Страшная история

Майкл Терри, 2020

Двадцатилетняя Джессика Карлсон, ослепшая в результате автокатастрофы, переезжает с мамой на новое место жительства – в старый дом и в первую же ночь понимает, что вокруг происходит нечто странное и необъяснимое, связанное с потусторонним миром. Джесси далеко не суеверный человек, но на следующий день она узнает от соседа, что в стенах этого дома когда-то давно было совершено жестокое убийство. То, с чем придется столкнуться нашей героине в окружении молчаливых стен – страшно, но попытка разгадать тайны дома обернется для Джесси абсолютным кошмаром.

5

(август 2018)

— Повторим еще раз, Джесси.

— Мама, я…

— Пожалуйста, милая, сделай это для меня в последний раз, — твердо сказала мама, давая понять, что спорить бесполезно. — Я хочу быть уверена в том, что ты не сломаешь себе шею за время моего отсутствия.

Я не смогла удержаться от вздоха и покачала головой, а потом произнесла:

— Чтобы добраться из ванной в спальню, мне необходимо сделать восемь шагов до двери, потом повернуть налево и отсчитать еще одиннадцать шагов до лестницы. Ровно двадцать ступенек наверх, потом прямо еще четыре шага, и вот я здесь! Видишь? Я все помню.

— Умница! Теперь я за тебя спокойна.

— В любом случае, у меня есть трость. Ты ведь не думаешь, что я буду, сломя голову, бегать по дому, целенаправленно врезаясь в стены и нанося себе различные увечья, словно сумасшедшая?

— Господи, Джесси… — услышала я взволнованный голос и почувствовала, как старая кровать заскрипела и сильно прогнулась под тяжестью маминого тела, когда она села рядом со мной. Я снова прикусила губу, понимая, что отпустила очередную неуместную шутку. Мама, единственный человек в мире, который по-настоящему переживает за меня и пытается помочь. Она очень тяжело перенесла произошедшее со мной несчастье, это я знала наверняка и была абсолютно уверена в том, что ей нисколько не легче, чем мне.

— Прости, — спешно ответила я. — Конечно, я не собираюсь бегать по дому, врезаясь в стены, мамочка. Я собираюсь выйти из ванной комнаты, повернуть налево и идти прямо, пока не дойду до лестницы, а потом подняться, сделать еще четыре шага вдоль левой стены и оказаться в этой самой спальне, где находимся сейчас мы с тобой. Назад — в обратном порядке. А если мне нужна будет кухня, то по пути из комнаты, в самом конце, я должна буду повернуть не направо, а налево… Кстати, ты не опаздываешь на работу?

— Остановка находится недалеко от дома и до бизнес-центра «Раунд-Молл», в котором я сейчас работаю, мне ехать не больше пятнадцати минут. Это еще один плюс нашего нового жилища. Я просто… Родная, я хочу, чтобы ты знала, что я не пошла бы сегодня на работу, если бы это не было жизненной необходимостью. Я так сильно люблю тебя и…

— Я понимаю, — оборвала я ее. — Пожалуйста, не надоедай мне очередными извинениями… — я вздрогнула, понимая, что опять веду себя слишком резко, поэтому быстро добавила. — Я не это имела в виду, мамочка… Я тоже тебя очень люблю. Смело иди на работу и не волнуйся. Ты вернешься в девять утра и не найдешь меня у подножья лестницы со сломанной шеей.

— Я плохая мать, — прошептала она в ответ. — Я не уберегла тебя… Господи, ну почему я не отобрала у тебя ключи от машины и позволила уехать на эту злосчастную вечеринку?

— Все в прошлом, мамочка, — глухим голосом отозвалась я, стараясь не показывать ей, что вот-вот расплачусь от бессилия и безнадежности. — Я сама во всем виновата. Только я и никто больше… Ты не виновата в том, что тебе приходится работать ночами, чтобы прокормить нас, и не твоя вина, что у тебя есть дочь, которая росла такой самоуверенной, эгоистичной и непослушной дурой…

— Прошлое есть прошлое, — тихо согласилась мама и по ее тону я поняла, что она тоже близка к тому, чтобы разрыдаться. — Помнишь, что я говорила тебе в больнице? Мы не должны зацикливаться на прошлом, иначе у нас не будет будущего. Поверь мне, я знаю по опыту, каково это — позволять сожалениям и воспоминаниям терзать твой разум.

Я хотела было возразить ей, что у меня в любом случае нет будущего, но на этот раз — не знаю, каким образом — мне удалось сдержать рот на замке и не доставать из него свой острый язык.

— Я вернусь в девять, милая, — добавила мама, а потом, вздохнув, поднялась с кровати. — Держись подальше от неприятностей.

— Прости меня за то, что иногда бываю несносной, мамочка, — добавила я, едва сдерживая слезы. — Я очень ценю все, что ты для меня делаешь. Я перестану быть крысой. Обещаю.

— Не будь так строга к себе, — ответила мама. — Ты через многое прошла, родная, но все образуется и встанет на свои места, обещаю.

— Это не оправдание тому, что я плохо относилась к тебе до трагедии.

— Перестань. Я ничего этого не помню. Увидимся утром, милая.

— Хорошей смены, — пробормотала я, прислушиваясь к ее удаляющимся шагам. Внезапно мне очень сильно захотелось, чтобы она осталась дома, но я точно знала, что не могу требовать от нее этого. Я должна вести себя не как испуганный пятилетний ребенок, а как разумный взрослый человек. Через пару минут я услышала, как входная дверь захлопнулась и сразу же после этого раздался скрежет замка, закрываемого ключом с наружной стороны дома.