Мэллинорские истории

Лара Осенина, 2018

Среди множества миров в бескрайней Вселенной затерялся крохотный мирок под названием Мэллинор. Населяют его два народа – люди и гномы. Когда-то жили эти народы в мире, дружбе, любви и благоденствии. Но однажды злые чары Богов Тьмы проникли в мир и посеяли зерна вражды и ненависти. В мире, населенном удивительными существами, древними монстрами, в мире, наполненном магией, где Боги спускаются с небес и живут жизнью смертных, а смертные запросто беседуют с Богами, началась бесконечная и беспощадная война между гномами и людьми. И казалось – нет больше в Мэллиноре места счастью и радости. Но еще жива любовь – последнее оружие Богов Света.

Любовь нечаянно нагрянет.

— Госпожа Советник! Госпожа Советник! — Эллин Террел, Советник Кхалада и Кхад-леди клана «Странников», резко остановилась и обернулась на голос, готовясь изобразить приветливую улыбку, что в данный момент было непросто. Она была вызвана на ковер к главе гильдии Советников (кто-то, наверно, нажаловался), а опаздывать туда не рекомендовалось.

— Госпожа Советник, извините, можно вопрос? Я здесь недавно, неделя, как прибыл из Тренировочного лагеря. Вот, доспехи прикупил. Вы не подскажете, какие руны мне можно нанести?

Опытным взглядом окинув вопрошающего, Эллин спросила:

— Пятый уровень?

— Агась! — радостно подтвердил вопрошающий. Это был высокий, хорошо сложенный молодой гном. Открытое, добродушное лицо, но во взгляде чувствовалась сталь. «Хороший воин должен получиться», — подумала Эллин. А улыбка совсем детская и обезоруживающая. Эллин невольно улыбнулась в ответ, и получилось это у нее без всякого напряга. — Вам, молодой человек, пока доступны только обычные, серой магической тушью начертанные. Жизненной силы, мощи, ловкости и ярости. Ну и удачи — не повредит. — ответила Эллин.

— Спасибо, Госпожа Советник!

— Да не за что. — Эллин отвернулась, намереваясь продолжить путь.

— Госпожа Советник! — снова раздалось за спиной. Девушка глубоко вдохнула и обернулась.

— Да? — Воин заметно был смущен и слегка запинался, но все же продолжил. — А Вы не могли бы… начертать для меня руны? А то… не умею я… чертать, руки с кисточкой не дружат. — Смущенно, но не без иронии, юноша посмотрел на свои руки. — С топором, с молотом дружат, а как кисточку возьму — дрожать начинают. Боюсь вместо удачи, порчу какую-нибудь себе намалюю, дело-то тонкое. Я заплачу, монеты водятся, — он похлопал по кошельку на поясе. — Да и доспехи бы инкрустировать камешками, ну чтоб все как у гномов. А я слышал, что вы, лучший в Кхаладе тайнописец и ювелир — Эллин вдруг стало смешно, и она еле сдержалась, чтобы не прыснуть. Собравшись и подпустив в голос строгой вежливости, она ответила:

— Я бы с удовольствием. Только в данный момент, я действительно очень спешу. Так что, я думаю, лучше Вам найти другого рунодела и ювелира, чтобы не терять время. Я освобожусь не раньше, чем через час.

— Я подожду, — твердо произнес молодой человек.

— Ну, хорошо, — слегка растерянно сказала Эллин. — Тогда, найдете меня в мастерской.

— Я найду. — Теперь настал черед смутиться, девушке. Она в легкой задумчивости вознамерилась идти дальше, но, похоже, забыла куда.

— Госпожа Советник! — Эллин мгновенно снова обернулась на зов, но уже, почти с радостью. Она вопросительно смотрела на воина.

— Простите меня за мою приставучесть, — смущенно краснея, но глядя при этом прямо в глаза, проговорил парень. — Я знаю, что вы еще и Кхад-леди. Леди Эллин, возьмите меня в Ваш клан! Пожалуйста! Меня зовут Гвинт. Вы не смотрите, что я зеленый, — он провел руками по своим доспехам, показывая, что имеет в виду небольшой уровень и отсутствие ранга. — Я очень быстро вырасту, вот увидите. Я умею драться. Вот, посмотрите. — Гвинт протянул Эллин несколько свитков — списки Колизея, в которых было расписано, сколько боев он выиграл, сколько одолел хуманов. А также медальный лист, в котором были отмечены все, полученные бойцом награды. Тут в Эллин проснулось чутье Кхад-леди. Она еще раз, более внимательно оглядела бойца. — «Как же я сразу не заметила, парень-то, явно, не новичок. Выправка и стать опытного бойца, прокачан по всем правилам, взгляд твердый и решительный, и в то же время проницательный и вдумчивый, взгляд воина, привыкшего просчитывать все в бою. Но… глупый вопрос про руны, ну, конечно же, просто для завязки разговора».

— Так ты ищешь любой клан или хочешь именно к нам?

— К Вам!

— А могу я узнать, почему?

— Ну-у-у… мне нравится ваш значок, нравится ваша форма, я тоже странник по жизни, ну и так далее, и тому подобное… — Кхад-леди хмыкнула:

— Самое главное, я так понимаю, как раз «и так далее, и тому подобное»?

— Агась! Возьмите, леди Эллин, вы не пожалеете. Я обещаю.

— Хм, так ты и имя мое знаешь? — Она, совсем неожиданно для себя самой, вдруг перешла на «ты».

— Конечно, — лукаво улыбнулся воин. — Кто же в Кхаладе не знает Эллин Террелл — лучшего Советника и прекраснейшую Кхад-леди.

— Так, а вот это уже подхалимаж, — усмехнулась Эллин.

— Вовсе нет, — улыбнулся в ответ Гвинт, — это мое личное и, абсолютно искреннее, мнение.

***

— Ну вот, теперь ты один из нас! Добро пожаловать в семью! — Эллин вручила Гвинту значок клана и ключ от Летающего острова. «Странник» в один голос поприветствовали нового брата.

— Я рад! Я так рад! Вы просто представить себе не можете. И вы не пожалеете, я клянусь!

— Ладно, ладно. Поживем — поглядим, как оно сложится, — добродушно усмехнулся Варграф Казум, пуская фигурные колечки дыма из своей любимой трубки.

— Ну, а теперь давай займемся твоими доспехами. Начнем со сверления.

Просверлив отверстия для вставки боевых камней, Эллин занялась огранкой.

— Вообще-то это займет некоторое время, потом еще руны… Так что ты можешь пока заняться своими делами, я позову, когда будет готово.

— А можно я посижу здесь с тобой, если не помешаю? Дел у меня пока нет.

— Хм, ну посиди, — не отрываясь от своего занятия, ответила Эллин.

— А хотя, есть одно дельце… Но я сейчас вернусь, я мигом! — Эллин не успела и глазом моргнуть, как Гвинт испарился в дымке телепорта, но уже секунд через пять снова возник перед ней и протянул прекрасную алую розу.

— Вот, это тебе. Спасибо, что поверила мне и приняла в клан. Для меня это очень важно, поверь. Я знаю, что ты любишь белые розы, но у Кьяры их нет, к сожалению. Она обещала, что обязательно должны появиться.

— Спасибо! — девушка совсем растерялась. Не от того, что ей подарили цветы, к этому ей было не привыкать, а отчего — она и сама не могла понять. От Гвинта исходило необыкновенное тепло и искренность, и роза эта…была какая-то совершенно особенная и потрясающе красивая.

— А откуда ты знаешь, что мне нравятся белые розы?

— Просто знаю. Я много о тебе знаю — хитро улыбнулся воин.

— Вот как? Ты меня заинтриговал. — включилась в игру девушка.

— Агась, я такой.

Эллин не покидало странное ощущение при общении с Гвинтом. Действительно, странное.

— Мне, почему-то, кажется, что я тебя знаю, — задумчиво проговорила она и тут же смолкла, поняв, что сказала это вслух. — Ээээ, померещилось наверно, так иногда бывает.

— Нет, не померещилось, все так и есть. Я очень давно тебя знаю. И ты меня знаешь.

— Но как это возможно?! Имя твое мне незнакомо — это абсолютно точно. И лица я, прости, не помню, но вот ощущение…и какие-то смутные воспоминания…

— Это было несколько лет назад. Тогда у меня было другое имя. А лицо… Ты была слишком занята, добыванием золота для клана, чтобы запомнить в лицо каждого, кто пересекался с тобой на просторах Кристальной долины, — улыбнулся с доброй иронией Гвинт, — да и годы скитаний изменили его.

— Ну, вот, ты меня совсем запутал, и я теперь ночи спать не смогу, пока не узнаю все.

— Всему свое время, — снова хитро улыбнувшись, ответил Гвинт, — вот выйдешь за меня замуж, тогда все и узнаешь.

— Замуж?! — от неожиданности Эллин чуть не выронила только что ограненный зеберг. — Ты серьезно?!

— Конечно. Разве такими вещами шутят, — и тон и лицо Гвинта были действительно серьезны. — А что тебя так удивило?

— Да… как-то замужество в мои планы не входило.

— Ну, так это, потому что меня рядом не было. Только мне немножко времени нужно, чтобы заслужить ранг повыше, а то негоже Кхад-леди выходить замуж за новобранца.

— Аааа… — протянула девушка, — ну, остается только дождаться мне.

— Долго ждать не придется, вот увидишь. — Эллин отвернулась, пытаясь скрыть улыбку.

— Вот только, что же, мне придется выходить замуж за «кота в мешке»? Ты тут такой таинственности напустил, заинтриговал, а теперь заявляешь, что откроешься только после свадьбы. Откуда мне знать, можно ли тебе доверять? Ааа? — насмешливо спросила она.

— Ты ведь это чувствуешь, правда? — ответ совершено обескуражил девушку. «Аргх, он мысли мои читает что ли?» — подумала она.

— Ну, допустим, но все-таки. Да и замуж, вроде как, принято выходить по любви, ну, по крайней мере, у нормальных гномов, а мы с тобой знакомы несколько дней, не считая того «когда-то», которое я почти не помню, и…

— Я люблю тебя, Эллин. Очень давно люблю. Еще со времен того «когда-то». Только тогда я так и не посмел открыть тебе свои чувства. Все боялся, что окажусь недостоин. А потом жизнь и вовсе так завертела, что, связавшись со мной, ты могла подвергнуться опасности.

— Может, мы не будем ждать свадьбы, и ты мне все расскажешь сейчас? — попросила Эллин. — Ты сказал, что сменил имя, почему? И как тебя звали раньше?

— Кархат.

Это имя, словно сорвало таинственный занавес с ее воспоминаний. «Так вот это кто!» — Эллин помнила это имя и гнома этого помнила, правда к стыду своему признаться, никак не могла восстановить в памяти как же он тогда выглядел. Но это был очень опытный и сильный воин, старше нее и уровнем, и рангом. В то время она не была еще Кхад-леди, а всего лишь рядовым бойцом. И, действительно, день и ночь трудилась в Кристальной долине, собирая деньги для клана, который готовился открыть третью магическую лавку. И с гномом этим, Кархатом, они не раз встречались на пыльных тропинках долины. Эллин часто видела его в компании других могучих воинов, атаковавших какого-то из водных чудовищ. Эллин невольно улыбнулась, вспомнив, как настойчиво он почему-то зазывал ее присоединиться к битве. А она тогда ужасно боялась этих жутких монстров, считала, что слишком слаба еще для сражений с ними и ни за что не одолеет. Это сейчас зверюшки долины были для нее как орешки.

— Так почему ты сменил имя и что с тобой произошло?

Гвинт помолчал, потом заговорил.

— Я позволил себе нелестные публичные высказывания в адрес наших правителей и даже самих Богов. Меня слегка занесло, каюсь. Мне грозила вечная каторга, а возможно, и казнь. И мне пришлось бежать из Кхалада. Единственное, о чем я жалел, покидая этот город, так это о том, что больше никогда не увижу тебя. И о том, что так и не успел сказать, что люблю тебя.

— Что было потом? — Эллин, забыв о камнях и рунах, внимала рассказу Гвинта.

— Много всего было и о многом мне не хочется вспоминать. Нужно было как-то выживать. Нанимался охранять караван Яри-Марка, но только до окрестностей Кхалада. Потом прибился к шайке таких же изгоев, промышлял разбоем на большой дороге. Перебивался, как мог, не понимая, почему я еще жив и зачем мне такая жизнь. Но я всегда помнил о тебе. Мысли эти, от многих непростительных поступков меня уберегли, когда в мечтах своих, я представлял, как однажды вернусь в Кхалад…к тебе…и как смогу посмотреть в твои глаза без стыда и вины. Только этой мечтой я и жил. И однажды понял, что больше не могу. Будь что будет, но я вернусь и увижу тебя снова. Пусть всего на несколько минут, а потом, хоть каторга, хоть плаха — ничего не страшно. Я изменил имя и, прикинувшись новичком, пришел в Тренировочный лагерь, с просьбой принять меня на обучение. Счастью моему не было предела, когда в первый же день занятий, я увидел тебя, дежурившую на посту Советника. Ты, конечно же, этого не помнишь, я не посмел, не то что подойти близко, но даже смотреть долго в твою сторону. Но то, что я дышал с тобой одним воздухом, наполняло меня неописуемым восторгом. — Гвинт подошел к Эллин и, встав на одно колено, взял ее руку и прижал к своей груди.

— Эллин… я так долго шел к тебе. И я больше тебя не потеряю. Я люблю тебя.

Эллин стало так тепло и немного грустно почему-то. Замуж она действительно не собиралась. Ни за кого. Звали, и много раз, но она всегда воспринимала это с юмором, отказывала вежливо, но твердо. А тут, от слов Гвинта вдруг что-то защемило в груди. Нет, недостатка любви она никогда не испытывала. В клане ее любили как мать, сестру и дочь одновременно, в зависимости от возраста соклан. Любили, уважали, всегда горой готовы были встать на ее защиту. И она отвечала им тем же. А вот того самого, единственного, ради которого и сердце бьется чаще, и глаза сияют ярче — не было. Точнее — не сложилось. «Как порой странно все устроено и переплетено в нашей жизни. — подумала Эллин, — я любила, верила, страдала, была предана и покинута, оставшись наедине со своей болью, разбитым сердцем и потерянной верой в эту самую — Любовь! А где-то рядом, все это время, оказывается, был тот, для кого, даже дышать со мной одним воздухом — счастье».

— Гвинт… — девушка была совершенно растеряна. — Я…даже не знаю… что сказать… столько всего… и сразу…

— Я понимаю. Это все неожиданно для тебя. Но я не буду тебя торопить. Пусть все идет, как идет и… будь что будет.

***

Дни проходили за днями, Эллин и Гвинт постепенно становились все ближе. Уже в клане, и не только, стали замечать, что они часто появляются в разных местах вместе, кто-то не раз замечал их, гуляющими, взявшись за руки, по Кристальной долине, совершенно не замечая ни зубастых рыбоящеров, ни нимф, и старавшихся не наступить на морских черепашек, снующих туда-сюда под ногами.

О Гвинте уже много говорили, как об очень сильном воине, выходившим победителем их самых трудных поединков, даже с несколькими противниками сразу. Но каждый раз, сердце Эллин, замирало в тревоге, когда Гвинт уходил в Колизей или на Остров Теней. Ведь туда не прилетишь на помощь, если вдруг неравный бой. Вот и сейчас, телепортировавшись в город из Тренировочного лагеря после очередного дежурства, Эллин краем уха уловила разговор стайки подростков о каком-то невероятном поединке в Колизее:

— Их трое, а он один. Двоих завалил, но, похоже, у него закончились эликсиры, а третий хуман — в доспехах подземного великана, такого кулаком не пробьешь. — И имя — Гвинт. Эллин рванулась к Колизею, готовая разметать там все на кирпичики. Но только она шагнула из портала, навстречу ей, из ворот Колизея, вышел Гвинт.

— Гвинт! — девушка бросилась к нему, обнимая и целуя. — Боги, как же я испугалась за тебя.

— Все в порядке, родная, все хорошо. Я жив и даже не ранен, это кровь врагов, не волнуйся, — голос его был усталый, но счастливый. Он бережно обнял ее и пристально посмотрел ей в глаза.

— Я очень боюсь тебя потерять, — срывающимся голосом проговорила Эллин.

— Со мной ничего не случится…пока ты ждешь меня.

Эллин прижалась к нему и прошептала:

— Я люблю тебя.

***

На лавочке, у палатки варграфов, сидели доблестные воины Казум и Сантай, попыхивали трубками, пуская фигурные облачка дыма и наслаждаясь видом сентябрьского звездного неба.

— Я так полагаю, друг Сантай, скоро в клане «Странников» сыграют первую свадьбу?

— Давно пора. Все кланы уже сыграли и не по одной, чем мы хуже.

— Хорошо бы к Новому году. Елочку бы поставили, да под елочкой и обвенчали наших голубков.

— Свадьбы принято по осени играть, — глубокомысленно высказался Сантай.

— Хех, да тоскливо осенью, холодно и сыро.

— Ну, так вот и повод будет — и погреться, и повеселиться. — Воины дружно хохотнули.

— Только вот… — минут пять спустя, снова заговорил Казум, — как полагаешь, достоин ли парень нашей Эллин?

— А что? — Сантай пожал плечами. — Воин добрый, не выскочка, не задира, голову на плечах имеет. Руки тоже, откуда надо растут, кузнец славный из него получится. Ну, разве что, не шибко разговорчив, так для настоящего мужчины — это скорее достоинство.

— Ну да, ну да, — согласно закивал Казум. — Так-то оно так, и все же… Не простую девчонку замуж выдаем — Кхад-леди! А парень в клане без году неделя… Не поймешь этих женщин, и чего из своих, проверенных и надежных, никого не выбрала? Ты, например.

— А что я-то, — вдруг закашлялся Сантай.

— А то! Я же не слепой, давно заметил, что ты к Эллин неровно дышишь. Хотел бы ее в жены взять?

— Ну, знаешь… — возмущенно вскинулся Сантай, но тут же взял себя в руки, — мало ли, чего бы я хотел. Сердцу-то не прикажешь. И хватит тут, — сердито поднялся он со скамейки. — развел тут, понимаешь… Эллин-то наверно, и сама вправе решать, кого выбирать, ей виднее. Да и цветы-то вон, сам видишь, не вянут.

— Хех, не вянут, это ты в точку…

— Эй, братья, ну, сколько уже можно розы нюхать? На пороге палатки стоял варграф Темныч, — там похлебка стынет и пиво пенится, давайте за стол. А свадьбу по весне красиво сыграть.

Казум и Сантай переглянулись, погасили трубки, вытрусили пепел и чинно направились к палатке.

— Нет, свадьбу лучше к Новому году, — на ходу бросил Казум, — а то скоро весь наш остров превратится в клумбу.

— А ты думаешь, после свадьбы он перестанет дарить ей цветы? — и добродушно посмеиваясь, воины скрылись в палатке.

Они и вправду не вяли, все цветы, что Гвинт покупал у цветочницы Кьяры и дарил Эллин. Наоборот, с каждым днем они становились всё свежее и ярче и источали чудный аромат. Достаточно было просто воткнуть их в землю, как они тут же пускали корни. Таким образом, вокруг палатки Кхад-леди уже образовалось ожерелье из цветущих и благоухающих роз, ромашек, незабудок и прочих представителей Мэллинорской флоры.

Грозная Богиня Морана, как-то, проводя ревизию и перепись Летающих островов, заметила это вопиющее нарушение и была крайне возмущена. Как так, кто посмел соорудить на острове этот несанкционированный объект, не укладывающийся ни в какие законы и правила, не обозначенный ни в одном реестре, не внесенный в смету и вообще — что за самоуправство? Морана уже хотела было наказать по всей строгости: объект уничтожить, остров реквизировать, а клан в полном составе отправить на каторгу за нарушение статьи… но тут ее взгляд случайно упал на венок из белоснежных ромашек, лежащий на туалетном столике. Этот венок подарил ей этим летом один симпатичный гном, по имени… впрочем, это не наше дело. Венок лежал на алой шелковой подушечке, на которой раньше покоилась официальная диадема Богини из трехсот тридцати трех бриллиантов чистой воды и трех уникальных изумрудов, огранкой в 333 грани. Морана легонько провела кончиками пальцев по нежным лепесткам, казалось, только что сорванных цветов. Венок до сих пор хранил тепло его рук, аромат летнего луга, легкого свежего ветерка и солнца. Лицо Мораны озарила светлая улыбка, и, взглянув еще раз на разноцветье вокруг палатки Кхад-леди «Странников», она вынесла свой вердикт

— А пусть будет.

***

Читатель любит открытые финалы? Если да, то на этом я, пожалуй, и закончу. Как сложатся дальнейшие отношения Гвинта и Эллин, сыграют ли «Странники» свадьбу под Новый год или по осени — жизнь покажет.

А тем читателям, которые считают, что любая сказка должна заканчиваться свадебным пиром и словами — «Я там был, мед-пиво пил…», позволю себе напомнить — это в сказках все кончается свадьбой, а в реальной жизни, со свадьбы все только начинается.

Меня заказали седому Дхадгору,

Ресурсов собрали огромную гору,

Зверье истребили — и злых, и попроще,

Осколков набили для яростной мощи.

Три ночи ковали, ласкали и били,

В огне раскаляли, в водице студили.

Кузнец изгалялся, в угаре шалея,

Но я закалялся и делался злее.

Меня наточили оранжевым Гритом,

В эфес заточили златые бирмиты,

По стали булатной легла гравировка:

«С любовью, единственному!» — татуировка.

Меня напитали опаснейшим ядом.

« — Не парься», — сказали, — все будет, как надо».

Нет, я возмутился: « — Не честно, ребята! —

Но после смирился — ну надо, так надо».

Меня окружили тончайшим муаром,

Потом уложили на бархат футляра.

Кроваво-устало, в отсвéтах заката,

Сверкнули кристаллы — за жизнь чью-то, плата.

При свете камина, в уюте альковном,

Футляр расчехлили на ложе любовном.

Небрежно достали, вертели, крутили…

Меня показали. Меня оценили.

Потом были ласки и жаркие речи,

Любовные сказки детей человечьих.

Их стоны — как пенье, их тел бесконечность…

Ночь длилась мгновенье, а может быть вечность.

А после, целуя, глаза и улыбку,

Безумно рискуя, разрушить мир зыбкий,

Чуть слышно спросила, почти не дыша:

« — С кем был вчера, милый? Она хороша?

Ее ты голубишь, ласкаешь, щекочешь?

Меня уж не любишь? Меня уж не хочешь?»

Он лишь усмехнулся блаженно-устало,

Легонько коснулся губ трепетно-шалых

И голосом адским: « — Не бойся, дитя,

На всех меня хватит, — ответил шутя».

Изящные пальцы эфес мой сомкнули,

Прекрасные очи безумьем сверкнули,

Дрожащие губы шепнули ему:

« — Так не доставайся же ты никому…»

Меня заказали, меня заточили,

Меня оплатили, меня подарили,

Меня напоили горячею кровью…

И так будет с каждым, кто шутит с любовью!