Золушка из подземелья

Лидия Миленина, 2018

В мире, где магия под запретом, я оказалась пленницей черного мага. Он использовал меня в своих тайных экспериментах, превратил мою жизнь в ад. А потом на меня появился "покупатель" – могущественный и таинственный мужчина. Теперь моя жизнь изменится… Только что это за перемены? К лучшему или к худшему? А главное – кто он, и для чего ему я? Как стать свободной и счастливой, если оказалась разменной монетой в запрещенных магических играх?

ГЛАВА 4. ПЕРВАЯ НОЧЬ

Когда мы подъехали к замку, уже смеркалось. Сине-серые сумерки опускались на сад, на аллею и окутывали темным маревом башни и террасы величественного здания.

К моему удивлению, прежде чем я успела поднять чемоданчик со своими вещами — Алисия позволила взять три платья, одни запасные туфли и три комплекта нижнего белья — его схватил Трейси, помощник сэра Корвина. И кивнул мне на аллею, усыпанную белой галькой.

Сэр Корвин уже шел по ней.

Я растерянно осмотрелась.

Все… все слишком фантастично, как во сне. Само то, что я нахожусь в другом месте, не в особняке Транси и не в мрачном подземелье под ним, уже удивительно. Мне не верилось в это. Хотелось какой-то опоры, такой, чтоб я почувствовала точно: это происходит на самом деле, а не снится мне.

Я поймала себя, что мне хотелось, чтоб сэр Корвин снова взял меня за руку, как над обрывом. Жесткой, неожиданно надежной рукой. Тогда… тогда он бы сам ввел меня в свой замок, в новую жизнь. И мне было бы не страшно… Даже учитывая, что я понятия не имею о его целях в отношении меня.

Но его высокая фигура терялась впереди, в полумраке. Он удалялся. И кто я такая, чтобы заниматься мной самому? Вещь. Всего лишь вещь, приобретенная им.

Я так и ощущала его присутствие рядом физически, словно мы прикасались друг к другу. И теперь, когда он удалялся, ощущение становилось тоньше, а мне становилось холодно, зябко, совсем тревожно…

Я неуверенно пошла по аллее рядом с Трейси. И чувствовала себя совсем маленькой, невесомой подле огромного старинного замка. В нем начнется моя новая жизнь. От неизвестности опять становилось очень страшно…

Наверное, меня затрясло, потому что на полпути к замку Трейси резко остановился, снял с себя сюртук и накинул мне на плечи.

Я вздрогнула, когда мужчина ненароком прикоснулся ко мне. Так всегда происходило, ведь я знала, что любое прикосновение ко мне может закончится болью. Но в душе растеклось приятное теплое удивление. Забота обо мне… Разве так бывает? Или ему велено беречь дорогую хозяйскую вещь? Не дай Бог простудится или заболеет, и сэр Корвин будет недоволен, решит, что невыгодно вложил деньги?

— Спасибо большое, сэр Трейси, — тихо поблагодарила я.

— Да бросьте вы, ради Бога! — доброжелательно ответил помощник. — Какой «сэр Трейси»! Называйте меня просто Трейси, и тогда я не буду называть вас «мэм»! — он подмигнул мне. А я поняла, что это была поддерживающая шутка, и мне следует рассмеяться. Мне должно быть смешно. Я улыбнулась весело, насколько могла, и поблагодарила.

…А сэр Корвин шел далеко впереди, не оглядываясь на нас. Да и с какой стати ему оглядываться. Но возле самого входа, где в светлом проеме в форме арки нас ждал сухопарый седой мужчина средних лет и похожая на него пожилая женщина, он вдруг остановился.

— Устройте Анну в синих апартаментах, по соседству со мной… — услышала я его голос вслед за легким поклоном мужчины-дворецкого и книксена женщины-экономки. — Ужинать я буду один… — долетело до меня, и почему-то сердце опустилось вниз. «А что ты думала?» — оборвала я себя. — «Что он будет регулярно приглашать тебя на свои трапезы?!»

Сэр Корвин обернулся к нам с Трейси, и на мгновение я встретилась с ним глазами. Острый, пронзительный взгляд, в котором я вдруг уловила сомнение. И мне стало совсем не по себе… Сомневается, правильно ли сделал, что купил меня? Или что?

Но этот взгляд был физически ощутим, словно между нами резко и быстро протянулась невидимая струна.

И лопнула, когда он отвернулся.

Я нервно передернула плечами и пошла вслед за Трейси к радушно улыбающимся дворецкому с экономкой.

Вот так. В новую жизнь я входила одна. С тех пор, как нас разлучили с Ниной, я всегда была одна. Я привыкла. И сейчас не стоит ждать ничего другого.

***

«Синие апартаменты» оказались тремя большими связанными друг с другом комнатами. В огромной спальне стояла невероятно большая кровать с… балдахином. Рядом — просторный кабинет с письменным столом и парой книжных шкафов. И третья комната — вероятно, личная столовая обитателя апартаментов. Все, включая антикварную мебель, выглядело чистым, ухоженным. Видимо, за замком постоянно ухаживали, ожидая, когда хозяин соблаговолит посетить его.

Экономка миссис Грамсей, приятная и вежливая, показала мне все это, словно я была элитным посетителем дорогой гостиницы. Спросила, что мне нужно… А я не знала, что ответить, лишь благодарила ее и надеялась, что не вызываю у женщины отрицательных чувств.

Может быть, она не знает, кто я такая? Или в имении герцога Марийского прислуга вышколена не лезть в дела хозяина и быть одинаково вежливой со всеми его гостями? Скорее всего, именно так.

В конце концов, миссис Грамсей странно посмотрела на меня, мол, оставайся одна, раз такая нервная, и сообщила, что вскоре служанка принесет мне ужин, если я согласна поужинать у себя.

Я согласна? Конечно, где скажете, там и поужинаю. В любом случае, это не мне решать, я даже не знаю, как здесь принято.

Я знаю лишь, что мои апартаменты рядом с апартаментами сэра Корвина. А значит, вероятно, он захочет прийти ко мне сегодня ночью?

…Мендер иногда приходил ко мне не по утрам, а ночью. Обычно после того, как долгие часы проводил под землей, у себя в лаборатории. У него не получалось, и он бывал зол. В таких случаях он грубо брал меня. Не будил, просто переворачивал меня сонную, как хотел, и брал, брал до тех пор, пока не выпускал весь пар после своих магических неудач. Потом… Потом уходил.

Но иногда засыпал прямо у меня, оттолкнув меня на край кровати.

А я лежала, поглощенная тьмой, не могла заснуть подле него. Мучилась от страха, отвращения и… да, где-то глубоко внутри я все же осмеливалась ненавидеть Мендера. Порой думала, что могу вот сейчас взять нож и перерезать ему горло. Если он не проснется, если его магия не защищает его… Да, я не успею ускользнуть. Забор с колючей проволокой, работающая по ночам система камер слежения… Я попробую убежать — и меня снова поймают.

Но несколько минут я была бы свободна. А Мендер умер бы, и уже никому не причинил бы зла. Я отомстила бы за Нину… И за себя…

Но что-то внутри не давало мне этого сделать. Не могу убить человека. И… не могу пойти против Мендера.

Может быть, к тому моменту он уже сломал меня. И не боялся, знал, что я не осмелюсь причинить ему вред. Что фраза «ты моя вещь» вбилась в мой разум с ударами кнута, влилась в кровь, когда черная цепь сжимала горло, приковывая к стене.

Отвратительные воспоминания нахлынули резко. Мендер, кровать… ночь, в середине которой меня бесцеремонно переворачивают на спину и раздвигают мне ноги. А я зажимаю рот рукой, чтобы плакать беззвучно. Хотя… потом уже не плакала. Привыкла.

Из воспоминаний я вынырнула резко — за дверью раздались шаги, за окном — трель незнакомой мне птицы. Звуки заставили меня выплыть на поверхность. Я вдохнула полной грудью. Я не там, не в особняке. Мендера здесь нет.

И да, если сэр Корвин придет ко мне ночью… То, наверное, это будет просто секс. Я умею переживать его. Просто секс не страшен… Иногда это противно. Но вряд ли с сэром Корвином противнее, чем с Мендером, когда он врывался в меня, не заботясь ни о чем…

Я все для вас сделаю, сэр Корвин, подумалось мне. Я умею. Только не обижайте меня… Я сделаю вам приятно, только не обижайте.

О Господи! Мне неожиданно стало мерзко от самой себя. Что бы сказала моя набожная бабушка, узнав, что ее внучка хочет «купить» себе покой, отсутствие боли постельными услугами?!

Я задумчиво села на край высокой кровати. Пришлось помочь себе руками, а когда устроилась, ноги оказались на весу. Необычно, и все такое большое.

Но простор комнат в замке был скорее приятен. Ведь я еще хорошо помнила ощущение от сдавливающих стен и наезжающего сверху потолка в нашем с Ниной подземелье. Лучше так. Пусть будет простор.

Неожиданно взгляд привлекло большое трюмо с зеркалом напротив кровати. Я спрыгнула и подошла к нему.

В зеркале отразилась худая бледная девушка, наверное, чем-то красивая, но с изможденным и нервным лицом. И что этот могущественный мужчина нашел во мне? Почему забрал именно меня?

Дотронулась до щеки — даже кожа не такая упругая, как должна быть у молодой девушки. Что со мной стало… я ведь была красивой, по-настоящему красивой до всего этого… Я нравилась мальчикам, хотела учиться в университете… Нам с бабушкой бывало тяжело, но я часто была веселой, мне часто было хорошо…

Вдруг мое лицо в зеркале потемнело и растворилось в заливающей его тьме. Не черной, бордовой, как растекающееся пятно крови. Я хотела отпрянуть, но неведомая сила сковала мою волю, заставила застыть перед зеркалом. Только сердце выскакивало из груди, струной билось в горле…

В центре зеркала тьма стала особенно густой и вдруг обрела формы. Тонкое лицо Мендера, обрамленное пышными волосами, выплыло вперед и стало объемным.

— Я ведь говорил, что найду способ, — мерзко улыбнулся он. — Зеркала. Может быть, ты не знала, но теперь они мне подвластны.

Ноги не держали меня. Я судорожно придвинула стул и села.

— Зачем ты делаешь это? — тихо спросила я. — Зачем я тебе, Мендер?

Лицо в зеркале усмехнулось.

— Мне нравится власть… А власть над твоим новым хозяином может понравиться особенно. Мы связали его сделкой. Теперь я хочу связать его информацией. Чем он на самом деле занимается, какие дела ведет… Живи с ним, узнавай о нем, вкрадись к нему в доверие… И расскажи мне. Я буду ждать тебя… у зеркала, любого зеркала, где ты окажешься, каждые три дня.

— Нет, Мендер… — прошептала я. Знала, что не устою, слишком боюсь его. Но нужно попробовать! Хотя бы попробовать! Вдруг однажды у меня получится, и я смогу противостоять ему.

— Да, Анна, — лицо в зеркале стало серьезным и мрачным. — Или ты забыла, кто ты? И что с тобой будет, если не будешь слушаться меня? Ты видишь — я найду тебя где угодно…

— Да, Мендер, вижу… — апатично прошептала я.

Уже. Он уже здесь. Уже нашел. Душит меня своим присутствием.

— Молодец, девочка, — и мне захотелось умереть. Ненавижу это его «молодец, девочка», не могу выносить! Автоматически моя рука легла на что-то… Я удивленно посмотрела на нее — слева от себя на небольшом столике рядом я нащупала старинную чернильницу, стоявшую тут для украшения.

Рука сама сжалась на ней… Кинуть в зеркало! Он найдет меня снова, найдет! Но хотя бы сейчас его здесь не станет! И да, я знаю, он рассказывал, что это больно, когда помещаешь свой разум куда-то, а на другом конце уничтожают предмет!

Пальцы до боли впились в чернильницу, я начала приподнимать ее, не до конца веря, что смогу это сделать.

В этот момент раздался громкий стук в дверь, и незнакомый женский голос громко и доброжелательно произнес:

— Мисс Анна, ваш ужин! Позвольте мне войти!

— Конец связи на сегодня, — зло прошептал Мендер, и его лицо начало таять, а тьма — рассеиваться. Мои пальцы разжались, я отпустила чернильницу.

Меня трясло внутри, и ответила я не сразу, лишь когда за дверью послышалось:

— Мисс Анна, простите, вы будете ужинать? У нас очень вкусно! — и новый стук в дверь.

В мою дверь стучат, не заходят сразу? Спрашивают разрешения? А я что… должна разрешить?

— Войдите, пожалуйста, — неуверенно ответила я, с испугом поглядывая на зеркало. А когда молодая румяная служанка в черном платье с белым передником вошла, катя перед собой тележку, уставленную яствами, мне немного полегчало.

Пока я не одна, я защищена от связи с Мендером. Только как задержать рядом со мной эту девушку?

Девушка представилась Силеной, спросила, где я буду ужинать, в личной столовой, или прямо в спальне. Я, конечно, выбрала столовую. Там не было этого зеркала.

***

Девушка оказалась болтушкой и очень мне понравилась. Лишних вопросов не задавала, а по большей части говорила сама. А я только радовалась этому… Быстро убедившись, что я не имею ничего против ее веселого щебетания, она принялась рассказывать про «изумительную кухню во всех имениях сэра Корвина», и как ей нравится работать в замке.

К тому же, видимо, от Силены не укрылся мой изможденный вид, и она не уходила, а продолжала накладывать мне новые порции рагу и салатов. А я под ее веселый щебет даже начала ощущать вкус еды, хотя перед глазами так и стояло лицо Мендера в зеркале.

Нет, конечно, в доме Транси меня кормили нормально, как всех. И я старалась съедать все, что давали, помнила, как пару раз Мендер решил наказать нас с Ниной голодом. Но еда редко доставляла мне удовольствие… Сейчас же я вдруг ощутила, насколько голодна, ведь даже не перекусывала после странного обеда с сэром Корвином. И насколько вкусной бывает еда.

Но я знала, что это лишь момент… Лицо Мендера снова всплывало перед внутренним взором и отравляло вкус.

Никогда не сделаю того, что он просит. Никогда не пойду против сэра Корвина. Хотя бы потому, что он еще ни разу не обидел меня ни словом, ни делом. Хотя бы потому, что увез меня из проклятого дома Транси. Хотя бы потому, что тогда над обрывом мне было радостно и надежно стоять рядом с ним рука об руку… Даже если он не посмотрит на меня больше, даже если я окажусь для него вещью для удовольствий, я не пойду против него. Я должна найти способ избежать связи с Мендером! Я должна ускользнуть от него! А если не смогу, пусть Мендер убьет меня, но я не пойду против того, кто увез меня из ада!

Несмотря на то, что цели сэра Корвина все так же неясны, внутри меня растекалась теплая и полноводная благодарность за то, что сейчас я здесь, а не там.

Чего мне хотелось больше всего? Поверить, что новый «хозяин» совсем не чета Мендеру с его мамашей и всем штатом «Дома отдыха», закрывающим глаза на то, что там творится. Рассказать ему все, поверить, что он защитит меня, поможет… А вдруг даже позволит найти бабушку и увидеться с ней!

Только кто сказал, что ему можно верить? Он ведь так и не раскрыл, зачем я ему…

— Мисс Анна, я вам мешаю? — заботливый вопрос служанки вырвал меня из размышлений. И я вдруг снова ощутила во рту вкус фруктового салата, который ела.

— Нет, что вы… — растерянно ответила я. — Простите меня… Я задумалась…

Девушка недоуменно посмотрела на меня, потом широко улыбнулась и налила полный стакан красного сока.

— Вот кушайте вволю, и все у вас будет хорошо! — с сочувствием в голосе сказала Силена. А я не удержалась от улыбки. Такая молодая, а говорит, как моя бабушка!

Бабушка… Нет, об этому я совсем не могу думать. Каждая мысль о бабушке доставляла режущую боль душе. Боль сильнее, чем все, что мне пришлось пережить за эти годы. Ведь душа болит куда сильнее тела.

После ужина Силена загрузила на тележку грязную посуду, осуждающе посмотрела на мой недоеденный десерт — столько есть я не привыкла — и, показав мне большую ванну с душем, поинтересовалась, не нужно ли мне что-нибудь прямо сейчас. Получила растерянный отказ и ушла.

А мне, конечно, сразу стало тревожно. Я просто не знала, куда себя деть…

Зеркала, мне нужно избавиться от зеркал. Ведь если я не буду смотреть в зеркало, то Мендер не сможет выйти со мной на связь? Присутствие этого зеркала делало обстановку в спальне удушливой, словно Мендер так и сидел в нем.

Я быстро сорвала скатерть со столика у окна и завесила зеркало. Стало немного легче, я выдохнула. Лучше всего было бы спать в другом месте, но в апартаментах не было больше ни дивана, ни кушетки. Спать придется здесь, напротив занавешенного зеркала. Если, конечно, смогу уснуть…

Мне остро захотелось взять где-нибудь книгу, любую. И ненадолго отрешиться от всего, не думать. Уйти в выдуманную реальность. Я полистала несколько книг из кабинета — все по истории, наверное, интересные, но тревога не давала сосредоточиться на строчках.

Не зная, куда себя деть, сходила в душ. Надела самое простое из своих платьев. Ночной рубашки у меня нет, буду спать в нем. Наверное, стоило попросить у Силены, но я не сообразила.

А если придет сэр Корвин… Я расчесала мокрые волосы — не устояла перед тем, чтобы вымыть голову, хотелось «смыть с себя» особняк рода Транси, — и посмотрелась в начищенный серебряный графин на столике. Не зеркало, но хоть что-то… Длинные мокрые волосы смотрелись хорошо, а остальное… как всегда.

За окном давно стемнело. Часы на полочке показывали, что уже одиннадцать вечера. Я вздохнула. Наверное, весь замок ложится спать. И мне стоит попробовать. Первая ночь на новом месте.

Одинокая, вероятно. Но это и хорошо.

Выключила свет, оставив один ночник. Залезла в кровать, накрылась огромным теплым одеялом в шелковом пододеяльнике и попробовала хоть немного отвлечься от тревожных мыслей. От того, что неподалеку стоит проклятое зеркало, от того, что непонятно, чего ждать от сэра Корвина, и не ясно, когда он вспомнит о моем существовании.

И вдруг раздался стук в дверь. Не в ту, что вела в коридор. А в дверь, что, как я поняла, соединяла мою спальню с апартаментами сэра Корвина.

Сердце громко забилось, и я инстинктивно натянула одеяло до подбородка. Я должна сказать «Войдите?». Да, наверное, так.

— Войдите…

Дверь открылась. В столбе света стоял сэр Корвин. Собранный, спокойный, в облегающей черной рубашке с треугольным вырезом на груди. И таких же черных брюках.

А взгляд, устремленный на меня, был острым, решительным и немного хищным. Так смотрит мужчина, когда твердо уверен, что сейчас сделает женщину своей.

Несколько мгновений мы смотрели друг на друга. Я — с тревогой, он — спокойно, но остро. Но снова меня охватило странное чувство, что, когда мы встречаемся глазами, между нами возникает что-то физически ощутимое. Струна или нить… И эта нить непостижимым образом поддерживает меня, несмотря на всю неопределенность моего положения. А взгляд сэра Корвина слегка потеплел.

— Добрый вечер, Анна, — как-то особенно выделяя каждое слово, словно боялся, что я его не пойму, сказал он. — Я войду?

— Конечно, сэр Корвин… — он спрашивает у меня? Я непроизвольно опустила взгляд, а он быстро вошел и остановился посреди комнаты. Неожиданно краем глаза я заметила, что он положил руки в карманы и, вероятно, сжал кулаки. Сейчас от его высокой фигуры веяло напряжением.

— По-прежнему — Корвин, — сказал он, развернувшись ко мне. А я привстала на кровати, чтобы поприветствовать его. Но он махнул рукой.

— Лежи, ты собиралась спать… Просто Корвин, давай договоримся так? Нам с тобой предстоит много времени проводить вместе, так будет удобнее.

— Хорошо… Корвин. Простите меня, пожалуйста… Я думала, только за обедом.

— Нет, я предпочту от тебя такое обращение всегда. А со временем, возможно, перейдем на «ты». У нас договор, и ты не на правах служанки в этом доме.

Говорил он резко, но ощущения злости от него не было. Скорее даже какая-то странная уверенность, ведь его слова расставляли все по местам. Может быть, не все, но многое. И похоже, не сильно рассердился, что я сказала «сэр».

— Хорошо, Корвин. Как скажете…

В ответ на мои слова он резко взглянул на меня, подошел и присел на краешек кровати. Такой высокий, что у него даже ноги не болтаются… подумалось мне. Наверное, для таких и делали эти средневековые кровати…

Сильные жилистые руки оказались справа и слева от моих вытянутых ног, и сердце опять громко забилось от тревоги. Что ж… Я ожидала этого. Что он придет, что будет секс… Надеюсь, просто секс! Это было ожидаемо. Но сейчас, когда это начало происходить, мне опять стало не по себе.

Поднять глаз на него теперь, когда он был так близко, я не смела. Даже не от страха… Хотя и от него тоже. Сейчас преобладающим стало чувство, что он не просто рядом, а в узком пространстве между нами тоже что-то есть. Что-то плотное, ощутимое, сильное… И это вызывало непонятное смущение. Как будто в этом чувстве мы с ним были равны. Хотя какое между нами равенство… Герцог и потаскуха.

Корвин внимательно смотрел на мое лицо, и я ощущала его взгляд кожей, как прикосновение.

— Послушай, Анна, наверное, тебе нужно узнать, зачем ты здесь, — произнес он наконец, так и не убирая рук. А у меня отлегло от сердца. Видимо, он не возьмет меня, пока не поговорит. А когда поговорит… мне станет спокойнее. — Поэтому ты волнуешься?

— Да, я хотела бы узнать… свои обязанности… — тихо произнесла я, надеясь, что это не рассердит его.

— Хорошо, — он неожиданно улыбнулся, убрал руки и немного отстранился. А мне показалось, что в освободившееся пространство устремился поток холода. Что это? Мне было лучше, когда он держал руки рядом со мной, чуть склонившись ко мне? Странное чувство…

— Анна, пока что я скажу тебе следующее. Ты будешь жить при мне в качестве… компаньонки. Ты должна будешь проводить со мной время, когда я скажу. Часть времени, свободного от моих государственных обязанностей. И спать со мной будет тоже нужно, — он опять внимательно вгляделся в мое лицо, видимо, стараясь прочитать реакцию на свои слова.

Я кивнула:

— Хорошо, Корвин.

— Пока так, — неожиданно закончил он. — А, и еще ты должна будешь раз в несколько месяцев приезжать со мной сюда и делать то, что потребуется.

«Что именно?» — тревога ударила в сердце с новой силой. Что потребуется?! Но спросить я не осмелилась. Он и так был достаточно вежлив и добр со мной, не стоит злить его, выспрашивая то, что он не хочет говорить…

— Но пока до этого далеко, поэтому на сегодня достаточно. Тебя устраивает мой ответ?

— Да, сэ… Корвин.

— Хорошо, Анна, — он вдруг резко встал с кровати и снова убрал руки в карманы. Задумчиво посмотрел на меня. И спросил резко:

— Скажи, тебе удобнее называть меня «сэр», потому что ты выставляешь границы между собой и клиентами? Так тебе легче?

Мне вдруг захотелось заплакать. Да, наверное, он прав… И еще… Мендер с его обращением на «ты» и по имени.

— Я не знаю… Корвин… Простите меня! Я постараюсь привыкнуть!

Еще один продолжительный взгляд, досада на его лице. А я ощущаю новую волну страха. Еще не хватало разгневать его в наш первый разговор!

— И еще, — неожиданно теплее сказал он, — скажи, Анна, с какими мужчинами ты работала?

Сердце громко ударило и ушло в пятки. С какими? Он что-то понял! Я уткнулась взглядом в одеяло и прошептала:

— С разными… мужчинами.

— С разными? Скажи, ведь ты работала с теми, кому мало простого секса? С теми, кто любит… делать больно?

«Вот и все!» — подумалось мне. Теперь все. Он узнает правду, и… чего мне ждать? Девушка, которая продавала свое тело даже не на постельные утехи, а на пытки. Которая позволила сделать из себя предмет для издевательств. Пусть от меня ничего не зависело! Но ему-то я не могу этого сказать!

— Да… — обреченно ответила я.

Мне показалось, что странная волна разошлась от Корвина. То ли облегчение, то ли… сложно сказать, что. Может быть, понимание? Поднять взгляд я не смела, но краем глаза заметила, что он словно задумчиво катает что-то во рту.

— Ты получаешь удовольствие от боли? — чуть резко спросил он.

Наверное, правильнее всего было соврать. Сказать, что я мазохистка, что получаю от этого удовольствие. Так он не догадается о делах Мендера, о том, что меня заставили. Но я была уверена, что его слова о способности распознавать ложь — чистая правда.

— Нет, не получаю.

— Понятно. Почему тогда ты занималась этим? — продолжил Корвин. Мне захотелось провалиться сквозь землю. Все, теперь точно все. Что мне ответить? Ведь скажи я правду — и Мендер доберется до меня не только через зеркала, в которые можно не смотреться, которые можно завесить… Есть кое-что опаснее зеркал.

Ответить правду, но так, чтобы он не догадался об остальном.

— Мне не предложили ничего другого… — очень тихо ответила я.

Еще одна волна резко разошлась от Корвина по комнате. И я вздрогнула. От него исходило ощущение такой собранной, уверенной силы, что я казалась себе совсем слабым существом рядом с ним. Кто он такой? Казалось, что человек просто не может быть таким, что передо мной какое-то другое, непонятное существо. Человек и не человек одновременно.

И вот в этой волне был гнев. А я сжалась внутри, ожидая, что вот сейчас и произойдет конец света. Впрочем… А чего еще ты ожидала? В твоей жизни так всегда. Ничего хорошего с тобой происходить не может. Наверное, я такая от рождения, что достойна только мучений.

Но волна улеглась так же быстро, как пролетела по комнате. А Корвин посмотрел на меня по-другому. С теплом, хоть и без одобрения.

— Ты привыкла и научилась терпеть боль… — задумчиво сказал он, не спрашивая, утверждая. — Научилась давать клиентам нужные им эмоции — страх и униженность. Но послушай, Анна, — он быстро подошел к кровати и снова устроился на ее краю. Одной рукой оперся рядом с моими ногами, а я внезапно ощутила, что от него исходит жар. Сильнее, чем от любого другого человека. Может быть, поэтому мне становится холодно, когда он отдаляется, подумалось мне. — Мне не нужны эти эмоции. И никому в этом доме.

— Корвин, простите меня! — прошептала я. — Я не хотела…

— За что ты извиняешься? — его взгляд стал острее.

— Я веду себя как-то не так! Вам не понравилось!

Взгляд снова потеплел. И он вдруг пожал плечами.

— У тебя была своя жизнь, очевидно, непростая. И выработались определенные привычки… Ты видела слишком много извращенцев. Кстати, много их было?

Меня удивил вопрос, но от сердца отлегло. Вместо осуждения я встретила что-то вроде… понимания? Или иллюзию понимания. В какой-то момент мне показалось, что недавно прогремел выстрел, но пуля пролетела мимо меня. И я стою в изумлении, что еще жива.

Только бы это чувство не ускользнуло, только бы Корвин не начал снова задавать сложные вопросы!

— Много, — ответила я. — Удивительно много…

— А знаешь, почему в нашем мире так много садистов? Тех, кто хочет причинять боль по-настоящему, унижать и мучить других? — вдруг спросил Корвин и опять встал. А мне снова стало холоднее. Его присутствие рядом хоть и было резким, но одновременно придавало уверенности. Пусть и окрашенной тревогой неизвестности.

— Не знаю, — призналась я.

— Думаю, однажды мы поговорим об этом. И об истории нашего мира, — усмехнулся он и опять сунул руки в карманы. Сделал шаг вперед и обратно… — Что ж… Анна. Думаю, мы поняли друг друга? Здесь ты будешь заниматься совсем другими вещами, и у тебя нет необходимости бояться и унижаться.

— Да, Корвин, я буду стараться… — сказала я.

А что еще я могла сказать? Что страх въелся в мою кровь? Что я привыкла жить в страхе? А когда становилось совсем плохо, страх уступал место апатии, безразличию к самой себе и своей участи? Нет. Он нарисовал себе другую картинку. Я для него девушка, которая была вынуждена стать шлюхой для извращенцев из-за нищеты.

Внезапно я снова испытала острый приступ желания рассказать всю правду. Рискнуть…

Впрочем, я уже рисковала несколько раз. Когда решалась драться с Мендером, когда пыталась убежать. Рисковала… И к чему это приводило? В еще больший ад, в еще большую зависимость. Да и кто знает, сможет ли Корвин защитить меня и… самого себя от Мендера. Одно дело самой ходить по краю, а другое — поставить под угрозу человека, который не сделал мне ничего плохого!

— Анна, а ты не хочешь рассказать мне больше о своей жизни? — неожиданно спросил Корвин, продолжая изучать мое лицо. Он что, читает мысли, подумалось мне. И отступившая тревога опять нахлынула. — Так нам было бы… удобнее.

— Я не могу… — только и нашлась ответить я.

— Тебе сложно говорить о тяжелом прошлом? — с острым взглядом спросил он.

— Да.

«И это тоже…», — пронеслось у меня в голове. Рассказать, что со мной происходило, как я стала вещью, не человеком? Это не просто страшно. Это означает, что кто-то узнает, что я… давно уже не полноценный человек. А Корвин считает меня человеком! И что мне делать, если он будет настаивать?!

— Хорошо, — неожиданно просто согласился Корвин. — Но если надумаешь, уверен, я смогу лучше тебя понять. Все, Анна, спи, как собиралась. Завтра утром жду тебя на завтрак в зеленой гостиной. Служанка проводит тебя. Ровно в девять.

И чуть улыбнувшись мне, он пошел к выходу. А я ощутила, как пространство между нами увеличивается, наполняется холодом. Мне не хочется, чтобы он уходил?.. И он не захотел меня сегодня? Уйдет, так и не овладев мной?

Но почти на пороге он вдруг оглянулся.

— Что ты хочешь спросить, Анна? Спроси, — сказал Корвин.

Я опустила взгляд. Хотелось искренности и определенности. И я осмелилась.

— Вы ведь пришли, чтобы… взять меня, — подняв на него глаза, сказала я. — Почему вы этого… не делаете?

— Хотя бы потому, что ты почему-то боишься и не хочешь меня, — каким-то подчеркнуто нейтральным тоном ответил он. — И не скажу, что мне это нравится.

— Простите меня! Я…

— Перестань, ради Бога, — чуть грустно улыбнулся он. — Ты тоже живой человек, и я не склонен судить тебя за твои чувства.

Резко открыл дверь и вышел. Столб света на мгновение высветил его темную фигуру в дверном проеме, и я осталась одна. Ошарашенная, растерянная. Но уже без страха.

Струна внутри меня разжалась. Я заплакала. От облегчения, что он не осудил меня, от облегчения, что пока… или совсем меня не ждет ничего привычно страшного. От облегчения, что… Корвин не заметил завешенное зеркало и не задал вопроса о нем. От облегчения, что Корвин, похоже… хороший?