Измена. После нее

Лила Каттен, 2023

– Не мучай меня, – игриво просит незнакомка, обращаясь к моему мужу. – Да, детка, – отвечает он и комнату заполняет ее громкий стон, а мое сердце, превратившись в кусок стекла, подобно тому зеркалу, в котором я вижу отражение их сплетенных на широкой кровати тел, падает на пол и разбивается.***12 лет брака казались большим сроком. Но наш превратился в руины.Один неверный шаг и словно не было любви нас связывающей.Теперь я стою на пороге, не зная, что делать. Простить или прошептать последнее «Прощай!»

Глава 5

— Здравствуй, мам. Как вы тут? — целую ее и подхожу к сыну, севшему кушать. — Привет, малыш.

— Привет, ма. Суп будешь?

— Спасибо и приятного аппетита, — сажусь к ним за стол и принимаю тарелку с ароматным бульоном.

— А чего так рано приехала? Суббота же. Могла и завтра забрать внука или вечером хотя бы.

— Мам, я у Кристины была, сразу за Мишей приехала. Не хотелось мотаться.

— А с лицом что?

— А что у меня с лицом?

— Зареванная.

Да, мама у меня прямолинейная. Что думает, что видит, то и говорит. Не права так извинится, но чаще всего она попадает в цель.

— Не смеши. Я проснулась и не накрасилась даже.

— Кир, я твоя мама, а не соседка или подружка.

— Да ма, — вмешивается сын, — мешки под глазами.

— Да что вы пристали? — улыбаюсь слегка нервно и наигранно. — Старею я.

— В тридцать пять женщина расцветает, а не стареет. Не хочешь не говори.

— «Приятного аппетита, Кира», — вы хотели сказать?

— Ешь уже, юмористка. Задержишься немного? Там счета пришли какие-то, письма, не могу разобраться в них.

— Конечно, — улыбаюсь ей и беру в руку ложку, опуская голову, пытаясь скрыть чертовы мешки.

Пока помогала маме с оплатой ЖКХ, сын смотрел телевизор, и стоило мне встать с кресла, он побежал в сторону ванной.

Рванула за ним, найдя его над унитазом.

— Мишуль, что такое.

— Тошнит мам, выйди.

— Уверен? Может с тобой побыть?

— Не.

Стою под дверью и слышу, как его рвет.

— А что случилось?

— Не знаю. Тошнит его. Вы ничего не съели с испорченным сроком годности?

— Да нет. Сама знаешь, все свежеприготовленное. В школе может?

— Боже, только бы не серьезное что-то.

Сын выходит ко мне бледный и слегка горячий.

— Миш, может, съел что-то не то? В школе купил, в магазине?

— Не, только столовке ел и все. Ну и у бабушки.

— Посидим чуть-чуть, чтобы не тошнило?

— Вроде норм уже, поехали.

— Скажи, если станет мутить в дороге.

Прощаемся с мамой и по пути заезжаю в аптеку купив на всякий случай специальный гель-абсорбент и для восполнения жидкости препарат, если вдруг снова будет рвота.

Домой возвращаюсь к трем только, и на мгновение пропадает желание копаться в грязи с мужем.

— Привет, боец, как у бабушки погостил? — встречает нас Тимур, силясь подойти ко мне ближе, но я ловко выворачиваюсь и придерживаю Мишу.

— Привет, па. Нормально.

— Что случилось?

— Ему плохо было. Сейчас вроде лучше. Пойду уложу в кровать.

Он понятливо кивает и за нами не идет.

— Зови, если что, ладно? — глажу моего мальчика по голове улыбаясь.

— А у тебя правда все хорошо? — спрашивает смотря на меня беспокойно.

— Иначе и быть не может, — целую его в висок и выхожу, закрыв плотно темные шторы.

Переодеваюсь в спальне, куда вошла нехотя и спускаюсь вниз.

— Кира, — окликает из гостиной Тимур и идет за мной. — Может, поговорим?

Раздражает этот его голос невиновного. Словно это я что-то натворила, и он меня обвиняет в плохом настроении теперь, пытаясь умаслить на улыбку.

— Лиля, когда говорила ее забрать? — не отвечаю на его вопрос и задаю свой, выпив воды из стакана, зачем, собственно, и спускалась.

— К пяти.

— Я сама за ней поеду. С сыном побудешь?

— Побуду, мы поговорить можем?

— А ты уверен, что готов говорить? Говорить не то чтобы я перестала задавать вопросы, а чтобы начистоту. Как есть.

— Я даже не понимаю, о чем ты?

— Значит, не готов, Тим. И не стоит делать вид, что повода мне не желать находиться рядом с тобой нет. Он слишком весом, — собираюсь выйти, но он берет меня за ладонь и останавливает.

— Детка…

— Только посмей назвать меня еще раз этой кличкой, обезличенной потасканной девки, — тычу пальцем ему в грудь и окончательно ухожу на этот раз.

Мерзавец. Наглый подонок. Поверить не могу, что все это тоже его часть. Что это он. Вызывает во мне то боль, то злость. Как я могла видеть его другим? Как могла не заметить всего этого?

Приезжаю в торговый центр, прохожусь по этажам. Покупаю несколько офисных рубашек и не торопя дочь, жду ее в небольшом кафе с чашкой кофе.

Заказываю нам обед, потому что сомневаюсь, что она ела что-то нормальное с подругами, и встречаюсь с вошедшей дочерью глазами. Странными и мне кажущимися очень потерянными.

Она садится за стол и даже не улыбается, сразу же взяв в руки меню.

— Лиль, ты в порядке?

— Да. Настроение что-то такое грустное.

— И с чем это связано или может быть с кем?

— Дениса не было, — грустно признается.

— Значит, встретитесь потом.

— Угу.

Обедаем быстро и за время трапезы моя девочка так и не улыбнулась ни разу.

— Может шопинг? — предлагаю, расплатившись.

— Что-то не хочется мамуль.

— Ничего себе, ты и против покупок?

— Ну ма, не обижайся. Давай завтра?

Не успеваю ответить ей, что пошутила, мне звонит муж.

Если бы не болеющий сын, вряд ли подняла трубку, а так побоялась, что это может быть связано с ним.

— Алло?

— Кира я еду в больницу с Мишей, у него температура под сорок.

— Господи… Я сейчас буду там.

— Мам, что такое?

— Твоему брату плохо, приболел. Отец его в больницу повез.

Приезжаем с дочкой по всем субботним пробкам не очень быстро. Поэтому меня встречает уже врач, вышедший из палаты сына.

— Добрый день, прошу немного успокоиться. Явные признаки отравления у вашего Михаила. Сильного, но не критичного. Пару дней пусть полежит у нас, выведем из организма токсины и прочее, что мешает нормально функционировать. А вы пока что можете вспомнить, чем питались последние сутки? Это очень поможет.

Начинаю перечислять домашние продукты, те, что у мамы, но стопорюсь на школьных.

— Не знаю, что в школе давали им в пятницу. Мы и поговорить толком не успели, ему плохо стало у бабушки.

Мужчина ненадолго задумывается, что-то читая.

— А какая школа у вашего сына? — врач смотрит в свои записи, ожидая моего ответа.

— Сто седьмая.

— Вот как. Теперь все ясно. У меня еще трое с отравлением лежат в отделении, но других возрастов из этой школы. Думаю, причина именно в столовой учебного заведения. Проведем проверку, и все выясним. Думаю, вам и остальным родителям стоит обратиться к руководству школы.

Оставшаяся часть субботы проходит в суматохе и переживаниях за сына. Засиделась на кухне допоздна. Испекла несколько пирогов и на завтрак запеканку. Муж скрывался от меня и хоть этим не нервировал. Ужасно не желала разводить еще и о нем мысли.

Спать легла в гостевой, куда принесла еще днем немного личных вещей. Заметил он это или нет, я не знаю, однако прийти ко мне, когда я пошла туда, он не решился, только спросил:

— Ты собираешься там ночевать?

— Да, — был мой ответ, прежде чем я скрылась за дверью.

В доме дочка и начинать разборки, когда она за стеной? Нет уж. Потерплю. Как раз смогу разработать по порядку свои действия. Мне впервые в жизни изменили, когда за плечами совместный быт, брак и дети.

С чего обычно начинают после измены? С разговора?

Воскресенье ушло на разборки с директором школы, которые взял на себя Тимур. Мы с Лилей отправились к Мише, которому становилось лучше, и вернулись к трем часам.

— Мам, а может я завтра к брату поеду, вместо школы? А потом вместе приедем домой на такси.

— Маленькая хитрая девчонка, — смеюсь на слова этой лисы, складывая одежду после стирки. — Кстати, спасибо, что постирала вещи. Я бы и забыла сама. Эти выходные выдались просто ужасными, — устало сажусь рядом с дочкой на диван, в гостиной и обнимаю ее одной рукой.

— И не говори. Завтра меня до школы довезешь?

Искренне удивляюсь ее просьбе.

— Я? Тебя же папа обычно отвозит, ему по пути, а со мной придется чуть раньше выезжать, иначе я опоздаю, пока тебя буду завозить.

— Ну и что? Хочу завтра с тобой поехать, можно?

Стараюсь не показать, как меня взволновала ее просьба и спокойно, ласково отвечаю:

— Конечно, милая. Но выехать придется и правда рано. Мне опаздывать нельзя. Снова сложный день.

Она обнимает меня в благодарность и убегает к себе, забрав свои чистые вещи. А я хочу понять, с чем связан ее порыв. Конечно, она могла просто попросить меня об этом из любви, или потому что соскучилась, например, или же ей нужно поговорить. Но учитывая последние события в нашей семье, пока что известные только мне, я начинаю паниковать. Сильно паниковать по этому поводу.

К вечеру, стоило узнать окончательно, что с сыном все хорошо и моя нервная система перестала разводить панику за ребенка, все вернулось на свои места: мои мысли, моя печаль и боль.

Временный туман сошел, обнажив нас снова.

Опять я один на один с этой грязью. Должна думать, размышлять обо всем сразу. А он? Будет продолжать ходить как ни в чем не бывало и делать вид, что не понимает, о чем речь? А приперев его к стене, попытается сыграть в дурочка? Или в дурочку? Так, видимо, было всегда, пока я и правда была слепой и глупой.

Почему так несправедливо? Почему он не задумался о нас, когда пошел на этот шаг? Почему не подошел и не сказал, что запутался и стоит на пороге большой ошибки? Нам всегда было достаточно друг друга. Зачем третий человек?

Я всегда жила по принципу: если в отношениях стало трудно и сложно, то возможно это обоюдное чувство. Но не становись тем из вас двоих, кто сломается первым. Стань той, кто захочет первой все исправить. Потому что уйти и сломать — самое легкое решение.

И что в итоге? Не было ни пауз, между нами, ни громких скандалов с битьем посуды, а может, именно этого ему не хватало? Устал от моей взвешенности и постоянства?

Что если все намного проще, чем я думаю?

Что если он просто влюбился? Это бьет сильно по моему нутру, ведь выходит, что он просто долюбил. И больше не осталось ничего. Ни любви, ни уважения, чтобы прийти и сказать: «Прощай!».

Проваливаюсь в свои мысли все глубже и засыпаю.

« — Так поразительно, — Тим гладит меня по обнаженной спине лежа лицом ко мне на боку.

Рассматриваю его влюбленными глазами, захватывая каждую деталь его торса.

— Что именно? — наслаждаюсь прикосновениями его чуть прохладных пальцев, остужающих меня.

— Мы вместе четырнадцать лет, а я постоянно вижу тебя будто впервые.

— Ты большой, но очень милый лжец.

— Все это правда, до последней буквы…

— А я не представляю без тебя, Лили и Миши свою жизнь.

— И не нужно. Мы всегда будем рядом…», — просыпаюсь словно от удара в сердце. В самый его центр.

Из уголков глаз стекают тонкие струйки слез, как и внутри меня с одним отличием, душа истекает кровавыми слезами.

Это была наша последняя годовщина… последняя теперь во всех смыслах этого ужасного слова. Уже ничего не исправить.

Перекатываюсь набок и пугаюсь Тимура, сидящего рядом со мной. Но не издав и звука, задаю лишь один вопрос, потому что просто не смогу вытерпеть и дня больше, изведусь и потеряюсь окончательно в догадках:

— Кто та женщина, Тим?