— Простите, у меня совершенно нет времени для частных вопросов! Очень много работы. Попытайтесь связаться со мной вечером — возможно, я сумею что-то для вас сделать… — В голосе его слышалась едва сдерживаемая досада.

Гуров понял, что дал промашку, и попытался зайти с другого бока.

— Я тоже прошу прощения, — холодно сказал он. — Пожалуй, я неудачно выразился. Меня зовут Лев Иванович Гуров. Я — старший оперуполномоченный по особо важным делам, полковник. И вопрос, который я хотел задать вам, связан с убийством.

Разговор велся на ходу, но после этих слов Викулов резко затормозил и, озадаченно морща лоб, уставился в упор на Гурова.

— Что? — недоверчиво воскликнул он. — Какое еще убийство?

У него были правильные тонкие черты лица, и следил он за собой едва ли не старательнее, чем Гуров, благодаря чему выглядел как истый европеец, характерный представитель благополучного, знающего себе цену племени.

— Убили одного человека, с которым вы были знакомы, — объяснил Гуров. — Я был бы очень признателен, если бы вы сообщили мне некоторые подробности биографии этого человека.

— О ком речь? — растерялся Викулов. — Кажется, все мои знакомые живы, слава богу… Я что-то не слышал ничего такого…

— Не думайте, что хочу вас заинтриговать, — сказал Гуров. — Просто я даже толком не знаю, как этого человека зовут. Некий магистр черной магии по имени Генрих… Вы же с ним встречались?

На интеллигентное лицо юриста набежала тень. Он упрямо наклонил голову и сказал с деланым равнодушием:

— Ах, вот оно что! Еще раз извините, оперуполномоченный, но нам с вами не о чем разговаривать. Мое знакомство с этим человеком было чисто формальным, и было это достаточно давно. С тех пор я ни разу его не видел.

— Я понимаю, — терпеливо заметил Гуров. — Но для меня важны любые сведения.

— А для меня важна моя работа, — парировал Викулов. — Поэтому прощайте! Если у вас есть ко мне вопросы, присылайте повестку — иного выхода я не вижу.

— А ты умный, Викулов, не дурак! — похвалил Гуров. — На молоке обжегся, теперь на воду дуешь! И тебе, я вижу, нисколько не стыдно? Молодой мужик, косая сажень в плечах, а похож на щенка, который удирает, поджав хвост.

Лицо Викулова омрачилось. Демонстративно посмотрев мимо Гурова, он процедил сквозь зубы:

— Даже из уважения к вашим почтенным сединам я не намерен выслушивать оскорблений, господин полковник! Скажите спасибо, что я все-таки хорошо воспитан. Обычно я обиды не прощаю…

Гурову все это уже порядком надоело. Он вдруг шагнул вперед и сгреб Викулова за лацканы дорогого пиджака.

— Послушай, что я тебе скажу, сынок! — негромко, но внушительно произнес Гуров. — В отличие от тебя я частенько прощаю обиды. Не знаю, в чем тут дело — может, возраст?.. Я трусости не прощаю! Она слишком дорого обходится, понимаешь? Из-за таких, как ты, осторожных мы все сейчас в дерьме сидим по самые уши! И не только в дерьме, между прочим, а и в крови тоже… Ты хоть помнишь, юрист, что есть люди, которые на работе кровь проливают?

Викулов попытался вырваться, но Гуров держал его крепко. В глазах бывшего налоговика мелькнуло смятение.

— Да чего вы от меня хотите, черт подери? — почти жалобно пробормотал он. — Вам нравится проливать кровь — флаг вам в руки! Ко мне-то вы чего цепляетесь?.. Ну да, я не храбрец, ну и что? — он криво усмехнулся. — Читали небось в школе — «жизнь дается один раз»?.. Мне тоже второй никто не предложит…

Гуров медленно разжал пальцы. Викулов, оглядываясь исподлобья по сторонам, принялся быстро приводить себя в порядок. Весь гонор уже слетел с него. Гуров понял, что в глубине души Викулов не на шутку боится. Просто Гурова он боится не так сильно, как тех, кто заставил его поменять работу.

— Ну что ж, вот это уже другой разговор, — удовлетворенно сказал Гуров. — А то — «обид не прощаю», понимаешь! А когда в отставку тебе велели отправляться — отправился как миленький… Неужели на душе кошки не скребли?

— А это вас не касается, — буркнул Викулов, отворачиваясь.

— Это тебя ничего не касается, — заметил Гуров. — В своей норке хочешь отсидеться. Из своего опыта знаю, что такие номера обычно плохо кончаются. Удача улыбается тем, кто рискует, прости за банальность…

Викулов еще раз украдкой оглянулся по сторонам, но, осознав, что маленького происшествия никто из посторонних, кажется, не заметил, немного успокоился. Он отошел в сторону и, повернувшись лицом к широкому окну, за которым открывалась панорама Садового кольца, бесстрастно сказал:

— Ну что ж, можете считать, что задели меня за живое. Я расчувствовался и понял, что до сих пор жил неправильно. Вы на это надеялись, когда читали тут проповедь? Черта с два! Ни вам до меня, ни мне до вас нет никакого дела. Просто я догадываюсь, что вы от меня не отстанете и еще больше испортите мне жизнь. Я отвечу на ваши вопросы, если дадите слово, что больше меня никто не будет беспокоить. Чего вы от меня хотите? Каких откровений? Я ни сном ни духом не ведал с утра ни о каком убийстве…

— Охотно верю, — сказал Гуров. — Но и мне нужно не так уж много. Я же не заставляю тебя назвать имя убийцы. Скажи мне хотя бы имя колдуна, прах его побери! Я даже этого не знаю!

Викулов недоверчиво посмотрел на него, но не стал высказывать никаких замечаний. Ему по-прежнему хотелось поскорее отделаться от Гурова.

— Этого человека звали Генрих Блок, — произнес он терпеливо, как школьник, отвечающий плохо выученный урок. — Отчества, откровенно говоря, не помню — все-таки это не вчера было… Чрезвычайно неприятный тип! Но это, конечно, субъективно — кое-кто в нем души не чаял… Не знаю, чем он их всех брал. Однако, говорят, был дьявольски проницателен и в психологии разбирался лучше любого профессора. Хотя я точно знаю, что, кроме двух незаконченных высших, у него ничего за душой не было…

— Генрих Блок, Генрих Блок, — задумчиво повторил Гуров. — Чем же он все-таки занимался, этот Генрих Блок? За что ему деньги платили?

— За глупость всякую, — сердито ответил Викулов. — За предсказания, за магию — привороты, наговоры… Между прочим, этой фигней сейчас балуются даже очень высокие люди, представляете?

— Очень даже представляю, — сказал Гуров. — Тут мне, кстати, о Распутине недавно напомнили…

— Вот-вот, — поддакнул Викулов. — Поэтому, когда я по молодости и наивности попытался выяснить подлинные доходы Блока, он просто обратился к одному из своих высокопоставленных клиентов. Не знаю, что он ему сказал — может быть, что у меня плохая аура…

— А как тебя попросили покинуть здоровый коллектив? — перебил его Гуров. — Извини, что спрашиваю, но уж очень любопытно, под каким соусом можно выгнать своего сотрудника из-за явного шарлатана, да еще уклоняющегося от налогов.

— Да нет ничего проще, — невесело улыбнулся Викулов. — Просто мне дали понять, что не хотят больше меня видеть. Я пытался изобразить что-то эдакое… Но мне намекнули, что человеку в любой момент можно устроить такую пакость, после которой он всю жизнь не отмоется. Например, подбросить в стол меченые деньги… А это уже сроком пахнет. Я не стал сопротивляться.

— На каком же уровне тебя припугнули? — поинтересовался Гуров.

— На уровне начальника отдела, — с вызовом сказал Викулов. — Ну и что? Вы же сказали, что я трус! Разумеется, я не стал ждать, пока то же самое скажет начальник управления. По крайней мере, теперь я спокоен. Да и материальное положение…

— Понятно, — сказал Гуров. — Но давай вернемся к Блоку. Как ты думаешь, могли у него быть враги?

Взгляд Викулова потух. Он поморщился и сказал:

— Вы опять за свое… Поймите, все это было довольно давно. Никаких секретов я узнать не успел. А насчет врагов… Одного врага Блока я могу назвать вам точно — это я сам. Но в убийцы прошу меня не записывать…

— А я и не собираюсь, — спокойно ответил Гуров. — Там действовали более крепкие люди… Значит, секретов вы не знаете? А кто может знать? У Блока были близкие люди? Ну, кому он мог довериться? Уж это вы должны были успеть выяснить!

— Пожалуй, — неохотно проговорил Викулов. — У него была в ту пору секретарша. Насколько помню, звали ее Натальей… Да, Наталья Жукова. Жила она возле Новоарбатского моста. Какое-то время я сдуру пытался ее разговорить. Красивая и увертливая стерва! Вот она наверняка знает все секреты маэстро. Только сомневаюсь, что она захочет ими с вами делиться.

— Не захочет? — серьезно спросил Гуров. — Тогда подскажите еще парочку фамилий, для верности.

— Ну, какая тут верность! — презрительно фыркнул Викулов. — Это уж как повезет. Был еще шофер — Смагин Илья Васильевич. Водил черный «Мерседес» Блока. Может, до сих пор водит… Ну, этот вообще постоянно рот на замке держал. Могила… Впрочем, был у Блока один дружок, который говорил очень много — можно сказать, страдал словесным поносом, — Васильков Михаил Корнеевич. Не слышали про такого?

— Не доводилось.

— Очень интересная личность. Между прочим, тоже бывший юрист. Практика у него не пошла, но зато в смутное время он сумел пролезть в политику. Остался, правда, где-то на периферии, но кое-какие полезные знакомства завел. Именно через него Блок выходил на самых серьезных клиентов.

— Это уже теплее, — заинтересовался Гуров. — И вы знаете, где можно найти этого человека?

Викулов замялся и часто заморгал глазами — кажется, он уже пожалел, что сказал лишнее.

— Ну-у… я не знаю… Мне не пришлось с ним тесно общаться. Впрочем, думаю, вы разыщете его без труда. По газетам я знаю, что Васильков до сих пор возглавляет некий общественно-политический фонд под названием «Форум ХХI»…

— Он такая важная шишка? — удивился Гуров.

Викулов невольно улыбнулся.

— Ну, не знаю, насколько важная, — сказал он. — Кое-какие связи наверху у него имеются — это я уже сказал. Но не воображайте, что этот «Форум» что-то из себя представляет. Просто ширма для мелких махинаций на политической ниве. Держится на плаву благодаря личной инициативе и авторитету шефа. Хотя авторитет, на мой взгляд, довольно сомнительный…

— Это хорошо, если сомнительный, — заметил Гуров. — Легче будет наладить контакт. Люди с сомнительной репутацией уважительно относятся к органам правопорядка. Тем более, ты говоришь, что этот Васильков любит поговорить…

Викулов скептически посмотрел на него.

— Блажен, кто верует, — сказал он. — Знаете, что я думаю? Может, вам стоит поискать новое место работы? Думаю, скоро вас попрут тоже…

— Жизнь покажет, — не слишком любезно ответил Гуров. — Пока этот вопрос стоит не так остро, как тебе хотелось бы.

— Да мне-то что, — скучно сказал Викулов. — Это ваши проблемы. Я предупредил просто…

— Ну, спасибо, — жестко сказал Гуров. — Хоть предупредил.