Троецарствие

Ло Гуаньчжун

Ло Гуаньчжуна, ставшего в Китае почти легендой, считают автором 6 классических китайских романов, главный из которых – «Троецарствие». Роман, написанный в XIV веке, создан на основе летописи и народных сказаний, повествующих о событиях III века, когда Китай распался на три царства: Вэй, У и Шу, которые вели между собой непрерывные войны. «Троецарствием» зачитывались все: от императора до представителей социальных низов. Роман о Троецарствии – самый читаемый исторический роман в позднем императорском и современном Китае, и его литературное влияние в регионе сравнивают с произведениями Шекспира в английской литературе. «Троецарствие» по праву входит в четверку великих китайских романов наравне с книгой «Сон в красном тереме». В настоящем издании текст сопровождается комментариями и классическими иллюстрациями из китайского ксилографа XVII в.

Глава двадцатая

Цао Цао устраивает большую охоту. Дун Чэн получает халат и пояс

Итак, Цао Цао выхватил меч и хотел убить Чжан Ляо, но Лю Бэй удержал его руку, а Гуань Юй, стоявший рядом, пал перед ним на колени.

— Это человек с открытой душой, он заслуживает пощады, — сказал Лю Бэй.

— Чжан Ляо — честный и справедливый, — промолвил Гуань Юй, — могу за него поручиться!

— Я знаю, — сказал Цао Цао, — просто я пошутил!

И Цао Цао отбросил меч. Он дал пленнику новое платье и усадил на почетное место. Чжан Ляо был тронут и изъявил покорность. Цао Цао пожаловал ему высокое звание и поручил призвать к миру Цзан Ба. Но Цзан Ба сам привел свои войска и сдался, как только узнал, что Люй Бу погиб.

Войска Цао Цао возвратились в Сюйчан. Цао Цао представил Лю Бэя самому государю и подал доклад о его военных подвигах. Государь пожелал его видеть, пригласил в зал и спросил:

— Кто ваши предки?

— Ваш слуга — потомок Чжуншаньского вана Лю Шэна, праправнук благочестивого государя Цзин-ди, внук Лю Сюна и сын Лю Хуна, — с почтением отвечал Лю Бэй.

Император велел принести родословную книгу и, сличив записи, установил, что Лю Бэй приходится ему дядей.

Он пожаловал Лю Бэю чин полководца левой руки и титул Ичэнтинского хоу ^[37]. С тех пор Лю Бэя стали величать государевым дядюшкой Лю. Когда Цао Цао вернулся домой, к нему явились советники. Один из них, по имени Чэн Юй, желая угодить Цао Цао, сказал:

— Ваша слава растет день ото дня, почему бы вам не принять титул бавана — гегемона князей?

— У династии много советников, и я не хочу действовать опрометчиво, — отвечал Цао Цао. — Я уговорю Сына неба поехать на охоту, а там посмотрим.

Приказав выбрать лучших коней, ястребов и гончих собак, приготовив лук и стрелы и собрав за городом воинов, Цао Цао явился к государю, приглашая его на охоту.

— Охота не совсем пристойное дело для императора, — возразил государь. Но Цао Цао настаивал, и он не посмел отказаться.

Привесив к поясу драгоценный резной лук и колчан со стрелами с золотыми наконечниками, император сел на поданного ему коня и отправился на охоту.

Лю Бэй и его названые братья тоже решили принять участие в охоте.

Цао Цао ехал на своем рыжем коне, прозванном Летающая молния, в сопровождении многотысячной свиты. Охота предполагалась в Сюйтяне, и воины должны были оцепить это место на двести ли в окружности.

Цао Цао ехал рядом с Сыном неба, отставая от него лишь на голову коня. Сразу за ним следовали только его военачальники. Гражданские и военные чиновники, сопровождавшие государя, держались поодаль.

Когда подъезжали к Сюйтяню, Сын неба увидел Лю Бэя, который стоял у обочины дороги и почтительно его приветствовал.

— Мы хотели бы посмотреть охотничье мастерство нашего дядюшки, — промолвил государь.

Лю Бэй, выполняя повеление, вскочил на коня. Как раз в этот момент из травы выскочил заяц. Лю Бэй метким выстрелом сразил его на бегу. Император вскрикнул от изумления. Обогнув склон горы, они заметили, как из зарослей терновника выбежал большой олень. Император выстрелил раз, другой, третий, но промахнулся.

— Стреляйте вы! — обратился он к Цао Цао.

Цао Цао взял у императора лук и стрелу с золотым наконечником и выстрелил. Стрела вонзилась оленю в спину, и тот упал.

Увидев стрелу с золотым наконечником, все решили, что стрелял государь, и бросились его поздравлять. Но вперед выехал Цао Цао и стал принимать поздравления. Все побледнели от страха.

Лю Бэй с поклоном подошел к Цао Цао и произнес:

— Вы прекрасно стреляете, господин первый министр! В целом мире с вами никто не сравнится!

— Это счастливая удача Сына неба! — с улыбкой ответил Цао Цао и, повернувшись к государю, принес ему свои поздравления. Однако лук он государю не возвратил, а повесил себе на пояс.

По окончании охоты в Сюйтяне был устроен роскошный пир, после чего все возвратились в Сюйчан и разъехались по домам.

Вернувшись во дворец, государь со слезами жаловался государыне:

— Мы призвали Цао Цао быть хранителем трона, а он своевольничает и печется лишь о своей славе. Вот и сейчас на охоте он поступил со мной бесцеремонно, выехал вместо меня принимать поздравления! Рано или поздно он против нас что-либо замыслит.

— Все чиновники кормятся щедростью Ханьского двора, — заметила государыня Фу. — Неужели не найдется человека, который спас бы государство?

Не успела она это произнести, как вошел человек и молвил:

— Не печальтесь, государь и государыня! Я найду такого человека! — Это был Фу Бань, отец государыни.

— Вам тоже известно с недостойном поступке Цао Цао? — со слезами спросил государь.

— Выстрел в Сюйтяне, кто не знает о нем! — воскликнул Фу Вань. — Большинство при дворе если не родственники, то приспешники Цао Цао. И наказать злодея может один только человек: Дун Чэн. На него можно поло — житься.

— Велите пригласить его для обсуждения великого дела, — молвил государь.

— Не забывайте, что все ваши приближенные — приспешники Цао Цао, — заметил Фу Вань. — И если это раскроется, нам несдобровать.

— Как же нам быть?

— Я думаю так: пусть государь тайно подарит Дун Чэну халат и украшенный нефритовыми пластинками пояс, а в поясе будет зашит секретный указ. Обнаружив государево повеление, Дун Чэн будет днем и ночью обдумывать план, и ни духи, ни демоны о том не проведают.

После того как Фу Вань удалился, Сын неба прокусил себе палец, кровью написал на шелке указ и попросил государыню Фу зашить его в пояс. Затем он облачился в парчовый халат, надел пояс с зашитым указом и велел позвать Дун Чэна.

Когда же Дун Чэн предстал перед ним, Сын неба сказал:

— Мы помним, как вы спасли нас в западной столице. Но тогда мы не могли наградить вас, ныне же повелеваем надеть наш халат и подпоясаться нашим поясом, а дома тщательно осмотреть наш дар и выполнить нашу волю.

Дун Чэн облачился в государев халат, надел пояс и покинул зал. Но Цао Цао уже успели донести, что государь беседует с Дун Чэном. Цао Цао поспешил во дворец и в воротах столкнулся с Дун Чэном.

— О, на вас, я смотрю, государево одеяние! Но какому поводу Сын неба решил одарить вас? — спросил Цао Цао.

— Когда-то в западной столице я спас государя, — ответил Дун Чэн, — и он захотел меня наградить.

Цао Цао попросил его снять сначала пояс, потом халат, долго их разглядывал против солнца, потом надел на себя и спросил:

— Не подарите ли вы это одеяние мне?

— Как посмею я отдать то, что мне пожаловано Сыном неба? Дозвольте поднести вам в дар что-нибудь другое.

— Ничего не надо, — промолвил Цао Цао. — Я пошутил.

Цао Цао возвратил халат и пояс Дун Чэну.

Ночью у себя в кабинете Дун Чэн долго разглядывал государев подарок, но ни в халате, ни в поясе ничего не обнаружил.

Тогда Дун Чэн разложил пояс на столе, снова стал его рассматривать и невзначай задремал. В это время нагар от светильника упал на пояс. Дун Чэн очнулся и сквозь прожженную подкладку увидел что-то белое с кровавыми знаками. Дун Чэн вспорол подкладку и извлек секретный указ государя, который гласил:

«Злодей Цао Цао ныне захватил власть, обманывает и притесняет государя. Он попрал основы управления, жалует награды и наказывает, не считаясь с нашей волей. Дни и ночи мы скорбим о том, что Поднебесная в опасности. Вы, высший сановник в государстве, должны собрать всех верных и справедливых людей, дабы уничтожить тирана и его приспешников и восстановить алтарь династии. Наши предки возрадуются!

Мы, прокусив себе палец, кровью написали сей указ, повелевая вам быть вдвойне осторожным и не отступать перед препятствиями в выполнении нашей воли.

Писано весной, в третий месяц четвертого года Установления спокой — ствия»^[38].

Всю ночь Дун Чэн не спал, думая о том, как уничтожить Цао Цао, но ничего не придумал и, утомившись, заснул.

Случилось так, что утром к нему явился друг Ван Цзыфу, офицер дворцовой стражи. Указ лежал на столе, под рукой Дун Чэна. Ван Цзыфу тихонько взял его и прочел. Тут Дун Чэн проснулся, и Ван Цзыфу ему сказал:

— Я прочел указ и все знаю. Можете рассчитывать на мою помощь. Ведь еще предки мои пользовались милостями Ханьского дома, и я обязан спасти династию от злодея Цао Цао. У меня есть близкие друзья У Цзылань, Чун Цзи и У Шо. Они нас поддержат.

И тут, словно на зов, явились Чун Цзи и У Шо.

— Небо помогает нам! — воскликнул Дун Чэн и попросил Ван Цзыфу спрятаться за ширмой. Он сам ввел гостей в кабинет и усадил.

Выпив чаю, Чун Цзи спросил:

— Вас не возмущает случай на охоте в Сюйтяне?

— Да, конечно, но что поделаешь? — притворившись равнодушным, ответил Дун Чэн.

— Я поклялся убить злодея, но некому мне помочь, — признался У Шо.

— Я готов помочь, — промолвил Чун Цзи.

— Вы, я слышу, собираетесь убить Цао Цао? Я должен донести! — пригрозил Ван Цзыфу, выходя из-за ширмы. — И дядюшка государя это подтвердит!

— Преданному слуге династии смерть не страшна! — гневно заявил Чун Цзи. — Лучше умереть, чем служить государственному преступнику.

— Как раз по этому делу мы и собирались пригласить вас. Мой друг просто пошутил…

С этими словами Дун Чэн вытащил из рукава указ и показал его Чун Цзи и У Шо.

Ван Цзыфу привел У Цзыланя, и они перешли во внутренние покои отдохнуть и выпить вина. Тут доложили, что к Дун Чэну пришел силянский правитель Ма Тэн.

Дун Чэн вышел к нему. Они обменялись приветствиями, и Ма Тэн сказал:

— Я был принят государем и теперь возвращаюсь домой. Вот зашел к вам проститься и сказать, что случай на охоте наполнил грудь мою гневом. Цао Цао ведет себя нагло!

— Цао Цао великий государственный муж и пользуется доверием императорского двора! Как вы можете так о нем говорить? — с притворным изумлением вскричал Дун Чэн.

Уверившись в том, что Ма Тэн человек честный и справедливый, Дун Чэн дал ему прочесть указ.

— Когда начнете действовать, — промолвил Ма Тэн, — рассчитывайте на мою помощь.

Дун Чэн представил Ма Тэна остальным участникам заговора.

— Все мы должны дать клятву, что скорей умрем, чем изменим нашему союзу! — воскликнул Дун Чэн. — Великое дело надобно довести до конца.

Ма Тэн попросил список чиновников и, читая его, всплеснул руками:

— Почему же вы не посоветуетесь с ним?

Все захотели узнать, о ком вспомнил Ма Тэн, и он, не торопясь, принялся рассказывать.

Правильно говорится:

Лишь потому, что Дун Чэну вручили суровый указ,

Помочь династии Ханьской нашелся потомок тотчас.

О ком рассказал Ма Тэн, вы узнаете из следующей главы.

章节结束

Примечания

37

В Древнем Китае существовало пять княжеских титулов: гун — князь первой степени, хоу — второй, бо — третьей, цзы — четвертой и нань — пятой.

38

То есть в 199 г. н. э.