Свет твоих глаз

Лёка Лактысева

Эдуард привык, что девчонки всегда сами вешались на него – высокого богатого красавца, и долго не решался жениться. А теперь жизнь повернулась так, что женитьбу он считает и вовсе невозможной. Но это не значит, что он откажется от мысли о ребенке! Вероника поклялась, что у нее никогда не будет детей. Она бы сбежала от Эдуарда сразу же, как только узнала, чего хочет от нее этот красивый загадочный мужчина. Но она уже подписала контракт, и обратного пути, похоже, нет.

15. Эдуард. Музыка нас не связала

Людям слепым и слабовидящим нельзя расслабляться и отвлекаться на посторонние мысли, когда они куда-то идут, даже если в одной руке — поводок-трость, а в другой — ладонь провожатого. Тот, кто движется наощупь, обязан быть бдительным каждое мгновение. Я позволил себе замечтаться, и тут же получил щелчок по носу от жизни: не забывайся, помни — кто ты!

Вспомнил. Осознал в тот самый момент, когда очки со смачным чавкающим звуком плюхнулись в грязь. Сам я не растянулся в этой вязкой жиже только потому, что под руку меня держала Ника.

Вероника — причина и источник моих отвлеченных размышлений. Очень символично! Вся эта ситуация — как знак, как предсказание будущего. Ника может стать причиной моего падения, и она же может оказаться той, кто не позволит мне упасть. Если пожелает.

Стоп! Не слишком ли много власти над собой я приписываю девчонке? От нее будет зависеть ровно столько, сколько я позволю! Зря, что ли, с восемнадцати лет вкалывал, не спал ночами, мотался сначала за товаром, а потом с товаром — по покупателям?

К тридцати двум я стал одним из тех, кого называют хозяевами жизни. И намерен оставаться хозяином — по крайней мере, свой собственной жизни! Я все спланировал. Все предусмотрел. Никто не собьет меня с пути к намеченной цели!

Вероника — забавная. Умеет пошутить. Но я слишком увлекся этим знакомством. Пора остановиться. Слишком близкое общение с собственной домработницей ни к чему хорошему не приведет. Мне нужно привязать девчонку, а не привязываться самому.

— Еще раз спасибо за помощь, Ника. — Я забрал очки из ее рук, нацепил на нос и потащил Найджела в ванную — мыть лапы. Впрочем, парень особо и не сопротивлялся.

Отпустив собаку, я сходил переоделся, а потом заперся у себя в кабинете. На почту упало несколько писем, в том числе — от контрагента, поставлявшего на мой завод смеси для производства плитки. Новое предложение. Это предложение можно было скинуть директору и начальнику отдела закупок, а потом выслушать краткий отчет о плюсах и минусах. Но я решил ознакомиться с документом лично. Попытка контрагента пересмотреть договоренности выглядела подозрительной.

Включил ноутбук, с помощью голосового управления вошел в почту, отыскал нужное письмо, активировал озвучку. Разглядывать картинки с помощью бокового зрения я кое-как мог. Читать текст — нет. Приходилось сосредоточенно вслушиваться в механический голос программы.

И тут Ника, которая — я видел — отправилась хлопотать на кухне, включила музыкальный канал. Громко! Так, что телевизор почти заглушил речь компьютера. Что вытворяет эта девчонка?! С чего она взяла, что может устраивать у меня в квартире дискотеку?

Я остановил программу и отправился наводить порядок.

— Вероника! — я постарался приглушить вспыхнувшее раздражение, но сам услышал, как громко и недовольно прозвучал мой окрик.

— Да? — Ника приглушила звук.

— Ты мне мешаешь работать. Пока я дома — телевизор включаю только я! Как и любую громкую музыку. Это понятно?

Девчонка ответила тем, что выключила телевизор.

— Буду признательна, Эдуард Евдокимович, если вы озвучите все остальные запреты. Списком и по пунктам! — заявила звенящим от обиды голосом. Даже на «вы» перешла. — И не надо повышать на меня голос!

— Я пока не повышал. И, надеюсь, не придется. Если не знаешь, как обязана себя вести домашняя прислуга — погугли! Думаю, в интернете найдется список рекомендаций. Завтра утром проверю, что ты прочитала и усвоила! — я развернулся и ушел в кабинет.

В гостиной воцарилась кладбищенская тишина. Я чувствовал недовольство Вероники и ее молчаливое несогласие, но ничего менять не собирался, и просить прощения — тоже. Домработница обязана знать свое место! Ничего оскорбительного я в ее адрес не сказал, а скрывать свое недовольство считал лишним и неправильным. Не знаю, почему Виктория пригласила девчонку, наплевав на отсутствие опыта и рекомендаций, но мириться с непрофессионализмом своих работников я точно не готов!

Отбросив в сторону бесполезные мысли, снова сосредоточился на изучении предложения. Прослушал его дважды и пришел к выводу, что поставщик затеял какую-то свою игру — то ли надумал взвинтить цены, то ли получил более выгодное предложение от конкурентов из другого региона.

Кварцевого песка хватало и в Яснодаре, а вот каолин до недавних пор мы завозили с Донецкого месторождения. О том, чтобы поискать запасной вариант, я задумывался еще пару месяцев назад. Даже начал работать в этом направлении — пока в одиночку, не привлекая никого из сотрудников. Но тут резко упало зрение на левый глаз. Спустя полмесяца — на правый, и мне стало не до смены поставщика. Видимо, пришло время вернуться к этой теме и обсудить ее со своими специалистами.

Я встал из-за стола, намереваясь подойти к окну: у меня была привычка размышлять, глядя на улицу. На ходу опомнился: вряд ли я что-то увижу, кроме размытых разноцветных пятен. Потоптался у стола, опустил крышку ноутбука и пошел в гостиную. Кажется, моя домработница обещала мне кофе и кусок шарлотки, но исполнять свои обещания она как-то не спешила. Придется поторопить.

Вышел из кабинета. Приласкал Найджела, который спрыгнул с любимого кресла и подошел поприветствовать хозяина. Перевел взгляд в сторону кухни. Вероника была там: стояла возле мойки и, судя по звукам, что-то нарезала.

— Ника, — окликнул я негромко.

Ноль внимания. Надеюсь, со слухом у девчонки все хорошо? А то славная бы вышла из нас парочка: слепой наниматель и глухая домработница.

— Вероника! — добавил громкости.

С тем же результатом. Домработница не обращала на меня внимания.

Это что — показательное выступление? Так она решила продемонстрировать мне свою обиду? Глупо. Слишком по-детски. Несмотря на вчерашнюю истерику по поводу перепутанного контракта, девушка показалась мне неглупой и серьезной. Выходит, ошибся? Разочарование горьким запахом осеннего костра защекотало в носу.

Наверное, следовало развернуться и уйти обратно в кабинет. Хочет человек остаться без работы — его право. Две недели — и свободна. Удерживать не стану.

Я уже почти решился убраться прочь, но ноги сами понесли меня вперед.

Подошел поближе, похлопал ладонью по столешнице, рявкнул как прапор на плацу:

— Вер-ро-ника!

Девчонка дернулась, уронила нож, потянулась руками к своим ушам — я, было, подумал, что она сейчас закроет их ладонями от испуга. Но нет — она сделала жест, будто вынимая из ушей затычки, потом отступила на шаг и спросила подчеркнуто-вежливо и равнодушно:

— Что случилось, Эдуард Евдокимович? Зачем вы опять кричите?

Я набрал в грудь воздуха, чтобы высказать Нике все, что думаю о глупых женщинах, которые воображают, что смогут манипулировать мной с помощью обид и молчания. И тут моя домработница сделала жест, будто снимая что-то с шеи, вынула из нагрудного кармашка смартфон и принялась обматывать его… Нет, тонких проводков я не видел, но вполне мог себе представить их по прежней, зрячей жизни.

— Так ты была в наушниках?! — то, насколько просто объяснялось поведение Вероники, стало для меня одновременно и облегчением, и издевательской усмешкой судьбы.

Я-то себе напридумывал, накрутил! Вся злость схлынула. Запал, с которым я рвался построить Нику, резко угас. Вместо этого в очередной раз подкралось и начало накрывать ощущение своей полной непригодности к совместной жизни хоть с кем-нибудь — пусть даже с наемной прислугой.

Зря мама Вика настаивала на том, чтобы я нанял помощницу по хозяйству с проживанием. Хватило бы приходящей. Потерпеть пару раз в неделю визит одной-двух женщин, которые протрут пыль, помоют полы, сантехнику и перестелют постели, куда проще, чем…

— Вы запретили слушать музыку через колонки, Эдуард Евдокимович, поэтому я взяла телефон и наушники. — Холодностью тона Ника могла бы моментально заморозить целое озеро. — Не помню, чтобы в договоре был пункт, запрещающий выполнять работу под музыку.

Ну да, там много чего еще нет, в договоре. Невозможно предусмотреть и прописать каждый шаг. А мне с моими теперешними проблемами, похоже, придется расширить перечень требований к домработнице в несколько раз.

Выдвинув ближайший стул, я устало присел, обхватил голову руками.

— Вот куда мне такому еще и жена?! — спросил тоскливо в пространство, мысленно продолжая разговор с мамой Викой. Разговор, в котором ни я, ни она не поставили точку.

— Простите? — Точно! Ника же рядом.

— Это… мысли вслух. — Я вдруг понял, что объясняться с Вероникой придется в любом случае, вздохнул и заставил себя говорить. — Ника, ты уже знаешь, что я… плохо вижу. Настолько плохо, что почти не вижу букв, даже сильно увеличенных. По этой причине мне приходится управлять компьютером и смартфоном с помощью голосовых команд, а все письма и документы слушать в озвучке. Слишком громкая музыка мешает…

— Да. Я поняла, — Ника воспользовалась паузой в моем признании, чтобы вставить пару слов. — Простите, больше подобное не повторится.

— Правильно. Ты нашла выход — наушники, — я нехотя кивнул. — Но каким образом, по-твоему, я могу до тебя достучаться, когда ты заткнула уши и ничего вокруг не слышишь?

Вероника замялась, потом предположила:

— Позвонить мне на телефон? Звонок-то я точно не пропущу!

— Звонить человеку, который находится в одной комнате с тобой? — странная идея.

Я взялся обдумывать эту мысль с одной стороны, с другой, и вынужден был согласиться, что это — выход. Не запрещать же Нике вообще слушать музыку! Превращаться в самодура мне не хотелось.

— Идея как идея, — проворчала Ника и пошла к кофеварке. — Вы, наверное, кофе хотели, Эдуард Евдокимович?

— Да. И ты вроде бы говорила, что у нас еще кусок шарлотки остался. — Спасибо, Ника! Напомнила, зачем я вообще из кабинета вышел.

— Вам разогреть?

— Шарлотку? Да, давай. И… Ника. Хватит «выкать». Мы же договорились на «ты».

Если я надеялся на перемирие, то напрасно. Вероника сдаваться не спешила.

— Эдуард Евдокимович, давайте вы сразу определитесь, каких отношений мы с вами будем придерживаться — формальных или дружеских, — потребовала она. — Иначе я определюсь в одностороннем порядке.

— Справедливо, но… сегодня я не готов ответить. Мне нужно подумать, Ника. О том, как строить отношения с тобой, и о твоем договоре. Возможно, круг твоих обязанностей придется расширить… Похоже, обычная помощница по хозяйству — не совсем то, что мне нужно.

— Угу. Скорее, сиделка, — ответила Вероника задумчиво.

Что? Сиделка?

Мне — молодому, дееспособному мужчине — сиделка?! Да что она такое несет, эта девица?!

Слова Ники полоснули по душе раскаленным кинжалом.

Я вскочил так резко, что стул опрокинулся и с грохотом завалился на пол. Не обращая внимания на идиотскую мебель, я обезумевшим носорогом ломанулся к себе в кабинет.

— Найджел, со мной! — рявкнул на ходу.

Рванул дверь, пропустил парня вперед и со всех сил дернул ручку, желая как можно скорее отгородиться от женщины и ее жестоких слов.

Никогда я еще не хлопал дверями так громко и ожесточенно.

Никогда раньше мне не было так… дерьмово!