Колокол

Лора Кейли, 2023

Это всегда случается в одно и то же время. Колокольный звон в моей голове, который я слышу два раза в день с самого детства. С годами он становится все громче, причиняя мне нестерпимую боль. Моя подруга Маргарет позвала меня на остров Сен-Мало, чтобы вылечиться от недуга, но там происходят странные вещи… В первый же день она пропала. Затем таинственный незнакомец сказал, что покажет, где она, если я соглашусь сыграть с ним в одну игру. Каждое утро я буду просыпаться в теле одного из жителей острова, чтобы разгадать тайну преступления, к которому все они причастны.

10 глава

Особняк мадам и месье Лоран

Люсинда припала ухом к двери, боясь пошевелиться или вздохнуть. Всё в ней замерло, как и она сама; кровь отхлынула от конечностей, ослабив её руки, подкосив ноги, пульсируя лишь в одном виске раздражённым нервным тиком. Там, в комнате Жоэля, мадам Лоран разговаривала с доктором. Половину слов Люсинда так и не расслышала — она боролась с неприятной щекоткой в носу, которая появлялась так же внезапно, как и исчезала, каждый раз угрожая ей чихом. Люсинда потёрла нос. В руках её был таз с полотенцами — сегодня должны были мыть Жоэля. Его всегда мыли по вторникам. Она пошевелила носом, шмыгнула, потёрла его ещё раз и опять схватилась за таз, который чуть не грохнулся на пол. Тогда бы она не дослушала до конца; она и так не могла разобрать половины. Ирен говорила очень тихо, а доктор постоянно проглатывал слова, он всегда бубнил себе под нос, — но слух Люсинды за все годы работы в этом доме стал настолько тонок, насколько тонки были эти стены.

Мадам Лоран говорила о муже, да, точно, его имя Люсинда чётко расслышала.

— Фабьен, будь он проклят, — говорила она, — я должна быть уверена, что всё пройдёт как надо. Вы принесли, что я просила?

— Нет, — слышался голос доктора, — порошок у меня в комнате.

— Вы уверены, что это точно его…

Люсинда вскрикнула, закрыла рот руками, и таз с полотенцами грохнулся на пол. За дверью замолкли. Люсинда зажмурилась от страха, но быстро взяла себя в руки, подняла таз и как ни в чём не бывало постучалась.

— Входи! — приказала мадам Лоран.

Люсинда вошла вся красная; казалось, щёки её никогда ещё так не горели.

— Что такое, Люсинда? — спросила Ирен. — Что это ты, уже и в руках ничего удержать не можешь?

— Я, я… — Она чихнула.

Ирен отшатнулась.

— Только не говори мне, что ты больна.

— Нет, мадам.

— В этом доме слишком много пыли; когда ты уберешь здесь всё?

— Весь дом? — удивилась Люсинда.

— А кто, по-твоему, должен это делать? Я? — Ирен хмыкнула, окинула Люсинду с ног до головы презрительным взглядом. — Я зайду к вам через час, доктор, — сказала она, исчезая за дверью.

— Да, мадам.

Люсинда с доктором принялись раздевать мальчика. Его дебелое тело напоминало пергаментную бумагу, он почти ничего не ел.

— Может, потому он и не может ходить, — сказала Люсинда, — у него и мышц-то почти нет.

— Нет, не поэтому, Люсинда. — Доктор произнёс это таким тоном, будто давал ей понять, что не её ума это дело.

Она не возражала. В этом доме многое её не касалось, но это совсем не означало, что Люсинда не могла ничего решить. Она могла многое, теперь могла.

В комнату вошла Ребекка.

— Я совсем забыла, какой сегодня день, — сказала она.

Доктор взял на руки раздетое тело Жоэля; руки мальчика, как палки, болтались на весу. Ноги были такие же тонкие.

Ребекке вдруг показалось, что пальцы на правой ноге Жоэля сжались.

— Посмотрите! — вскрикнула она. — Он пошевелил, вы видели?

— Видел, — ответил доктор, — ещё вчера. Чувствительность постепенно возвращается, но у нас ещё много работы. Надо ставить его на ноги и пробовать ходить.

— Вы думаете, это возможно? — Лицо Ребекки засияло, как никогда прежде.

— Я не думаю, — совершенно уверенно сказал доктор, — я знаю.

Пар, поднимавшийся над ванной, закрывал всю умывальную комнату. Доктор погрузил Жоэля в горячую воду; мышцы мальчика расслабились, лицо уже не выглядело таким напряжённым.

— Мне нужно к себе, — сказал доктор, выходя. — Позовёте меня, когда закончите.

Люсинде стоило проследить за мадам Лоран. Видит бог, она могла проследить за каждым в этом доме и остаться незамеченной, но Ирен Лоран сама следила за всеми не хуже её.

Поставив тазик с полотенцами на туалетный столик, Люсинда не сводила глаз со спины доктора. Он никогда ей не нравился, с самого первого дня, когда только переступил порог этого дома. Тогда она поняла, что этот странный тип себе на уме. Доктор шёл прямо по коридору, потом свернул в свой кабинет и закрыл за собой дверь.

— Закрой дверь, Люсинда, всё тепло выпустишь, — сказала Ребекка, обтирая брата смоченной в мыльной воде мочалкой.

— Я сейчас, — сказала та, — принесу чистые полотенца.

— Так вот же они! — крикнула ей вслед Ребекка, но Люсинда уже вышла за дверь.

Она сняла стучащие туфли и на цыпочках прокралась к двери кабинета доктора. Мадам Лоран уже была там.

— Я уже ничего не боюсь, — говорила она.

— Нужно быть осторожнее, мадам.

— Да, я знаю.

— Никакой паники быть не должно.

— Я знаю, знаю, mon cher^[1]. Ну, давайте же скорее…

Доктор что-то пробубнил и куда-то пошёл. Люсинда отшатнулась от двери… и снова припала к ней: нет, его шаги отдалялись от неё, а не приближались; должно быть, он пошёл к окну.

— Вот, возьмите, — сказал он немного погодя, — это то, что вам нужно.

— Вы уверены, что этот порошок сработает, доктор? — услышала Люсинда голос Ирен.

— Уверен. Только делайте всё, как я сказал. — Он выдержал паузу. — Не переборщите. Каждый день по щепотке в еду или воду, и через месяц он…

— Сам? И не вызовет никаких подозрений?

— Нет, у него попросту остановится сердце. Но если вы переборщите, мадам, признаки смерти будут весьма подозрительны: лопнувшие сосуды глаз, удушье, отёк…

— Ой, не говорите мне.

— Вот только порошок имеет слегка выраженный молочный вкус…

— За это не волнуйтесь: на ночь он выпивает стакан молока. Это единственное, что он пьёт помимо виски.

— Вот и замечательно. Думаю, после первой недели он уже сляжет. А дальше — дело времени. Всё будет идти медленно и плавно, но главное — результат.

— Ты придёшь ко мне сегодня, mon cher? — вдруг спросила мадам.

Этого Люсинда уже не желала слушать. Она отошла от двери, надела туфли и вернулась к Ребекке.

— Твои полотенца здесь, — сказала та, не отрываясь от брата.

— Да, я поняла. Я вспомнила, что… — Люсинда прислушалась.

— Ты заметила, как он шевелил ногой? — Ребекка взяла ковш с горячей водой и полила Жоэля, мальчик поморщился. — Видишь, ему не нравится, — она засмеялась. — Наверное, мыло попало в глаза.

Жоэль что-то мычал.

— Я промою, промою, — умывала она брата, — не ворчи. Ты только посмотри на него, Люсинда, мне кажется, он всё понимает… Как ты думаешь?

Люсинда молчала, уткнувшись носом в дверной проём.

— Да что с тобой? — возмутилась Ребекка. — Разве тебе всё равно, как чувствует себя Жоэль? Доктор сказал…

— Тихо-тихо. — Люсинда замахала рукой на Ребекку. На неё можно было махать, даже дерзить — она не разделяла людей на господ и прислугу. — Твоя мать с этим доктором что-то…

— Да знаю я что, — совершенно спокойно сказала Ребекка.

— Знаешь? И тебе всё равно?

— А какое мне дело до её похождений? Они любовники, ну и что…

— А, ну да, любовники…

«Если мадам Лоран выйдет от доктора сейчас, — думала Люсинда, — то не получится ничего разглядеть».

— Позови-ка доктора, Ребекка, — попросила она.

— Но я ещё не домыла Жоэля…

— Позови, говорю тебе.

— Подожди ещё пять минут.

Люсинда не могла больше ждать. Она приоткрыла дверь в ванной и крикнула на весь коридор:

— Мы уже домыли мальчика, месье Бёрк!

Дверь в кабинете доктора открылась.

— Иду-иду, — крикнул он, — сейчас буду!

Доктор вышел, а следом за ним — и Ирен; в руках её была стеклянная бутыль, наполовину наполненная белым порошком.

«Молочный вкус», — крутилось в голове Люсинды.

Доктор шёл к ней навстречу. Ирен скрылась у себя в спальне.

— Быстро вы сегодня, — сказал он, взяв из таза большое полотенце. Вытащил мальчика, поставил его на край ванны, обернул с ног до головы и завалил на себя. — А ты вырос, Жоэль… Ничего, скоро из ванны сможешь выбираться сам. Люсинда, придержи дверь, — попросил он, но той уже не было.

— Странная она сегодня, — сказала Ребекка, вытирая мокрую голову брата.

— Как те лекарства, которые я вам даю? Вы уже лучше спите? — спросил доктор.

— Да, спасибо, значительно лучше.

Ребекка врала. Месяц назад она пожаловалась доктору на беспокойный сон, что ночью её мучают кошмары и иногда во сне она видит, как выбрасывается из окна… На самом же деле днём её тоже мучили кошмары, днём она тоже хотела умереть; хотела этого постоянно, но боялась кому-либо признаться, даже самой себе. Доктор выписал ей успокоительное, сказав, что круглосуточный уход за братом мог не лучшим образом сказаться на её психическом состоянии и лучше бы ей хоть время от времени, но выходить на улицу — гулять по лесу, например. Но Ребекка ненавидела этот лес. Она боялась его больше любого кошмара, больше собственных мыслей; даже смотреть в его сторону не могла. Потому и закрывала окна шторами, а гуляла только по дому, вечерами, когда Жоэль засыпал. Ходила, как привидение, из комнаты в комнату, из зала в зал. Таблетки не помогли.

— Я очень рад, что вам лучше… — Доктор вгляделся в неё. — У вас синяки под глазами. Вы не спите?

Ребекка кивнула.

— Можете зайти ко мне за снотворным. Помните, я выписывал его мадам Лоран…

Люсинда вбежала на кухню. Через четверть часа мадам Лоран спустится обедать, тогда её комната будет пуста. А пока Люсинда зарылась с головой в огромном кухонном шкафу со специями и крупами. Нужно было найти что-то подходящее, белое или молочно-белое, какой-то порошок… У нее разболелась голова, пора уже накрывать на стол, а она вместо этого разворотила всю кухню… Соль была слишком крупной, да и этот вкус… не будет же он пить соленое молоко. А сахар… Нет, всё это не то. Люсинда бегала глазами по высоким полкам и уже хотела закрыть шкаф, как увидела банку с красной этикеткой, на которой большими белыми буквами значилось «Пекарский порошок». То, что надо! Она встала на цыпочки и потянула банку к себе.

Осталось только пробраться в комнату к мадам Лоран.

Примечания

1

Мой дорогой (фр.).