Мистический лабиринт. Лирика и мистика

Любовь Сушко

Лирика 1990—2021 года сплетается в мистический лабиринт, где с удовольствием бродит автор и читатели, давно знакомые с его стихотворениями, ну а тем, кто туда еще не заглядывал, откроется много нового и интересного, в жизни и поэзии всегда есть место мистике.

Второе пришествие Воланда

1940 год.

Ужас в мире, окутанном страхом и болью,

Прорывался в суровые песни творцов.

Мир давно отпылал и мечтой и любовью.

И в какие-то дикие сказы ушел.

Там, над полем заснеженным тени парили,

И никто в них не верил, никто их не ждал,

Брат на брата все шел, и тогда наступили

Грозы шквала, и мир в пустоте замирал.

Только Мастер еще вырывался из мрака,

Призывал Люцифера, и Бога корил.

Не кончалась безумное время, и драма

Став трагедией вновь, и пылал до зари

Только свечки огонь, но в тумане внезапно

Полыхали не гасли такие костры.

Что там будет, любимый? Не знаю, не знаю.

Пепелится душа, мир погиб до поры.

2.

Патриаршьи вздыхали от знаков внезапно,

И какие-то тени мелькали повсюду.

— Что случилось сегодня? А что будет завтра?

Вот Пилат пролетел, вот метнулся Иуда.

Это снова мне видится где-то за гранью.

А у них так пусты и безжалостны лица,

Кто-то пулей сражен, кто-то яростью ранен,

Кто палач там, кто жертва, кто жуткий убийца.

Тают свечи, костры запалить не удастся,

Разве мало пожаров еще на Руси?

Эта странная песня, о мире, о братстве,

Ты иди воевать, если мира просил.

О, о чем они снова, а тени все ближе,

Глыба мрака и Рыжий, и яростный кот,

— Маргарита, смотри, они рядом, я вижу.

И исчезла реальность, и сказка плывет.

3.

В этот зной возникал иностранный профессор,

Да историк, истории тут он творит.

Ждет свиданья, появится новая пьеса.

Как комета на миг этот мир озарит.

Все в пылу, говорят, будто масло разлито.

И настала пора камни нам собирать.

Только кто разбросал их тогда деловито?

Грустный Мастер уходит в психушку опять.

Что там видит — луна, четкий профиль Пилата,

И любимая стала поэмой и сном.

Ведьма, право, она улетела куда — то.

Только странные тени парят за окном.

Эти сны о развале, тоска о России.

Как нам спрятаться в мире, и где оставаться?

Только черные всадники в небе носились,

И устала Судьба, как судья бесноваться.

3.

Жили там, где беснуются грозные судьи,

И у критиков не было больше голов,

Азазелло с котом мстить за гениев будут,

И пришел Абадонна, но нет больше слов.

Что вы скажете нынче, мой призрачный гений?

Не костры нам остались, а тонкие свечи,

Только Он вырывает роман из забвенья,

Мы о боли молчим в этом сне в этот вечер.

Дни давно сочтены и раскромсаны болью.

Доктор вновь отстраниться, не в силах солгать.

— Говорите мне правду, я знаю, тем более,

Мне пора уходить, но вернусь я опять.

Я уйду и вернусь, нам всегда возвращаться

Завещала богиня Любви в грозный час.

А сегодня, ну что же, нам надо прощаться,

Там Ярила и март — все уже не для нас.

4.

Из тумана является Анна нежданно,

С капитаном Голландца летящая прочь.

Что я чувствую — боль, и расстрел капитана,

И скитания вечны — последняя ночь.

Эта буря их снова бросает в объятья,

Только он каменеет — боится колдунью.

Как она хороша, в ореоле проклятья.

И они растворяются в ночь полнолунья.

Воют псы или волки, не знаю, не ясно,

Только как же терзает сознанье тот вой.

Анна, Анна, куда ты? Возвращайся обратно

Их уже не спасти, только Мастер живой.

Улетают в отчаянье ведьмы сегодня,

Спит богиня весны в том хрустальном гробу.

Боль меня не отпустит, проклятая сводня,

Лада снова мертва, до нее не дойду.

5.

Говорят, это лживо и все не серьезно,

Только что нам осталось в огне и бреду?

Пустота, я за Мастером, пусть даже поздно,

В эту звездную полночь куда-то иду.

И меня в этом синем и вязком тумане,

Увлекает к покою жестокая свита.

Но Фагот возникает, и он не обманет.

Он не бес, он наш черт, мифа суть не забыта.

— Ты меня воскресила с усмешкой когда-то,

Ты меня защищала, так странно потом,

За жестокость и боль наступает расплата,

Не к покою с тобой, а к костру мы пойдем.

Там как прежде хранят мою Русь хороводы,

И поют Берегини в тумане заклятья,

И отвергнув покой, я иду за Фаготом,

Пусть сам Велес раскроет медвежьи объятья.

6.

Мастер гибнет, и ужас подходит к столице,

И последняя точка в романе алеет.

Эта странная бездна над ним разразится,

Только Анна рыдает на темной аллее.

И уносится он вместе с Дикой охотой,

Один души до срока во тьме собирает,

И летит Маргарита, о чудо полета,

Берегиня ту рукопись вновь охраняет.

Пусть они ее ведьмой считают — пустое,

На Руси здесь царили всегда Берегини,

Глыба мрака — ведет он в туман за собою.

И уже не оставит, вовек не покинет.

И в петле задохнется до срока Марина,

Видя ангела там, в Петербургской метели,

И уходят в отчаянье девы за ними.

С этой Дикой охотой поэты летели.

7

И она забирала прекрасные души,

Им поэты и музы ночами приснятся,

Только викинги снова, нам саги обрушат,

Только мифы славянские — вечное братство,

Вспомним снова, другого пути нам не видно,

Повернуть от обрыва, парить над снегами,

Снова эти прекрасные дивные лица,

Снова в поле костры и беседы с богами.

Ты не видел, чаруя, кружились русалки,

Ты не слышал, как нам берегини вещали?

И светло, словно днем, и красиво и жарко,

Мы не знали тоски, мы не знали печали.

Все вернется, мы с ними не можем расстаться,

Мы остались собой, мы не стали другими.

Посмотри, там, в метели и в облаке танца

Над заснеженным полем кружат берегини.

8.

А метель в эту зиму была бесновата,

Сумасшедший поэт молча выйдет к Кащею.

Задыхается Анна: — Куда ты, куда ты?

Он ее не услышит, чего мы хотели.

Если в этой симфонии боли и бури

Даже пьяный палач не сумел продержаться,

Что с поэтами бедными, дерзкими будет.

Все уходят до срока, нам надо прощаться.

И поэма, в которой не будет героя,

На метельное поле упрямо ложится,

Записать не посмеет, и носит с собою.

Только с парой любимых могла поделиться.

И лицо снежной маской до срока закрыто,

Ужас, милый, она никогда не растает,

Флейта снова звучит, эта книга раскрыта —

Книга Судеб, и в ней ничего не исправить.

9.

Кто-то дерзко подходит, о да, Абадонна,

Если снимет очки, будет проще и легче,

Но тропинка ведет до забытого дома,

Все ушли, и венки только мертвых сонетов

Все плела и плела, забывая о боли,

И закончив один, ты другой начинала.

Книга Судеб, о Мокошь, кто спорит с тобою?

И в начале кошмар проступает финала.

Наших нет, а чужие бессильны и немы,

Тот, кто проклял — убил, кто убил — проклинает,

И над Питером снова свинцовое небо,

Здесь безжизненно тело, душа умирает.

И костры в заповедном лесу, где болота,

Почему появились? Нам надо согреться.

Только мы разбудили в ту пору кого-то.

Кто пришел там, о, нам бы с тобою вглядеться.

10.

Пусть живые завидуют мертвым, как странно,

Кто по чаще там брел этим жутким медведем?

Кто зовет меня снова в отчаянье: — Анна,

Там не Мастер воскресший, незрим и неведом.

Император, покорно склонила колени.

Он расстрелян, я знала, и все — же и все же,

Там в костре запоздалом, ищу вдохновенье,

И беседую с ним, нет родней и дороже.

Мир, как Гамлет, в ту пору в тумане метался,

Быть не быть — разве это тогда мы узнали.

— Что случилось? — Но здесь никого не осталось.

— Мы в начале опять? Государь, мы в финале.

Эта нежность улыбки его запоздалой.

Эта странная прихоть, прощанье, прощенье

Берегини уводят к началу, к финалу,

И метались расстрелянных легкие тени.

11.

И маски срывал он, о боль маскарада.

И кот меня снова влечет в эти дали.

— Там рукопись грез принести? — Нет, не надо

Не будет поэмы темней и печальней.

— Так что подарить? — улыбается тяжко,

И знает, как этих даров я боялась.

И в лапах его, что сверкает там? Чаша.

— Волшебная чаша одна мне досталась.

О нет, отстраниться, ну как с этим даром,

В реальность вернусь я, как солнце сияет.

И кажется все еще большим кошмаром.

— Бери, королева, твой час наступает.

И я, как же руки дрожат, принимаю.

— Но что это — власть моя стала безмерной.

Как страшно, как горько, не буду, не знаю.

Вот если бы раньше, но поздно, наверно.

12.

Мария Стюар и другая Мария

во мне оживают — готовятся к казни.

И тени их снова над нами кружили,

И страшные сны, нет, они только дразнят.

— Что будет, то будет, — коту я сказала.

И Чашу взяла, и дышала все чаще.

И Лада проснулась, и рядом стояла.

Она ли не знала о призрачной Чаще

Когда-то в той кузне небесной, о боже,

Я видела это, как будто со мною.

— Но беды и горести Чаша умножит.

— Нет, властью она наделит не земною.

— Да как же, ведь нужен для власти мужчина

— Они все убили, что сделано было.

Ты хочешь прослыть отстраненно — невинной?

Мы просто давно о богине забыли…

13.

Я слышала что-то о Чаше об этой,

Подарки волхвов так бывают некстати.

И Тьмы властелин стал посланником света,

— Берите, и веды, забыв все, читайте.

О нет, не могу, тяжело мне и страшно.

И жуткие сны не дают мне покоя,

Но страх уничтожит прекрасная Чаша.

Что стало со мною? — Да Велес с тобою.

И бедного Павла мне Волхв заменяет,

И я постигаю любовь и величье.

Но кто там, в тумане меня вдохновляет?

Руслан, он Людмилу отчаянно ищет.

Он Дикой охоты уже не боится,

Соперники все в пустоте отступают.

О, сокол мой ясный, о дивная птица.

И Чаша над нами, как факел, сверкает.

14.

— Откуда ты, милый? — Меня воскресили,

Мне викинги снились ночами недаром,

И только усталые тени носились.

И Русь не погибнет под черным кошмаром.

Я слушала речи его вдохновенно

И новые строки поэмы слагала.

Она не сгорит в том огне, незабвенном.

Я верила в это с Русланом, я знала.

Но что изменило мой мир? Эта Чаша

Как факел во тьме, наши души будила.

И мы просыпались все чаще и чаще.

И к солнцу — к Жар-птице опять выходили.

И кот подмигнет, и Фагот улыбнется,

И кто-то нас снова заставит поверить,

Что внуки мы этого дивного солнца,

И нас в поднебесье ведет снова Велес.