Грань. Сборник мистических рассказов

Любовь Андреевна Левшинова

«Меня с детства интересовало, что происходит за гранью, после смерти и в других мирах. Писательство открыло завесу. Оказалось, что мистика не страшная. За гранью вообще много веселятся. Смерть с косой брызжет сарказмом; с демоном, которым ты одержим, можно подружиться. В параллельном Петербурге дома выше на несколько этажей, а родственную душу найти легко»В сборнике рассказов «Грань» Любови Левшиновой вы найдете байки о потустороннем мире и пару историй о любви – теплых, наивных, чарующих. Книга содержит нецензурную брань.

С ней расстаются все

Он сглотнул ком в горле и приосанился, горделиво вздернул подбородок — хотелось до последнего держать лицо.

Она мягко улыбнулась — будто являлась воплощением самой природы и каждого на этой планете любила. Смело, с гарантией, навсегда.

— Разве я не отдавал тебе всего себя?

— Ты искренне относился ко мне, — в ее сияющих глазах промелькнула грустинка.

— Тогда почему?

Голос надломился, разбился под потолком сиплыми нотами. У Льва запершило в горле. Она подняла на него глаза, полные нежности, и в них он заметил отблеск Бога.

Она дернула уголком губ в успокаивающей улыбке.

— Ты сам прекрасно знаешь.

— Ничего я не знаю! — Взорвался Лев, вскочив со стула. — Ничего я не знаю и ничего не понимаю, — зло прошипел он и покосился по сторонам, сбавив тон, — а ты не пытаешься объяснить.

Он нервно хрустнул пальцами и одернул полы пиджака. Выдохнул и сел обратно. Она хмыкнула в унисон своим мыслям.

— Ты знаешь, просто не хочешь этого признавать, — она пожала плечами и подняла на парня испытующий взгляд.

— Это из-за нее, да? — Презрительно фыркнул Лев. — Хочешь, я откажусь от нее? Я откажусь и ты останешься!

— Нет, — она снисходительно покачала головой. — Ты не можешь от нее отказаться, она все равно придет рано или поздно.

Лев поник.

— Почему вы не можете сосуществовать вместе? — Тон получился до одури умоляющим. — Почему нужно выбирать?

— Выбирать не нужно. Это просто произойдет. Хочешь ты того или нет.

— Дерьмово.

— Наверное. Я не хотела тебе делать больно.

— Разумеется. Только вот сделала, — он отдернул руку и откинулся на стуле. — Я ведь ожидал этого от всех. От всех, понимаешь? Кроме тебя. В тебе, я, дурак, был уверен даже больше, чем в себе самом. Кому прикажешь теперь верить?

— Да всем! — Она не выдержала и нахмурила брови, оборвав его линчевание. — Ты же не перестанешь есть огурцы от того, что один оказался горьким? — Она поморщилась, отмахнулась. — Сравнение так себе, но ты понял…

— И что, получается, это все? Что было раньше — не имеет значения?

Она оскорбленно встрепенулась.

— Думаешь? — Сквозь зубы выдохнула обиду она. — Разве это работает так? Когда твой дедушка умер, все, что было между вами, вмиг обесценилось?

— Но ты не умираешь, а просто уходишь!

— Пойми, тебе уже нельзя все делить мир на черное и белое. И нельзя страдать только тогда, когда кто-то умирает. Тебе можно грустить по разным поводам, по этому в том числе. Мы же были вместе со школьной скамьи, с младших классов. Хочешь сказать, это ничего не значило?

— Нет…

— Наши безумные розыгрыши, поездки за город, праздники, наши кричалки на митингах, часовые разговоры по телефону — думаешь, это было неискренне, потому что закончилось?

В ее взгляде было столько мольбы на его благоразумие, что Лев осекся.

— Конечно нет, просто… странно все заканчивать вот так, понимаешь? Без грандиозного скандала, ссор, даже, считай, без причины…

Она мягко улыбнулась, взяла его за руку, снова заглянула в глаза.

— Это потому что она придет с минуты на минуту… и ты это чувствуешь. — Она сжала его ладонь сильнее.

— Но почему все должно быть так? У некоторых же получается совмещать?

— Таких единицы. Это — твой путь.

— Отстойный какой-то путь, — нервный смешок вырвался из его легких. Она наконец тихо засмеялась, совсем как раньше.

— Это как посмотреть. У тебя есть семья, которая тебя любит и которую любишь ты.

— Да, — Лев улыбнулся. — Но мы так много пережили вместе. Помнишь наши прогулки по городу в минус тридцать? А как мы из Эрмитажа целыми выходными не вылезали? — Он поднял на нее глаза, она с улыбкой кивнула.

— Я никогда этого не забуду. Как рисовали помадой на лбу «поцелуй меня», как обнимали незнакомцев и парочкам на улице дарили цветы.

— Да! И как разлили шампанское в школьном туалете!

— Помню, как я тебе летом письма от руки писала, но доходили они только к сентябрю…

— Это каждый раз поднимало мне настроение в начале учебного года… — Он замолчал, взял ее ладони в свои, пристально разглядывая в ее зрачках пазлы общих воспоминаний.

— Это всегда будет много значить для меня. И по-настоящему поможет тебе, когда она придет.

Лев погрустнел, сразу сник, но храбро расправил плечи.

— Ты же знаешь, что я буду искать тебя в каждом человеке, с кем более менее сближусь?

— По началу да. Но потом ты поймешь, что надо жить дальше. И эта жизнь будет прекрасной.

— Раз ты так говоришь, я тебе верю.

Они просидели так еще семь минут — в ностальгической тишине, с теплом и грустью во взглядах. Затем она поднялась, коснулась губами его лба и, не оборачиваясь, покинула кафе.

Лев сидел какое-то время смотря в стену, пытался переварить чувства. А потом его окликнули.

— Лев?

Эта была совершенно другой. Статной, искрящейся, интересной, но без той наивности во взгляде, что была у Нее. Лев мотнул головой, улыбнулся.

— Конечно, Взрослая Жизнь, здравствуй, я как раз тебя ждал.

Она присела напротив, доставая из сумки бумаги.

— Займемся новым проектом? Мне очень понравились твои идеи, они меня вдохновили на нечто грандиозное. — Она заметила потерянность парня. — Все в порядке? Кто здесь был до меня?

Лев осекся, расплывшись в улыбке — все же она, сидящая напротив, ему очень нравилась. Он с интересом взглянул на бумаге перед собой и отмахнулся.

— Ничего особенного, здесь была Дружба, но она уже ушла. Приступим?