Наследник для босса

Любовь Черникова, 2023

Я приехала в Москву, чтобы претендовать на должность помощницы, а попала… в уборщицы. И если бы не случайность, не видать бы мне и этой должности.Но даже уборщицам в «Данилов энд партнерс» платят хорошо, а потому я засунула гордость подальше и согласилась. Тогда я еще не знала, что сам недосягаемый точно звезды Данилов сделает мне предложение, от которого я не смогу отказаться… В общем попала я по полной. По самые помидоры, как говорят мои братья. Ведь я все-таки умудрилась в него влюбиться.

Глава 8. Дело о здоровом смехе

Я с опаской приблизилась и села за стол. Голова неприятно кружилась и подташнивало от нехорошего предчувствия. Данилов на меня не смотрел. Его взгляд был направлен на девственно-чистую крышку стола или на сцепленные пальцы рук, покоящихся на ней. Молчание затянулось. Не выдержав, я заерзала на удобном стуле.

— Госпожа Боец, — заговорил босс официальным тоном, все еще не глядя на меня. — Для начала ответьте на один вопрос: что вы делали вчера здесь в такое позднее время?

— Эм… Я здесь живу.

Почему-то обсуждать жилищный вопрос с Даниловым оказалось немного стыдно. Вдруг он и не в курсе самоуправства Батрухина и запретит мне жить в каморке?

— Живете?! — Ярослав Алексеевич недоуменно на меня посмотрел.

Я кивнула, комкая край форменного передника.

— Вы живете на цокольном этаже в… комнате для персонала, я правильно понял?

Елочки, эк он мою каморку повысил! Теперь даже не стыдно признаться, где я живу. Одно дело — конура в подвале и совсем другое «комната для персонала». Стоп! Это же значит, что он меня не выгонит, да? Я с надеждой подняла глаза на Данилова. Даже чуть вперед подалась, транслируя мысленно: «Не выгоняй меня! Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!»

Мне вдруг вспомнилась причина, по которой этот разговор, вообще, состоялся. Щеки начали предательски краснеть. Я отвела глаза и закусила губу. Как же неловко!

— Но как же? Хотя… Кхм! Ладно. Вас устраивают условия проживания?

— Что? — я снова рискнула посмотреть на него.

— Я интересуюсь, удобно ли вам жить здесь при офисе?

Яростно закивала, чувствуя, как буйным цветом распускается надежда в душе. Даже захотелось смахнуть воображаемый пот со лба.

— Хорошо. Если вас что-то не устраивает, обращайтесь. Я распоряжусь поднять вам зарплату. Наталья Ивановна положительно отзывалась о вашем усердии и…

— Не надо! — поспешно перебила я его. — Вы и так хорошо мне платите. Я о большем и мечтать не могла. Спасибо, Ярослав Алексеевич!

Я даже со стула вскочила. Нет бы согласиться, но мне показалось наглостью просить еще больше.

— Хорошо, Мария. Тогда перейдем ко второму вопросу. Душ.

Я закрыла лицо руками. Это было выше меня. Раздался тихий смех, и я возмущенно выглянула сквозь пальцы. Чего это он смеется? Что здесь, вообще, смешного?!

Данилов сидел, опустив лоб на руки и улыбался.

— Простите, — он покачал головой. — Если бы я знал, что вы там, не стал бы так нагло вламываться.

— А вещи в раздевалке, вы не заметили?

— Представьте себе, нет. Так был поглощен новым проектом, что делал все на автомате. Ну а остальное… Вы не подумайте, я не какой-нибудь маньяк-извращенец. Естественная реакция организма на красивое женское тело, — он покаянно развел руками.

Я заставила себя убрать руки от лица и взглянуть на него.

— Тогда и вы меня простите. Если бы знала, что вы с добрыми намерениями, не стала бы кидаться мочалкой… — договорила я, отвернувшись к окну.

И тон вышел какой-то обиженный.

Прыснули мы, не сговариваясь, а затем и вовсе расхохотались. Данилов смеялся заразительно, приятно. Таким мужским раскатистым смехом. Я, шатаясь, добрела до дивана и плюхнулась на него, прижимая руки к животу. Задыхаясь. Когда приступ неконтролируемого смеха прошел, вытерла выступившие слезы и спросила:

— Значит, я не уволена?

— Нет! А за что мне вас увольнять? За прекрасную фигуру разве что?

— З-за мочалку.

После нового приступа смеха я едва не икала. Кажется, все-таки мои приключения завершились истерикой. Проморгавшись, увидела перед собой бумажный стаканчик для воды.

— Мария, с вами все в порядке? — участливо поинтересовался Данилов.

— Да-да! Простите, Ярослав Алексеевич. Сказалось напряжение последних дней, — я вдруг заговорила по-книжному и снова нервно хихикнула.

— Выпейте-ка водички. Не помешает.

— Спасибо.

Я благодарно приняла стаканчик и сделала несколько глотков.

— Полегчало?

— Угу. Я пойду тогда, если убирать не надо.

— Тут чисто. Вы отлично справляетесь, госпожа Боец. Отдохните немного, вам не помешает.

На этот раз режущее ухо обращение прозвучало как-то игриво. Или мне показалось?

Я уже была у самой двери, когда Данилов меня окликнул.

— Мария! Следующий раз вешайте на ручку какой-нибудь символ, и я буду знать, что вы внутри, — улыбнулся он светло и приятно.

Я ответила тем же. Невозможно было не ответить. Все еще улыбаясь, раскрасневшаяся и взъерошенная, я прикрыла за собой дверь кабинета и встретилась взглядом с обеими помощницами. Катенька приподняла бровь, Ната Ванна подозрительно прищурилась.

— Ярослав Алексеевич сказал, сегодня убирать не надо, — все еще улыбаясь, отрапортовала я. — А здесь?

Пожилая помощница мотнула головой, и я покатила свою тележку на выход.

— Маша, — Катенька не выдержала, остановила меня у самой двери. — А чего вы так смеялись?

— У Ярослава Алексеевича потрясающее чувство юмора, — хохотнула я и махнула рукой, показывая, что подробностей не будет.

Время до обеда пролетело незаметно. Я делала свою работу еле сдерживаясь, чтобы не пританцовывать под музыку — снова прихватила плеер. Когда пришла пора подкрепиться, сбегала к себе и поела борща, который настоялся и вызвал полный восторг вкуса. Как и обещала, понесла порцию ахэчисту. Михаил Степанович, должно быть, как раз сел обедать. Вопреки всем правилам, ел он не на общей кухне, а у себя в кабинете.

По пути заскочила на кухню, чтобы борщ разогреть. За столом в компании двух молодых мужчин, имен которых я не знала, сидел Батрухин. Перед каждым стояла коробочка с корейской или китайской едой. В воздухе витали экзотические запахи. Мужчины орудовал палочками, ловко управляясь с лапшой, словно родились не на Руси, а в Поднебесной. На миг замерев на пороге, я прошла к микроволновке, но та оказалась занята. Пришлось ждать, пока чей-то обед разогреется.

— Обедать, Машунь? — поинтересовался Батрухин, утирая губы салфеткой. — Садись с нами.

— Спасибо, Арсений Евгеньевич. Я уже.

Микроволновка дзинькнула, завершив разогрев. В этот момент вошла Катенька и, улыбнувшись мне, достала кусочек вареной куриной грудки.

— Это у тебя там что такое красивое, Марусь? — не отставал зам.

— Борщ, — скромно ответила я, ощутив легкую неловкость.

— Видишь, Катерина, что надо есть? — повернулся Батрухин к помощнице. — Борщ. Там капуста, а она, как известно, весьма полезна для девушек.

— Я на диете, Арсений Евгеньевич, — ответила мгновенно, краснея, протеже Наты Ванны.

— А чего в борще полезного-то? — на полном серьезе поинтересовался крупный мужик.

— Ну ты и тормоз, Вася, — хохотнул второй, худосочный с острыми чертами лица. Мне он показался похожим на хорька. — Ка-пус-та!

— И чо? — не догонял полноватый Вася, втягивая лапшинку в рот.

Хорек продемонстрировал двумя руками внушительную женскую грудь. Все трое прыснули. Катенька покраснела еще сильнее и отложила в сторону вилку. Встала и, выбросив в мусорный контейнер несчастную грудку, выскочила из кухни.

Снова дзынькнула микроволновка.

— А вот Мария борщ уважает, это сразу видно, — добавил Батрухин, когда я уже открыла дверь, чтобы выйти.

В лицо бросилась краска. Он намекает на мой третий размер?! Я хотела было обернуться и высказать все, что думаю о подобных разговорах. Но заставила себя вдохнуть поглубже и выйти. Катю мне было жалко, но не настолько, чтобы нарваться на увольнение.

Михаил Степанович, как я и ожидала, был у себя. Собирался обедать.

— О! Маняша, заходи. У меня сосиски с макаронами. Присоединишься?

В кабинете витал густой сосисочный дух, воспринимать который на сытый желудок было тяжко.

— Спасибо, дядь Миш. Я вам первое принесла.

Поставила перед ахэчистом посудину с уже разогретым в микроволновке борщом.

— Ох, епт… Борщ! Настоящий, домашний! Я-то, старый, думал, ты шутишь.

Выражение на лице немолодого мужчины дорогого стоило. Я рассмеялась.

— Ну я же обещала. Вы пробуйте-пробуйте.

— А ты? Точно не хочешь со мной?

— А я уже пообедала. Я пойду, дядь Миш. Мне еще нужно с Катей из приемной поговорить.

Произошедшее не давало покоя. Девушка ничего плохого не сделала, за что они с ней так? В приемной Кати не было, я обнаружила ее в самом логичном месте — в женском туалете. Кто-то приглушенно всхлипывал в одной из кабинок. Я подошла и тихонько постучала.

— Катя? Катя, вы здесь?

Еще минут пять я уговаривала ее успокоиться и не принимать близко к сердцу треп озабоченных идиотов. Вскоре заплаканная Катенька вняла моим увещеваниям и вышла. К тому моменту мы уже перешли на ты.

— Посмотри на Наталью Ивановну? Ее фиг кто обидит, и тебе придется стать такой, чтобы работать в коллективе. А слова — это только слова. Собака лает — ветер носит.

— Ты права, Маш. Не понимаю, чего я так расклеилась. Наверное, ПМС.

Катенька осторожно умывалась, но потом плюнула и смыла всю косметику. Макияж все равно уже было не спасти. Без него она стала выглядеть еще младше.

— Катюш, а сколько тебе лет?

— Двадцать два. Эх… И обед свой с дуру выкинула, а есть хочется… А еду из автоматов я стараюсь не есть. Она вредная, и у меня может аллергия начаться.

— Тогда у меня только одно предложение…

— Борщ? — с надеждой улыбнулась она.

Я кивнула и развела руками.

— Ага. Ну и еще чай с бутербродами найдется.

— А давай! Не умирать же от голода, — с радостью согласилась помощница. — Заодно и накрашусь у тебя.

Через пять минут мы сидели у меня в каморке. Я кормила Катю борщом, и слушала ее удивленные охи и ахи.

— А как ты ночуешь одна? Не страшно? А где моешься? А в окно никто по ночам не заглядывает? Не холодно? А крыс нет?

И еще много-много других вопросов, на которые я едва успевала отвечать.

Обед закончился, и Катеньке пора была возвращаться в приемную, а мне следовало привести в порядок кухни на этажах.

— Ой! Я ведь все еще не накрашенная! — вдруг вспомнила она: — У тебя есть косметика?

Я покачала головой.

— Как-то не привыкла я краситься.

— Блин! Что же делать… Как я выйду туда в таком виде? — она с несчастным видом наморщила лоб.

Как по мне, ей было совершенно не о чем беспокоиться.

— Маша, — Катенька ухватила меня за руку. — Помоги, а? Принеси мою сумочку из приемной. Скажи Наталье Ивановне, что я попросила. Она не будет препятствовать. Только поскорее, а то у Ярослава Александровича совещание в два, мне надо быть обязательно.

Тяжко вздохнув, я согласилась и поспешила в приемную. Голос Наты Ванны раздавался из кабинета Данилова, и я, немного поколебавшись, взяла сумочку Катеньки, и заторопилась назад. Стоило мне выскочить за дверь, как я столкнулась с Батрухиным со всего размаху и едва не упала.

Тот успел ухватить меня за талию, только прижал намного сильнее, чем требовалось.

— Арсений Евгеньевич, я спешу! — напомнила, когда поняла, что вместо того чтобы меня выпустить, зам продолжает пялиться мне в декольте.

— Какая у тебя тонкая талия, Мань… — промурлыкал Батрухин низким голосом. — Держал бы и держал.

— Арсений Евгеньевич! — прошипела я и стукнула его сумкой.

В этот миг дверь приемной распахнулась, и в коридор вышли Данилов с помощницей. В глазах Ярослава Алексеевича промелькнул холод — словно окно ледком затянуло.

— Арсений, ты чем занимаешься? — негромко спросил он.

Батрухин выпустил меня будто нехотя, и я поспешила прочь, не слушая, что он ответит боссу.