Эксперимент

Андрей Сокол

Все, что рождается в человеческом мозгу: идеи, желания, фантазии, мечты, – всё это становится таким же осязаемым, как и то, что человек может сделать руками… Всё, что мы можем вообразить, реально существует. Наши мысли, наши творческие устремления формируют отдельный слой реальности и продолжают независимое от нас существование. Один средневековый автор назвал его верхним миром. Мы, люди, обитаем в среднем. Доброе материализуется в верхнем мире, а грязь из наших мозгов стекает в нижний. Там – кромешный ад, который творим мы сами. Один негодяй, воспользовался записями средневекового алхимика и возможностями современной техники и открыл проход в верхний мир. Но он не знал, что при этом, образно говоря, пробил три мира одним ломом. И с его помощью нечисть из нижнего мира вторглась в верхний. Волшебница Софья разрушила этот сквозной проход, но кое-кто из нижнего мира успел прорваться и к нам.

Фантастический роман

Глава 1

Миры

Утро было прозрачным и звонким.

И, совершенно естественно, оно было безмятежным.

Ведь это нормальное июньское утро. Каким же ещё оно может быть?

В зеркальной глади моря отражались облака. Утро только что родилось — небо, и море были розовыми. По нежно фиолетовым прибрежным камням топтались белые чайки и потешно орали. Жанну всегда смешило несоответствие элегантного облика этих птиц и их голосов. Они не боялись Жанны, подходили совсем близко, зыркали на неё, о чём-то переговаривались, что-то втолковывали…

Пахло водорослями, прохладой… мокрыми камнями… морской далью…

Вода лениво плюхалась о камни. Жанна так же лениво трогала кончиками пальцев её журчащую прозрачность и улыбалась. Она сидела у воды, но купаться не собиралась. Ленилась. Другое дело сестра Ева. Та любительница и утренних, и ночных заплывов…

Из-за большого плоского камня, закрывающего горизонт по левую руку от Жанны, выплыло солнце — и в озябший за ночь воздух влился тёплый поток.

Ева была уже далеко.

Хочет доплыть до горизонта, подумала Жанна, щурясь, как кошка. Иногда ей нравится играть с собой в маленькую наивную дурочку и думать соответственно.

Жанна грациозная, как хищница семейства кошачьих. У неё атласные чёрные волосы, длинный нос с горбинкой, а глаза формой кошачьи, но тёмно карие, почти чёрные. Сейчас на Жанне чёрная майка, чёрные шортики, ремень с двумя рядами гранёных заклёпок, на ногах высокие чёрные ботинки.

О Еве немного позже…

Жанна встала, потянулась, небрежно отбросила волосы.

Позади неё возвышались мрачноватые скалы, которые кажутся неприступными…

Но сёстры знают тропинку, по которой без труда можно спуститься на этот берег и подняться обратно. Благодаря стараниям Жанны Ева не повредит здесь свои босые ножки: кое-где невзначай появились ступеньки, где-то возник поручень, а там повис канат, облегчающий спуск и подъём…

Этим утром Жанна была улыбчива и ленива. Проснувшись, она сказала: «Сегодня прекрасный день!» Ну, значит, так тому и быть.

Вдруг Жанна почувствовала, будто кто-то невидимый толкнул её в спину. Она оглянулась. Пришло необъяснимое ощущение тревоги, точнее, опасности…

— Эй, лентяйка! — крикнула Ева с моря, — Иди сюда! Вода замечательная!..

Неприятное ощущение как явилось, так и сгинуло.

Жанна помотала головой.

Ева нырнула.

Сделала пару-тройку энергичных гребков и вот её весёлая мордаха показалась снова, значительно ближе. Мокрые волосы прилипли к мокрому лбу. Отдышалась. Потешно подкатила глаза кверху, хихикнула, смахнула волосы ладонью. Потом скрылась за большим плоским камнем. Ещё пара мгновений — вот и Ева.

С изящной лёгкостью взобралась на каменную спину.

Капли искрятся на смуглой коже.

Сияют весёлые зубы.

Красиво…

В отличие от Жанны, Еву можно сравнить с какой-нибудь длинноногой травоядной бегуньей… ланью, например. Хотя, при чём тут животные! Ева похожа только на себя, и ни на кого больше! На милую семнадцатилетнюю девочку. Худенькая, стройная, с улыбкой до ушей, с курносым носиком в веснушках. Сейчас волосы у неё мокрые, а высохнут — будут душистой русой соломой. А ещё у неё прелестно минимальная, почти детская грудь и добрые светлые глаза…

— Гляди-ка, Жанна, вчерашний теплоход уже во-он где… Видишь? — Ева протянула одну ручку к Жанне, а другую в сторону лайнера, которым любовались в порту Города Роз. Жанна кивнула.

Ева потёрла ладонями озябшие в утренней прохладе плечи. Они покрылись «гусиной кожей». Повернулась к солнцу, уперев ладони в бока — сейчас она видна вполоборота со спины — приподнялась на носочках, глубоко вдохнула. Раскинула руки крыльями.

Жанна хотела подняться к ней, но не успела…

За скалами ахнул взрыв. Уши сестёр не ощутили его оглушительным, но было такое чувство, что сотряслись земля и воздух, сотряслись все внутренности…

Жанна вздрогнула.

Ева медленно обернулась к ней, испуганные руки повисли в воздухе.

Жанна оглянулась в сторону скал. Над ними поднимался чёрный дым.

Скалистый мыс, похожий на гигантскую сказочную черепаху, казался Егору краем света. Дальше были только синева неба и лазурная даль моря. Туда уносился ветер, шелестя травой и кружа над водой белых чаек. Молодой человек стоял над обрывом и грустил. Ветер, наполненный музыкой простора, приносил слуху то отдалённый гул самолета, то чей-то смех, то задумчивые вздохи моря. Было в ветре что-то ещё. Не звук, не запах, не влага волн. Когда-то бабушка, баба Злата, рассказывала маленькому Егору, что к этому месту ветер приносит голоса из невидимой сказочной страны. И голоса эти человек слышит не ушами, а душой. Егор стал взрослым, но, приходя на это место, как и в детстве не мог найти причины не верить бабушкиным рассказам. Там, в той таинственной стране, все счастливы. Там жить и любить означает одно и то же. Там сбывается несбыточное… И, может быть, именно там сейчас живёт Алиса…

Кто такая Алиса?

Вы влюблялись когда-нибудь?

Вы когда-нибудь осознавали, что вся ваша жизнь до сих пор была не совсем жизнью, а скорее ожиданием, не жизнью, а ожиданием именно этого вот момента. И вот он! Почему, за что, за какие заслуги?.. Но она явилась, взбалмошная девчонка из ваших грёз, и она именно такая, как ты мечтал. И жизнь стала именно такой, как мечталось!

А прошлой осенью счастью Егора пришёл конец: Алиса написала ему какое-то странное сообщение и пропала бесследно…

Но обо всём по порядку.

Егор получил специальность книжного графика в Булатовской Академии дизайна и искусств, защитился с похвалой кафедры, поплясал на выпускном вечере, напился в стельку с Юрой Стрельником, поплакал на плече Лены Пироговой и, не задерживаясь более ни дня, приехал домой. Здесь, в родном Маринбурге, молодого художника ожидали интересная работа в книжном издательстве, приличная зарплата, приветливые сотрудники… С этим издательством Егор начал сотрудничать, ещё учась на четвёртом курсе. Проиллюстрировал несколько книг, был похвален, щедро вознаграждён и приглашён на работу. Трудолюбия и талантов ему не занимать. А жить он будет вдвоём с младшим братом Андреем в уютном доме с мансардой, доставшемся по наследству от бабы Златы. Точнее сказать, их там будет не двое. Изо дня в день братьев будут теребить, развлекать, а иногда, прямо скажем, «доставать» и взбалмошная подружка Андрея, Лада Панченко, и юный гитарист Роджер Мэй, хиппи, словно заблудившийся во времени, и Света М, невеста Роджера. Сюда будет закатываться с бутылкой виски шумный, назойливый рубаха-парень Круглов с подружкой-хохотушкой Элкой. Скучать не придётся! Кроме того у дома есть ценное свойство: если тебе нужно сосредоточиться, подумать, поработать, если ты хочешь побыть один — так и будет, никто не помешает. Как такое получается — неведомо, но проверено опытом. Так, что в профессиональном и бытовом отношении жизнь Егора устроена наилучшим образом. Только Алисы в его жизни уже не будет. А будет в душе большая дыра. И душа будет болеть. Долго…

Пока учился, пока работал над дипломным проектом было полегче: отвлекался. А приехал в родной Маринбург и почувствовал себя, как в пустыне…

Заходящий на посадку самолёт отвлёк Егора от мыслей… И тут Егор почувствовал, что его уединению пришёл конец. Обернувшись, увидел в двух шагах позади себя темную мужскую фигуру. Похоже, в отличие от Егора незнакомец нуждался в собеседнике. Он немедленно отреагировал на обращённый к нему взгляд:

— Доброе утро!

— Доброе…, — рассеянно обронил Егор… Пришелец улыбнулся.

— Хорошо тут мечтается, не так ли?

В ответ Егор неопределённо хмыкнул.

— Стоишь тут и готов поверить в любое чудо. Ведь, правда? Что ни случись — не удивишься. Есть такое ощущение?

Егор вежливо улыбнулся. Да, мол, вероятно, так и есть…

Чужой вторгся на его территорию и, похоже, отваливать не собирался.

— А вы слышите в ветре какие-нибудь необычные звуки, голоса? Понимаете, о чем я говорю? — не унимался словоохотливый незнакомец.

— Да нет, ничего особенного…, — солгал Егор, — Только шум волн и крики чаек.

По опыту Егор знал, что есть вещи, о которых лучше вообще не говорить, особенно с кем попало. Когда-то, в детстве, отец попытался рассказать Егору о том, что ему слышится-видится в музыке Эдварда Грига — и мальчик надолго утратил интерес к произведению, которое тот комментировал. Пропала глубина, исчезло ощущение тайны. Чувства изменчивы и богаты — слова всегда не о том…

— Жаль… — искренне огорчился собеседник. — А голоса есть! Они доносятся из верхнего мира. И люди их слышат не ухом, а душой. Жаль, что вы не слышите!

Егор насторожился: ведь незнакомец повторил слова бабы Златы…

— Вот как? — осторожно произнёс Егор и потёр ладонью свою покрытую недельной щетиной щеку.

— Видите ли, все, что рождается в человеческом мозгу: идеи, желания, фантазии, мечты, — всё это так же осязаемо, как и то, что человек может сделать руками… Абсолютно всё, что мы можем вообразить, реально существует. Понимаете, о чём я говорю?

— Ну, да, я слышал, что мысль материальна… Психологи советуют настойчиво представлять себе то или иное… что вам нужно, и оно материализуется в вашей жизни… Известный приём. Вы об этом?

Незнакомец снисходительно улыбнулся и поглядел на часы. На вид он был лет сорока, роста среднего, крепок, одет в чёрные брюки и чёрную рубашку, всё с иголочки, идеально отутюженное, и волосы у него были чёрными, длиной до плеч, а на шее красовалась толстая серебряная цепь… Ещё Егор заметил, что мужчина чем-то взволнован. Вероятно, и поговорить решил с незнакомым юнцом именно затем, чтобы отвлечься от своих тревожных мыслей.

«Только бы не оказался каким-нибудь сектантом или психом…» — подумал Егор.

— Мысль ещё как материальна! — ответил незнакомец, — Простите… Игорь Фёдоров.

Он протянул Егору руку. Она оказалась твёрдой и холодной.

«Имя, вроде, знакомое. Где я мог его слышать?» — подумал Егор и тоже представился.

— Так вот, вкратце могу сообщить, что: наши мысли… фантазии, мечты, наши творческие устремления… формируют отдельный слой реальности и продолжают независимое от нас существование. Один средневековый автор называет его верхним миром. Мы, люди, обитаем в среднем мире. И здесь, на этом мысе, верхний мир соприкасается с нашим. Потому-то здесь чувствуешь себя так необычно… Потому-то тут и слышатся нам все эти странные звуки и голоса, которые не пугают, а будоражат воображение. Хотя… извините, вы сказали, что ничего не слышите… Это уникальное место! На Земле таких — единицы.

— И что же, этот мир так же реален, как наш? — осторожно спросил Егор, — Параллельный мир, так что ли?

— Конечно, реален! Но… Всё значительно сложнее. Каждый, кто сможет там побывать, увидит свою версию. Что-то покажется ему знакомым, иное — будет прямо-таки поразительным. Ведь мы не всегда отдаём себе отчёт в том, чего хотим в действительности. А иные наши фантазии пугают нас самих. Вот вы… вы можете сказать, что знаете себя достаточно хорошо?

Егор усмехнулся, опустил глаза.

— Впрочем, не секрет, — продолжал Фёдоров, — что и тот мир, в котором мы живём, каждый видит по-своему. Вся наша жизнь — отражение наших представлений. По большому счёту, объективной реальности вообще не существует. Возможно, когда-нибудь я расскажу вам больше, если захотите…

Новый знакомый Егора снова посмотрел на часы.

Порыв ветра надул пузырём белую рубашку Егора. С северо-запада наползали тучи.

— Вы сказали: «сможет там побывать». Это образно говоря… или?.. — Егору очень захотелось, чтобы было «или», как в кино: кто-то создаёт некое устройство, при помощи которого исследователи попадают в параллельный мир, и там…

«А какую же версию верхнего мира увидел бы я? Эх, вот бы там побывать…» — мечтательно подумал Егор.

— Да! — сказал Фёдоров — в его голосе слышалось волнение, — В верхнем мире можно побывать и увидеть всё своими глазами! Скажите, Егор, вам знакомо имя алхимика Ханса Эспа?

— Да, — ответил Егор.

— В самом деле? — собеседник сделал выразительную паузу, похоже, был удивлён.

— И что же Ханс Эсп? — подтолкнул Егор.

— Он открыл способ перемещения в верхний мир. Правда, его средневековые возможности не позволили осуществить… Но остались его записи! — Федоров провел рукой по волосам — пальцы дрожали, — А что вы знаете о Хансе?

— Вы говорите о нём, как о реальном человеке… — теперь пришла очередь удивляться Егору, — Я-то думал, что история о подлом алхимике — легенда.

— Легенда? — усмехнулся Фёдоров, — История, может быть и легенда, но человек реальный. Такой же реальный, как, скажем, Абу Абдуллах Мухаммад ибн Муса аль-Хорезми, Леонардо да Винчи или Александр Шаргей. А вы о какой истории говорите?

— Рассказывают, что он донес инквизиции на Марину Штерн, в честь которой назван наш город. Её обвинили в колдовстве… Понятно, обвинение липовое, стандартное в те времена… А потом этот козёл сгорел вместе со своей лабораторией в тот же день, когда Марину сожгли на костре. У меня есть старинная книга…

— А, понятно… — протянул Фёдоров, — О выдающихся людях обыватели, как правило, пересказывают друг другу только сплетни. Сальери замочил Моцарта, Леонардо был голубым… и так далее.

С северо-запада надвигались мрачные тучи, сверкнула молния, усилился ветер.

— Вот это да, — сказал Егор. — А ведь обещали хорошую погоду…

Что-то жуткое было в клубящейся черноте. Гроза обещала быть сильной.

— Не обижайтесь, пожалуйста, я не о вас, — сказал Федоров, — Вот, что, давайте я подброшу вас к автобусу.

Они спустились с возвышенности и пошли к грунтовке, где их ожидал чистенький алый джип. Украшенный обилием хромированных дуг, увенчанный батареей фар над лобовым стеклом… Машина из тех, чьи владельцы на хорошей дороге чувствуют себя космическими первопроходцами.

Открыв дверцу, Егор обнаружил, что место занято: на сидении возлежал огромный чёрный кот.

— Дураня, уйди нафиг! — махнул рукой Фёдоров, и кот нехотя перебрался на заднее сидение.

Попылив по просёлку, машина выбралась на асфальт и резво побежала в сторону города.

— Если есть средний и верхний миры, значит должен быть и нижний? — попытался развить тему Егор.

— Об этом мы поговорим позже. Хорошо? — ответил Фёдоров. — Вот ваша остановка. Возьмите…

Фёдоров протянул Егору визитку.

Егор поблагодарил, выбрался из машины, помахал на прощание рукой. Фёдоровский кот зыркнул на него из-за стекла своими жёлтыми глазищами. Вскоре алый джип скрылся за поворотом, свернув на новую дорогу, ведущую прочь от моря.

— А что там? — спросил Егор дачника с ведром клубники. — В прошлом году этой дороги не было.

— А черт его знает! Какое-то частное владение: бункер за колючей проволокой.

Ливень обрушился на автобус, как водопад. Вспышка молнии ожгла глаза, а гром заставил вздрогнуть даже самых взрослых пассажиров. Ветер яростно налетал на машину, пытаясь сбросить с дороги. Кто-то тихо сказал: «Что-то будет…» Егор понимающе покачал головой. За окном в пелене дождя мелькнул указатель «Маринбург». Автобус взобрался на холм и, разбежавшись, бросился в объятия большого города.

Тревога, ожидание, ощущение тайны наполняли душу Егора. Он был уверен: сегодня утром произошло что-то важное! Новая дорога, бункер за колючей проволокой, загадочный собеседник, его рассказ о верхнем мире, Ханс Эсп… И всё это именно сегодня, семнадцатого июня, в день рождения Алисы… И такая гроза! Всё неспроста! Да ещё эта вот реплика в автобусе: «Что-то будет!»

«Что же? — думал Егор. — Я скоро это узнаю!»

Гроза стихла, тучи уходили на восток. Солнце ласково смотрело им вслед.

— Улица Горная, — объявил водитель, и Егор ступил на мокрый асфальт.

Солнце шлепало по лужам золотыми ладошками. На востоке расцвела радуга.

Почти у самой калитки Егора окружила соседская детвора, и мальчик Кирюша сообщил:

— Дядя Егор, к вам «скорая» приезжала.

А Виолетта сказала серьёзно, как взрослая:

— Позвоните дяде Андрею! Прямо сейчас!

Егор выхватил из кармана телефон. Чёрт возьми, отключён! Ясное дело, не хотел, чтоб звонками «доставали»… Забыл включить…

Блин, как долго грузится!

«Вам звонили…»

Сколько пропущенных…

— Андрюха! Что случилось?

— Роджер в больнице, сердце… — ответил Андрей.

Игорь Фёдоров притормозил у ворот ограды, компьютер опознал хозяина — и створки раздвинулись. Преодолев небольшую асфальтированную площадку, машина остановилась у двери лаборатории — бетонной коробки без окон — и дверь ушла вверх. Машина въехала внутрь, плавно включился свет, дверь опустилась на место.

Постороннему помещение показалось бы более чем странным… но посторонних здесь не бывает. Выглядит оно так: шесть на восемь метров в плане и высотой около четырёх, на дальней стене — металлическое кольцо диаметром от пола до потолка, шириной примерно с локоть и толщиной — в ладонь. Металл отполирован до зеркального блеска. У правой и левой стен — два металлических шкафа с вентиляционными щелями. Внутри — замысловато соединённые детали, узлы и устройства, назначение и принцип действия которых Фёдорову не известны (невероятно: ведь некоторые из них он изготовил своими руками!). От загадочных «шкафов» к кольцу тянутся кабели. Всё здесь выглядит грубым и зловещим, — и «шкафы» эти, и кабели, и четыре светильника на потолке в железных клетках, и серый бетон стен со следами опалубки. Любому захотелось бы поскорее отсюда убраться. Справа от кольца светятся голубым большие электронные часы, слева — табло такого же размера. На нём тягуче медленно сменяются цифры и какие-то знаки. Фёдоров старается туда не смотреть. Он не знает, что это за знаки и что означают цифры. Он уже давно не чувствует себя здесь хозяином, он — исполнитель чужой воли… Время, проведённое здесь, кажется Фёдорову бредом. А поначалу задача виделась такой привлекательной: проникнуть в иной мир, совершить исторический прорыв в науке! Это ли не достойнейшая цель? Но с тех пор, как в безраздельное владение Фёдорова попали записи Ханса Эспа, радость из его жизни ушла. В глубине души он понимает, что добром затея не кончится… И продолжает работу. Он изготовил или заказал оборудование по описаниям алхимика и под диктовку кого-то невидимого неведомого. Некоторые сведения ему давали в сновидениях, обрывками фраз случайных прохожих, надписями на стенах. Оборудование стоило денег, но они сначала просто были, потом падали в руки, словно по волшебству из самых неожиданных источников.

Домой приходил без сил. Отношения с женой не были безоблачными с самого начала, но сейчас они стали тяготить. Однажды Фёдоров попробовал напиться, но в итоге ему стало так дурно, что желание повторить опыт пропало начисто. Невидимому куратору нужен был трезвый исполнитель.

И вот долгожданный день наступил. Сегодня будет «прорублено окно»…

Кольцо — это портал, к нему ведёт бетонный подиум в метр высотой, и таких длины и ширины, чтобы на нём поместилась машина, плюс немного необходимого для ходьбы пространства. На подиум поднимается пандус. Фёдоров остановил машину в метре от стены, заглушил двигатель, вышел и спустился вниз по металлической лесенке в четыре ступеньки. Здесь стоит рабочий стол, на нём — двадцатитрёхдюймовый монитор, клавиатура, недопитая чашка чая, пепельница с окурками…

Часы показывали 11:40.

На потолке лаборатории шелестел вытяжной вентилятор.

Был ещё какой-то звук, похожий на бормотание… Раньше не было.

Фёдоров прислушался…потом махнул рукой, коснулся мыши, монитор проснулся…

На часах 11:45.

Фёдоров установил на крыше машины видеокамеру, проверил на мониторе картинку, включил запись, и тут совершенно отчетливо понял, что сейчас больше всего на свете он хочет домой. Ему было страшно. Фёдоров ругал себя за трусость, и страстно желал проснуться от этого кошмара, обнять жену, шепнуть ей на ушко, что всё плохое позади, вычеркнуть из памяти случившееся полгода назад. И с сегодняшнего дня начать новую, счастливую жизнь.

Фёдоров закурил. Жадно затянулся.

Часы показывали 11:50.

В этот момент в кармане зазвучал «Вокализ» Рахманинова. Фёдоров вынул телефон, раздавил окурок о пепельницу.

— Слушаю тебя, Алиса.

— Я просто так… Хотела услышать твой голос…

— Даже не знаю, что тебе сказать… — невинная реплика Алисы была совершенно неуместной в это время, в этом месте.

А на часах было уже 11:52.

— Когда ты приедешь? Я не тороплю… просто спрашиваю…

— Алиса… Я люблю тебя! — сказал ей Фёдоров дрожащим голосом.

Боковым зрением он увидел, что в лаборатории что-то изменилось.

Теперь позади машины, в полутора метрах над подиумом висел в воздухе чёрный шар. Он был размером с баскетбольный мяч и жирно поблескивал…

— Игорёк, что-то случилось? — встревожено спросила Алиса.

Шар казался живым. Его поверхность вздрагивала и словно бы дышала.

— Н-нет, ничего, — выдохнул Фёдоров.

— Ты меня пугаешь, — сказала чуткая Алиса.

— Я должен кое-что тебе сказать… Это важно… — произнёс Фёдоров.

Но часы показывали уже 11:53.

— Я должен признаться… иначе могу не успеть…

В этот момент всё вокруг осветилось. Фёдоров зажмурился.

А произошло вот что: исчезла часть стены, обрамлённая металлическим кольцом. То, что там образовалось, походило на туннель. Разглядеть подробности не представлялось возможным — мешал яркий свет, льющийся оттуда. Фёдоров вдруг почувствовал такое блаженство, какого ещё никогда не испытывал. Он зажмурился. Тело сделалось невесомым… Всё вокруг стало казаться изящным и радостным.

Это было чудо!

«Нашёл время для признаний! Дурак… — подумал Фёдоров, — Да идите вы все к чертям собачим!»

Не попрощавшись, он нажал отбой и вернул телефон в карман. И в этот момент ощущение чуда пропало, а чёрный шар вспух и запрыгал, будто от нетерпения.

Часы показывали 11:59.

«Почему я слежу за этими часами? — подумал Фёдоров, — Разве Ханс называл какое-то время…»

Не чуя ног, он подошел к столу и увидел на мониторе табличку с двумя кнопками «отменить» и «продолжить». Активной была вторая. Фёдоров осознал, как разительно отличаются две реальности — та, где было чудо, и эта… Остановиться и вернуться уже нельзя. Полдень. «Зачем я здесь?» — подумал Фёдоров, холодея.

«Ты здесь затем, чтобы нажать эту кнопку, — услышал он в ответ, — Жми!»

Фёдоров стукнул пальцем по кнопке «enter» и спохватился.

— Кто здесь?! — крикнул он в ужасе.

Из посторонних увидел только чёрного кота.

Тот сидел у его ног и нагло пялился прямо в глаза.

В следующее мгновение Фёдорова оглушил пронзительный вой. Чёрный шар непомерно раздулся. Ударил по машине и отплыл назад. Заднее стекло покрылось сеткой трещин и ввалилось внутрь. Потом шар лопнул, как мыльный пузырь, и из того места, где он только что был, хлопая перепончатыми крыльями, извиваясь чешуйчатыми телами, полетели в разные стороны отвратительные твари. Они метались по лаборатории, натыкались на стены, сбили Фёдорова с ног. Носясь кругами, они росли на глазах и уносились в туннель. А здесь возникали всё новые и новые чудовища. Всё страшней и страшней…

Что-то подняло Фёдорова в воздух и швырнуло…

В кардиоцентре сказали, что к Роджеру сейчас нельзя, и братья Луневы дожидались врача в холле. Тут же находилась красивая девочка лет семнадцати, Света М. Она поглядывала на дверь, сцепив у губ побелевшие пальцы.

— Они пришли повидаться с тобой, — рассказывал Андрей брату, — Я же вчера сказал Роджеру, что ты приехал. С дороги не хотели тревожить… Просыпаюсь, а тебя как ветром сдуло. Ну, вот… пришли такие весёленькие. Света цветочки тебе купила, Роджер на бутылу дорогущего коньяка расщедрился. Звоню тебе — абонент недоступен. Попили чаю, ждём-пождём — нет тебя. А тут гроза надвигается. Звоню снова — недоступен. И тут за окном как шандарахнет! Света говорит: «Что-то будет…» Я ей: «Что?» А Роджер ещё так многозначительно кивнул… А потом гляжу — ему нехорошо… Держится за сердце… Но говорит: «Нормально всё, пройдёт, уже бывало». Я пошёл на кухню глянуть, что у нас, в аптечке… возвращаюсь в гостиную — Роджер без сознания, Света в ужасе. Вызвали скорую. Я детишкам на улице сказал, чтоб тебе передали…

Открылась дверь, и вышел врач.

— Родителям сообщили?

— Нет родителей. Мы самые близкие, — ответил Андрей.

— Как он? — спросил Егор.

— Готовьтесь к худшему…