Грань. Сборник мистических рассказов

Любовь Андреевна Левшинова

«Меня с детства интересовало, что происходит за гранью, после смерти и в других мирах. Писательство открыло завесу. Оказалось, что мистика не страшная. За гранью вообще много веселятся. Смерть с косой брызжет сарказмом; с демоном, которым ты одержим, можно подружиться. В параллельном Петербурге дома выше на несколько этажей, а родственную душу найти легко»В сборнике рассказов «Грань» Любови Левшиновой вы найдете байки о потустороннем мире и пару историй о любви – теплых, наивных, чарующих. Книга содержит нецензурную брань.

Восстановлению не подлежит

— Александра, у вас большой потенциал, но вы не проходите по показателям души. Несмотря на то, что с вами произошло. — Саша задержала дыхание — необъективный стыд поднимался по трахее к горлу. — Люксов слишком много. — Продолжила ровным тоном женщина: таких, как Саша, жаждущих успеха, она видела каждый день. — Даже больше, чем мы видим обычно. Это хорошо, — Саша с удивлением заметила, как женщина ей коротко улыбнулась. Искренне. — Но не для нашего бизнеса. Вы же знаете, с какой отметкой мы берем абитуриентов? — Саша отрицательно мотнула головой и помощница кастинг-директора глубоко вздохнула. — С нулевой, Александра. А что вы хотели? — Хмыкнула она, видя озадаченность на лице девушки. — Сами представляете, какой критике и нередко травле подвергаются известные артисты — мы не можем нести ответственность за целостность их души, от этого никакие договоры не застрахуют. Но я уверена, вы добьетесь успехов в другом направлении.

Саша тупо посмотрела на протянутые ей документы и заторможено кивнула. Только спустя полчаса прогулки сквозь мокрый ноябрьский воздух ожила, встретив сестру.

Они сидели на застекленной веранде, наблюдали за игрой в догонялки ветра и пожухлой листвы, пили облепиховый чай. Саша возмущалась, как всегда, ярко.

— Нет, ты представляешь! Светиться она не должна! В этом есть какой-то смысл, с точки зрения коммерции, но это просто ужасно. Получается, у каждого, кто более менее известен, кого мы видим по телевизору, потухла душа, прикинь? И ладно бы еще можно своими силами было пробиться, или были бы другие лейблы, как лет десять назад, так нет — монополия, понимаете ли. — Саша презрительно фыркнула, закатила глаза. С минуту помолчала, вздохнула и покачала головой. — Знаешь, оно того не стоит, — она откинулась на кресле, посмотрев на сестру. Ника молча улыбалась, выслушивая очередную тираду от старшей. — Дети рождаются с таким потенциалом, — Саша кивнула на детскую зону в глубине зала кафе, — а их на фарш успеха потом перемалывают. Нет, добровольно я на такое точно не пойду. Операции же вроде какие-то делают, я слышала. Думала, это выдумка, но раз цена успеха — нулевой уровень света в душе, не сомневаюсь, что такие клиники все же существуют.

Саша глубоко вздохнула, воровато огляделась по сторонам, подвинула кресло вполоборота к залу, подальше от случайных взглядов. Прикрыла глаза, сосредоточилась, прикоснулась рукой к груди. Открыла глаза и посмотрела на душу в своей руке. Ника слабо улыбнулась.

— Просто этот вариант не для тебя. Что на счет центра реабилитации, ты же долго работала над его открытием?

— Я выстрадала весь проект, осталось найти только деньги, — бросила она, не отрывая внимания от светлого комочка в ладони. — Чем и займусь сегодня на встрече бизнес клуба. Папа меня позвал, ты тоже пойдешь. Думаю, можно там инвесторов найти.

Ника что-то ответила, но Саша не слушала. Каждый раз, когда она брала в руки свою душу, становилось не по себе. Жесткая, в келоидных рубцах, до сих пор местами кровоточащая — печальное зрелище. Но Саша любила ее, конечно любила. Помнила время, когда душа в обе ладони не помещалась, светилась, как монтажный прожектор, была мягкой и теплой. Как у детей в глубине зала. Саша бросила короткий взгляд на детскую зону, улыбнулась.

Малыши лет четырех катали по ковру свои души, размером с шары для боулинга: те поблескивали, искрились, будто живые, повторяя за носителями. Душа Саши тоже светилась: порой даже ярче, чем можно было представить, только свет рубцы не лечил. У всех они были в той или иной степени, смотря сколько раз тебя ранили и предавали. Обычно это влияло на уровень яркости, упругость. Но у Саши был нетипичный случай.

— Не, оно того точно не стоит, — она мотнула головой, сморщилась, суетливо спрятала душу обратно, коснувшись груди. — Без света в душе долго не живут. А если живут, то просто существуют, — пробубнила она себе под нос.

— Этот мир давно сошел с ума, — отмахнулась Ника. — Люди тратят бешеные бабки на средства для ухода и блеска души, а шоу бизнесу подавай нулевое свечение. Ну, бред же? — чуть более возмущенно, чем следовало, всплеснула руками она.

Саша вздохнула. Про это мало кто говорил, но иногда яркость души затмевала мозги. Организм не мог справиться с душевной и интеллектуальной нагрузкой — приходилось чем-то жертвовать.

На слова сестры Саша ничего не ответила. Сама как-то два года назад потратила пятнадцать тысяч на разрекламированный чудо-крем, якобы придающий душе блеска. Ее мясистые рубцы под слоем мази лишь начало жечь, пошла аллергия. На такие случаи, как у нее, очевидно, лекарство еще найдено не было.

Саша знала, что не одна такая ущербная: ее травма — не магия. Но почему-то о таком зазорно было говорить. Как о работе в порно или о педофилии. Людям всегда было легче оголить тело, чем душу, но презрение к травмированным душам Саша понять не могла. Поэтому взялась за проект реабилитационного центра — как и все в организме, в нужных условиях, душа могла восстанавливаться. Нужно было просто уделять этому время.

На ужин в бизнес клубе отца она собралась медленно, медитативно. Пыталась найти подходящие слова для представления проекта, несколько раз переделывала заметки.

— У тебя все получится, не волнуйся, — мама заглянула через плечо Саши, встретившись с ней взглядом в зеркале.

— Надеюсь, — тяжело вздохнула она, — несмотря на прогрессивное общество многие до сих пор не верят в нужность реабилитационных центров. Хреновы неуверенные в себе слабаки просто боятся говорить о внутреннем мире. Никто не хочет признавать, что их собственная душа тоже уже горит не так ярко, — Саша зло выдохнула и грубо провела кистью с румянами по щеке.

— Они и не знают о настоящих травмах, — мама пожала плечами, наклонила голову вбок, заглядывая дочери в глаза. — Ты же понимаешь, что вместо проникновенных слов и умных аргументов ты могла бы им просто все показать? Не думала над этим? — она мягко коснулась плеча Саши.

Та дернулась от слов матери, но медленно выдохнула, выравнивая состояние.

— Конечно думала, — устало цокнула она. — Но поняла, что не смогу. Это слишком. Легче будет раздеться перед всеми участниками и разрешить поиграть им в гинеколога, — криво усмехнулась Саша. Мама покачала головой.

— Это жизнь. Не ты же сама это с собой сделала, — сочувствующе посмотрела она на дочь, Саша положила свою ладонь поверх ее на своем плече.

Даже на расстоянии она чувствовала тепло маминой большой души.

— Это как посмотреть, — невесело усмехнулась Саша, задержав внимание в отражении зеркала на собственных глазах.

Взгляд прибавлял ей возраста — отражал душу старухи.

Саша вообще не думала, что влюбится. Про это никогда не думаешь. Но когда чувства бьют по голове обухом, не думаешь уже вообще ни о чем.

Душами влюбленные делились только в старых фильмах, сейчас люди так не делали, но Саша любила классику. Ее душа с детства горела ярче, чем у сверстников, но когда Саша влюбилась, та могла затмить собой ночью луну.

Она просто жила и любила, а когда его душа начала тускнеть, Саша забеспокоилась. Митька был необычным, творческим парнем, но в какой-то момент потерялся. Саша не мешкала — вынула свою душу и вручила ему, протолкнула теплый комок парню между ребер. Попросила походить так пару месяцев, она потерпит легкую прострацию — лишь бы Митька снова начал рисовать.

И он начал. Но чужая душа не панацея — через три недели Митя повесился. Ждать он больше не мог, просить Сашу забрать свое обратно тоже. Она проснулась ночью от паники и не сразу поняла, что произошло. Пропущенную, как через мясорубку, кровоточащую, гниющую от язв душу Саши коронер вынимал уже из мертвого тела парня.

В травм пункте сказали, что Саша виновата сама.

Со временем она научилась с этим жить. С болью утраты и в буквальном смысле с истерзанной душой, от которой в плохие дни до сих пор веяло смертью. Идея открытия реабилитационного центра грела надеждой на собственное исцеление. Но это было не просто. На это нужны были душевные силы. У Саши их было слишком мало. А для шоу бизнеса — много. Людей с нулевой отметкой было по пальцам пересчитать. На то они и были знаменитостями.

Александра распрямила плечи, улыбнулась сестре и зашла в зал. В нос сразу ударил плотный, сладкий аромат белых роз, которыми было декорировано пространство.

Сверкающие большие люстры с хрустальными вставками, позолота зеркал и небольшая сцена в углублении зала, где стояли музыканты, играя медленный джаз, пропечатывали в подкорке только одно слово — шик.

Саша оглядела гостей в коктейльных платьях и смокингах, официантов, разносящих бокалы с шампанским, и, натянув на лицо благостную улыбку, начала здороваться со знакомыми и незнакомыми людьми.

Спустя час она наконец добралась до компании нужных людей — пожилые мужчины в костюмах были рады поболтать с молодой девушкой, но удивились, когда Александра завела разговор про дела.

— Смотри, тут сам владелец лейбла, — Ника пихнула сестру в бок, шепотом произнося слова. — Вот там, — она указала на мужчину в соседней компании. Саша лишь поджала губы и строго посмотрела на сестру — она вела диалог и не хотела отвлекаться.

Ника весь вечер хвостиком таскалась за сестрой, так как никого здесь не знала.

Конечно, она очень хотела, чтобы у Саши все получилось с проектом, но с каждой улыбкой сестры или удачной шуткой в разговоре с матерыми бизнесменами, чувствовала себя все более неловко. Ей тоже хотелось быть в центре внимания и быть особенной.

Иногда Нике казалось, что магнетизм, окутывавший сестру, был у той как раз из-за травмы. Ника ни за что не хотела бы пережить нечто подобное, но было что-то загадочное и романтичное в тайне Саши, будто эта затаенная в глазах грусть придавала ей веса. Саша была глубокой личностью, Ника же считала себя детским бассейном.

К тому же — какая у нее с Митей была любовь! Это надо же было — Саша душу свою ему отдала, подумать только! Ника хотела бы пережить подобное. Настоящее. Живое.

— Проект амбициозный, но не думаю, что он окупится, — Ника моргнула, возвращаясь в реальность на словах собеседника Саши — седого, высокого мужчины в черном смокинге. — Вы еще молоды, не забивайте себе голову чужими проблемами, — добродушно усмехнулся он и Ника заметила, как от раздражения Саша скрипнула зубами. — К тому же я не знаю ни одного человека с травмами души больше обычных. Простого отдыха и бережного отношения всем вполне достаточно, — пожал плечами мужчина.

— Вы не знаете — я знаю, — мягко улыбнулась Саша, не желая сдавать позиции. — К тому же люди о таком не говорят, пока не было прецедента. Помимо целенаправленного поиска нуждающихся, они нас сами найдут, когда станет известно об открытии центра. Поверьте, их больше, чем кажется.

Мужчина покачал головой.

— Не знаю-не знаю, жизнь — не любовный роман все-таки. И по каким критериям в центр будут ложиться люди? У каждого в жизни были травмы. Нет, не думаю, что проект выгорит, — он нахмурился и сделал движение вбок, чтобы уже попрощаться с присутствующими и с Сашей.

Ника почувствовала, как внутри поднимается буря. Это ее шанс помочь сестре, стать заметной, побыть героем в лучах славы. Сейчас или никогда.

— А это, по вашему, что?! — громко окликнула она собеседника Саши, не помня себя от волнения, и воспользовалась правом близкого родственника — резко прикоснулась к груди сестры, вынимая на всеобщее обозрение мелкий, еле сверкающий, мясистый, уродливый комок.

Саша отшатнулась от неожиданности, забыла как дышать и во все глаза смотрела на сестру. Ника победно улыбалась, с радостью смотря на Сашу и на ее собеседника — мужчина в шоке с примесью любопытства разглядывал душу Саши. Ника помогла сестре, теперь ее проект точно одобрят.

Время вокруг застыло — Саша видела перед собой только горящие радостным блеском глаза сестры и свою мелкую, покрытую трупными язвами, душу. Она поняла, что ничего не будет, как раньше.

Люди начали оборачиваться, подходили ближе, чтобы рассмотреть нечто куда более откровенное, чем «грязное нижнее белье». Ника была счастлива, что смогла помочь сестре. Как Саша раньше не догадалась привести в качестве аргумента собственную душу? Зачем были все эти бесполезные слова?

Саша смотрела во все глаза на любопытствующих присутствующих — никто не захотел отвести взгляд или прервать мерзкое представление словами «разойдитесь, это личное». Но больнее было осознавать, что плевать было не только окружающим, но и сестре. Той, с которой рука об руку двадцать лет шли, той, которой Саша все душевные силы отдавала. Правда ведь думала, что родственные души. Но розовые очки бьются стеклами внутрь.

Ирония ударила в подреберье осознанием того, что ее школьная гордость разбита. Саша ведь искренне гордилась тем, что не испытывала безответной любви. Но оказывается, и ее это не обошло стороной. Безответно любить парня, кажется, проще. Заблокируй во всех соцсетях, удали совместные фотографии и время притупит чувства. Но безответно любить сестру — совершенно новый уровень.

Ведь то, что делала с ней сейчас Ника — не любовь. Саша глотала концентрированную боль.

Потенциальные инвесторы с удивлением и долей восхищения переводили взгляд с мелкой души в руках Ники на Сашу. Они понимали, что если этот цирк уродов не выдумка, они срубят приличные бабки.

Шоу прервал мужчина, загородив своей спиной от любопытных гостей Сашу с сестрой. Он видел потерянный взгляд первой и недовольно покачал головой. Ника растерянно посмотрела на того, кто прервал минуту ее славы. Смутилась, узнав в нем владельца лейбла, о котором ранее говорила сестре.

Саша безучастно смотрела на душу в руках сестры. Выдохнула, вытерла скупую слезу с щеки. Душа стрельнула всполохом искр и потухла.

Саша подняла пустой взгляд на сестру, которая растерянно и боязливо переводила взгляд с души на сестру. Отрицательно покачала головой — это было концом. Потому что душевных сил на восстановление, очевидно, больше не появится.

Саша подняла глаза выше — на хмурого мужчину.

— Вы же владелец лейбла, да? — бесцветно проговорила она. Мужчина кивнул. — Думаю, нам есть о чем поговорить, — Саша грубо выхватила из рук Ники потухшую душу и безразлично «бросила» ее себе в грудь, как кусок мяса. Им она, в принципе, теперь и была. — Мне ведь больше ничего не остается, как стать знаменитой.