Свет твоих глаз

Лёка Лактысева

Эдуард привык, что девчонки всегда сами вешались на него – высокого богатого красавца, и долго не решался жениться. А теперь жизнь повернулась так, что женитьбу он считает и вовсе невозможной. Но это не значит, что он откажется от мысли о ребенке! Вероника поклялась, что у нее никогда не будет детей. Она бы сбежала от Эдуарда сразу же, как только узнала, чего хочет от нее этот красивый загадочный мужчина. Но она уже подписала контракт, и обратного пути, похоже, нет.

2. Эдуард. Должница поневоле

Девушка оказалась темной шатенкой с голубыми глазами. Завораживающее сочетание! Правильные черты, нежный овал лица, чуть заостренный подбородок — и по-детски открытый доверчивый взгляд. То ли из-за этого взгляда, то ли из-за свежести, исходившей от всего ее образа, она показалась мне совсем юной. Года двадцать два, не больше. А ведь мы с Викторией договаривались, что на роль суррогатной матери будем искать претендентку старше двадцати пяти!

— Кстати, забыл представиться. Эдуард Евдокимович, — я снова подцепил девушку за локоть и повлек через гостиную к дверям кабинета.

Договор ждал там, составленный лучшими юристами края и ожидающий подписей обеих сторон.

— Вероника.

— Что? — кажется, я слишком увлекся своими мыслями и прослушал слова посетительницы.

— Меня зовут Вероника. Можно просто Ника.

— Да. Теперь услышал. А сколько вам лет, Ника? — показаться бестактным я не боялся. Сейчас я — заказчик, клиент, а не кавалер на свидании.

— Двадцать восемь. — Нику мой вопрос не смутил и не возмутил, и ответила она на него без колебаний и ненужного кокетства.

Неужели в этот раз маме Вике удалось отыскать молодую женщину, чьи мозги оказались не отравлены дурацкими цитатами из соцсетей и не промыты самопровозглашенными гуру, открывающими в женщинах женственность, денежные потоки и прочие чакры?

— Вы выглядите значительно моложе. — И комплимент, и констатация факта, и еще одна проверка: как воспримет мои слова, как на них ответит?

— Спасибо. Это от мамы. Хорошая наследственность.

Твою мать! Я сжал женский локоть так, что Ника чуть не взвыла от боли и попыталась вывернуться. Отпустив ее руку, я втолкнул девчонку в свой кабинет, а сам вцепился в дверной косяк, переводя дыхание, словно после удара под дых.

«Спокойно! Она ничего не знает! Она не может ничего знать!» — я повторял себе эти слова раз за разом, пока черный туман в голове не рассосался, не втянулся куда-то в дальние уголки извилин мозга.

— Вам плохо? — гул в ушах стих, и я расслышал озабоченный голос гостьи.

— Все нормально. Я справлюсь. Присядьте к столу.

Сам я тоже добрался до стола и плюхнулся в широкое эргономичное компьютерное кресло. Схватил бутылку питьевой воды, которая всегда стояла рядом с рабочим местом, сделал прямо из горлышка несколько жадных глотков. В мозгах прояснилось окончательно.

Я отставил бутылку в сторону. Глянул на Веронику. Она сидела напротив и молча наблюдала за мной.

— Думаю, Ника, вы обсудили с Викторией основные моменты? Она должна была объяснить вам, чего я от вас жду.

— Да, я все поняла. Не вижу ничего сложного… нормальная работа, ничуть не хуже других.

— Я рад, что вы так к этому относитесь. — Девчонка говорила настолько уверенно, что я немного удивился.

На душе стало муторно и неприятно. Все-таки суррогатное материнство — довольно сомнительная штука с точки зрения этики и морали. Но, когда не видишь другого выхода…

— Что ж, тогда вот договор, — я придвинул девушке заранее подготовленную папку. — Изучите, и, если все устраивает — подпишите.

— Я так понимаю, там все стандартно? — переспросила Вероника.

— Само собой.

На самом деле в стандартную заготовку мои юристы внесли несколько небольших изменений, призванных защитить как меня, заказчика, так и исполнителя.

Вероника произнесла что-то среднее между «угу» и «гм», достала из папки пачку бумаг и принялась их пролистывать. Именно пролистывать — не читать. Я понял это по тому, как быстро переворачивались под ее пальчиками белые страницы. Зря она. Договора нужно читать внимательно. Тем более, что никто в шею не гонит. Хотя, что я знаю о девчонке? Может, она владеет техникой скорочтения?

Пока я забавлялся тем, что пытался угадать, какое у Ники образование и чем она зарабатывала на жизнь до того, как решила стать суррогатной матерью, сама девушка долистала договор до конца. Взяла ручку, которую я ей любезно придвинул, и оставила внизу последнего листа договора размашистую подпись. У моего отца, профессора, и то автограф смотрелся не так солидно.

— Готово, — сообщила, передавая мне оба экземпляра.

— Хорошо. Сейчас тоже поставлю подписи. Можете пока изучить дополнительное соглашение. Думаю, нам придется обсудить изложенные там условия, чтобы прийти к консенсусу.

— Еще и соглашение? — Ника растерялась.

— Да. Оно в той же папке, в отдельном файле.

Вероника полезла в папку. Я без спешки перелистал придвинутые мне стопки. Поставил первую подпись. Собрался ставить вторую, и тут моя посетительница резко отодвинулась от стола, отбросив от себя соглашение и глядя на него, как на отвратительную, покрытую струпьями и слизью жабу. Найджел, лежавший на пороге кабинета, вскочил, подбежал к ней, начал тыкаться в колени.

— Что это? Что за бред?! — дрожащим шепотом произнесла девушка, отталкивая ладонью собачью голову.

— Найджел, фу! Иди ко мне! — я отозвал пса и лишь потом заговорил с Никой. — Что вас так испугало?

Задавая вопрос, я забылся и попытался взглянуть на Нику прямо, но, разумеется, ничего не увидел. Пришлось отвести взгляд в сторону, чтобы иметь возможность наблюдать за ней хотя бы боковым зрением. Со стороны это смотрелось так, будто я не желаю смотреть на собеседника и нарочно отвожу взгляд. Темные очки с зеркальными стеклами до какой-то степени спасали от этой неловкости.

— «Исполнитель доверяет заказчику в выборе клиники и специалистов, которые будут наблюдать за состоянием здоровья суррогатной матери…» — процитировала Вероника, и уже окрепшим голосом заговорила: — Какая суррогатная мать? При чем тут я? Что за бумаги вы мне подсунули?!

— Те самые, которые вы прочли и подписали! В чем дело, Вероника?! Хотите еще раз взглянуть на основной договор? — я категорически не понимал, что происходит.

Откуда столько недоумения и возмущения? Зачем Вероника пришла, если теперь делает вид, что впервые слышит о том, в какой услуге я нуждаюсь?

Ника придвинулась обратно к столу, дрожащей рукой подгребла к себе уже подписанный договор и взялась снова перечитывать его — на этот раз очень медленно и внимательно. Она напряженно сопела. Бумага шелестела в ее дрожащих пальцах. Найджел тоненько поскуливал: чуял, как медленно, но верно накаляется атмосфера…

— Это недоразумение, — Вероника уронила руки с договором на колени, уставилась на меня. Голос ее звучал требовательно и почти обвиняюще. — Чудовищное недоразумение!

— Вероника. Какое может быть недоразумение, если вы общались с Викторией, которая не могла не сообщить вам, с какой целью разыскала и пригласила вас?

— Виктория говорила, что вам нужна домработница! — выкрикнула Ника отчаянно. — И я отозвалась именно на это объявление!

— Вы. Домработница? — я окончательно перестал понимать, что происходит.

С чего вдруг молодая и очень хорошенькая женщина в довольно дорогой одежде — а я даже в теперешнем своем состоянии мог отличить одежду приличного бренда от турецко-китайского ширпотреба — претендует на должность помощницы по хозяйству?

— Претендентка на вакансию домработницы должна была явиться вчера, — припомнил вслух. — Но не пришла и даже не перезвонила.

— Я же сказала, что опоздала! — голос Вероники звенел отчаянием. — Попросила прощения!

— Опоздала — почти на сутки, — я не сумел удержаться от упрека и даже легкой иронии.

Рейтинг девчонки в моей невидимой табели о рангах рухнул, разлетелся карточным домиком. Это кем надо быть, чтобы явиться спустя сутки после назначенного времени, ничего не объяснить, а потом еще и подписать договор, толком даже не прочитав его?

— Вы должны аннулировать договор! Порвать его! Расторгнуть! — Вероника вскочила, бросила бумаги на стол и оперлась на них ладонями, требовательно глядя мне в лицо. — И вообще, могли бы смотреть на меня, когда я с вами разговариваю!

Не мог бы. Но это ее не касается. Да уж, с таким несерьезным отношением к жизни ей и правда только помощницей по хозяйству работать.

— Я. Вам. Ничего. Не должен! — я тоже встал. Глянул на Веронику с высоты своего роста. Сто девяносто три сантиметра, на минуточку. — А вот вы мне — уже должны. Ребенка — или огромную неустойку в случае преждевременного расторжения договора. Что выбираете, Вероника?