В договор не входит

Лина Ласс, 2022

Четыре года назад в огне пожара сгорела моя прежняя жизнь. Я лишилась всего – родителей, положения, денег. Что, если в попытке исправить свои ошибки, мне придётся пойти на сделку с человеком, обладающим властью и деньгами? Что, если злой рок сам кинет меня в его объятия? Но как противостоять его прошлому, которое врывается в нашу жизнь? И как не поддаться своим чувствам, которые не входят в договор?

Глава 11

Слова Эккерта о том, чтобы начать всё с чистого листа, натолкнули на мысль, что утро будет более удачным. Я дала себе слово, что постараюсь быть приветливой и держать себя в руках. Но, кажется, этому не суждено было сбыться. Его яхта исчезла с горизонта и, стоило мне спуститься вниз, где меня уже ждал Марк, как я узнала, что Максим покинул виллу. Недовольство тут же дало о себе знать.

— Снова? Скажите, зачем ему я, если он наведывается на день и исчезает, ничего не требуя от меня?

— Это в его привычке, — объяснил мне Марк. — Делает, что пожелает, а ставит в известность, когда уже находится далеко. Про благотворительный бал, как я понял, он вам тоже ничего не сказал.

— Бал? Что ещё за бал?

Виардо тяжело вздохнул и закатил глаза.

— Завтра в Риме. Самолёт уже ждёт нас. У вас есть час, чтобы собраться. Господин Эккерт же предпочёл отправиться туда на яхте и к завтрашнему вечеру прибудет в столицу.

— Ему не нравится моя компания?

— Ему не нравится никакая компания. Дело не в вас или в ком-то другом. Дело в нём самом.

Я почувствовала досаду. С чего бы это? Но, кажется, мне хотелось узнать поближе своего нанимателя, а он каждый раз ускользал из моих рук. Ничего не получается. Он даже секса со мной ещё не потребовал, хотя все предпосылки к этому были. Мне не показалось. Вечером, постучав в мою дверь, он хотел меня, но почему-то не стал настаивать.

— Если честно, то вашего хозяина я с трудом могу представить себе в смокинге с бабочкой. Так что это за бал?

Марк усмехнулся.

— Это сбор средств благотворительного фонда, одним из учредителей которого является господин Эккерт.

— Накормим всех голодных? — пошутила я.

— Нет, Максим интересуется передовыми научными исследованиями в сфере медицины. Это не какой-то там местечковый вечер. Этот бал посещают поистине сильные мира сего. Спасение голодающих, конечно, благородное дело, но Эккерт и подобные ему вкладывают деньги в то, что может повлиять на всё человечество.

— Типа как чипирование?

— Я вам этого не говорил, — Марк заговорщицки приподнял бровь, но его улыбка выдала его. — На такие балы не водят любовниц, только жён.

— Но я Максиму не жена.

— Но на роль верной подруги сгодитесь. У вас, конечно, вспыльчивый характер, но вы умеете себя вести в приличном обществе.

Сказано это было как будто в укор кому-то, кто здесь отсутствовал. Любопытство внезапно возобладало над разумом.

— А какими они были? Другие его девушки?

Не знаю, что я хотела услышать, но Марк только покачал головой.

— Не только вы повязаны контрактом, моя дорогая, так что ничего сказать вам не могу. Но, хочу заметить, вы не так вульгарны и алчны, как некоторые.

Марк попросил не брать с собой большого количества вещей, так как поездка была рассчитана на пару дней. Но я посчитала необходимым взять только парфюм, который приобрела в Берлине, а из одежды обошлась тем, что на мне было надето.

Вечный город встретил нас неизменным солнцем и толпой народа. Его улицы наводнились громкими голосами и гудками машин. Шофёр вёз нас по городу такими улицами, чтобы можно было оценить красоту столицы. Широкие площади, храмы и конечно Колизей. Всё это было невероятно чарующе, окутанное романтикой самой настоящей Италии, что я, даже незаметно ущипнув себя, не могла до конца поверить, что нахожусь здесь. По пути в отель мы остановились в районе Триденте, где в одном из бутиков приобрели платье и босоножки. Я не знала, как нужно одеваться на мероприятие, но Марк сказал, что дресс-код — black tie. Это подразумевало официальный вечерний туалет, ничего вульгарного, но я немного вышла за рамки, выбрав платье в пол из чёрного тяжёлого атласа на тонких лямках и с открытой спиной. Зато мой нянька, одобрительно кивнув, отметил, что у меня определённо есть вкус.

— Но вновь чёрный. Не хотите подчеркнуть свои глаза? Может, лучше синее? — Марк снял с вешалки сапфировое платье. Оно было более скромным, складки ткани красиво бы легли на бёдра, но при одном лишь взгляде на него я отмела этот вариант.

— А чёрный — это классика. Плюс, хорошо смотрится на загорелой коже и стройнит.

— Уж вам бы волноваться о стройности, — Марк повесил обратно платье, явно раздосадованный.

— Я выгляжу достаточно презентабельно? — я замялась. — Я никогда не была на мероприятиях, похожих на это. Да что там, я ведь даже не знаю, что меня ждёт. Надо ли делать книксен или кланяться?

— В вашей юности не было званых ужинов? — удивился Виардо. — Насколько я помню, семья ваша была богата.

Я вздохнула. Марк затронул те воспоминания, которые я старалась запрятать как можно дальше. Были и такие. Правда, в то время я ещё носила гольфы и бантики. Мы были вхожи в самые богатые семьи, светские мероприятия северной столицы не обходились без нашего участия. Мама мечтала, чтобы я дебютировала на балу, который организовывал один известный глянец. Может быть, я и сама хотела этого — блистать на паркете и в жизни, встретить отпрыска таких же обеспеченных родителей, выйти замуж, любить его так же, как мать любила отца, и жить с ним счастливо в достатке до самой старости. А потом пришёл переходный возраст с юношеским максимализмом и бунтом. В бизнесе отца начались проблемы, которые затем перекинулись на мою психику, и я отдалилась и от семьи и всей той жизни, о которой раньше мечтала.

— До этого не дошло, — пробормотала я с сожалением.

— Реверансы не понадобятся, но, если вы способны поддержать светскую беседу на достойном уровне, от вас больше и не потребуется. Вот бы было время научить вас грамотно обсуждать котировки акций и колебание цен на нефть, но кто об этом подумает, когда взглянет на вас.

Вечером следующего дня мне сделали высокую укладку в салоне при отеле, где мы остановились. Открыли тонкую шею, в макияже лишь подчеркнули глаза лёгким смоки. Я надела купленное платье на голое тело, бельё сквозь ткань было бы заметно. Нанесла несколько капель духов на кожу и, как только застегнула на щиколотке босоножки, осмотрела себя в зеркало. Я никогда так элегантно не выглядела. Стройную фигуру облегала мерцающая гладь шёлка, вытягивая и без того высокий рост. Причёска и макияж преобразили меня настолько, что я не узнавала себя. Весь образ был утончённым, но без украшений казался незаконченным.

Раздался вежливый стук в номер. Должно быть, Марк вызывает. Но, распахнув дверь, застыла как вкопанная. Передо мной стоял Максим, одетый в чёрный смокинг. В первую секунду я не узнала в этом импозантном мужчине босоногого оборванца с пляжа. Он выглядел совершенно по-другому. Всклокоченные обычно волосы были уложены, бородка чуть подстрижена и приведена в порядок, смокинг сидел как влитой, подчёркивая стройность, да и манера держаться как будто изменилась. Вот только на его щеке всё ещё был виден немного побледневший синяк. Он не спешил заговорить, смотря на меня в упор и будто был поражён увиденным, так же как и я.

— Можно? — наконец произнёс он.

Я отступила, приглашая внутрь. В его руках была небольшая коробка из красного лакированного дерева.

— Марк сказал, что мероприятие серьёзное. Надеюсь, я не выгляжу вызывающе?

Эккерт снова бросил быстрый взгляд, немного задержавшись на моём вырезе, и кивнул.

— Достойно. У меня тут кое-что для тебя, — он указал на коробку. — Это не подарок. Взято напрокат и завтра нужно вернуть.

Я взяла из его рук коробку, но открыв потеряла дар речи. В ней лежал сверкающий бриллиантами чокер. Филигранные линии белого золота повторяли очертания цветов, а крупный камень в виде капли свисал точно по центру и, судя по всему, должен был подчёркивать ярёмную ямку под шеей. Украшение было таким изысканным и хрупким, что я побоялась взять его в руки.

— Марк сказал, что оно подойдёт к твоему платью.

Я завороженная смотрела на преломление света в драгоценности, но почувствовала внезапный приступ смеха.

— Прости, но это так похоже… прямо как в фильме «Красотка», когда он пригласил её в оперу. Чувствую себя Джулией Робертс, — но глядя на его недоумённое лицо, улыбка сошла с моего лица. — Ты не смотрел этот фильм?

Эккерт хмурясь покачал головой. Неожиданно, не встречала ещё человека, не знакомого с этим кино.

Я повернулась к нему спиной, отдавая коробку.

— Поможешь?

В зеркало наблюдала, как он аккуратно вынимает ожерелье с бархатной подложки. Прикосновение холодного металла заставило вздрогнуть. Раздался щелчок застёжки, и возникло ощущение, что на меня накинули кандалы. Даже невесомый чокер стал теперь давить на шею. Но стоило украшению оказаться на своём месте, образ был завершён. На нас из зеркала смотрела гармоничная пара. Если бы не знать всех обстоятельств нашего знакомства, можно было бы подумать, что мы особы голубых кровей — молодые, красивые, богатые. Сердце замерло на миг, настолько восхитительным показалось наше отражение. Я поймала взгляд Максима, но он тут же опустил глаза и, пройдя к двери, распахнул её, подав мне руку. Она оказалась тёплой и крепкой, но кожа была чуть грубее, чем я ожидала.

— Если тебе станет скучно, скажи. Водитель отвезёт тебя обратно в отель.

— Я несколько недель провела на вилле, где ты меня бросил. Так что хоть какая-то компания, даже незнакомых людей, будет милее, чем пустая комната.

— Я не бросил тебя, — он смерил меня сердитым взглядом. — Были дела, которые не требовали твоего присутствия рядом. Ты ведь не забыла, зачем ты мне нужна?

Я резко остановилась, выдернув свою ладонь из его руки.

— Спасибо, что лишний раз напомнил, а то я запамятовала.

Я быстрым шагом прошла за охраной прямо к выходу. Почему меня вдруг взбесило его пренебрежение мной? Отсутствие с его стороны внимания, наоборот, должно было обрадовать, но его безразличие, выводило из себя. Не дождавшись, пока водитель откроет дверь, я сама дёрнула ручку и, сев на место, хлопнула с досады дверью. Спустя секунду Максим оказался рядом.

— Мне показалось, ты можешь вести себя сдержанно, — процедил он.

— Ты не представляешь, насколько я сейчас сдерживаюсь.

— Тогда, когда мы прибудем на место, дождись, что дверь тебе откроют и подадут руку.