Песнь Звёздных Всполохов. Свет

Лера Николаева (2024)

Где-то высоко в Космосе Астрологи и Тарологи пишут человеческие судьбы. Они внимательно слушают песнь звёзд и планет, чтобы отразить её в натальной карте человека. Кирия, главная героиня, из мира людей попадает в Астромерию — пространство, разделённое на Верхний и Нижний Зодиак, где Астрологи составляют звёздные карты. В этом мире она понимает, что такое предназначение, и как можно повлиять на путь своей души. Астромерию охватывает череда убийств высокопоставленных лиц. Кирия оказывается втянутой в расследование. Подозрения падают на неё саму, ведь в её появлении в Астромерии странно всё. Ей предстоит раскрыть личность убийц. Когда Кирия узнает правду, эта правда неминуемо поведёт мир к катастрофе…Но именно в таких обстоятельствах героиня обретёт истинную любовь.

Глава 4

Рыжая девушка пялилась на меня с таким выражением, будто увидела необычного зверька в зоопарке. Удивительное дело — внешне мы мало чем отличались друг от друга. Вторичные половые признаки были идентичны. Но тот факт, что я представитель иного мира, создавал незримую разницу между нами. От этого она как будто становилась ощутимой и обостряла интерес этой рыжей. Которая всё ещё пялилась. Аэль откашлялся.

— Кирия, значит, — повторила рыжая моё имя. — А знаешь, мы с тобой подружимся!

Вот уж нет. Только подруг мне тут не хватало. В моём прошлом отношения с подругами у меня не складывались. Я, честно говоря, совсем не верила в женскую дружбу. Как, впрочем, и в дружбу между мужчиной и женщиной. Да, стоит признать, что я в целом не верила в человеческие отношения как идею.

— Ой, она не в восторге от этой мысли, — тут же заметила Прозерпина. Аэль улыбнулся.

— В чём заключается твоя дружба? — с недоверием спросила я.

— Ух ты, она понимает наш язык!

— Конечно, понимает. У нас с людьми общая суть, — заметил Аэль. И, надо признаться, вот эту его мысль я уже не поняла. Думаю, мне ещё многое предстоит открыть для себя в этом мире. И конечно я ещё очень далека до того, чтобы действительно их понимать.

— Что же нам с тобой делать? — рыжая продолжила разглядывать меня. Теперь она подошла ближе и без стеснения дёрнула меня за волосы.

— Эй, ты что! — отпрянула я.

— Извини, — рыжая убрала руку. — Я хотела убедиться, что ты действительно материализована. Ну, то есть, оказалась тут в своём теле.

— Прозерпина, я должен просить твоей помощи. В иной ситуации я бы не стал, зная, что сейчас происходит в твоей жизни. Но, пойми, я просто растерян.

Прозерпина обернулась на Аэля и посмотрела на него с сочувствием. Я даже подумала, что они брат и сестра. Но кроме общего цвета волос, между ними не было больше сходств.

— Для этого я и пришла, Рафаэль. Я помогу тебе.

— Спасибо, — Аэль склонил голову, и я подумала, что ему отчего-то очень тяжело просить помощи. А ещё я подумала, что очень хорошо его в этом понимаю, — сама такая же. И, выходит, его имя Рафаэль… Надо запомнить.

— Я заберу тебя к себе, — улыбнулась мне рыжая.

— В каком это плане? — переспросила я. Рыжая так странно смотрела на меня, что я боялась оказаться чем-то вроде домашнего питомца для неё. А что? Девочка-пришелец у тебя дома — на удивление всем подружкам…

— В прямом. Тебе ведь негде жить? Нечего носить? Не на что есть? Астромерия хоть и занимается вопросами духовными, однако ничто человеческое нам не чуждо. Так что я займусь вопросами твоей, так сказать, миграции и включения в социум.

— Ага, — сказала я и зевнула. Очень хотелось спать.

— Ну, пошли, — Прозерпина вытянула вперёд руку, ожидая, что я её возьму, и мы… Мы что? Полетим? Испаримся? Какие у них тут способы передвижения в этом волшебном измерении?

— Постой, ты забираешь её? — Аэль взволнованно посмотрел на рыжую.

— Не волнуйся, я о ней позабочусь. Даже не думай об этом, у тебя есть дела важнее.

Вообще-то я и есть очень важное дело. Но вслух я, конечно, ничего не сказала.

— Ладно, — мужчина перевёл взгляд на меня. — Отдыхай. Завтра мы пойдём в Академию, где у нас обучают астральцев, и что-нибудь придумаем.

— Вы что, хотите, чтобы я училась в Академии?!

Вот уж нет! Никаких Академий. Я уже своё отучилась.

— Это было бы замечательно, — закивала Прозерпина. — Ты ведь ничего не знаешь про наш мир. Там бы тебя всему научили.

— Ну уж нет, — замотала я головой. — Мне вообще-то 25 лет, я не какая-то малолетка. Не буду я ходить в эту вашу Академию.

Аэль и Прозерпина переглянулись.

— А что ты тогда будешь делать? — спросил Аэль.

Вроде как ты и должен это решить. Но, опять же, вслух я сказала:

— Ну, дайте мне какую-нибудь работу. Я, может, и не знаю ваш мир, но голова на плечах есть. Руки и ноги есть. Где-нибудь да пригожусь.

— Хорошо. Я подумаю.

— Завтра, Аэль! Мы подумаем завтра. А сейчас — идём.

Прозерпина вновь протянула мне руку. Я осторожно коснулась её кончиками пальцев.

— О, Альтаир, да не съем я тебя, — улыбнулась Прозерпина и крепко схватила меня за запястье.

Только я моргнуть успела, как комната допроса, Аэль и сам Ялактос пропали. Шею пронзила боль, и мне пришлось её размять, прежде чем осмотреться.

Это помещение чем-то напоминало те, что были в стенах Ялактоса. Тот же холодный хай-тек с его белыми стенами, дорогой мебелью, столешницами из камня и техничными панелями на стенах.

Я стояла посреди просторного холла. Впереди был огромный белый диван с плазменным экраном над ним. Слева шли проходы в комнаты. Сзади — чёрный каменный остов барной стойки, который переходил в кухонный гарнитур. Вся кухонная техника, видимо, была встроена в мебель. А справа шли огромные панорамные окна, за которыми мерцали звёзды и простиралась пустыня.

— Добро пожаловать в мой дом, Кирия. Ну, что скажешь?

Прозерпина, в своём комбинезоне и с копной рыжих волос, была ярким пятном посреди обезличенного хай-тека. То ли специально делала дом под себя, чтобы быть в нём главным объектом, то ли в Астромерии действует определённая мода на интерьер.

— Круто, — только и буркнула я.

Хотела подойти ближе к окну, но мне помешала стеклянная перегородка. Я опустила голову — оказалось, что мы находились на втором этаже. А внизу протекала синяя вода вытянутого бассейна, который, как ров, ограждал первый этаж от выхода из дома.

— Очень круто! — сказала я, поняв масштабы дома.

Такие дома мне не доводилось видеть даже в кино. Они были скорее фантазией на тему того, как будут выглядеть жилища людей в будущем, когда наша жизнь полностью сольётся с технологиями. В таких домах живут люди, которые пережили капитализм с его бесконечным потреблением, и видят красоту минимализма и строгости хай-тека. Они не перенасыщают жильё излишними товарами и предметами декора. Это дома людей, технологии для которых стали так же доступны, как и воздух, и нужны не для понтов, а для того, чтобы упростить жизнь, делегируя им бытовые вопросы. В таких домах живут прогрессивные люди, которые поддерживают порядок во всём, в том числе и в собственной жизни. Ведь чем больше хлама вокруг, тем больше хаоса и в твоих делах.

— Пойдём, я тебе всё покажу.

Мы подошли к краю второго этажа. Прозерпина указала на панорамные окна.

— Это — Пустыня Верхнего Зодиака. Она называется Рейта. Мой дом находится на краю плато. На Рейте полно плато, и они оказались достаточно крепкими для строительства домов.

— Когда на Астромерии появилась жизнь?

— Она была всегда. Астромерия — зеркало Земли и отражение сути планет и звёзд.

— Я не понимаю. Вы выглядите вполне по-человечески. И ты, и тот рыжий, и Сагиттариус, и Гелиос, — вы все выглядите, как люди. Ну, кроме Гемини.

— Не вполне. У Аэля, к примеру, золотые глаза. У Гелиоса — бельма. Мы такие, как вы, но не совсем. Мы — отражение.

— Ладно, что-то ты меня совсем запутала. И я очень хочу спать.

— Конечно, завтра мы продолжим. А теперь я быстро покажу тебе дом и твою комнату.

По винтовой лестнице из стекла мы спустились на первый этаж. Вода в бассейне-рве журчала, переливаясь синими и фиолетовыми отсветами: из установленных на дне бассейна диодов лился свет. Бассейн отделяла от песка невидимая стена из стекла, и такая же дверь преграждала выход. Внизу была гостиная с длинным белым диваном и огромным экраном во всю стену. В углублении первого этажа стоял странный вытянутый предмет, похожий на гроб. На чёрный гроб, если быть точнее: предмет был выполнен из чёрного камня.

— Ты живёшь тут одна?

— Сейчас да. Мой воспитатель отправился в Ялактос перед выборами.

— Выборами? — уже второй раз за день я слышала о них. Видимо, выборы были важным событием в жизни Астромерии. — Постой, какие выборы?

— На роль Высшего Управителя.

— Типа президента?

— Типа. Завтра расскажу. Пойдём, покажу тебе твою спальню.

Прозерпина повела меня обратно наверх. В моей голове не укладывалось. Этот мир и похож на мой, но вместе с тем, он совсем другой. Даже не могу описать, что именно отличает нас. И дело тут не в цвете глаз и не в странных именах, взятых из Зодиакального круга. Просто эти люди, если они вообще люди, были другими. Инопланетными — иначе и не опишешь.

— Твоя комната на втором этаже. Она для гостей. Там есть душ и туалет, а также гардероб. Тебе пока ещё нечего носить, так что я поделилась своими вещами. Размер, вроде, подойдёт…

Рыжая оглядела мою фигуру. Она была, кстати, вполне обычная. Ничего выдающегося в ней не было. Очень жаль, что при смене мира нельзя изменить и пропорции тела. Разве что, я была более тощая, чем девушки моего возраста. Но это отдельная история, рассказывать которую сейчас нет сил.

— Вот мы и пришли.

Прозерпина раскрыла одну из дверей второго этажа, которая пряталась за коридором в арочном стиле. В комнате стояла прямоугольная кровать, висела плазменная панель, расположились кресло со столиком. Комната показалась мне простой и небольшой, но довольно уютной. Шкафа я не видела, зато сразу заметила дверь в ванную комнату.

— Там есть полотенце и вообще всё необходимое. Всё новое. У нас редко кто-то гостит. Располагайся, отдыхай.

— Спасибо.

Я прошла в комнату. Прозерпина стояла на пороге, словно хотела ещё что-то сказать или спросить. Я лишь мотнула головой.

— Да, ты права. Всё завтра. Спокойной ночи. Пусть тебе приснится Малая Медведица.

Я улыбнулась. Эти их пожелания были милы. Прозерпина ушла, а я стянула с себя одежду и повалилась на кровать. В душ пойду завтра, а сейчас… Пусть мне приснится эта ваша Малая Медведица.

А в это время страж Севера Аэль Регул отправился на переговоры со стражниками, которые ещё не успели покинуть Ялактос. И хотя на часах было за полночь, Аэль уже давно перехотел спать.

— Сейчас там работает наша команда. Согласно отчёту, они ещё на месте, собирают данные.

— Что-то уже известно?

— Да. Это Уран.

Аэль судорожно вздохнул. Кто-то убил одного из планетарных. И прямо перед выборами. Последствия очевидны.

— Мы можем не оглашать данную информацию?

— Боюсь, это невозможно, уважаемый альфа. Сами понимаете…

Да, Аэль Регул ещё как понимал. Скрыть такое просто не получится.

— Но кто мог это сделать. И зачем? — вопрошал стражник.

— Это вы и должны выяснить, — приказал Аэль.

— Регул, — стражник снял свой шлем и показал лицо — сонное, со взъерошенными от шлема волосами, и напуганное. — Вы меня извините, но мы не знаем, что делать. Сами понимаете…

Аэль снова вздохнул.

— И что другие стражники в таком случае делают там уже битый час?

— Ждут указа сверху. Думают, как переносить тело.

— И ещё ленточку покупали! — вмешался другой стражник.

— Ленточку?.. — переспросил Аэль, решив, что ослышался.

— Да, ленточку. Ну, чтобы оградить место преступления. Мы это у людей видели.

— Вот оно что…

Аэль сжал виски. Сейчас нужно было сохранять спокойствие. Эти стражники столкнулись с неизвестным, поэтому стоит простить им лёгкую туповатость. Пожалуй, надо уточнить, — до сегодняшней ночи в Астромерии никогда не случалось столь тяжких преступлений.

— Едем на место.

— Извините, наша смена уже закончилась.

— В каком это смысле?

— Мы на сегодня всё. Итак уже задержались на четыре часа. Я отмечу переработку.

— Отметь…

— Спокойной ночи!

Стражники встали и дружно вышли из помещения, кивнув на прощание стражу Севера. Аэль для себя отметил, что, возможно, впервые за все годы своей службы и жизни в целом, его взбесило, что кто-то соблюдал правила и предписания. Он хмыкнул. Кажется, его жизнь уже не будет прежней, ведь за последние пол ночи с ним случилось минимум два инсайта и несколько эмоциональных потрясений.

— Ладно, еду один, — сказал страж в пустую комнату. Затем бросил взгляд на Астромерию, которая светилась огнями, высотками и стрелками шоссе за окном. Даже родной город вдруг показался ему каким-то другим. Что-то явно изменилось с появлением этой девушки с Земли. Как там её? Кирия…

— Кирия.

Аэль вертел её имя на языке, пока мчал в сторону фэба по шоссе, отдаляясь от квартала Верхнего Зодиака. Какое всё же странное имя. Не такое, как их имена, но и не такое, какие он видел в Натальных Картах.

Что творится в её голове? Если она уже раз пыталась свести счёты с жизнью (и свела), то не попытается ли снова? А если и попытается, то что будет тогда? Переродится ли она в новом воплощении или Душа её угаснет?

Мысли уносили стража Севера почти туда же далеко, где сияли звёзды неба Астромерии. Он даже не заметил, как покинул квартал Верхнего Зодиака, и свернул на шоссе, ведущее к тригонам Нижнего Зодиака. Именно на отшибе Тригона Огня и нашли Кирию в том сарае. Именно там и нашли Урана. Интересно, что там делал Уран?..

Когда Аэль прибыл на место, сарай уже был зажат в кольцо серых машин стражников. Они скалили морды в сторону сарая, освещая его белым светом фар. Впрочем, сияния звёзд вполне хватало, чтобы видеть всё вокруг.

Аэль бросил машину и подошёл к сараю. Навстречу ему вышли два стражника и почтительно склонили головы, поняв, кто к ним приехал.

— Аэль Регул, да хранит вас Альтаир!

— Да, доброй ночи. Пропустите меня, я тут по указанию Высшего.

Стражники разошлись по обе стороны. Аэль зашёл внутрь.

Кто-то из стражников установил светодиодный шест под потолком. Он ярко освещал покосившийся сарай. Стул в углу, кровавый отпечаток ботинка на полу рядом с ним. Груду старого барахла, окрашенную в бордово-коричневый цвет засохшей крови. И бледное лицо мужчины, глядящее из этой груды барахла невидящим взглядом.

Аэля пробрала дрожь. Никогда ещё он не видел вживую следы убийства. А это, определённо, было оно. Жестокая расправа — из Урана выпустили кровь, как из свиньи, и она залила весь сарай. И случилось это, видимо, незадолго до того, как там появилась Кирия. Иначе бы она почуяла эту трупную вонь, смешавшуюся с железным запахом крови.

Аэль вышел из сарая.

— Где все? — спросил он у стражников. Машин вокруг полно, но стражников — только эти двое, мнущиеся у входа.

— Они в фэбе, ужинают. Вернее, завтракают.

— В самый разгар работы? Вообще-то, у нас там труп, — возмутился Аэль.

— Да, но ведь он всё равно никуда не денется.

Аэль посмотрел на стражника. Выражение лица у того пряталось за скафандром, и он не мог понять тона стражника. В целом, жители Астромерии спокойно относились к смерти. Она всё же происходила — с окончанием четвёртого цикла. Но это был не конец — житель Астромерии просто перерождался в новом воплощении. Он слабо помнил предыдущее. Например, еле мог вспомнить своих родственников и друзей, не говоря уже о каких-то событиях. Но живые прекрасно его помнили и сразу же узнавали в новорожденном знакомую Душу. Нужно было лишь дождаться Нового Оборота, чтобы обнаружить его воплощение.

Жизненный цикл Урана был прерван на закате его воплощения. Аэль не знал, что будет, если прервать цикл раньше срока. Воплотится ли Уран с Новым Оборотом? Или же цикл должен закончиться…

Страж решил, что позже ему стоит вновь навестить Астролога и спросить об этом. Вероятно, он снова услышит от Астролога это невозможное “не знаю”, но стоило попытаться. А сейчас он решил заняться тем, чего не делали остальные, — работой.

— Чей это сарай? — спросил Регул у стражника.

— Кого-то из бедуинов. Они тут хранили всякий хлам, который удавалось выкрасть из тригонов.

— Владелец сарая не объявлялся?

— Нет. Завтра мы поедем с бригадой в ближайший шатёр.

— Завтра? Почему вы ещё этого не сделали?

— Мы хотели согласовать, уважаемый альфа.

— Я согласовал. Езжайте немедленно и допросите всех бедуинов.

Стражники переглянулись. Один из них достал рацию и передал сигнал коллегам. С другого конца послышался смех, затем голос ответил, и стражник стал диктовать приказ альфы.

Аэль вернулся в сарай. Медленно протянул руку, взялся за краешек тряпья и потянул. Часть тряпок прилипла к вспоротому брюху мужчины и не отдиралась, закрывая собой рану. Аэль мысленно выдохнул, радуясь, что лишил себя зрелища вскрытых поторохов. Он достал регистратор и сделал несколько снимков тела и самого сарая, а также следов. Под тряпками обнаружился ещё один след, помимо того, что был у стула. Это был отпечаток босой ноги, и, судя по размеру, женской. Аэль нахмурился.

Он внёс в регистратор данные с подробным описанием фотографий. Как действовать во время преступления он не знал — тоже всё это подсмотрел у людей. Вроде бы даже получилось произвести осмотр и найти улики. Теперь надо изучить тело, а для этого перевезти его.

Когда Аэль вышел, у сарая не было ни одной машины. Он удивлённо огляделся и увидел стражника, стоявшего рядом с чёрно-жёлтой ленточкой, которая покоилась на песке. Аэль подошёл к нему.

— Где все?

— Как где, уважаемый альфа? Вы ведь сами сказали — провести допрос в шатре бедуинов.

— Ну да, сказал… Ладно, мне надо, чтобы кто-то помог перевезти тело в… В Валетудинарий, — наконец, придумал Аэль.

— Хорошо. Только у меня сейчас смена закончится, так что я передам новой партии. Они заступают через 20 минут.

— Ладно, — Аэль постарался не закатить глаза. — Ты можешь отдать мне Накопитель и ехать. Я их дождусь.

— У меня нет Накопителя.

— У кого он?

— Не знаю.

— Свяжись с теми, кто поехал в шатёр. Пусть кто-нибудь один вернётся с Накопителем.

— Нет, альфа, вы не поняли. Накопителя не было.

— То есть как?

Аэль ошарашенно посмотрел на стражника. Тот виновато потупил взгляд.

— Да, наверное, стоило раньше сказать… Мы всё посмотрели, но не нашли Накопитель. Подумали, что он завалялся среди тряпок. Но лезть без команды не стали.

Аэль тут же развернулся и побежал в сарай. Не обращая внимания на кровь, запах и мёртвое тело, Аэль погрузил руки в гору тряпок.

Он отбрасывал тряпки в стороны, осматривая каждый сантиметр пола в сарае. Шарил рукой, замарал свой плащ и серебряные сапоги в крови. Полз на коленях, почти с головой ныряя в тряпки и откидывая их. Приподнял тело и отодвинул его в сторону… И ничего не нашёл.

Накопителя не было.

Аэль бросился к светодиодному шесту, сорвал его и прополз с ним каждый уголок сарая. Пытался приподнять доски, заглянул под стул. Вернулся к трупу, залез в карманы костюма. И ничего.

Накопителя не было.

Аэль медленно встал, слабо понимая, что происходит. Всё, что случилось до этого, показалось ему ничтожным. Ужас, который накрыл его сейчас, не шёл ни в какое сравнение со всеми эмоциями, пережитыми ранее.

Аэль вышел из сарая. Он больше не мог дышать кровью и трупными испарениями. Страж застыл на пороге и тупо посмотрел на удаляющуюся спину стражника, чья смена только что закончилась. Стражник шёл в сторону шоссе так беззаботно, что Аэлю стало не по себе. Ведь сейчас этот стражник придёт домой, съест ужин, обнимет жену, примет душ и ляжет спать, так и не поняв, что Накопителя нет. Он так и не узнает, что сущность, которая была Ураном и есть Уран, пропала, и что Уран может не вернуться, если не найти Накопитель и он попадёт в недобрые руки. А за этим следуют всем известные печальные последствия.

Но это стражник узнает завтра. А пока он идёт неспешной походкой в полной уверенности, что Накопитель есть, и что Уран воплотится с Новым Оборотом.

— Так вот что случилось, — прошептал Аэль, бледный от ужаса. — Кому-то нужны Накопители… Но зачем?

Звёзды ничего не ответили.

Я сидела за столом. Откуда-то нашлись тетрадь и ручка. Невидимыми чернилами я медленно выводила слова:

"Я выхожу из дома и иду навстречу звезде. Чем ближе я к ней подхожу, тем больше она становится. Теперь она занимает всё небо. Я протягиваю руку и касаюсь её. Звезда начинает пульсировать сильнее. Я ощущаю, как её энергия проходит через меня. Я понимаю, что звезда хочет мне что-то сказать. Но я не могу разобрать её слова”.

Вышло просто ужасно. Я положила ручку и встала из-за стола. Только сейчас я заметила, как по полу разлилось что-то оранжевое. Так похоже на кровь, которую я видела в том сарае. Но это не кровь, а оранжевое сияние, которое настолько сильно заполняет комнату, что я почти физически ощущаю его присутствие.

Это сияние Бетельгейзе. Это она прижалась своим пузом к панорамному окну, и просачивается внутрь. От неё ни жара ни холода, только свет.

Я поворачиваюсь к окну и вижу её профиль. Оранжевое пульсирующее облако, которое и стоит и двигается одновременно. Оно живёт и дышит, поглощая и исторгая свет вокруг.

— Бетельгейзе, — позвала я.

Из нутра её послышался шёпот. Я не могла разобрать слов, будто и язык был каким-то другим. Древним. Бетельгейзе говорила мне что-то, и я подошла ближе. И чем ближе я подходила, тем громче она говорила со мной.

Вдруг я увидела лик. Прямо в глубине оранжевой пульсации появился череп с ввалившимися глазницами. Он выглянул, разинув рот, а затем костлявая рука потянулась ко мне. Я закричала.

И проснулась. Взгляд упёрся в белый потолок. Я по привычке снова закрыла глаза и натянула одеяло. А потом вспомнила… Я ведь не дома.

Дома я всегда делала так: когда наступал новый день, и я просыпалась, то снова закрывала глаза и лежала. Лежала до тех пор, пока не начинала куда-то опаздывать или пока за мной не приходил отец. Как бы так объяснить… Я хотела не ещё полежать или поспать, а я в принципе не хотела вставать.

Я просто лежала и думала о том, чтобы лежать так всегда. Во сне было так хорошо и спокойно, что когда я открывала глаза, и весь этот мир вставал вокруг, то я просто снова закрывала их.

Вот и сейчас я сделала то же по привычке. Но мир вокруг — другой. И я снова вынуждена жить. Как будто кто-то дал мне шанс, которого я не заслуживала.

Я встала с кровати. За окном нестерпимо ярко светило солнце, отражаясь в белом песке. Но вместе с ним были видны все точки на небе. Они были там же, где и ночью, и со светом солнца никуда не делись. Удивительное место эта Астромерия. Тут и впрямь всегда видно звёзды.

Я прошла в ванную комнату. Пришлось постараться, чтобы понять, где и что находится и как включить воду. Кнопки оказались сенсорными, и не выдавали своего местонахождения, пока я не долбанула со злости рукой о мраморную стену. Тогда-то я и увидела очертания кнопки на куске белого мрамора. Я слегка тронула её, и вода потекла прямо с потолка, где стояла я, не успевшая стянуть нижнее бельё.

Вода текла везде — с потолка, со стен, создавая водопад, собиралась на полу и утекала в тонкие еле заметные отверстия в бордюре.

Туалет тоже пришлось искать на ощупь, применяя насилие в отношении стен. Наконец, видимо, я нажала на какую-то очередную незаметную кнопку, и из стены выскочил прямоугольный унитаз, а следом за ним в меня брызнуло мыло так, что в глазах защипало. Я замахала рукой, пытаясь смыть мыло, подскользнулась и ударилась коленкой о туалет.

Кое-как помывшись и выключив воду, я покинула ванную. Надо ли говорить, что после этого моё восхищение стилем хай-тек прошло само собой, и я с грустью вспомнила такую привычную желтенькую старую ванну на ржавых ножках и такой же вонючий, но очень понятный, унитаз рядом с ней.

О том, как найти неведомый гардероб, я всё же догадалась, и стала щупать стену напротив кровати. Бинго! Задела какую-то сенсорную кнопку, и стена отъехала в сторону. За ней шли ряды с нарядами в зелёно-голубой гамме. Рыжая намеренно подбирала цвета так, чтобы подчеркнуть свои волосы. Мои тёмно-русые волосы ни один из нарядов не красил. Наконец я нашла что-то более скромное — синий комбинезон в тёмном оттенке. Влезла в него, надела в свои кеды, успевшие высохнуть за ночь после дождя, и вышла в коридор.

Прозерпина валялась на диване в холле и тыкала пальцами в маленький экран. На панеле напротив мелькали изображения. Когда я вышла, она отложила экран, и изображение тут же потухло. Она встала ко мне на встречу.

— Кирия! Я решила тебя не будить, а ты проспала до обеда.

— Знаешь, у меня был тяжёлый день. Я вроде как умерла вчера и всё такое…

— А я завтрак приготовила!

Вот это уже интересно. Дайте-ка вспомнить, что мне там перечисляли на этой странной заправке? Какой-то хорн в каких-то специях?.. Не помню. Кстати, на кухне не пахло едой. Интересно, что и где она готовила?

Прозерпина прошла к барной стойке и поднесла руку к чёрному гарнитуру. Кухня тут же загорелась подсветкой, появились очертания плиты, дверок холодильника и шкафчиков. Я удивлённо наблюдала, как один за другим загорались огоньки на чёрном мраморе.

Прозерпина подошла к одной из дверей и коснулась её. Дверь открылась с негромким жужжащим звуком — за ней прятался холодильник. Прозерпина Взяла два пластиковых контейнера, затем открыла духовку, и оба погрузила внутрь. Духовка заработала, и сквозь её стекло стало видно, как контейнеры медленно крутятся, прогреваясь со всех сторон.

Я перевела удивлённый взгляд на Прозерпину. Она рассмеялась:

— Видела бы ты своё лицо! На самом деле наши технологии не сильно отличаются от ваших.

— Как сказать… Да, ваши как наши, только в разы лучше. Признайся, вы похитили кого-то из команды Илона Маска, и он вам тут всё обустроил?

— Илона Маска? Его Натальная Карта довольно известна. Но нет, мы просто подсматриваем за прогрессивными достижениями или их проектом, и воплощаем.

— Ты сказала “Натальная Карта”. Что это означает?

— Натальная Карта — это карта положения звёзд и планет в момент воплощения Души, или, как у вас это принято называть — момент рождения человека. Ваши Натальные Карты пишут Астрологи. Они фиксируют положение в момент воплощения и дальше. Затем Карту нужно составить заново.

— В каком смысле заново? Человек ведь уже родился?

— Душа человека проживает несколько перерождений за одну земную жизнь. У всего есть циклы, в том числе и у жизни Души.

— Ты имеешь в виду детство, молодость, старость?

— Ну… Допустим, да, если так тебе будет понятнее. Однако у Души нет ни того ни другого. Есть только Путь. И опыт, который она приобретает на Пути.

Духовка запищала и выключилась. Прозерпина подошла к плите, открыла один из ящиков и взяла прихватку. Она достала оба контейнера и поставила их на барную стойку. Затем достала деревянные палочки и положила рядом с контейнерами.

Я вскрыла свой контейнер. Внутри оказались обычные сырники.

— Ты ожидала чего-то другого? — спросила рыжая, улыбаясь, и наколола сырник на палочку.

— Думала, порадуешь местной кухней.

— Это моя кухня, и я обожаю сырники.

— Постой, у вас ведь тут пустыня. Где вы держите коров, чтобы добывать молоко и делать из него творог?

— О, нет, пустыня только в Верхнем Зодиаке, — сказала Прозерпина, надкусив сырник. — Не все кварталы Астромерии такие. А коровки пасутся в тригоне Земли. Его жители занимаются в том числе и земледелием.

— Тригон Земли?

— Да. Таурус оттуда. Аэль говорил, что Таурус был на собрании Совета Зодиака, когда тебя привели в Ялактос.

Я с трудом вспомнила, что Таурус — это тот огромный и громкий мужик, который обвинил Гелиоса в том, что я — часть его предвыборного розыгрыша. Ох, будет трудно вас всех запомнить с такими именами.

— Слушай, Прозерпина, а ты кто? Я имею в виду, чем ты занимаешься? С кем ты живёшь? Ты обещала рассказать…

Пока Прозерпина собиралась с мыслями, я надкусила сырник. Он оказался очень вкусным. Спасибо космическим коровам за такое молоко.

— Я дочь планетарного цикла. Я есть его воплощение. Нас всего 12. Гелиос такой же, как и я. Только он Высший Управитель, ведь его избирают на эту должность уже несколько циклов подряд путём голосования астромерийцев и астральцев.

— Астро… кого? — спросила я с набитым ртом. Про астральцев я уже слышала, а вот кто такие астромерийцы, ещё не поняла.

— Астральцы — это жители тригонов. А астромерийцы — это жители Верхнего Зодиака.

— И в чём разница?

— Астромерийцы занимаются тем, что служат песне звёзд и планет. Делают всё на благо Обсерватории, Академии и того, чтобы все исполняли свою функцию по отслеживанию судьбы человеческих Душ. А астральцы — жители тригонов — обслуживают астромерийцев.

— Понятно. Ты, получается, астромериец?

— Астромерийка. Я же девушка.

— А сколько тебе лет?

— Идёт мой второй планетарный цикл.

Я скривилась, поэтому Прозерпина тут же пояснила:

— Цикл равен 22 годам по вашим меркам. Сейчас мне 27. Считай, мы с тобой ровесницы.

— Почему вы всё считаете циклами?

— Я ведь уже сказала тебе. У всего есть свои циклы.

Я сжевала второй сырник из четырёх. Говорить о том, что я не верила ни в какие религии, было бы довольно глупо, учитывая, где я оказалась и каким образом. То, о чём говорила Прозерпина, мне напоминало учения одновременно всех мировых религий, при этом у меня в голове не укладывалось то, о чём она говорит. Она рассказывала про циклы и воплощения так, словно это было реальностью, их обыденной картиной мира, физикой, по которой всё работает, а не духовным учением, постулаты которого нельзя узреть воочию, а только принимать, либо не принимать на веру. Я тяжело вздохнула.

— Сегодня мы отправимся в Академию, и я тебе кое-что покажу. Думаю, так многое станет понятно. А потом мы отправимся в магазин, чтобы купить для тебя что-нибудь подходящее твоему цветотипу. И постараться сделать тебя более похожей на астромерийку, чем есть сейчас. Мы ведь не хотим, чтобы ты вызывала лишние вопросы?

Прозерпина улыбнулась мне так ласково, что у меня внутри сжался комок. Никто в другом мире обо мне так не заботился. Хотя я не очень-то доверяла людям, искала сразу подвох в словах и поступках. Но даже если её забота была фальшивой, напускной, и служила лишь прикрытием к тому, чтобы кто-то следил за мной, я всё равно почувствовала благодарность.

— Прозерпина, спасибо, что помогаешь. Там в Ялактосе никто не был настроен дружелюбно. Я даже не рассчитывала, что меня отпустят с тобой вот так, без всяких там допросов, пыток, опытов или ещё чего-то. Это так… странно.

Прозерпина рассмеялась так звонко, что её смех отразился и зазвучал в стеклянных окнах.

— Кирия, у нас даже не произносят таких слов за ненадобностью. Поверь, Ялактос — явно не то место, где бы к тебе применяли насилие.

— А где могут применить?..

— Не волнуйся, нигде. Кроме, разве что…

Прозерпина вдруг замолчала. Улыбка сошла с её лица. Она так резко помрачнела, что я решила не уточнять.

— Спасибо, я наелась. Мы можем идти?

— Да. Только найдём тебе нормальную обувь.

Прозерпина моментально переключилась на мою обувь, и хмурое выражение лица сменилось девчачьей озабоченностью подбором гардероба.

— Эй, чем тебя мои кеды не устраивают?!

— Посмотри за окно, глупыха. Мы в пустыне. Ты в своих кедах и дня не продержишься среди песков. Пойдём, у меня есть сапоги. Надеюсь, они подойдут.

Прозерпина повела меня за собой в спальню. Её комната оказалась гораздо больше выделенной мне. Но поразили меня не размеры, а сам интерьер: комната была целиком чёрная. Кровать, балдахин сверху, мягкий ковёр на полу, прикроватные тумбочки, стены — всё было чёрным. А по стенам и потолку ползли зелёные лапы плюща, среди которых виднелись золотые пшеничные колосья и ярко-алые яблоки. Пока я поражённо осматривала комнату, Прозерпина активировала дверь шкафа и достала пару серебряных сапог с высоким голенищем.

— Сапоги на прочной подошве и небольшом каблуке, защитят от жгучего песка, даже если ты случайно провалишься или упадёшь.

— Что?!

— У нас встречаются зыбучие пески. Можно ненароком угодить. Но не бойся, сразу же явятся стражники и тебя спасут.

— Отлично…

— И надо первым делом раздобыть тебе плащ. Пока возьми мой, старый. Он защитит твою голову и другие участки тела от Солнца.

— Спасибо.

— К сожалению, солнцезащитного крема не осталось. Я в шутку подарила недавно целую коробку Гелиосу в честь начала предвыборной гонки.

— Почему? — тупо переспросила я, пялясь на сапоги и плащ, переливающиеся серебром в свете солнца.

— Гелиос — это воплощение Солнца в Астромерии. Он и есть само Солнце.

— Ага…

Гелиос — бог Солнца. Я и не думала, что они воспринимают набор древнегреческих мифов буквально. Но вновь она говорила так обыденно и непринуждённо, словно бы эти мифы и являлись их жизнью.

Я сбросила кеды и влезла в сапоги. Голенище плотно легло на ногу, я уверенно встала на каблуки. Затем накинула сверху плащ. Прозерпина подошла ко мне и расплела косу, в которую я успела заплести влажные после утренней борьбы с душем волосы. Она чуть разлохматила мои локоны, затем отошла и оглядела так, как бы Пигмалион осматривал свою Галатею.

— Какая красавица, — вздохнула Прозерпина.

Я не на шутку удивилась, ведь я никогда не была красавицей. По крайней мере, окружающие мне такого не сообщали. Может быть, просто не было повода.

— Э-э… Спасибо.

— Пойдём. Мы итак уже задержались, уроки вот-вот закончатся.

Прозерпина протянула мне руку. Я крепко сжала её ладонь, и мы перенеслись из дома.

Астролог перевернул страницу фолианта, откашлялся и продолжил речь. Первые ряды, научившиеся спать с открытыми глазами, глядели прямо на учителя, стоявшего за кафедрой. Но чем дальше сидели от начала ученики, тем откровеннее они посапывали. И хотя предмет, который читал Астролог, был крайне интересен (читал он Введение в Астрологию), зелёные астральцы, поступившие на первый курс Академии, не понимали ни слова.

— А теперь про Мутабельный крест. К знакам Мутабельного креста относятся…

Келена, девочка, достигшая третьей декады первого цикла, смотрела под парту. Там на её коленках расположился экран. Страницы текста листались сами собой.

— Ого, а ты на какой главе? — спросила её одногруппница Тайгета, сидящая рядом за партой.

— На двадцатой. Не могу оторваться. Вчера всю ночь читала.

— Вы о чём? — шёпотом спросила Плейона, сидящая за партой сзади.

— Это книга той женщины, чью Натальную Карту мы вчера разбирали. Очень интересная!

— О чём она?

— Про любовь. Тут парень и девушка, и они учатся в одной школе. Сначала они друг друга недолюбливают, но в тайне она ему нравится. Он уже почти признался!

— Кого-то мне это напоминает, — захихикала Тайгета, глядя на Атланта, одногруппника, сидящего за соседней партой.

— Эй, неправда! — воскликнула Келено, но подружки лишь залились смехом.

— Уважаемые астры, что, ради Альтаира, вас так рассмешило?

Астролог направил хмурый взгляд прямо на троицу, а затем и вся аудитория посмотрела на них. Плейона и Тайгета тут же замолчали и потупили взгляд. Астролог хмуро посмотрел на Келену.

Конечно, профессор видел, что Келена читала. Как и то, что другие ученики откровенно спали на его лекции. Но Астролог снисходительно относился к первокурсникам и разрешал им некоторые вольности, при условии, что они не мешали ему читать материал.

Келена пропищала:

— Извините, профессор Птолемей. Мы просто… Мы с девочками вспомнили про книгу той писательницы с Земли, чью Натальную карту вы приводили в пример на прошлом занятии.

— Замечательно, — Астролог обрадовался. Что-то его ученицы да запомнили и даже взяли на внеурочную деятельность. — И что же вы нам скажете про её книгу, Келена?

— Что? Эм-м. Я понимаю, как проигрываются некоторые аспекты. Даже на примере её творчества видно, какие темы её больше интересуют, какую задачу она выполняет тем, что пишет. И как реализуется её карма, когда она создаёт определённые сюжеты.

— Замечательно! — вновь обрадовался Астролог.

— И ещё… Довольно интересное влияние Венеры. Я имею в виду, любовная история, которая стала центром романа, она…

— Не реалистична, вы хотите сказать?

— Да, пожалуй. Венера постаралась, исказила её восприятие любви.

— Это уже не Венера, а Лилит… В прочем, вы молодец, что заметили всё это. Это всё пригодится вам в будущем, если вы изберёте роль Астролога или же свяжете свою жизнь с Обсерваторией иным способом.

— Знаете, профессор, что меня беспокоит?

В Академии царила дружественная атмосфера. Ученики спокойно могли вступать в дискуссии с профессорами, чему умудренные мужи были только рады. А одногруппники тем более поддерживали долгие и пространные беседы, ведь они сокращали время лекции. В общем, Келена чувствовала себя вполне свободно, чтобы делиться своими мыслями.

— Меня беспокоит, что её книгу читают и другие люди, — продолжила Келена. Астролог изогнул бровь. — Я объясню. Дело в том, что такие нереалистичные истории заставляют Душу сомневаться. На мой взгляд… Сомневаться в тех отношениях, которые у неё уже есть. В том опыте, который ей нужно пройти. Душа человека сбивается, думая, что где-то есть правильно, “по-настоящему” или лучше. Понимаете?

Астролог тяжело вздохнул. Конечно, он понимал, о чём беспокоится юная астра.

— Ты, безусловно, права. Так и происходит. Но именно для этого Души и материализуются на Земле. Там начинается их Путь, и разница между их опытом и идеальными представлениями и есть одно из испытаний. Это испытание 15-го Аркана в том числе, но об этом мы поговорим на третьем курсе.

— Профессор, но откуда они тогда знают, каков идеал?

— Они не знают. Но Душа помнит. Она помнит это состояние, когда пребывала в Накопители среди других таких же Душ.

Ученики задумались. Шла десятая лекция семестра, и кое-что они уже начали понимать. Уже не так терялись, когда Астролог называл какие-то термины или говорил на более сложные теоретические темы.

В аудитории погас свет. На миг комната погрузилась в темноту. А затем потолок, скрывающий небо над аудиторией, медленно раскрылся, впуская яркий свет солнца. Ученики зажмурились, но тут же вскочили со своих мест, собрали тетрадки и направились к выходу. Урок был закончен.

— На следующем занятии продолжим, — бросил Астролог в спины покидающих аудиторию астральцев.

Мы с Прозерпиной шли по коридорам Академии между снующих мимо ребят. Астральцы и астры, облачённые в серебряные мантии, переговаривались, смеялись, сверяли расписание лекций, обменивались планами на вечер.

Я с лёгкой грустью наблюдала за ними. Моё обучение в институте закончилось давно, однако я за то время так и не смогла в полной мере вкусить радость студенческой жизни. Много пар были пропущены из-за желания дружить с людьми, о которых теперь даже не вспоминаю. Я поступила туда, куда взяли, училась, как придётся, не сдавала, а списывала. Перебивалась подработками, из-за этого тоже многое пропускала. С трудом вспомню, сколько лекций я по-настоящему слушала. Не говоря уже о том, что никаких дорог диплом мне не открыл, а может даже и наоборот закрыл. Всё было кое-как, но я не знала, что мне делать. Как взять себя в руки, как применить себя. И не было кого-то рядом, чтобы меня направить.

Прозерпина заметила моё настроение.

— Ты точно решила, что не будешь учиться? Здесь хорошо. Профессора правда бывают занудными, а практика в Хранилище довольно скучная… Но за отличную учёбу можно выбить местечко в Ялактосе.

— Нет, — отрезала я. — Не думаю, что мне это нужно.

Как будто я знаю, что мне нужно…

— Что ж… А вот я бы с удовольствием ходила на пары вместе с другими ребятами.

Я остановилась у одной из аудиторий и удивлённо посмотрела на неё.

— Я думала, ты тоже тут училась.

— Нет. Это место для астральцев. У меня другая судьба.

— Какая?

— Каждому астромерийцу, то есть таким, как я, с детства предоставляется воспитатель. Он и обучает всему. Это наш личный духовный наставник, учитель и даже, в каком-то смысле, родитель.

— Родитель? А кто твои родители?

— Глупыха, — Прозерпина вздохнула так, словно я была маленьким ребёнком и спрашивала о каких-то очевидных вещах. — У меня нет родителей. Как и у Аэля. Мы — воплощение небесных светил. Их суть.

— М-м, угу, — кивнула я, сделав вид, что поняла её.

Прозерпина рассмеялась, видя мой озадаченный вид.

— Подождите, но как вы появляетесь на свет? Вы ведь из плоти и крови. Или вас аист приносит?

— Я уточню у Денеба…

Мой недоумённый вид вновь развеселил Прозерпину. Она решила пояснить:

— Не знаю, что ты имела в виду про аиста, но у нас есть созвездие Лебедя, где альфа — Денеб. Виделась с ним на прошлых Астралиях, кстати. А появляемся мы не из Лебедя. Мы материализуемся, когда приходит время.

— В смысле, из воздуха? — я всё ещё плохо понимала.

— Из пространства, если быть точнее. Из песни Звёздных Всполохов.

— Ага…

— Идём, я всё покажу!

Прозерпина потянула меня за руку, и мы пошли вперёд, протискиваясь сквозь толпы учеников Академии. Некоторые смотрели нам вслед.

— Мы привлекаем внимание, — сказала я, разглядывая астральцев в ответ.

— О да. Во-первых, мы тут новенькие, а таких сразу заметно. Во-вторых, мы явно старше, что тоже для них в диковинку. В-третьих, мы с тобой красавицы. Так что не удивляйся, если тебя ещё где-то будут разглядывать, а не только в стенах Академии.

Мне стало неловко. Опять она назвала меня красавицей. А точно ли моя телесная оболочка не поменялась во время перехода? Я уже не была так уверена…

— Сюда.

Прозерпина свернула за угол. Впереди открылся огромный длинный коридор со стеклянными стенами, потолком и полом. Сквозь него виднелась пустыня и небо, усыпанное звёздами. А вдали виднелись полусферы, разбросанные по пустыне.

— Это студгородок, — кивнула на домики Прозерпина. — Внутри шатров есть всё необходимое. Астральцы живут тут во время учёбы в Академии. Но на время каникул или праздников возвращаются домой в свои тригоны.

— У них тоже нет родителей?

— О, Альтаир, дай мне терпения.

Прозерпина зашагала по коридору, и я направилась за ней. Внизу, под ногами, через стеклянный пол виднелся песок, который был очень далеко. А, значит, мы были очень высоко.

— Ой…

— В чём дело? Ты что, высоты боишься? — Прозерпина вроде насмехалась, но в глазах я увидела заботу.

— Нет, я так… Просто не ожидала. Всё нормально.

Я сделала ещё шаг, выдохнула и спокойно пошла. Я не боялась высоты. Скорее, была впечатлена тем, что увидела.

— Так вот, — Прозерпина поняла, что я могу идти, и продолжила. — У астральцев как раз есть родители. Семьи живут в тригонах. Всего в Астромерии четыре тригона: Огня, Воздуха, Земли и Воды. Тригоны расположены в квартале Нижнего Зодиака. И там довольно мило. Я была в каждом, и у каждого есть свои замечательные стороны.

— Теперь и мне захотелось там побывать.

— Неужели она чего-то захотела и первый раз за день улыбнулась! — Прозерпина радостно хлопнула в ладоши.

Кажется, она очень старается для меня. А я только сейчас это поняла. Но почему?..

— Только не привыкай к этому, — буркнула я и тут же спрятала улыбку.

— Нет, что ты! Надо будет сфотографировать тебя. Запечатлеть, так сказать, особый момент.

Я опять невольно улыбнулась. Ладно, мне нравилась Прозерпина. А, может, мы и правда с ней подружимся?..

Коридор закончился. Мы оказались перед массивной железной дверью. Как я поняла, здесь, в Астромерии, все любили прозрачные открытые пространства. Эта дверь выбивалась из общей атмосферы. Видимо, она скрывала что-то очень важное.

— А сейчас внимание, — Прозерпина посмотрела на меня крайне серьёзно. — Отбрось все мысли. Постарайся ни о чём не думать.

— Э-э, ок.

— И повтори: “Со светлыми помыслами и чистыми мыслями”.

— “Со светлыми помыслами и чистыми мыслями”, — хмыкнула я.

— Не смейся! Ты ещё не понимаешь, где находишься. Это что-то вроде святилища Астромерии, — Прозерпина нахмурилась. Я решила выключить сарказм.

— Ладно, извини. “Со светлыми помыслами и чистыми мыслями”, — повторила я серьёзно.

— Умница. А теперь…

Прозерпина подняла руку и приложила её к двери. Та с железным грохотом отъехала в сторону, предоставляя нам проход.

А за ним и вправду было особенное место. Я ещё не знала, что это, но вид его захватил меня целиком, а сердце затрепетало.

Это место было особенным. Я поняла.

Огромное помещение, потолка и стен которого не было видно. Во всю высоту, ширину и долготу его тянулись ряды сот. Да, они выглядели именно как соты, только были такими же серебряными, как и плащи мантий учеников. Но что поразило меня больше — они были живыми. Именно живыми. Внутри сот был свет, который мерцал, и пульсация его казалась волнообразной, словно бы внутри каждой соты было своё сердце, которое билось в унисон песни звёзд.

— Это Хранилище Накопителей, — голос Прозерпины звучал глухо. Я так увлеклась созерцанием, что мир вокруг отдалился и стих, оставляя меня наедине с сиянием.

— Это… Это прекрасно, — прошептала я.

Это и правда прекрасно. Невероятно. Нереально.

— Пройди вперёд, Кирия. Приглядись к ним.

Я прошла. До сот простиралась огромная пропасть. Я встала на краю этой чёрной пропасти, перед лицом огромной пульсирующей соты, и посмотрела на неё.

И смотрела. И увидела… Соты состояли из миллионов… Нет, миллиардов маленьких отсеков, внутри которых лежали маленькие огонёчки. Их было так много, что они составляли единый световой поток. Именно эти огоньки то гасли, то зажигались, создавая пульсацию.

— Что это? — спросила я, задержав взгляд на одном из отсеков. Пришлось щуриться, чтобы лучше его разглядеть.

— Это Накопитель. То, что лежит в соте и что содержится в Накопителе, очень ценно. Я бы даже сказала, бесценно.

— Что это?

— Душа.

— Что?

— Душа. Много Душ во множестве Накопителей. Они хранятся тут, прежде чем материализуются в земном воплощении. Мы храним Души людей здесь, в Хранилище Накопителей.

Я потрясена. Я не знала, что сказать. Душа? Души людей? О таком нигде не рассказывают.

— Видишь ли, Кирия. Астромерия возникла вокруг Хранилища. Сначала в пространстве и времени появилось место, где сосредоточилась энергия. Никто не знает, отчего, но она стала делиться. Множиться, словно клетки, отделяясь от общего начала. Постепенно её становилось так много, что она стала искать точку притяжения. Пространство и время, где бы она могла реализоваться. И она нашла Землю.

— Так появились люди, — закончила я фразу.

— Да. Но источник остался здесь, где теперь построена Астромерия.

— Разве Астромерия не была всегда? — ухмыльнулась я. Прозерпина закатила глаза.

— Так и есть. Я имела в виду не город, а само пространство, в котором из песни Звёздных Всполохов родились Души людей.

— А это — новые Души? — спросила я, указывая на соты.

— Тут разные Души. Некоторые из них пережили несколько земных воплощений. Некоторые только появились. В каждой соте есть Накопитель — это своего рода кристалл, который притягивает энергию Души, храня её в себе до момента материализации.

— Подожди, но если Души воплощаются на Земле, то почему какие-то из них воплощаются в Астромерии?

— О, а для Астромерии есть отдельная сота.

Прозерпина указала вдаль. Эта сота ничем не отличалась от остальных. Она также светилась и пульсировала. Однако…

— Эти Накопители собирают энергию планет и звёзд. Она не может воплотиться на Земле, поскольку притянута искусственно. Наверху расположены Накопители астромерийцев. Альфы созвездий, дети планетарного цикла, звёзды. А внизу — Накопители астральцев. Они меньше по размеру, притягивают энергию маленьких звёздочек.

— Но кто сделал эти Накопители для Астромерии?

— Никто. Они возникли сами. Это ведь кристаллы. Просто некоторые из них были больше, некоторые меньше. Деление произошло само собой. А когда Души материализовались, и возникли астромерийцы, то первые люди построили Хранилище, а вокруг него — город. Затем и накопители поменьше, из которых возникли астральцы.

— Первые люди… Космические Адам и Ева? — снова хмыкнула я.

— Вижу, ты атеист?

— Скорее, агностик. Скептик. И циник.

— Понятно. Советую тебе перестать быть такой и начать принимать, что всё это — реальность. Ведь ты не станешь отрицать всё, что видишь вокруг себя?

— Я сомневаюсь в окружающем. Это мой нескончаемый трип.

Пришлось даже ущипнуть себя. Но я всё ещё была здесь, в Астромерии, напротив Хранилища, где покоилось всё население планеты Земля.

— Скажи, а эти Души — они принадлежат людям, которые живы?

— Нет. Это Души умерших. Они ждут нового цикла, чтобы воплотиться.

— Как странно. Почему же я тогда не здесь, в этих ваших Накопителях?

— Вот этого никто не знает, Кирия. Это мы и должны выяснить.

Прозерпина вздохнула. Мы какое-то время молча смотрели на соты. Я пыталась осознать и переварить увиденное. Получалось плохо. Мой мозг сразу ставил всё под сомнение. Ну, к примеру, они ведь могли построить такие светящиеся панели, и всем рассказать, что это якобы души? Да, могли. Ведь мы строим храмы, и всем рассказываем про какого-то бога, и каждый рассказывает про своего. Так и здесь, в этой странной стране, придумали миф и поверили в него.

— Раз это такое особенное место, почему оно находится тут, в Академии, среди астральцев?

— О, это не имеет значения. Хранилище не откроется без особого доступа. Он есть только у астромерийцев. Кроме того, у Хранилища есть и хранители.

— Где? — я посмотрела по сторонам, но никого не увидела.

— Не важно. Ты не увидишь их. Но они видят тебя.

— Понятно.

Ничего мне не понятно. Незримые хранители, огромные соты и человеческие Души. Интересно, чем ещё меня удивит Астромерия? Признаюсь, я удивлена. Мне понадобится больше времени, чтобы понять этот мир.

— Ладно, идём. У нас на сегодня есть ещё одно дело.

— Какое? — спросила я, не в силах оторваться от Накопителей.

— Я ведь говорила — купить вещи! Давай, пойдём.

Прозерпина вновь потянула меня за руку. Я никогда не любила вот это вот девчачье “накупить вещей”. Мне просто это было не интересно. Ладно, мне не давали денег. И было не с кем ходить по магазинам. А теперь вот у меня объявилась подруга, с которой можно прошвырнуться по магазинчикам, выпить после кофе и болтать обо всём на свете. И даже если вы ничего не купите, это всё равно будет самый удачный день, ведь ты провела его с подругой.

Ну, по крайней мере, я думала, что у других девушек это так и происходит. Сама я не испытала такого счастья при жизни (читать с сарказмом).

Вот и сейчас я недовольно скривилась. Хорошо, что Прозерпина уже убежала вперёд и не смотрит на меня. Всё же она так старается… Не хотелось бы огорчать её своим недовольным выражением лица.

Как только мы вышли из Хранилища, дверь тут же закрылась. Я бросила последний взгляд на соты, которые всё так же пульсировали. А затем Прозерпина переместила нас.

Астралец в белоснежном комбинезоне и чёрных солнцезащитных очках, на вид возраста третьего цикла, вертел в руках абажур из космического янтаря и выискивал любую трещинку. Торговец хотел за неё целое состояние, поэтому покупатель искал повод для торгов. Продавец, замотанный в просторный халат алого цвета, недовольно цокал языком и вздыхал.

— Вот! — астралец обрадовался, что нашёл дефект. — Видите? Тут скол.

— Это не скол, — тяжело вздохнул продавец. — Это дизайн такой.

— Да что вы мне рассказываете! Я что, не вижу, что это скол?!

Продавец ещё раз вздохнул.

— И что вы хотите?

— Отдайте мне в два раза дешевле.

— Да чтоб вас комета настигла! Поглоти вас чёрная дыра!

Ругань продавца и астральца звучала хрипло — оба нестерпимо желали воды. Тень от навеса над торговой палаткой еле спасала от палящего знойного солнца, которое опалило лучами пустыню Азара, где расположились лавки, шатры и палатки местного рынка. Торговцы разложили всевозможные безделушки, ткани, одежду, статуэтки и другую утварь. Солнце раскалило воздух, прожжёный ароматом специй, разложенных тут же по мешкам.

Жители Астромерии приезжали сюда по разным причинам. Кто-то закупался впрок в бакалее, поскольку рыночные условия позволяли выторговать товары с выгодой. Кто-то брал безделушки в подарок родственникам, хотя это уже и считалось моветоном. Чаще тут можно было увидеть астральцев, жителей тригонов Нижнего Зодиака.

А ещё на рынке удавалось проворачивать не совсем законные дела. Обменивать товары, на которые налагались государственные права. Продавать запрещённые товары, добытые космическим пиратством с мусорных станций, вылетавших с Земли. Вообще, многие товары на рынке напоминали земные — торговцы специально подражали моделям и формам, воспроизводя сувениры. Такие сувенирные лавки земных товаров пользовались большим спросом, особенно когда случались катастрофы, и в Хранилище Накопителей возвращалось большое количество Душ. Тогда все тригоны только и говорили о Земле, а продавцы ловили момент и выставляли на торги земные предметы.

Надо ли говорить, что вокруг рынка ходила дурная слава. Считался он местом низшим, в отличие от современных и прогрессивных моллов, находящихся на последних этажах небоскрёбов Астромерии, оснащённых кондиционерами и стёклами, не пропускающими солнечный жар.

И астромерийцы почти никогда не посещали рынок, считая это место недостойным своего визита. Но если всё же кто-то из квартала Верхнего Зодиака появлялся на рынке, это означало, что этот кто-то ведёт подпольные дела, либо этот кто-то — Прозерпина, которая держит путь к одной рукастой швее.

— Я узнала о ней, когда была в тригоне Воды, — говорила мне Прозерпина, пока мы шли между рыночных рядов с покупками и я во все глаза рассматривала прилавки. — Там, в тригоне, я познакомилась с одной девочкой. Её звали Клио, и на ней была серебряная мантия. Сначала я подумала, что она тоже из Верхнего Зодиака, и подошла к ней познакомиться. Оказалось, что она простая астра. “Но ведь твоя мантия выглядит, как настоящая!” — возразила я ей…

— Постой, что значит, выглядит как настоящая?

— Значит, что она как у нас, астромерийцев. Это особые мантии из ткани с нашивкой в виде созвездий. Такие мантии очень дорогие и изготавливаются специально для жителей Верхнего Зодиака. Астральцы не могут себе такое позволить. А у неё она была!

— Она что, украла её?

— Нет, что ты такое говоришь! Хотя я тоже так подумала сначала. Но Клио рассказала мне про одну швею, которая работает на рынке в пустыне Азара и так искусно подделывает костюмы, что даже я, астромерийка, не смогла отличить подделку от оригинала! Я была поражена и сразу же отправилась к этой торговке.

— Но зачем? Тебе ведь итак всё полагается. Раз ты высшая каста.

— Что это значит? — Прозерпина остановилась у прилавка с овощами и стала нюхать помидоры.

— Это значит, что ты — выше, чем они. То есть астральцы. Вот что значит высшая каста.

— А, ты про это… — Прозерпина положила помидор на место и повела меня дальше. — Слушай, я себя таковой не считаю. Конечно, есть астромерийки, которые зазнаются. Они и вправду начинают думать, что… как ты сказала? Что они высшая каста. Да, у нас разное происхождение с астральцами. Но это вовсе не означает, что они хуже, а мы — лучше.

— Ты правда так считаешь? Мне кажется, вся ваша система считает иначе.

— А я считаю именно так, — Прозерпина остановилась и серьёзно посмотрела на меня. — Астральцы действительно живут хуже нас. Не все, конечно, но им не позволено то, что позволено нам. Я подсмотрела у вас, людей, такую штуку как демократия. И права человека. Я согласна, что все мы — равны. В конце концов, все мы — энергия в Накопителях. Ты сама видела, они ничем не отличаются.

— Да, видела.

Прозерпина стала такой серьёзной, какой ещё не была до этого. Я оглянулась — на нас смотрели любопытные глаза торговцев и астральцев. Мне стало не по себе.

— Здесь я могу говорить всё, что думаю, — вздохнула Прозерпина и двинулась вперёд, увлекая меня за собой. — Тебя тут все подслушивают, но знаешь, в чём отличие от Ялактоса? Тут тебе ничего не будет за твои мысли. Ведь это рынок. Здесь итак все маргиналы. Сброд общества. Так какая разница, кто и что говорит.

Я взглянула на Прозерпину совсем другими глазами. Ещё пару часов назад она казалась мне взбалмошной и избалованной первосортной богачкой. Да, было мило, что она решила помочь мне. Но она казалась мне чересчур навязчивой в своей доброте.

Сейчас я видела другую Прозерпину. Девушку, которая понимает социальную несправедливость, не замыкается в коконе из собственных привилегий. А ещё полна духа бунтарства. Мне было это близко. Да, мы с Прозерпиной определённно подружимся.

— Вот, пришли!

Прозерпина завернула в одну из палаток. Я шагнула следом. Внутри стояли прилавки с тканями и одеждой пёстрых расцветок. За прилавком сидела женщина, подперев голову рукой, и дремала. На ней был жёлтый халат с нашивкой, а на голове красовался красный тюрбан. Выглядела она, как попугай.

— В Нижнем Зодиаке любят яркие цвета, — прошептала мне Прозерпина. — А в Верхнем предпочтение отдают серебряному и белому. Хотя многие сочетают моду обоих кварталов.

— Ты, например, — сказала я, вспомнив все её кислотные комбинезоны.

— Ну да, — хохотнула Прозерпина. Затем сказала чуть громче. — Мебсута! Да греет вас Альтаир!

Женщина вздрогнула и открыла глаза. И тут же расплылась в обольстительной торгашеской улыбке.

— Уважаемые астры! Рада приветствовать вас… — вдруг до неё дошло, что перед ней не просто астра, а астромерийка. И тут к улыбке её примешался благоговейный трепет. — О, многоуважаемая астра! Простите, я не знаю…

— Прозерпина, а это — Кирия, — сказала моя новая подружка.

— О, Прозерпина и Кирия, пусть солнце ласкает вас своими лучами! Что для вас подобрать? У меня только самые лучшие ткани! Всё из тригона Земли, с лучших текстильных фабрик!

— Мебсута, а сошьёшь для моей подруги мантию? Такую, чтобы было не отличить от настоящей, понимаешь?

— Ну конечно, Прозерпина! Конечно! Дайте мне буквально полчаса. Я как раз вчера завезла серебряный шёлк Луны. Скажи, дорогая, какое Созвездие мне нанести для тебя?

— Чего? — я обернулась к Прозерпине.

Она пояснила:

— Мантию делают из серебряного лунного шёлка и украшают пылью кометы, создавая узор в виде созвездия. Каждый астромериец выбирает созвездие, которое будет покровительствовать ему. Например, ангелы выбирают для себя созвездия, в которых они являются альфами. А на моей мантии созвездие Вирго. Мы с ней, можно сказать, росли вместе.

— М-м… Я не знаю.

Я задумалась. Надо сказать, что я с трудом вспоминала, какие вообще существуют созвездия. Большую и Малую медведицу знают все ещё со школы. Помнила я и о 12 созвездий Зодиака. И, пожалуй, на этом мои познания заканчивались. А зря, раз я оказалась в мире звёзд и планет. Надо освежить свои астрономические данные.

— Что бы ты мне посоветовала? — спросила я Прозерпину.

— Смотря чего ты хочешь. Подумай, какие бы качества ты хотела получить. Или что бы ты хотела сделать своим талисманом.

Я вновь задумалась. И почему можно выбрать только одно созвездие? Дело в том, что я вовсе не видела в себе хороших качеств. Я себя ненавидела, по правде говоря. И даже если добавится какое-то одно положительное свойство, оно не сделает меня лучше.

Однако было то, что мне точно требовалось сейчас. Это смелость. Храбрость для того, чтобы попытаться прожить в этом мире хоть сколько-то, чтобы дать себе ещё шанс. И я сразу вспомнила про одно созвездие:

— Я хочу Льва.

— Льва? — переспросила Мебсута так, словно я говорила на иностранном.

— Она имеет в виду Лео.

— А… Лео! Конечно-конечно, уважаемая астра. Дайте мне ровно полчаса, и я всё подготовлю!

Мебсута тут же скрылась за дверкой, притаившейся в рядах одежды. Мы с Прозерпиной вышли из палатки и отправились гулять по торговым рядам.

— Интересный выбор, — рассуждала Прозерпина. — Поделишься, почему?

— Не знаю. Просто вспомнила.

— Забавно. Аэлю это понравится.

— Почему? — изумилась я. Причём тут этот рыжий?

— Да так, — Прозерпина махнула рукой и уткнулась носом в побрякушки, разложенные на прилавке.

Я последовала её примеру и стала разглядывать большой круглый прилавок с украшениями разных цветов и форм. Прилавок стоял прямо в центре площади, окружённой солнцезащитными навесами и торговыми палатками. Украшения были разбросаны по прилавку, словно мелкие насекомые с разноцветными панцирями.

Прозерпина охала и ахала, брала в руки, примеряла. Я смотрела на это всё равнодушно. Равно как покупку одежды, я не любила и покупку украшений. Не носила их и не падала в обморок от восхищения при виде золота или серебра.

Вдруг одно из украшений привлекло моё внимание. Это был камень иссиня-чёрного цвета, огранённый в форме вытянутой призмы. На конце его была оправа из почерневшего металла, от которой шла такая же почерневшая цепочка.

Странное чувство родилось во мне, когда я смотрела на этот камень. Я сосредоточила всё внимание на нём. В глубине его текстуры, его цвета было что-то манящее.

Очередной восклик Прозерпины на безделушку вывел меня из транса. Я подняла глаза и увидела его.

Он стоял напротив меня, по другую сторону прилавка. Его тело и голову скрывала чёрная мантия, но я увидела его лицо. Плотно сжатые тонкие губы. Заострённый подбородок. Чёрные глаза. Крупные брови. И шрам, разрезающий лицо поперёк — от лба и до щеки, проходящий сквозь надбровную дугу.

Он смотрел на меня, не отрываясь, и от его пронзительного взгляда меня бросило в дрожь. На лице его застыла полу-улыбка. Мне показалось, что он кивнул мне. А после он опустил капюшон и ушёл, скрывшись среди толпы астральцев.

— Прозерпина… — тихо позвала я её. — Ты видела?

— Что именно? — Прозерпина обвешала себя кольцами и браслетами, и явно не замечала ничего дальше этих украшений.

— Там был человек… Мужчина. Он смотрел на меня.

— Ну и что? Я же говорила, что ты красивая и на тебя будут пялиться.

— Нет, не в этом дело. Кажется, он был в Ялактосе, когда меня допрашивали Гелиос и Сагиттариус.

— Ты уверена? — Прозерпина отбросила украшения и стала всматриваться в толпу.

— Да, уверена. Вернее, нет. Мне показалось, что это был именно он.

— Ты узнала его?

— Да нет же! Он не снимал капюшон тогда, на допросе. Но я уверена, что это он. Чувствую. Он сидел слева и сверлил меня взглядом. Я чувствовала этот взгляд на себе. И сейчас ощутила то же самое.

— Ясно.

— Что именно?

— Ты перегрелась на солнышке, вот что! Пойдём, Мебсута должна скоро закончить твою мантию.

Прозерпина набрала разных украшений и купила браслет для меня. Он состоял из металлических фигурок Луны и звёзд. Затем мы пошли дальше мимо рядов, но того незнакомца в мантии больше не встречали.