Гримасы навязанной молодости. Вторая книга трилогии «Неприкаянная душа»

Лариса Малмыгина

Приключения прекрасной Алисы продолжаются. Волею судеб она оказывается в гареме султана Марокко Мулаи Исмаила, встречается с Лаврентием Берией и Иосифом Сталиным, за которого решает выйти маркиза, прибывшая из прошлого в Советский Союз тридцатых годов, спорит на религиозные темы с самим Сатаной. Необычайная красота героини очаровывает и демона Астарота, мечтающего во что бы то ни стало сделать возлюбленную своей женой…

Глава 7. Атенаиса де Монтеспан

В ресторанчике было пусто, только в дальнем углу две пожилые матроны в пухе и перьях рассказывали друг другу свежие новости.

Бармен явно скучал и машинально натирал мягкой тряпочкой сияющие свежестью длинноногие фужеры. Юркий официант со всей прытью молодости бросился к нам, словно намеревался выловить из воды тонущего ребенка.

— Что желают господа? — завопил было он, но внезапно припомнил, что служащему заведения высшего класса следует вести себя более достойно.

Карлос заказал кучу неизвестных блюд и, довольный собой, вальяжно растянулся на изящном кресле с изогнутыми ножками. Скучающий бармен вздрогнул и уставился на домового с тупым недоумением. Тут из уборной вымелась ожившая тетка в красном и тоже воззрилась на нас, хватая ртом калорийный воздух, пропитанный запахами гастрономических изысков. Не выдержав всеобщего внимания, я показала тетке язык и отвернулась к окну, великодушно демонстрирующему внимательным зрителям модную коллекцию от кутюрье по имени Семнадцатый Век.

— Сядь прилично, — прошипела я спутнику и заискивающе улыбнулась пожилым дамам, прервавшим беседу и превратившимся в вылепленные неумелой рукой статуи.

— Пожалуйста, — поднос с яствами опустился к нашим носам, жадно впитывающим в себя самые настоящие ароматы национальной кухни.

Жемчужный гордо выпрямился и принялся за еду. Бармен мгновенно потерял интерес к необычным клиентам, отвернулся и обратил взор черных испанских очей на мадемуазель в алых шелках, которая, заметив на себе пристальный взгляд бесстыжего простолюдина, возмущенно выпорхнула птичкой из элитного кабака.

Наполнив под завязку голодные желудки, мы выбрались на яркое солнышко, чтобы прошвырнуться по впечатляющим улицам столицы несравненной во все времена Франции. Но и двигались мы явно не так. Внимательно наблюдая за сладкой парочкой, аборигены сооружали удивленные глаза и перешептывались между собой.

— Твой папочка похож на слона? — осведомился обиженный Карлос, подозрительно осматривая «Сюзанну де Ламарт» с ног до головы.

— Нет, — повторяя ту же процедуру, ответила я, — на футболиста в смокинге.

— Постой, постой! — хлопнул себя по лбу догадливый домовой. — Во времена Людовика Четырнадцатого смокинги, кажется, не носили!

— Точно, — прошептала я, оглядываясь по сторонам. — Как же ты мог это забыть?

— А кто недавно обитал на вилле у графа де Виронна и общался с маркизами и баронами? — вспыхнул элементал.

— Жила. Ну и что? — озадаченно пробормотала я. — Кстати, белые кроссовки необычайно шокируют здешних обывателей.

— Да, — почесал в затылке мсье Жорж, — придется искать приличный бутик.

Магазин мы нашли сразу же. Молодой продавец шаркнул ножкой, вежливо поздоровался и поинтересовался, откуда мы прибыли.

— Из Америки, — подмигивая элементалу, улыбнулась я.

— Это национальная одежда? — почему-то восхитился торговец готовым платьем.

— Да, — торопливо заверил его домовой.

— Чья? — не унимался любопытный француз. — Индейская?

— Конечно, — прыснула со смеха я, представляя в уме разрисованных туземцев из Нового Света в черных смокингах и футбольных ботинках.

Облачение для Жемчужного мы все же купили и, довольные собой, отправились в небольшой скверик, расположенный поблизости от величавого театра со смешным названием «Пале-Рояля». Там, в тени каштанов, «индейцы» расслабились, а потому, недолго думая, «папочка» выудил из борсетки сотовый телефон и принялся тыкать в него коротеньким пальчиком, наслаждаясь мелодиями, предназначенными для ушей непритязательных абонентов из далекого третьего тысячелетия. Маленькая девочка, чрезвычайно похожая на Мальвину, остановилась возле чудного дяденьки и уставилась огромными голубыми глазами на необычную игрушку. Немолодая женщина в одежде простолюдинки рысью кинулась к непослушной подопечной, но тут тоже узрела вовсю веселящийся мобильник.

— Что это? — ахнула она, намертво прилипая к скамейке.

— Бесовское, это бесовское, — авторитетно заявил важный монах, проходящий мимо странной мигающей вещички, беззаботно испускающей мелодичные звуки.

— Дьявольское? — поразилась заносчивая нарядная мадам, закрывая небесного цвета зонтик.

— Кого-то убили? — подскочили к нам любопытные парни в расшитых златом и серебром камзолах.

— Чертов старик выкрал прелестную мадемуазель у родителей и хочет продать ее за большие деньги приезжему советнику марокканского султана, — раздался из группки зевак визгливый голос, принадлежащий существу непонятного пола.

— Пора! — рассвирепел «чертов старик» и потащил «мадемуазель» сквозь строй бездельников к ожидающему их величественному зданию.

Занимательную картину представлял собой сценический зал той эпохи. В нем не было обычного разделения мест, поэтому театралы изображали из себя единую сверкающую драгоценностями материальную массу. Зрительские скамейки в партере постепенно заполнялись избранным обществом, бросающим на нас дерзкие удивленные взгляды. Влево от вожделенной сцены находилась запертая золотой решеткой королевская ложа. В несколько ярусов над ложей и по обе стороны от нее расположились открытые кабинки для двора.

«Неужели увижу самого несравненного Людовика Четырнадцатого»? — подумала я, разочарованно обозревая средневековую аристократию, которая, не церемонясь, вела оживленные разговоры и напоминала эксцентричную публику на рядовом стадионе двадцать первого века.

Неожиданно водворилось устрашающее безмолвие. Красивый стройный мужчина и очаровательная черноглазая дама величественно вплыли в зал и уселись на места, предназначенные королевской семье.

— Сир и его невеста, Франсуаза де Монтенон, — донеслись до нашего обостренного слуха отдельные слабые голоса.

Будущая сиятельная королева была великолепна. Ее превосходная пышная фигура напомнила мне греческие скульптуры во дворце несчастного Тиберия.

Вдруг чей-то ненавидящий взгляд вонзился в новоиспеченную возлюбленную короля. Обратив голову к завистнице, я приметила прелестную белокурую женщину, сидящую в партере. Она комкала в руках кружевной платочек и казалась очень расстроенной. Давали «Насильственный брак» господина Мольера, но избалованная комедиями Рязанова и Гайдая, я не могла принудить себя растягивать рот в слащавой улыбке, как это делали все остальные. К тому же, незнакомка с заплаканными глазами не позволяла мне сосредоточить внимание на сцене с издающими невыносимые вопли взбудораженными лицедеями.

— Атенаиса де Монтеспан, — прошептал Карлос, указывая чисто выбритым подбородком на опечаленную натуральную блондинку.

— Как жестоки мужчины, — вспоминая ветреного Мадима и самовлюбленного Сергея, вздохнула я.

— Да? — хмыкнул Жемчужный. — Маркиза де Бренвилье находилась в женском теле.

— Но она раскаялась, чего никогда не делают представители сильного пола, — покачала головой я.

На нас зашикали. Я раболепно уставилась на подмостки, на середине которых причитала бездарная комедиантка. Или комедиант?

Через двадцать минут представление закончилось, и возбужденный люд стал медленно расходиться по домам. Смеркалось. На театральной площади зажгли фонари. Неуклюжие кареты как по команде распахнули гостеприимные двери и принялись дружно засасывать в себя скучающих бездельников, чтобы доставить их к местам назначений.

— Полетели, — оглядываясь по сторонам в поисках взлетной полосы, предложил дух.

— Подождите, пожалуйста, — неожиданно попросил нас кто-то из темноты.

Белая фигура стояла под раскидистым деревом и теребила носовой платочек.

— Атенаиса? — бросаясь к несчастной дамочке, вскричала я.

— Откуда вы меня знаете? — изумилась прелестная блондинка. — Впрочем, кто же сейчас не ведает о брошенной женщине! Я очень одинока, господа, так как неверные друзья отвернулись от бывшей фаворитки легкомысленного монарха. Возможно, незнакомые двору люди выслушают ее и постараются понять.

— Говорите, — деловито приказал Карлос, усаживая бедняжку на ту самую скамейку, где недавно давал захватывающее представление наш меломан мобильник.

— Будучи любовницей короля, я была счастливейшей женщиной в мире, — начала она свой рассказ. — Уродливая королева умерла. Хромая Луиза де Лавальер тенью ушла в прошлое Людовика, когда он увидел меня. Я блистала в свете, передо мной преклонялись, мне посвящали стихи. И вдруг появилась она, безвестная дочь кальвиниста Франсуаза Скаррон, вдова калеки, взявшего ее замуж из-за банального сострадания. Я боролась до последнего, но тщетно. Толстуха одолела прекрасную Атенаису, повергнув ее к своим ногам. Она притворилась лучшей подругой, дав кров, когда я рожала ребенка от Его Величества, а потом соблазнила моего возлюбленного. Теперь король игнорирует мать своего сына и демонстрирует перед обществом свою любовь к….

— К презренной шлюхе, вы хотели сказать? — угодливо подсказал Карлос.

— Да, — ответила госпожа де Монтеспан, передергивая плечами от вечерней прохлады.

— Кто высоко взлетел, тому больно падать, — назидательно изрек Жемчужный. — Мы что-то должны для вас сделать?

— О, только выслушать несчастную, только стать ее друзьями! — вскричала отвергнутая маркиза.

— К сожалению, привязанность ветреного монарха не вернешь. Он женится на Франсуазе, — покрываясь красными пятнами, некорректно перебила я бедную француженку.

— Откуда вы это знаете? — опешила Атенаиса.

— Знаю, — пробубнила я и представила объятия Повелителя Стихий.

— Вы — сатанистка? — неожиданно оживилась очаровательная рассказчица.

— О нет, просто иногда предвижу будущее, — вспоминая жуткую коллекцию маньяка Экзили, поморщилась я.

— Она шутит! — распугивая влюбленные парочки, засевшие в засаде в соседних кустах, взвыл элементал.

— Плохая шутка, — надула губки бывшая фаворитка короля.

— Вы правы, сударыня, — опуская глаза, покорно согласилась я.

— Кстати, честь имею пригласить господ…, — начала было милая дама.

— Жоржа и Сюзанну де Ламарт, — проворно дополнил ее тираду дух, — маркиза и маркизу, отца и дочь.

— Вы французы? — обрадовалась госпожа де Монтеспан.

— Но жили в Новом Свете, — некультурно оборвал ее Карлос. — И только недавно по ипотеке купили небольшой коттедж близ Марселя. Так что скоро придется заполнять декларацию….

О Боже! Что он городит!

— И где же остановились мои новые друзья? — проглотив несуразность речей и несомненную бестактность необычного собеседника, поинтересовалась Атенаиса.

— В отеле…, — деловито почесывая переносицу, выдал воодушевившийся умелым враньем Жемчужный.

— Где? — ахнула аборигенка.

— В гостинице…, — ерзая по скамейке, уточнил лжец.

Но тут на помощь нам пришла карета с замысловатым гербом на боковой поверхности.

— Вы едете? — прозвучало из ее чрева.

— Еду, — быстро бросила одураченная, — а завтра ожидаю господ де Ламарт к себе в гости на улицу…

Последние ее слова потонули в шуме неожиданно начавшегося дождя. Бывшая фаворитка французского монарха поспешно поднялась в теплый салон средневекового автомобиля, который, громыхая огромными колесами по булыжной мостовой, моментально исчез в ночи, словно его никогда и не было.

— Летим? — снова предложил Карлос, накрывая меня неведомо откуда взявшимся у него плащом.

Я покорно взмахнула руками и поднялась вверх, в ночное небо, обильно льющее слезы по всем женщинам, брошенным легкомысленными мужчинами.