Теория поцелуя

Лена Сокол, 2019

У Лены большая проблема: если она не закроет долги по учебе, родители не отпустят ее в Лондон. В голову девушки приходит гениальная мысль: а что, если охмурить отличника Исаева? С его помощью она легко сможет сдать сессию! Но и Женя Исаев не так прост, как кажется: у щуплого очкарика, давно влюбленного в Лену, имеется своя теория. Заключается она в том, что даже один поцелуй может запустить химическую реакцию необратимой влюбленности. И парень твердо намерен использовать свой единственный шанс, чтобы доказать ее.

7

Женя

— И что он тебе сказал? — Глаза Антохи расширились от удивления.

Мы шли по коридору, торопясь на следующую пару, и мой друг от нетерпения буквально скакал передо мной взлохмаченным диким шимпанзе.

— Да ничего. — Я пожал плечами.

— Как? Вообще ничего? — Он остановился, в недоумении разведя руками.

— Нет. — Я пожал плечами.

Антоха почесал рыжий затылок.

— Что, даже не прочитал проповедь? Не пытался наставить на путь истинный? Не угрожал отлучением от церкви?

— Иди ты! — рассердился я, обходя его.

— Нет, правда. Ты сказал отцу, что уйдешь из дома. Я думал, он на тебя какую-нибудь херотонию наложит!

Мои руки изо всех сил сжали книги.

— Хиротония — это, вообще-то, рукоположение. Наделение правом совершать таинства и обряды. А не проклятие какое-то.

— А звучит как проклятие, согласись? — хрюкнул от смеха Майкин.

— Ха-ха, — скривился я.

— И что ты теперь будешь делать?

— Не знаю. — Моя решительность испарилась. — Раз сказал, что уйду, то должен уйти.

— И куда подашься?

— Хм… Да хотя бы в ту же вашу общагу.

— Перед началом лета? — спросил Антоха. — Еще старая смена не съехала. Нужно дождаться, когда старшекурсники получат дипломы и свалят, а это месяца через два-три, не раньше.

— Думаешь, свободных мест нет?

— Без понятия. Спроси. А на что ты теперь будешь жить?

— Об этом я еще не думал…

— Как вариант, есть куча подработок, — улыбнулся он. — Забыл? Ежова и полы мыла, и листовки раздавала, и в костюме большой котлеты зазывала народ в бургерную.

— Да, варианты всегда есть. Надо будет — котлетой поработаю.

— Может, передумаешь? Все-таки дома не так уж плохо. Они ведь не какие-нибудь сатанисты у тебя, а… — Он осекся под моим хмурым взглядом. — Понял, молчу.

— Это вряд ли. Я должен показать им, что у меня есть характер.

— А он есть?

— Есть!

— Правильно! — Антоха хлопнул меня по плечу. — Пора начинать настоящую жизнь. Без родаков! Долой крекер с молоком, даешь крепкие напитки! Привет, взросление! Пора начинать грешить, э-ге-ге-гей!

Я улыбнулся, поражаясь его неуемной энергии, а затем поднял взгляд и даже вздрогнул: в десяти шагах от меня стояла она. Лена. Руки вмиг стали непослушными, а ноги будто оторвало от земли. Я как в замедленной съемке следил за движением ее головы: вот сейчас она повернется, и мне нужно будет поздороваться. Вот сейчас, еще мгновение… А что потом? Подойти, поблагодарить ее? Или сначала представиться?

От мыслей об этом у меня перехватило дыхание. Я распахнул глаза, готовясь к такому важному моменту, как первое публичное приветствие друг друга, тряхнул головой, набрал больше воздуха в легкие, сделал еще шаг и… ничего не произошло. Лена равнодушно мазнула по мне взглядом, развернулась и заспешила прочь. И только грохот падающих книг привел меня в чувство.

— Растяпа! — бросил кто-то.

Но я не видел кто и принялся собирать упавшие учебники.

— Держи, — Майкин подал мне последнюю книгу.

— Спасибо, — вздохнул я.

Выпрямился, поправил очки, пригладил волосы, медленно на негнущихся ногах направился к питьевому фонтанчику.

— Вот же тупицы! — Антоха гневно зыркнул на хихикающих подружек Лены. — И как она их терпит? Они ж во! — Он постучал кулаком по своей макушке. — Дерево! Что с них взять, кроме анализов?

— Не знаю. — Я пожал плечами. — Может, у нее никого больше нет. Она… выглядит одинокой.

— Ну с этим скоро у нее будет порядок, да, братишка? — улыбнулся Антоха. — С таким мужичарой, как ты!

Его голос будто отколол сразу несколько кусочков с и так обветшалой брони моей уверенности.

— Подержи лучше. — Я протянул ему книги.

Наклонился к фонтанчику, повернул кран. Хрясь! Струя ударила мне прямо в лицо, попала в очки, забралась в нос, обрызгала губы и щеки. Ну почему так?

Кто-то за спиной громко заржал. Я быстро крутанул барашек, закрыл воду и отшатнулся от фонтанчика.

— Что, задохлик, обделался? — сказал Кошкин, приближаясь. — А ну посторонись, дай нормальным людям попить! — Он подошел, наклонился и плавно повернул кран. — Гляди, как надо.

— Главное достижение в жизни, поздравляю! — прорычал Майкин, пока я снимал свои очки и протирал краем рубашки. — Далеко пойдешь!

— Ты что-то сказала, рыжуля? — выпрямился Харитон.

Качок стер капли с подбородка и прищурился, разглядывая нас.

— Ничего, — буркнул я, взял за локоть друга и потащил в аудиторию.

— Почему ты не дал мне ответить? — возмутился Майкин. — Я хотел! Я бы ему!

— Почему? — Я отпустил его руку, остановился и еще раз протер линзы очков краем рубашки. — Потому что ты встал в позу боевого хомячка, а этот тип по сравнению с тобой — орангутанг! Дал бы разок в табло, и ты бы рухнул!

— По-твоему, меня это останавливает? — Антоха сжал кулаки. — Я не боюсь боли!

— Не все конфликты нужно решать дракой. Некоторые не стоят этого, поверь. Ты ничего ему не докажешь.

— Ты сейчас говоришь не как альфа-самец! — разочарованно надул губы Майкин.

Мы вошли в огромную аудиторию. Похоже, сегодня намечалось занятие нескольких групп сразу. Гул стоял такой, что взлетающий рядом самолет присутствующие и то заметили бы не сразу.

— Смотри, Кокошкин занял твое место, — шепнул Антоха.

— Ничего страшного, — вздохнул я, — сядем повыше.

— Не думал, что ты так легко сдашься, — буркнул друг.

— Что поделать!

Мы прошли вверх по ступеням и заметили машущую нам Ежову:

— Идите сюда!

— Привет! — Я пропустил вперед Майкина, сам протиснулся следом и занял место с краю.

— Приве-е-ет, — поздоровалась Олька Еремеева, взмахнув рукой.

Она сидела справа от Насти.

— Только попробуй меня отвлечь от занятия! — вместо приветствия рыкнула Савина, глядя на довольно улыбающегося Майкина.

Отличница выглянула из-за Еремеевой. Она сидела с прямой спиной, сложив руки друг на друга поверх стола, совсем как прилежная школьница. На узкой столешнице перед ней расположился пенал, под ним — аккуратный строй карандашей и ручек. Я, конечно, тоже педант, но не настолько же! Аккуратность и скрупулезность Савиной меня откровенно пугали.

А вот Майкина — нет. Он улыбался ей, не обращая внимания на ее строгий взгляд.

Я положил книги на стол и замер, чувствуя, как становится не по себе. Безжалостный холод насмешек вдруг сменился жаром майского солнца. Слух отчетливо выхватил из общего шума знакомый звонкий голос. Я обернулся на звук и… столкнулся взглядом с Леной. Она сидела на три ряда выше нас вместе с подругами и смотрела прямо на меня.

Застигнутая врасплох, девушка дернулась, поспешила отвести глаза и продолжила разговор. Но по тому, как она вдруг едва заметно поджала губы и приподняла брови, я понял: она меня заметила. Заметила!

Отвернувшись, я толкнул Антоху локтем:

— Эй!

— А? Что? — Тот с неудовольствием отвлекся от созерцания столь обожаемой им и вредной до невозможности Марины Савиной.

— Я не отступлюсь.

— Кто? Я? И в чем это я туплю? — с полоборота завелся он.

— Да не туплю! А не от-ступ-люсь! Я.

— Чего-чего? — удивился Майкин.

— Я добьюсь ее. Лена будет моей.

— Хм. Новая теория?

— Да! А еще решительные действия.

— И какие же?

— Похоже, тактильный контакт сработал. Нужно что-то очень действенное, чтобы закрепить его. — Я потер ладони друг о друга.

— Что?

— Так как у меня нет шансов против всех этих качков типа Кокошкина…

— Какашкина, — поправил друг.

— Да. Так как у Какашкина и его шкафообразных приятелей визуально имеются все преимущества, то мне придется подключать тяжелую артиллерию.

— Твой… интеллект?

— Нет, — я помотал головой, — химию!

— Чего? Натурально химию?

— У меня остался всего один шанс, и я обязан его использовать. Мне нужно поцеловать ее.

— А при чем тут химия? — удивился Антон.

— При том, что первый поцелуй никогда не забывается! Это послание, только без слов, лучший способ сообщить информацию о себе. Поцелуй изменит все!

Майкин тяжело вздохнул:

— Есть одна проблема, чувак.

— Это какая же?

— У тебя не было поцелуев последние… дай угадаю… восемнадцать лет! А вот у нее — сомневаюсь!

— Неважно. — У меня почему-то ладони вспотели. — Это будет ее первый поцелуй со мной. Понимаешь?

— Нет, — нахмурился друг, — что-то никак.

— Есть у меня одна теория… — Я почти лег на стол, сначала удостоверившись, что девчонки заняты своими делами и не подслушивают нас. — Согласно ей всего один поцелуй может запустить процесс необратимой влюбленности.

— Занятно! — Антоха наклонился ко мне. — И чем ты собрался ее удивлять? Ты целоваться-то умеешь? Или собираешься крутить своим языком у нее во рту, как барабан стиральной машины?

— Об этом я не подумал…

— Ты не переживай. Тебе просто нужно потренироваться на ком-то!

— Исключено! — Я энергично замотал головой. — Не собираюсь тратить свои поцелуи просто так. У меня будет всего один шанс!

— Эй! Ты что, подсчитываешь свои поцелуи, чувак?

Я потер лоб.

— Пока это довольно просто: в моей копилке поцелуев… пусто.

В аудиторию вошел преподаватель, и шум сразу заметно стих.

— Ты понимаешь, что твои шансы… — Антоха наморщил лоб, — …мягко говоря, пятьдесят на пятьдесят? — Он потер щеку и покосился на Савину. — Ты можешь помочь вашим отношениям развиваться либо спровоцировать их конец…

Мой пульс ускорился.

— Неожиданный поцелуй всегда застает врасплох — это раз. — Я загнул один палец. — Он запоминается навсегда — это два. — Загнул второй. — После него шанс на второй поцелуй всегда возрастает. Логично?

— Ну…

— А еще поцелуй передает вкусы, запахи, звуки и тактильные сигналы, которые влияют на восприятие друг друга и на то, захотят ли они поцеловаться снова. Мне просто нужно дать ей активный, решительный сигнал, сечешь? Тем более что для женщин поцелуи важнее, чем для мужчин. Особенно в романтических отношениях, особенно перед… сексом.

— Вау! — Майкин вытаращил на меня глаза. — Это прозвучало самонадеянно, но мне нравится.

Мои щеки моментально вспыхнули.

— Это просто научные факты. Я как следует изучил вопрос, знаешь ли.

— Нет, все верно, — заверил он, — надо ставить высокие цели.

— Да я вообще не об этом! — простонал я.

— Цыц! — прошипела Савина и буквально опалила нас гневным взглядом.

Мы тут же замолчали.

— Хорошо, — помолчав, прошептал Майкин, — мне нравится твоя идея. Мы подкараулим Гаевскую, нападем, свяжем, и ты сможешь ее поцеловать. Так нормально?

— Не-е-ет, — выдохнул я, — она должна поцеловать меня добровольно.

— Но неожиданно? О’кей, — хмыкнул он. — Что может быть проще? — Антоха прикусил губу. — И все же я вынужден настаивать: тебе нужно потренироваться.

— Только не предлагай мне целовать другую девушку! Я не хочу.

— Тогда… тренируйся на помидорах! — Друг едва сдерживался от смеха. — И обязательно сохраняй воздержание, чтобы в самый ответственный момент твоя слюна была высочайшей концентрации и сообщила о тебе как можно больше информации.

Он почти беззвучно заржал.

— Звучит мерзко, — поморщился я, пихая его локтем.

— Еще бы! Ты знаешь, сколько микробов в слюне?

Я кивнул.

— Двести семьдесят восемь видов бактерий передается во время поцелуя.

— Сколько?! — Антон округлил глаза.

— Двести семьдесят восемь, — пришлось повторить мне.

Майкин снова боязливо покосился на Савину.

— Но девяносто пять процентов из них совершенно не опасны, — заверил я, улыбаясь.