Убийство в городе без имени

Кэйго Хигасино, 2020

Кэйго Хигасино – самый продаваемый в Японии автор детективов. На родине его называют «машиной по производству бестселлеров». Он лауреат двух самых престижных остросюжетных наград страны – премии Эдогавы Рампо и «Японской детективной литературы», – а также премии Наоки (японского аналога Букера), Премии хонкаку и многих других. По произведениям Хигасино снято более 50 фильмов и сериалов. Отсутствие следов – это самый отчетливый след. Школьный учитель Эйити Камио обнаружен убитым на заднем дворе собственного дома под завалом из картонных коробок. Он одет в выходной костюм, но на нем нет обуви. В доме все вверх дном, но ничего не пропало. И вот что особенно загадочно… Причина смерти – пережатие сосудов на шее; его задушили, но никаких следов ни пальцев, ни веревки, ни чего-либо подобного просто нет. Полиция в тупике. Но не младший брат покойного – иллюзионист-менталист Такэси. Пользуясь своими редчайшими способностями, он начинает собственное расследование. Для Такэси игра с действительностью – неотъемлемая часть его повседневной жизни. Он умеет читать людей по малейшим проявлениям эмоций. Он способен вовлечь человека в хитрый сценарий против его воли так, чтобы тот ничего не заметил. В интересах дела он может даже слегка подправить реальность… РОМАН ПЕРЕВЕДЕН С ЯПОНСКОГО «Все-таки существуют по-настоящему запутанные детективы-головоломки. Просто их пишут по-японски. Пишет Кэйго Хигасино, чьи элегантные расследования – шедевры классической дедукции». – New York Times Book Review «Тех, кто регулярно пишет о детективной литературе, часто спрашивают: каким будет следующий ведущий остросюжетный тренд? Если бы все творения японских писателей криминального жанра были столь совершенны, как романы Хигасино, ответ оказался бы очевидным: японские детективы». – Independent «Агата Кристи была бы крайне впечатлена». – Financial Times

4

Раздался звонок будильника, и Маё открыла глаза. Протянув руку, достала смартфон, лежавший рядом с подушкой, и отключила сигнал. Было семь утра. Через щель в занавесках ярко светило солнце.

Наконец-то настало утро.

Ночью Маё несколько раз просыпалась. За окном было совершенно темно; она снова пыталась заснуть, но это ей никак не удавалось. Сейчас ее сознание было ясным, но вставать не хотелось, и она продолжала лежать, свернувшись под одеялом.

Но вот, собравшись с духом, сбросила одеяло и села. Она давно не ночевала на татами и, может быть, поэтому спала чутко. Перед глазами стояло лицо Эйити, лицо ее отца, которое она увидела в морге.

Одновременно одна за другой в памяти всплывали сцены из прошлой счастливой семейной жизни, когда отец был жив, и в эти мгновения ее с новой силой охватывала грусть. Маё винила себя за былую беспечную уверенность в том, что отец всегда будет здоров.

После туалета она умылась. Недосып вызвал тяжесть в голове. Синяков под глазами не было, но отражавшемуся в зеркале лицу явно не хватало свежести. Маё похлопала себя по щекам, пытаясь вернуть бодрость коже и духу.

Завтрак входил в стоимость номера. Есть совсем не хотелось, но она все-таки решила сходить в ресторан. Сегодня предстоял долгий день. Если не перекусить, сил не хватит.

Когда Маё протянула руку к смартфону, пришло сообщение. От Кэнты.

«Привет! Поспала хоть немного? Может быть, мне стоит к тебе приехать?»

Вечером Маё позвонила Кэнте и рассказала о разговоре в полиции. Узнав, что произошло убийство, тот был поражен. Его, конечно, беспокоило, что же делать со свадьбой, но он ничего об этом не сказал. Наверное, посчитал, что для этого сейчас не время.

Слегка подумав, Маё послала ответ: «Не скажу, что спала как убитая, но всё в порядке. Собираюсь поехать в родной дом. Не волнуйся, я сама вполне справлюсь». Ей, конечно, хотелось, чтобы он был рядом, но в то же время вызывать к себе жалость она считала неправильным. У Кэнты есть дела, которыми он должен заниматься. Они еще не супружеская пара.

В ресторане не оказалось никого, кроме нее. Маё не припоминала, чтобы со вчерашнего вечера видела в гостинице хоть одного человека. Конечно, сегодня рабочий день, но и без влияния «короны» наверняка не обошлось.

Женщина средних лет в фартуке приветливо пожелала ей доброго утра. Вчера, регистрируясь по приезде, Маё узнала, что эта женщина — хозяйка гостиницы.

Сесть можно было где угодно, и она устроилась за четырехместным столиком у окна.

Хозяйка принесла завтрак. Он был в традиционном японском стиле, с жареной рыбой в качестве главного блюда. При виде приправы с тертым дайконом стал просыпаться аппетит. Поблагодарив хозяйку словами и жестом сложенных рук, Маё взяла палочки.

После глотка ароматного супа мисо каждая клеточка ее тела проснулась. Жареная рыба тоже была отличной, и ей подумалось, какое было бы счастье, если б это была обычная поездка.

Когда Маё уже съела половину завтрака, в поле ее зрения попал плакат на стене. На нем был изображен молодой человек с открытым лицом, взбирающийся на отвесную скалу. Маё был хорошо известен этот персонаж — герой популярной манги. Плакат гласил: «Решение построить «Дом Л.В.М.» принято! Открытие в мае будущего года». Значит, такие планы действительно существовали… Кажется, об этом писали в сетевых новостях.

Рассеянно размышляя об этом, она услышала откуда-то сбоку:

— Вы сюда по работе? — Это подошла хозяйка, чтобы долить ей зеленого чая.

— Да, что-то в этом роде, — произнесла Маё. Если хозяйка услышит, что здесь ее родной дом, начнутся разные расспросы…

— Как это непросто, в такое-то время… — Понятно, женщина имела в виду время распространения коронавируса. Она указала на плакат: — Знаете, что это?

— Знаю. Это ведь «Лабиринт виртуального мозга»?

В обиходе его называли «Л.В.М.». Нынешняя молодежь склонна сокращать названия, если те кажутся слишком длинными.

— Этот плакат стоило бы уже снять. Проект закрыли. Но что-то в нем есть, — сказала хозяйка.

— Обещают, что открытие состоится в мае будущего года.

На лице хозяйки появилась слабая улыбка.

— Этот плакат я повесила в прошлом году, в начале января, так что речь идет о мае этого года. Тогда и в страшном сне нельзя было представить, что наделает коронавирус.

— Тут планировали воспроизвести призрачный лабиринт, так?

— Вот именно, — согласилась хозяйка. — Дело в том, что создатель этой манги — уроженец здешних мест.

— Ах вот в чем дело!

Конечно, Маё знала об этом, но сделала вид, будто никогда не слыхала.

— Эти места послужили прообразом города, где жил главный герой манги. Поэтому появилась идея воссоздать дом главного героя во всех подробностях. На плакате ведь прямо написано — «Дом лабиринта виртуального мозга».

— Это дом, где лежит Адзума Рэймондзи, верно? — Маё назвала имя главного героя.

— Да-да. — Хозяйка довольно прищурилась. — А вам тоже нравится «Лабиринт»?

— Раньше когда-то читала.

Услышав ответ Маё, хозяйка, казалось, несколько удивилась.

— Вы читали эту мангу? Для женщины довольно необычно…

— Да, но отрывками.

— Вот как… Когда это была только манга, я даже не знала о нем. Но потом сын с приятелями увлеклись сделанным по нему аниме, и я расспросила их, в чем дело. Оказалось, что оно страшно интересное, и к тому же действие происходит в нашем городке. Вот и я стала смотреть его время от времени. Бывает очень приятно, когда там иногда появляются знакомые места. Хотя на самом деле городских сцен в каждой серии не так много.

— Ведь основное действие происходит в лабиринте, верно?

— Да уж… Удивительно, как можно такое придумать. Интересно, что творилось в голове автора? — Хозяйка, вздохнув, снова посмотрела на плакат. — Если б не шумиха с «короной», сейчас проект был бы в самом расцвете.

— А когда его закрыли?

— Официальное решение было принято примерно в июле прошлого года. Но задолго до этого уже ходили слухи о его закрытии. Никто не знал, как пойдут дела с «короной» через год, и даже если б все более-менее утихло, невозможно было предположить, сколько сюда приедет туристов. К тому же если б здесь и вправду собралось много фанатов манги, то начали бы говорить об опасности распространения инфекции. Куда ни кинь, всюду клин.

В словах хозяйки не было ничего неожиданного. Токийскую олимпиаду отложили, Диснейленд закрыли… На этом фоне открытие центра, посвященного какой-то манге, выглядело нереальной мечтой.

— Так много людей этого ждали… очень жалко, — сказала Маё. Это были не просто вежливые слова, она и правда так думала.

Хозяйка кивнула и нахмурилась:

— Ладно бы просто жалко… Многие потеряли на этом большие деньги.

— Каким образом?

— Тут такое дело… С самого начала проектом занималась не какая-то пришлая фирма, его планировалось реализовать на средства жителей. Горожане прилично в него вложились. Некоторые продали для этого земельные участки, полученные по наследству. Строительство завершено на семьдесят процентов, и затраченные деньги уже не вернуть.

— Как же так…

Маё ничего не слышала о таких событиях на своей родной земле. Эйити должен был об этом знать, но, видимо, считал, что нет смыла рассказывать все это работающей в Токио дочери.

Посмотрев на стенные часы, хозяйка вдруг взмахнула руками:

— Простите, пристала к вам с пустым разговором…

— Ничего.

— Пожалуйста, завтракайте. Скажите, если еще чаю…

И она отошла в сторону.

Маё снова взглянула на плакат и заметила на нем слова: «Автор — Кацуки Кугимия». В уголке ее памяти нарисовался щуплый низенький паренек, вечно глядящий себе под ноги. Они учились вместе с восьмого класса. Кто бы мог подумать, что этот неприметный мальчик создаст произведение, вызвавшее настоящий бум по всей Японии…

Она вспомнила. Умерший от болезни Наоя Цукуми и Кацуки Кугимия дружили и всегда были вместе. До своей болезни Цукуми был лидером, поэтому про Кугимию шутили, что он — его вассал.

По словам Момоко, на предстоящей встрече выпускников собирались почтить память Цукуми. Видно, поэтому и собрался приехать обычно занятой Кугимия…

Покончив с завтраком, Маё принялась за косметику в своем номере, когда на ее смартфон пришло сообщение. Оно было от Какитани. Тот спрашивал, не будет ли она против, если он заедет через час. Маё ответила, что это подходит.

Потом с гостиничного телефона она позвонила администратору и попросила продлить аренду номера. Было ясно, что сегодня вернуться в Токио не выйдет.

Когда она завершила приготовления, снова позвонил Какитани. Он ждал перед гостиницей.

Маё сразу же вышла. У припаркованного на улице седана стояли две фигуры: Какитани и какой-то молодой мужчина. Оба были в костюмах. Ожидая увидеть патрульную машину, Маё немного удивилась, но потом подумала, что так они привлекут меньше внимания.

Она села на заднее сиденье рядом с Какитани. Молодой человек, видимо, был водителем.

— Успокоились немного? — спросил Какитани, когда машина тронулась.

— Да, более-менее.

— Понимаю, что для вас в этом мало приятного, но, чтобы быстрее поймать преступника, очень просим помочь следствию.

— Я понимаю — и очень на вас рассчитываю.

— Спасибо. Тогда начнем. Не вспомнилось ли вам что-нибудь, связанное с инцидентом? Даже какая-нибудь мелочь?

— Я вчера снова думала об этом.

— И ничего?

— Простите.

— Вам не за что извиняться. Такие случаи бывают часто.

Кивнув, Маё задумалась над словами Какитани. Какие случаи? Когда убивают безо всякой причины? Или когда причина убийства существует, но родственники о ней не догадываются?

Маё показалось, что Какитани имел в виду второе. Наверняка он думает, что живущая в Токио дочь может не все знать о своем отце, оставшемся в провинции.

К сожалению, Маё не могла это отрицать. Уехав в столицу поступать в университет, она устроилась на работу и зажила токийской жизнью. Приезжала домой разве что пару раз в год, и то обычно одним днем. Она даже не могла толком ответить, чем в последнее время занимался отец. Наверное, так было еще до ее отъезда из дома. Маё не могла припомнить, чтобы она интересовалась делами отца. Да и не пыталась интересоваться. Не то чтобы она не любила отца — и любила, и уважала. Но при этом старалась, чтобы они с ним не вмешивались в дела друг друга.

Предки Камио из поколения в поколение работали здесь учителями. Прадед преподавал обществознание, дед — английский. Эйити, по его словам, не представлял себе другой работы, кроме учительской, и при поступлении в университет сомневался лишь в том, выбрать ли англо-американскую, японскую или китайскую литературу. Он считал, что в любой стране классическая литература представляет собой кладовую человеческой мудрости и может служить путеводителем для воспитателя детских душ. В конце концов он выбрал японскую литературу, и причина этого была проста: ведь и учитель, и ученики — японцы.

Когда Маё достигла сознательного возраста, Эйити уже был известной фигурой в родном городке. Здесь жило немало семей, с которыми Камио общались еще со времен прадеда и деда, но главное, он был известен своей преданностью делу воспитания учеников. Маё часто слышала, что проблемным детям — и именно потому, что у них были проблемы, — он по-родственному помогал советом. Бывало даже, что становился на сторону ученика в конфликте со школой. Еще в младшей школе с Маё обращались как с дочкой Камио-сэнсэя. Тогда она еще не видела в этом ничего плохого — лишь одобрение в адрес Эйити. Вряд ли кому-то может быть неприятно, если хвалят его отца.

Но с переходом в среднюю школу ситуация изменилась. Учеников стало меньше, осталось только два класса. Когда отец вставал у доски, Маё становилось неудобно и она сидела, опустив глаза. Эйити Камио оказался не только добрым и понимающим преподавателем. У него обнаружилась и неизвестная раньше Маё твердость — он жестко реагировал на неуважительное отношение учеников, не спускал незначительных нарушений дисциплины. Что было вполне естественно.

Однажды она увидела одноклассников в игровом центре рядом со школой. Один из них, заметив Маё, стал что-то шептать приятелям. У нее появилось неприятное предчувствие, которое через несколько дней подтвердилось. Этих ребят вызвали в учительскую и сделали им замечание. Сказали, что о них сообщил местный житель. Но одноклассники не поверили. Они заподозрили, что это Маё настучала на них Эйити, и раздули этот слух. С этого дня некоторые одноклассники стали относиться к ней с подозрением.

Конечно, случались не только неприятности. Многие ученики обожали Эйити, а к ней относились так же доброжелательно, как и к другим товарищам. Но сказать, что учеба в средней школе протекала беззаботно, было бы неправдой. Понимая, какое положение занимает отец, Маё старалась не только тщательно соблюдать все школьные правила, но и ни в коем случае не получать замечаний от других учителей. Она должна была показывать успехи в учебе — и молчать, если ей что-то не нравилось. Должна была изображать из себя молчаливую скромную отличницу.

Естественно, ей приходилось держать дистанцию с отцом. И даже дома эта дистанция сохранялась.

Эйити, наверное, понимал это ее отношение к себе. Вернувшись из школы домой, он не становился «дочкиным папой». Он не читал ей нотаций, но относился к дочери-школьнице как ко взрослой.

Такие отношения сохранились и когда Маё перешла в старшую школу. Возможно, Эйити не смог в одночасье превратиться в доброго папочку. А уж Маё в то время тем более стеснялась проявить теплоту.

В таких отношениях с отцом прошли три года учебы в старшей школе. С тех пор и до сегодняшнего дня отец и дочь не стали ближе ни на шаг.