Поезд убийц

Котаро Исака, 2010

НАЦИОНАЛЬНЫЙ БЕСТСЕЛЛЕР ЯПОНИИ. ПРОДАНО ОКОЛО 1 МИЛЛИОНА КНИГ. ОЖИДАЕТСЯ ГРАНДИОЗНАЯ КИНОПРЕМЬЕРА. ФИЛЬМ ДЭВИДА ЛИТЧА. В ГЛАВНОЙ РОЛИ – БРЭД ПИТТ. Из Токио в Мориока отправляется скоростной поезд – синкансэн. На первый взгляд, все его пассажиры – вполне обычные люди, едущие по своим обычным делам. Но кое-кто оказался здесь далеко не случайно… Сатоши – кажется безобидным школьником, и при этом 100% психопат. Умный, хитрый и очень опасный. Кимура – бывший киллер, а теперь простой работяга и алкоголик в завязке. Мандарин и Лимон – двое наемников экстра-класса. Судзуки – добродушный школьный учитель. Нанао – «самый неудачливый убийца в мире», прозванный так потому, что вся его жизнь – это вечная череда неприятностей. Мальчик – сын крупного мафиозного босса. И кое-кто еще, со своим особым заданием… Эти люди в целом никак не связаны друг с другом, и привели их сюда разные обстоятельства. Но одна лишь случайность – и линии их жизней сплетутся в тугой клубок. Далеко не все из них доедут до своей остановки. Потому что очень трудно сойти живым с поезда убийц… Как найти свою книгу от издательства Inspiria? Читайте подробный гид по книгам импринта в ЛитРес: Журнале

Божья Коровка

Нанао не может выбросить из головы навязчиво крутящуюся в ней мысль: если что-то случилось раз — случится второй, если что-то случилось дважды — это произойдет трижды, если нечто повторилось трижды — тройка станет четверкой; так что если нечто случилось всего лишь однажды — можно смело предположить, что это будет происходить до бесконечности. Прямо как эффект домино. Пять лет назад, когда Нанао взял свою первую работу, все пошло немного не так, как он ожидал, — прямо сказать, влип в порядочную историю, и после того случая как заведенный повторял про себя: «Случилось однажды — случится и дважды». Его мысли будто обладали материальной силой: следующая работа тоже оказалась полной катастрофой, а третья — просто настоящим кошмаром. Как будто он был маленькой лодкой, попавшей в свирепый шторм.

«Ты слишком зацикливаешься на этом», — не раз повторяла ему Мария^[10]. От нее Нанао получает свою работу — Мария говорит, что она всего лишь клерк, сидящий в «зеленом окне»^[11], но Нанао не уверен, что этим ограничиваются все ее обязанности. В его голове сами собой возникают слова, складывающиеся в подобия эпиграмм: «Я готовлю еду — ты ешь с моего стола», «Ты даешь указания — я тружусь в поте лица». Однажды он спросил ее:

— Мария, почему бы тебе тоже не заняться работой?

— У меня есть работа.

— Я имею в виду работу. Ну, на поле, в команде. Такой работой.

Нанао попытался представить все это, как если бы гениальный футболист стоял с края поля и наблюдал за неуклюжими потугами любителей, периодически высмеивая их грубые ошибки и покрикивая: «Эй, что ж вы все такие неумехи-то?!»

— Ты и есть тот гениальный футболист, а я на твоем фоне — просто любитель. Почему бы тебе самой не вступить в игру, разве благодаря этому наши дела не пошли бы лучше? И стресса для всех меньше, и результаты на высоте — что, разве не так?

— Я же женщина, о чем ты говоришь?

— Да, но ты отлично владеешь кэмпо^[12], можешь запросто справиться одновременно с тремя мужчинами… И я уверен, что ты гораздо ответственнее, чем я.

— Я не об этом. Я же женщина — что я буду делать, если мне лицо изуродуют?

— Эй, ты из какого века вообще? Никогда не слышала о гендерном равенстве?

— Это сексуальное домогательство.

С ней невозможно было договориться, так что Нанао сдался. Видимо, ситуация будет оставаться такой до бесконечности: Мария будет выкрикивать команды, а Нанао — выполнять ее указания. Гениальный коуч и игрок-любитель.

Об этой работе Мария сказала то же самое, что она твердила обо всех остальных: «Просто-просто. Войдешь и выйдешь, начнешь и сразу закончишь, не дрейфь, на этот раз вообще никаких проблем не будет, я тебе гарантирую». Нанао слышал это уже бесчисленное множество раз и практически не мог найти в себе сил протестовать.

— Ну уж нет, наверняка что-нибудь пойдет не так.

— Какой ты пессимист!.. Ну, не веди себя как рак-отшельник, который всю жизнь сидит в своей раковине, боясь, что вот-вот случится землетрясение.

— Так вот о чем беспокоятся раки-отшельники…

— Если б они не боялись землетрясений, то не таскали бы на себе свои дома, верно?

— Может, они просто налоги платить не хотят.

Мария проигнорировала его попытку съязвить.

— Слушай, мы занимаемся довольно жесткими вещами, это опасная работа, так что какой смысл в том, если я буду каждый раз предупреждать, что тебя там ждут некоторые проблемы. Если так рассудить, то проблемы — это и есть наша работа.

— Не некоторые проблемы, — с нажимом сказал Нанао. — Вот. Уж. Нет. Это никакие не некоторые проблемы.

Он хотел выразиться на этот счет предельно ясно, чтобы до нее наконец дошло.

— У меня никогда не бывает некоторых проблем. Взять хотя бы ту работу в отеле, когда я вроде как должен был просто сделать фотографии политика, который завел интрижку на стороне. Ты сказала, эта будет простая работа, начал и закончил — всего-то делов.

— Это и правда было просто. Все, что тебе нужно было сделать, — это получить несколько фотографий.

— Еще как просто! Если б там, в отеле, не началась перестрелка.

Мужчина в деловом костюме вдруг открыл стрельбу в лобби, пули свистели повсюду. Впоследствии выяснилось, что он был высокопоставленным чиновником, страдавшим от продолжительной тяжелой депрессии, из-за которой в конце концов взял в руки оружие, застрелил несколько ни в чем не повинных гостей и оказал отчаянное сопротивление полиции. Это не имело никакого отношения к работе Нанао — простое совпадение.

— И ты прекрасно справился. Скольких людей ты тогда спас? И это ведь именно ты сломал шею преступнику!

— Это был вопрос жизни и смерти: или он, или я… А как насчет той совсем-совсем простой работы, когда я должен был прийти в фастфуд, попробовать их новое блюдо и устроить там целое шоу напоказ — мол, а-ах, как вкусно, как потрясающе вкусно, просто слов нет, да это же настоящий взрыв вкуса!

— Ты что, хочешь сказать, что невкусно было?

— Очень даже вкусно было, ага. Только в том фастфуде реально был взрыв!

Недавно уволенный сотрудник ресторана заложил в нем бомбу. Хотя жертв от взрыва было немного, помещение быстро загорелось и наполнилось дымом, и Нанао сделал все возможное, чтобы вывести посетителей на улицу. Но так уж вышло, что в то же самое время в ресторане решил перекусить знаменитый криминальный авторитет, которого держал на прицеле своей снайперской винтовки профессиональный киллер, находившийся снаружи, — и все это превратило случившуюся неразбериху в настоящий хаос.

— Но ты и с этим справился — нашел, где засел снайпер, и избил его до полусмерти… Еще один впечатляющий результат — ты сработал просто блестяще!

— Ты говорила, эта работа будет простой.

— А что такого трудного в том, чтобы съесть гамбургер?

— И то же самое было с последним заданием! Ты сказала просто спрятать деньги в туалете одной забегаловки — и чем все закончилось? Мои носки насквозь промокли, а когда я ел у них гамбургер, то чуть не умер, захлебнувшись горчицей, так что не спрашивай меня, трудно ли съесть гамбургер. Нет на свете никакой такой простой работы. Оптимистом быть просто опасно… Кстати, ты мне еще ни слова не сказала о моем новом задании. Что я должен сделать на этот раз?

— Все я тебе сказала. Украсть кое у кого чемодан и сойти с поезда. Это всё.

— Ты мне не сказала, где этот чемодан и кому он принадлежит. То есть ты хочешь, чтобы я просто сел на синкансэн, а об остальных деталях ты проинформируешь меня позже? Что-то мне не кажется, что все пройдет гладко — нутром чую… К тому же ты сказала мне, что нужно сойти с поезда на станции Уэно, верно? Это же сразу после Токио!^[13] У меня не будет достаточно времени!

— Ну ты сам подумай. Если предполагается сложная работа, то тебе все нужно знать заранее, во всех мельчайших подробностях. Всякие там тонкости, детали, планы на случай, если произойдет что-то непредвиденное; может, что-то даже потребуется отрепетировать… С другой стороны, если тебе не сообщают дополнительных деталей — это само по себе уже означает, что работа будет легкой, разве не так? Ну, представь, что тебе нужно сделать три глубоких вдоха — вот и все задание. Разве тебе потребовались бы какие-либо дополнительные детали?

— Какая расчудесная логика!.. Ну уж нет, спасибо. Не будет эта работа такой простой, как ты обещаешь, — ни при каком раскладе. Нет на свете такой штуки, как простая работа.

— Есть, конечно. Полно на свете всякой простой работы.

— Хоть одну назови.

— Моя, например. Быть посредником — самая простая работа на свете.

— Так я и знал, что ты это скажешь.

* * *

Нанао стоит на платформе станции Токио, когда его мобильный телефон начинает вибрировать. Он подносит трубку к уху ровно в тот момент, когда по громкой связи объявляют: «На двадцать второй путь прибывает поезд на Мориока! Синкансэн “Хаятэ-Комати”!» Из-за того, что хорошо поставленный мужской голос оглашает платформу, Нанао с трудом слышит слова Марии в трубке.

— Эй, ты слушаешь? Хорошо меня слышишь?

— «Хаятэ» подъезжает.

Объявление о поезде вызывает оживление на платформе. Нанао чувствует себя так, будто он окружен невидимой тонкой мембраной, блокирующей поступающие к нему звуки. Он ощущает резкий порыв осеннего ветра. Обрывки облаков плывут по небу, между ними проглядывает синева — такая яркая, что кажется, будто она светится.

— Я свяжусь с тобой, как только поступит информация о чемодане. Думаю, это произойдет сразу же, как поезд отправится.

— Позвонишь или отправишь эсэмэску?

— Позвоню, так что держи телефон поблизости. На это ведь ты способен, верно?

Сначала перед платформой показывается изящный первый вагон синкансэна, напоминающий клюв птицы, за ним — все длинное тело поезда, составленное из белоснежных вагонов. Он замедляется до полной остановки. Двери открываются, пассажиры сходят. Платформу захлестывает поток людей; они заполняют все свободное пространство, словно река, вышедшая из берегов и затопившая сухую почву. Выстроившиеся в строгом порядке очереди ожидающих посадки нарушаются. Человеческие волны низвергаются вниз по ступеням. В молчании, не обмениваясь друг с другом ни единым взглядом, новые пассажиры перестраивают свои ряды. Каждый занимает свое место в очереди. «Какое странное ощущение, — думает Нанао. — И ведь я сейчас делаю то же самое».

Посадка еще не объявлена. Двери вагона остаются закрытыми: по-видимому, уборщикам нужно бросить завершающий взгляд на салон. Нанао в последний момент чувствует, что его телефон звонит, и хватает трубку за мгновение до того, как Мария отключается.

— Я хотела ехать в зеленом вагоне!^[14] — раздается капризный голос поблизости.

Он оборачивается и видит женщину с густым макияжем и низенького мужчину с бумажным пакетом в руках. У мужчины круглое лицо с бородой и усами. Он смахивает на игрушечного плюшевого пирата. На женщине — облегающий зеленый топ без рукавов, демонстрирующий ее выглядящие необычно сильными руки, и короткая мини-юбка. Нанао отводит взгляд от ее обнаженных бедер, смущенный больше, чем того требует ситуация, и нервно поправляет свои очки в черной оправе.

— Зеленый вагон — это слишком дорого… — Мужчина почесывает макушку, потом показывает билеты женщине. — Но взгляни сюда: у нас второй вагон, второй ряд. Прямо как твой день рождения: второе число второго месяца, а! Два-два!

— Это не мой день рождения. Я надела этот зеленый топ, поскольку думала, что мы поедем в зеленом вагоне! — кричит хорошо сложенная женщина и с силой пихает мужчину кулаком в плечо, так что тот роняет на землю свой пакет.

Содержимое пакета вываливается на платформу. Красная куртка, черное платье, немного украшений. Во всей этой мешанине запуталось что-то черное и пушистое, похожее на маленького зверька. Увидев это, Нанао столбенеет. Прежде чем понимает, что это за странное существо, он покрывается гусиной кожей. Невысокий мужчина раздраженно сгребает все обратно в пакет. Это клок волос. Нет, скорее это целый парик. Приглядевшись повнимательнее, Нанао понимает, что женщина в облегающем зеленом топе в действительности мужчина, чье лицо покрыто густым слоем макияжа. У него адамово яблоко и широкие плечи. Накачанные руки не смущают Нанао, но короткая юбка и оголенные бедра порядком раздражают.

— Эй, приятель, да пялься ты спокойно, чего тут стесняться?

Нанао вздрагивает, поняв, что резкий голос обращается к нему.

— Ага, приятель, чего стесняться-то? — говорит мужчина с лицом игрушечного пирата и бородой, делая шаг в сторону Нанао и еще не окончательно выпрямившись. — Смотри, если тебе так хочется. Хочешь эти шмотки? Я продам их тебе все за десять тысяч иен^[15], идет? Только если ты расплатишься наличными.

Он продолжает запихивать вещи в пакет.

«Да я у тебя все это и за тысячу иен не стал бы покупать», — хочет сказать Нанао, но понимает, что будет только втянут в ненужный разговор. «А впрочем, похоже, это уже произошло…» Он вздыхает.

— Давай, чего ты, раз-два и готово, — гнет свое мужчина. Выглядит так, будто хулиган прикалывается над учеником средней школы. — У тебя же есть денежки, я уверен. Отличные очки у тебя, умник… Ты ведь умник?

Нанао делает отсутствующее лицо и поспешно уходит.

«Сосредоточься на работе».

Задание очень простое. Забрать чемодан и сойти на следующей станции. «Никаких проблем. Нет ничего, что может пойти не так. Никаких сюрпризов». На него уже наорали дрэг-куин и бородатый пират — но это не больше чем небольшие неровности на гладкой дороге. Это не предзнаменование неудач. Он твердит себе это, как будто проводя магический ритуал, отталкивающий дурную энергию прочь с его пути.

Голос из громкоговорителя благодарит пассажиров за ожидание. Это всего лишь запись, но, кажется, она снимает напряжение, царящее на платформе. По крайней мере, она успокаивает Нанао, хотя он и не ждал так уж долго. Слышит, как проводник сообщает, что сейчас откроются двери поезда, и затем они открываются — как будто он произнес специальное заклинание открытия дверей.

Нанао проверяет номер своего сиденья. В билете указано: вагон четвертый, ряд первый, место D. Он вспоминает, что сказала Мария, отдавая ему билеты:

— В синкансэне «Хаятэ» все места резервируемые — не уверена, что ты был в курсе этого. Так что, если не зарезервировать место, на поезд не сядешь. Я зарезервировала твое, несмотря на то что тебе придется быстро сойти. Решила, что место у прохода подойдет как нельзя лучше.

— Что в этом чемодане?

— Я не знаю, но, уверена, ничего особенно важного. Точно тебе говорю.

— Ты так уверена? И ты правда думаешь, что я тебе поверю, что ты не в курсе, что там внутри?

— Говорю же тебе, не знаю. Ты что, хочешь, чтобы я спросила — и разозлила этим нашего клиента?

— А вдруг там какой-нибудь опасный груз?

— Опасный груз? И какой же, например?

— Например, мертвое тело, или целая куча денег, или наркотики, или… здоровенное гнездо ядовитых насекомых.

— Гнездо ядовитых насекомых — страх-то какой…

— А предыдущие три варианта — вообще ужас. Это ведь что-то в этом роде, да?

— Не могу сказать.

— Потому что так оно и есть, верно? — Нанао начал терять терпение.

— Слушай, какая бы там внутри ни была гадость, тебе всего лишь нужно отнести чемодан. Так что расслабься.

— То, что ты говоришь, не имеет никакого смысла. Как насчет того, чтобы тебе самой отнести его?

— Ну уж нет. Слишком опасно.

* * *

Нанао проходит в конец четвертого вагона и садится на свое место. Значительная часть сидений в вагоне свободны. Он ждет отправления поезда, не выпуская из руки телефон и не отрывая взгляда от своей руки. От Марии пока ничего. Они прибудут на станцию Уэно спустя считаные минуты после отправления со станции Токио. У него будет совсем немного времени, чтобы украсть чемодан. Это беспокоит его.

Автоматические двери открываются со звуком, похожим на то, как если бы кто-то с силой втянул носом воздух, — и в вагон заходит новый пассажир. Нанао пытается сесть нога на ногу и задевает коленом бумажный пакет, который несет пассажир. Тот останавливается и угрюмо смотрит на Нанао. Выглядит мужчина нездоровым: многодневная щетина торчит во все стороны, лицо бледное, как у мертвеца, глаза запали. Нанао торопливо бормочет извинения. «Пожалуйста, простите меня». Строго говоря, мужчина сам в него врезался, но Нанао не придает этому значения. Он хочет избежать любых недоразумений. Так что он извинится столько раз, сколько потребуется, чтобы избежать этих недоразумений. Мужчина, очевидно рассерженный, отворачивается, чтобы продолжить свой путь. Но тут Нанао замечает дыру в его бумажном пакете — возможно, от удара об его колено. «У вас пакет порвался. Всё в порядке?»

— Не твое дело, — грубо отрезает мужчина и уходит.

Нанао снимает свою легкую кожаную поясную сумку, чтобы еще раз проверить билет. Сумка набита всякой всячиной: ручка, блокнот, металлическая проволока, зажигалка, таблетки, компас и мощный магнит в форме подковы, катушка сверхпрочного скотча. Три штуки электронных часов с функцией будильника. Он считает, что будильники — полезная штука в самых разных ситуациях. Мария подшучивает над ним, называя его «ходячим собранием семи народных инструментов»^[16], но в действительности это все самые обыкновенные вещи, которые он нашел у себя на кухне или купил в комбини^[17]. Кроме противовоспалительного стероидного крема и кровоостанавливающей мази — на случай, если он получит ожоги или раны.

Мужчине, чья любовь к Удаче не взаимна, остается только быть готовым ко всем неприятностям. Вот почему Нанао всегда носит при себе свои «семь народных инструментов».

Он выуживает из наружного кармана сумки билет на синкансэн. Взглянув на него и не веря своим глазам, еще раз проверяет напечатанные на нем иероглифы. Это билет от Токио до конечной станции — Мориока. «Почему до Мориока? Ведь…» Нанао не успевает додумать свою мысль, потому что его телефон снова звонит. Он отвечает немедленно и слышит в трубке голос Марии.

— Все прояснилось. Он между третьим и четвертым вагонами. Там находятся места для хранения багажа, на нижней полке — черный чемодан среднего размера. Вроде как возле ручки там какая-то наклейка или типа того. Хозяин чемодана в третьем вагоне, так что, как только он будет у тебя, иди в обратном направлении и сойди с поезда так быстро, как сможешь.

— Понял… — Он мгновение колеблется. — Я только что заметил кое-что странное. Я ведь должен сойти на Уэно, но по какой-то причине мой билет до Мориока.

— Не пытайся усмотреть в этом какой-то особенный смысл. Просто для подобной работы логично было взять для тебя билет до конечной станции. На случай, если что-то пойдет не так.

— Так, стоп, — Нанао немного повышает голос. — То есть ты хочешь сказать, что что-то может пойти не так?

— Это просто на всякий случай. Не напрягайся ты так. Попробуй улыбнуться. Есть же такая старинная поговорка: «В ворота улыбки входит Счастье».

— Я буду выглядеть довольно странно, сидя тут в одиночестве и улыбаясь самому себе.

Он нажимает на кнопку окончания вызова, и в этот момент синкансэн начинает движение.

Нанао встает и направляется к автоматическим дверям позади него.

До прибытия в Уэно пять минут. Времени почти нет. К счастью, он без труда находит багажные полки и нужный ему черный чемодан на нижней. Тот среднего размера, имеются колесики. Наклейка возле ручки. Стенки чемодана твердые, но Нанао не может понять, из какого материала он сделан. Он стаскивает его с полки так тихо, как только может. «Простая работа», — звучит в его голове соблазнительно вибрирующий голос Марии. Пока что действительно простая. Он проверяет время. Четыре минуты до прибытия в Уэно. Теперь Нанао думает: «Скорее бы, скорее бы…» Возвращается в четвертый вагон вместе с чемоданом, стараясь идти спокойно и ничем не выдать своего волнения, но никто, кажется, не обращает на него никакого внимания.

Он проходит четвертый вагон, затем пятый, входит в тамбур между пятым и шестым. Затем останавливается и с облегчением выдыхает. Он беспокоился, что наткнется на какое-нибудь препятствие: на молодых людей, столпившихся возле выхода, или на девушек, поправляющих перед зеркалом макияж. Увидев Нанао, они могли бы выкрикнуть ему какое-нибудь оскорбление, вроде «У тебя что, проблемы?!» или «Эй, мужик, на что пялишься?». Хуже того — в тамбуре он мог бы встретить какую-нибудь выясняющую отношения парочку, так что они оба повернулись бы к нему и сказали: «Эй, постой-ка, а ты на чьей стороне?», втянули бы его в эти свои бессмысленные разборки… короче, что бы там ни было, он был уверен: что-нибудь его задержит.

Но за дверью никого нет, и Нанао успокаивается. Осталось только дождаться, когда синкансэн остановится в Уэно, и сойти. Покинуть станцию и позвонить Марии. Он уже представляет, как она будет подкалывать его. Скажет: «Вот видишь, как все было просто», — и хотя он не любит, когда из него делают дурачка, все же предпочел бы это любым неприятностям и опасным совпадениям, которые могли бы случиться в этот день.

Снаружи внезапно становится темно, когда поезд въезжает в подземный тоннель. По внутренней связи раздается объявление о прибытии на подземную платформу Уэно. Нанао крепко сжимает пальцами ручку чемодана и зачем-то бросает взгляд на наручные часы.

В окне поезда он замечает свое отражение — и вынужден признать, что выглядит как человек, которому никогда и ни в чем не сопутствует удача. Его бывшая девушка жаловалась: «Нанао, с тех пор как мы начали с тобой встречаться, я все время теряю свой кошелек. У меня все из рук валится. У меня даже прыщи теперь хуже проходят». Он протестовал, утверждая, что все это даже в теории не могло случаться по его вине, но каким-то образом чувствовал, что, возможно, она была права. Как будто его неудачливость была заразной.

Высокочастотный гул, издаваемый поездом, становится все тише. Двери откроются с левой стороны. Снаружи светлеет, и появляется станция, похожая на фантастический город внутри пещеры. Здесь и там на платформе видны люди, отступающие от ее края при приближении синкансэна. С левой стороны за окнами проплывают лестницы, скамейки для пассажиров и светящиеся электронные табло.

Нанао внимательно смотрит через стекло дверей тамбура, удостоверяясь, что никто не идет за ним следом. Если хозяин чемодана или кто-нибудь еще попытается им завладеть, ситуация может осложниться. Поезд сбрасывает скорость. Это заставляет его вспомнить об одном-единственном случае, когда он играл в рулетку в казино. Колесо рулетки постепенно замедляло свое вращение, как будто придавая больше значительности каждому слоту, в который мог попасть брошенный в рулетку шарик. Сейчас у Нанао возникает такое же ощущение, когда синкансэн прибывает к платформе, словно выбирая, где ему лучше остановиться, какому вагону напротив какого пассажира, лениво сбрасывая скорость: кого бы взять с собой в дальнейшее путешествие. А затем — он останавливается.

За закрытыми дверями напротив Нанао стоит мужчина. Невысокого роста, в плоской кепке, которая делает его похожим на детектива из детской книжки. Дверь открывается не сразу. Это долгий растянутый во времени момент — как будто задерживаешь дыхание под водой.

Нанао и мужчина на платформе стоят теперь ровно друг напротив друга, между ними — прозрачная граница стекла. Нанао нахмуривается. «Я знаю этого парня. Это унылое лицо. Эта дурацкая кепка». Мужчина, о котором он думает, в одной с ним команде; он берет всякие сомнительные задания и занимается опасной работой. У него точно есть какое-то настоящее имя — но он все время похваляется своими достижениями, на каждом углу орет о своей исключительности и постоянно со всеми ссорится из-за своего злословия о других, так что все зовут его Волком. Не потому, что он крутой и одинокий, как настоящий волк. Скорее он кто-то вроде противного злобного волка, которым пугают маленьких детей. Вот только не похоже, чтобы его смущало это издевательское прозвище, и он с гордостью заявляет, что его придумал сам господин Тэрахара. Тэрахара был слишком занят взятием под контроль всего криминального мира, так что вряд ли он стал бы тратить свое драгоценное время на то, чтобы придумывать кому-то прозвища, но Волк представляет все именно так.

У него целый ворох подобных выпендрежных историй. Однажды, когда они с Нанао сидели в одном баре, Волк сказал ему:

— Слышь, знаешь того парня, который мочит политиков и бюрократов и представляет все так, типа это было самоубийство? Короче, самоубийцу этого… Кличет он себя Китом, или Касаткой, или как-то вроде того, типа крутой очень. В последнее время стали поговаривать, что его больше не видно. А знаешь почему? Потому что я уделал его.

— Что ты имеешь в виду — «уделал его»?

— Получил работенку, так-то. И убил Кита.

Специалист по самоубийствам под кодовым именем Кит действительно не так давно исчез, и люди, занимавшиеся опасной работой, обсуждали его исчезновение. Некоторые утверждали, что его убрал кто-то из своих — по заданию; другие считали, что произошел несчастный случай, а кто-то даже сказал, что тело Кита за большие деньги приобрел какой-то политик, у которого был на Кита здоровенный зуб, так что он повесил его тело высоко под потолком своей резиденции — в качестве украшения. Короче говоря, распространялись всякие паршивые слухи. Но, какой бы ни была правда, одно было ясно совершенно точно: для такой серьезной работы никто не стал бы нанимать Волка, который мог работать разве что не особенно важным курьером или избить какого-нибудь гражданского или женщину.

Нанао всегда делал все возможное, чтобы избежать любых встреч с Волком. Чем больше он смотрел на этого типа, тем больше ему хотелось сорваться с катушек и врезать ему по физиономии — и он прекрасно знал, что от этого будут только проблемы. И сильно сомневался, что сможет удержаться от этого, потому что однажды уже действительно врезал Волку.

Он шел по переулку в районе ханкагай^[18] и увидел Волка, избивавшего троих ребятишек, старшему из которых на вид еще и десяти не исполнилось.

— Ты что творишь?! — выкрикнул Нанао.

— Эти засранцы решили подшутить надо мной. Так что я провожу с ними типа воспитательную беседу, — и он влепил кулаком в лицо одному из парнишек.

Кровь бросилась Нанао в голову. Он сбил Волка с ног и хорошенько двинул ему в челюсть.

Впоследствии Мария услышала об этой истории и в свойственной ей ироничной манере похвалила его:

— Ты защитил малышей! Какой ты у нас добрый, Нанао…

— Это вовсе не потому, что я хороший. — В действительности это было связано с крепко засевшим в его памяти образом напуганного ребенка — беззащитного, умоляющего его спасти. — Когда дети в беде, я просто не могу сдержаться.

— То есть у тебя самого какая-то детская травма?

— Это не то, что можно описать простыми словами «детская травма».

— Мода на детские травмы давно прошла, — сказала Мария с некоторым пренебрежением.

Нанао хотел объяснить, что причиной всему была никакая не «мода». Даже если термин «детская травма», или «сердечная рана»^[19], превратился в клише, и, в конце концов, у каждого есть какая-нибудь такая травма, люди не способны справиться с болью их прошлого.

— Так или иначе этот Волк, он всегда предпочитает иметь дело с детьми и животными — с теми, кто слабее его, — и это сделало его жестоким. Правда, нет никого хуже этого Волка. И всякий раз, когда чувствует опасность, он начинает трепаться про Тэрахару: «Господин Тэрахара меня защитит, я скажу господину Тэрахаре…»

— Тэрахара мертв.

— Я слышал, что, когда он умер, Волк так рьяно его оплакивал, что чуть не умер от обезвоживания… Что за придурок!

— Ну, по крайней мере, ты провел с ним воспитательную беседу.

Получив от Нанао в челюсть, Волк больше оскорбился, чем пострадал физически. Он густо покраснел, вытаращил глаза и заявил, что, когда они встретятся в следующий раз, Нанао крепко пожалеет об этом. После этого Волк удрал. Это был последний раз, когда они виделись.

Теперь двери синкансэна открываются. Нанао собирается сойти, крепко сжимая ручку чемодана. Их больше не разделяет стекло окна, и он лицом к лицу с человеком в плоской кепке, который выглядит в точности как Волк — просто невероятное сходство. В этот момент человек обращается к нему: «Эй, ты!» — и тычет в него пальцем, так что Нанао понимает: это точно Волк собственной персоной, и никто другой.

Нанао пытается сойти на платформу, но физиономия Волка представляет собой сплошную маску угрюмой целеустремленности, когда он бросается вперед, оттесняя Нанао в глубину тамбура.

— Вот я счастливчик, что тебя здесь повстречал! — Волк прямо-таки сияет от радости. — Какая удача! — Его ноздри раздуваются, будто он почуял добычу.

— Давай в другой раз. Мне нужно сойти с поезда. — Нанао говорит тихо, боясь, что громкий разговор может привлечь ненужное внимание истинного владельца чемодана.

— Ты чё, думаешь, я тебя вот счас взял так и отпустил? Мне нужно сравнять с тобой счет, приятель!

— Давай в другой раз сравняем. Я на задании. И вообще, лучше давай оставим это, я прощаю тебе все твои долги.

«Нет времени» — и едва эта короткая мысль вспыхивает в сознании Нанао, двери быстро закрываются. Синкансэн отправляется, равнодушный к затруднительному положению, в которое попал Нанао. Он слышит раздающийся откуда-то голос Марии: «Простая работа, проще некуда». Ему хочется закричать от отчаяния. И в конце концов именно это он и делает.

Примечания

10

Интересно, что имя героини романа читается по первым слогам прочтения иероглифов так: «макото» (правда), «ри» (жасмин) и «а» (предлог под-, в данном случае просто фонетик).

11

Так называемые «зеленые окна» — кассы, в которых можно оформить проездные билеты на поезда линии JR (Japan Railways), купить билеты на синкансэны и получить необходимую консультацию. «Зеленые окна» можно встретить не только на железнодорожных станциях и вообще в различных организациях, но главным образом они ассоциируются именно с линиями JR — крупнейшим внутренним перевозчиком в Японии.

12

Кэмпо — термин, объединяющий различные боевые искусства. Происходит от слов «кэн» — кулак и «по» — метод.

13

Несмотря на то что между станциями Токио и Уэно, расположенными на линии Яманотэ, находятся еще три станции — Канда, Акихабара и Окатимати, — а длина пути составляет 3,6 км, синкансэн преодолевает это расстояние ровно за пять минут.

14

Зеленые вагоны — вагоны бизнес-класса на линии JR.

15

Около 3500 тыс. рублей по среднему курсу 2010 г. (год первой публикации романа в Японии); соответственно, 1000 иен равнялась тогда примерно 350 рублям.

16

«Семь инструментов простого народа» — старинное, пришедшее из буддизма понятие о том, какие семь вещей необходимо иметь при себе при совершении тех или иных действий. Так, например, в бане нужно иметь дрова для растопки, чистую горячую воду, специальный порошок из растертых бобов для умывания, крем для кожи, древесную золу для мытья волос, зубочистку и легкое банное кимоно — юкату. Перечисления вещей можно найти в различных сутрах.

17

Комбини (сокр. от комбиниэнсу сутоа, от англ. convenience store) — «магазин у дома», или «магазин шаговой доступности», где продаются товары первой необходимости (или так называемые товары повседневного спроса) — в основном разнообразные готовые продукты, канцелярия, некоторые безрецептурные лекарства и т. д.

18

В японском языке есть специальный термин ханкагай, под которым подразумевается район в центре города, где находится большое количество магазинов, ресторанов и баров. Нередко сами японцы называют ханкагай «районом красных фонарей», однако по-настоящему злачные места в нем возможны, но вовсе не обязательны.

19

В японском языке есть идиоматическое выражение кокоро но кидзу, что буквально означает «рана на сердце» (при этом имеется в виду незалеченная психологическая травма).