Клеймо ювелира Перхина

Лиза Гамаус, 2023

Когда ты получаешь в наследство от бабушки вещь Фаберже, будь осторожна! Это не только миллионы, это ещё и частица блистательного и трагичного прошлого, у которого, как ни странно, сохранилась власть. И лучше в этом прошлом разобраться. Золотая табакерка из наследства сделана лучшим мастером компании, который обладал даром предвидения. Он оставил её потомкам тех, кого вынужден был разлучить сто лет назад. Им придётся встретиться и исполнить волю ювелира, а пока они понятия не имеют о друг друге…

13. Рекламодатель

Здание редакции находилось недалеко от Таганки в старом производственном цехе швейной фабрики советских времён. Дизайнеры полностью переосмыслили это когда-то унылое пространство и сделали из него хай-тек офис современного журнала о моде и новом взгляде на жизнь. Кирпичные стены, открытые трубы коммуникаций, стекло, белая мебель. И много черно-белых фото «икон стиля» обоих полов, демонстрирующих на разных подиумах одежду коллекций разных годов.

Секретарша шефа, Мирослава, сорокалетняя красотка с зелёными глазам в ультрамодной

одежде, всегда славилась доброжелательством. Она была настолько довольна жизнью и, возможно, самой собой, что её подозревали в лёгком помешательстве. Хотя шеф так не считал, — он работал с ней уже около пятнадцати лет — быстрая, грамотная, прекрасно знает

два языка, верная, да ещё и красотка. Бывает и так.

— Через пару минут примет, — сказала Мирослава Варе, которая ждала в приёмной уже десять минут, — твою статью про веганский ресторан кто только не читал.

— Спасибо, — кивнула Варя, — хозяйка мне звонила, подарила дисконтную карту.

— Вот видишь, какая ты молодец.

В рюкзаке раздался звонок мобильного, но она не стала отвечать.

— Возьми телефон! Мало ли. Никогда не знаешь, кто звонит.

— Потом, — отмахнулась Варя.

— Возьми! Так часто бывает: мы пропускаем самое важное по глупости, а потом не отмотаешь.

Варя послушно достала звенящий телефон, посмотрела на экран и ответила со вздохом.

— Да, ба, что? Только быстро, я на работе. Какая ещё Зина Осипова? Ты о чём, ба? Давай, я приеду — расскажешь. Пока! Целую! — Варя показала Мирославе глазами на телефон, — бабушка.

На секретарском пульте замигал сигнал.

— Да, Зиновий Александрович! Хорошо, — Мирослава отключила связь, — иди!

Варя бросила телефон внутрь рюкзака.

Кабинет шефа был оформлен в виде подиума, где подиум — это длинный прямоугольный белоснежный стол, а на стенах фотообои заполненного зрительного зала. В качестве зрителей в кабинет, точнее, на подиум, смотрели звёзды мирового экрана, коронованные

особы, известные женщины и мужчины. Варя сразу встретилась взглядом с молодым Бельмондо на месте в первом ряду, а по правую руку от него прищурилась Дженифер

Лопес.

Экстравагантный, как всегда, Зиновий Александрович в зелёном шёлковом костюме в китайском стиле сидел за дальним концом стола. Перед ним — открытый компьютер. На

мизинце Зиновия Александровича сиял бриллиантовый перстень. Варе показалось всё это одновременно нелепым, гротескным и зловещим. Она, в сущности, понятия не имела, зачем её сюда вызвали.

— Ты знаешь, что значат для нас рекламодатели? — строго спросил Зиновий Александрович.

Варя решила не отвечать.

— Это наша кровь!

— Я ничего не понимаю… Что-то случилось? — тихо спросила Варя.

— В этом всё и дело, что не понимаешь, Варвара! Ты вообще дура! И пишешь херню!

— Что? Я? — от изумления не хватало воздуха.

— Ты говно, а не журналистка, ты путаешь формат, твою мать! И пугаешь народ своей старомодной заумью. Мне это не на-до! — произнёс он по слогам последнее слово, затем вытащил из кармана платок и громко высморкался, — простудился, чёрт, на скачках. Вали в какой-нибудь литературный журнал, точи стиль и прочее.

— Что случилось, Зиновий Александрович, вы можете объяснить? — Варя растерялась.

— Мало этого, ещё и руки распускаешь с мужиками и позоришь журнал, — он повернул голову в сторону открытого лэптопа и начал читать с монитора: «Распущенная аморальная девица" — это цитата. Я выбираю рекламодателя.

— Это про меня? — рот стал совершенно сухим, а голос хриплым.

— Тут больше никого нет. Ты уволена. Свободна, — Зиновий Александрович уставился в монитор. Суровый и непреступный.