Змея и Паук

Лия Виата, 2023

Неизвестное место в неведомом мире. Длинные темные коридоры под землей наполнены криками и страданиями пока живых. Ведьмы в камерах ждут там своего последнего вздоха. Стать новой роженицей – спасение или продолжение мук? Разве можно что-то изменить? Она очень похожа на меня. Она говорит так, будто это возможно. Стоит ли вообще пытаться? Однако она сражается, хотя терпит одни сплошные поражения. Что-то не так с ней, с ними, с этим местом или всё же со мной? Может, всё из-за того, что они так не похожи на нас или же в том, что всё таки довольно похожи? На мои вопросы никто никогда не даст прямых ответов. У меня нет даже выраженного магического сродства, которое могло бы мне помочь разобраться в этом. Но если получится выжить, то тогда уже им придется трястись от осознания того, что их мир может неожиданно потонуть в ярком всепожирающем пламени. Она сказала, что позаботится об этом. Теперь я ей верю и буду верить до самого конца.

Глава 4

Паук

Мои внутренности кипят и плавятся. Сердце бешено колотится, а пот льёт градом. Прекрасно осознаю, что температура тела зашкаливает. Как только у меня проявилось сродство с огнем, поняла, что мне суждено в нём сгореть. Тогда стоило сделать это ярко! Сдаваться была не намерена: не хочу подчиняться, не хочу очищения, не хочу умирать. Почему вообще должна?

Мир не может состоять только из этих отвратительных камер и коридоров. У меня не было никаких доказательств того, что где-то что-то происходит по-другому, а и у них не было доказательств существования их Бога. Эти мысли заставляют держаться, ведь скоро они снова придут за мной.

Заслышав шаги в коридоре, усмехнулась: они никогда не заставляли себя ждать. В мою просторную камеру вошли трое. Двое надзирателей начали снимать цепи с моих запястий. Сжала руки в кулаки. Может немного с ними поиграть?

Закрыла глаза. Дышалось мне с трудом. Лихорадка больше не проходила, но сейчас это шло на пользу, ведь я отчётливо чувствовала жар своего тела. Если усилить его хоть немного, то тело загорится. Направила поток ближе к рукам, и пальцы закололо от резкого скачка магии.

Надзиратели по бокам успели заметить огонь и увернулись. Жаль, что не получалось сделать пламя больше кулака, однако надзирателям и этого хватило, чтобы забеспокоиться. Тот, что остался в центре, дал мне пощёчину. Концентрация сразу ушла, забрав с собой огонь. Голова у меня закружилась, а из носа пошла холодная кровь.

Они подняли меня с пола. Покорно пошла в комнату за большими резными дверями. Сейчас сопротивляться было бессмысленно, потому что они сильнее, выше и крупнее. К тому же, скоро мне понадобится вся моя сила воли.

Мы вошли. Меня окатила тошнотворная энергия смерти. Яркий свет комнаты не совпадал с ощущениями. Под ногами захлюпала кровь — видимо, я сегодня не первая. Постаралась не смотреть вправо. Обычно они именно там складировали бездушные тела.

Надзиратели уверяли, что после очищения ведьмы находят покой, но я в это не верила. Вряд ли кто-то ещё проходил через это и остался жив. Очищение? Вот ведь бред. Они доводили ведьм до агонии, ломали им кости, выжигали глаза, вырывали ногти, а потом вынимали душу и помещали в свои предметы — шизе.

Учитывая моё сродство, из меня скорее всего пытаются сделать светильник. Вот только если воля не сломлена, то и переместить душу нельзя. Это я поняла довольно быстро. Пусть делают что хотят. Я не сдамся. Уж лучше сгорю от собственного пламени.

Они усадили меня в кресло и закрепили в нём цепями. Один из надзирателей взял в руки нож. Я усмехнулась. Несколько продолжительных пыток, а затем меня снова оставят в одиночестве до тех пор, пока всё не срастётся. Надо только вытерпеть. У меня получится. В первый раз было намного страшнее. Я закрыла глаза и расслабилась.

Напоследок снова призвала свою магию. К моему удивлению, она отозвалась быстро и сработала взрывом в помещении. С каждым разом выносить их действия становилось всё проще. Возможно, когда-нибудь они не рассчитают силу и действительно убьют меня, но это произошло не сегодня. Хотя, может, приступы справятся с этим быстрее. В любом случае моё время уже на исходе.

***

Руки и ноги ужасно болели. Пошевелить ими было невозможно. Вспомнить, что они сделали со мной в этот раз не получалось. Если бы я зацикливалась на этом, то просто сошла бы с ума, а, может, и уже сошла, только не поняла этого. С тех пор, как впервые посетила ту комнату, меня поселили в отдельную укреплённую камеру. Иногда приходили священники, чтобы попытаться убедить меня в необходимости очищения, но результатов это не принесло. Больше ни с кем не разговаривала. Во всяком случае до сегодняшнего дня.

Я с любопытством осматривала девочку с желтыми глазами, которая стояла по ту сторону решётки моей камеры. Вспомнила о том, что мы уже с ней виделись. Зачем они привели еë ко мне?

— Привет? — мой язык кое-как шевелился, а в горле пересохло.

Она промолчала. Девочка упрямо смотрела в пол. Я ей улыбнулась, а она вздрогнула. Странная реакция.

— У тебя красивые глаза, — сказала я правду.

Мне нравился их яркий цвет. Раньше с таким не сталкивалась. Все глаза здесь были довольно тёмными.

— У тебя такие же, — тихо произнесла она.

— Спасибо?.. — я попыталась вспомнить манеру речи надзирателей.

Девочка нахмурилась.

— Я говорю о том, что у тебя такие же ярко-жёлтые глаза, а не о том, что они красивые, — более уверенно пояснила она.

— Это тоже здорово, — улыбнулась я.

Повисла тишина. Я отчётливо видела, что она не хотела здесь находиться, но и уходить не спешила.

— Может, тебе стоит сделать то, зачем тебя послали? — задумчиво спросила я.

— Это бесполезная трата времени, — угрюмо ответила она. — Ни одно моё слово не убедит тебя в том, что стоит подчиниться им.

— А ты в это веришь? В то, что единственный верный путь — страдания? — неожиданно даже для самой себя спросила я.

Девочка промолчала. Она была не очень разговорчивой.

— Я не верю. Не хочу в это верить. Не хочу становиться чем-то другим, получать удары или ходить по этим длинным и жутким коридорам, — упрямо заявила я.

— Может тогда стоит умереть? — поддержала тему она.

— Ты можешь дать мне обещание, что тогда больше не будет больно? — отчаянно спросила я.

Наши взгляды пересеклись, и я прочитала в еë глазах ответ. Она не была уверена в том, что говорила. Я снова улыбнулась. Эта девочка мне нравилась.

— Ты странная, — неожиданно сказала она.

— Спасибо. — Усмехнулась я. — Раз не собираешься рассказывать про их Бога, то, может, расскажешь про себя? Ты же тоже ведьма, но на тебе нет цепей и рядом не ходят надзиратели. Почему?

Девочка ненадолго задумалась о том стоит ли вообще мне что-то говорить. Я молчаливо ожидала итога еë размышлений.

— Я сама плохо ещё в этом разобралась. Не так давно я сидела в камере рядом с другими нашими. Приступы у меня случаются редко, хотя мне уже, по их мнению, слишком много лет, поэтому меня перевели к роженицам. Они вынашивают новых ведьм, — в итоге не очень понятно сказала она.

— И тебя это устраивает? — скривилась я.

Девочка снова задумалась, а потом на еë лице промелькнула тень улыбки.

— Я хотела спросить, есть ли у меня выбор, но твои поступки говорят сами за себя. Вряд ли я могу жить так же, — печально закончила она, обведя взглядом мою камеру.

— Может и не так же, но что-то точно можно поменять. — Я широко улыбнулась ей.

Девочка замерла. Я почувствовала себя странно: с ней мне было очень комфортно. Будто мы в чём-то сходились, а в чём-то сильно разнились. За этим интересно наблюдать, и я была точно уверена в том, что она поняла то, о чем я говорила. Меня ещё никогда никто не слушал настолько внимательно. Хотелось поговорить с ней подольше, но дверь в мой коридор открылась и раздался голос надзирателя:

— Номер 27, на выход, — гаркнул он.

Девочка вздрогнула, очнувшись от наваждения. Я снова ей улыбнулась, и она ушла, оставив меня наедине с мыслями и болью.