Поезд убийц

Котаро Исака, 2010

НАЦИОНАЛЬНЫЙ БЕСТСЕЛЛЕР ЯПОНИИ. ПРОДАНО ОКОЛО 1 МИЛЛИОНА КНИГ. ОЖИДАЕТСЯ ГРАНДИОЗНАЯ КИНОПРЕМЬЕРА. ФИЛЬМ ДЭВИДА ЛИТЧА. В ГЛАВНОЙ РОЛИ – БРЭД ПИТТ. Из Токио в Мориока отправляется скоростной поезд – синкансэн. На первый взгляд, все его пассажиры – вполне обычные люди, едущие по своим обычным делам. Но кое-кто оказался здесь далеко не случайно… Сатоши – кажется безобидным школьником, и при этом 100% психопат. Умный, хитрый и очень опасный. Кимура – бывший киллер, а теперь простой работяга и алкоголик в завязке. Мандарин и Лимон – двое наемников экстра-класса. Судзуки – добродушный школьный учитель. Нанао – «самый неудачливый убийца в мире», прозванный так потому, что вся его жизнь – это вечная череда неприятностей. Мальчик – сын крупного мафиозного босса. И кое-кто еще, со своим особым заданием… Эти люди в целом никак не связаны друг с другом, и привели их сюда разные обстоятельства. Но одна лишь случайность – и линии их жизней сплетутся в тугой клубок. Далеко не все из них доедут до своей остановки. Потому что очень трудно сойти живым с поезда убийц… Как найти свою книгу от издательства Inspiria? Читайте подробный гид по книгам импринта в ЛитРес: Журнале

Кимура

На станции Токио не протолкнуться. Прошло уже довольно много времени с тех пор, как Юити Кимура бывал тут в последний раз, так что он не может сказать, является ли такая сутолока здесь делом обычным. Он не удивился бы, если б кто-нибудь сказал ему, что сегодня где-то поблизости проводится какое-нибудь особенное мероприятие. Сдавленный со всех сторон другими пассажирами, Кимура вспоминает о программе, которую однажды смотрел вместе с Ватару по телевизору, — там пингвины точно так же плотно прижимались друг к другу. «По крайней мере, у пингвинов был на то резон, — думает Кимура, — там, где они живут, ужасно холодно».

Он ждет, пока в сплошном потоке людей не появится небольшой просвет, ныряет в проем между рядами сувенирных магазинов и киосков и ускоряет шаг. По лестнице из нескольких ступеней поднимается к турникетам синкансэнов. Проходя через автоматические ворота, ощущает напряжение, смешанное со страхом: что, если они каким-то образом обнаружат пистолет, спрятанный у него во внутреннем кармане, — ворота мгновенно блокируются, его окружает полиция… Но ничего подобного не происходит. Он немного замедляет шаг и бросает короткий взгляд на табло, уточняя номер платформы, с которой отправляется его поезд — синкансэн «Хаятэ»^[1]. Поблизости стоит полицейский в синей форме, но он, кажется, не обращает на Кимуру никакого внимания.

Мимо бегом проносится мальчонка с рюкзаком — на вид ученик младшей школы. Кимура тотчас опять вспоминает о Ватару, и в груди у него начинает щемить. Он представляет своего милого мальчика, распростертого без сознания на больничной койке, ни на что не реагирующего. Мать Кимуры, увидев его, разразилась рыданиями: «У него такие глаза, такое лицо, будто он прекрасно понимает все, что происходит вокруг! Будто он просто уснул! Это невыносимо!» Одна мысль об этих словах заставляет Кимуру почувствовать себя так, словно его режут изнутри.

Негодяю не будет прощения. Если кто-то может столкнуть шестилетнего мальчика с крыши универмага и спокойно продолжать ходить и дышать, — значит, что-то с этим миром не так. В груди у Кимуры снова саднит — на этот раз не от грусти, а от ярости. Собравшись с силами, он направляется к эскалаторам. «Я бросил пить. Я могу идти прямо. Мои руки не дрожат». И сжимает покрепче бумажный пакет, на котором красуется заглавный иероглиф одного из токийских сувенирных магазинов.

Синкансэн «Хаятэ» уже стоит на пути, ожидая отправления. Кимура бросается к нему, словно опаздывает, и впрыгивает в ближайшие раскрытые двери третьего вагона. Согласно информации, полученной от его бывших коллег по работе, цель находится в седьмом вагоне на пятом тройном ряде кресел. Он войдет через предыдущий вагон, чтобы подобраться к нему со спины, — таков план. Со спины проще, да и его лицо никто не увидит.

Кимура делает шаг внутрь вагона. Слева находится ниша с умывальником, и он задерживается возле зеркала. Плотно задергивает за собой занавеску. Рассматривает свое отражение. Волосы в беспорядке, в углах глаз — комочки загустевшей слизи. Усы торчат во все стороны, даже мягкие волоски пуха на лице выглядят загрубевшими. Короче говоря, вид такой, что сам от себя убежал бы, если б мог. Он моет руки, ожесточенно растирая кожу, пока вода не выключается автоматически. Пальцы дрожат. «Это не из-за алкоголя, просто нервы», — убеждает он себя.

Кимура не пользовался пистолетом с того самого времени, как родился Ватару. Только при переезде, когда он упаковывал вещи, пистолет попался ему на глаза, и он взял его в руки. Теперь в глубине души он радуется, что тогда не выбросил его. Пистолет — полезная штука, когда хочешь немного припугнуть своего собеседника и доступно объяснить этому ублюдку, что тот перешел границы.

Зеркало покрыто сетью трещин, его поверхность кое-где провалилась, а где-то, наоборот, вспучилась, и лицо в отражении искажается подобием ухмылки. Оно как будто говорит ему: «Что было, то прошло. Ты и впрямь сможешь нажать на спусковой крючок? Ты ведь просто алкаш, даже мальчика своего защитить не смог…»

— Я бросил пить.

«Твой сын в больнице».

— Я достану этого ублюдка.

«Не думаешь, что сможешь его простить?»

Клубящийся ком эмоций в его голове обращается бессмыслицей и взрывается.

Кимура сует руку во внутренний карман своей черной спортивной куртки и достает пистолет, затем вытаскивает из бумажного пакета узкий цилиндр глушителя. Приставляет его к дулу, закручивает до упора. Конечно, глушитель не погасит звук выстрела полностью, но на малыше калибра.22 сведет его к безобидному «тонк!» — тише выстрела из детского пистолета.

Кимура смотрит в зеркало еще раз, кивает своему отражению, возвращает пистолет в пакет и выходит в пространство вагона.

Девушка-проводница в проходе готовит тележку с товарами, и он практически врезается в нее. Он ей мешает, надо бы отойти, но Кимура ловит себя на мысли, что не может оторвать взгляда от стоящих в тележке банок с пивом, и поспешно ретируется.

«Запомни, один глоток — и все кончено, — проносятся у него в памяти слова отца. — Алкоголизм неизлечим. Всего один глоток — и ты опять в его власти».

Кимура заходит в четвертый вагон и идет вперед по проходу. Мужчина, сидящий слева, устраивается поудобнее на своем месте и задевает Кимуру ногой, когда тот проходит мимо. Пистолет надежно спрятан в бумажном пакете, но из-за глушителя он стал длиннее и слегка цепляется за ногу мужчины. Кимура поспешно отдергивает пакет и прижимает его к себе.

Нервы его на пределе, и в нем мгновенно вскипает бешенство. Он смотрит на пассажира, готовый дать сдачи: у того лицо хорошего парня, очки в черной оправе, он кротко склоняет голову и бормочет извинения. Кимура прикусывает язык и отворачивается, уже собираясь продолжить свой путь, когда хороший парень вдруг окликает его:

— У вас пакет порвался. Всё в порядке?

Кимура останавливается и проверяет, в чем дело. И правда, в пакете дыра, но из нее не торчит ничего такого, в чем можно было бы безошибочно опознать пистолет.

— Не твое дело, — огрызается Кимура и идет дальше.

Он покидает четвертый вагон, ускоряя шаг все больше по мере приближения к цели — пятый вагон, шестой…

Ватару однажды спросил его: «А как так вышло, что первый вагон синкансэна находится сзади?» — само собой, это было, когда Ватару еще… бодрствовал.

Мать Кимуры ответила:

— Какой вагон ближе к Токио — тот и первый.

— Как это так, папочка?

— Ближайший к Токио вагон — первый, следующий за ним — второй. Так что когда мы едем туда, где твой папа родился, первый вагон оказывается в хвосте, а когда возвращаемся обратно в Токио, он становится головой поезда.

Отец Кимуры добавил:

— Когда синкансэн едет в Токио, о нем говорят, что он поднимается в гору, а поезда, едущие из Токио, спускаются с горы. Так что все крутится вокруг Токио^[2].

— Дедуля и бабуля, вы всегда поднимаетесь к нам в гору! Вам же это так трудно, наверное!

— Все потому, что мы очень хотим увидеть тебя. Так что нам приходится взбираться на гору.

— Но ведь за вас это делает синкансэн!

Отец внимательно посмотрел на Кимуру.

— Ватару — очаровательный ребенок. Трудно поверить, что он твой сын.

— Тоже все время задаю себе этот вопрос. Хотел бы я посмотреть в лицо его настоящему отцу…

Родители пропустили мимо ушей его колкое замечание и продолжили свою беспечную болтовню: «Хорошие гены передаются через поколение»…

Кимура входит в седьмой вагон. С левой стороны двойные ряды кресел, с правой — тройные, все одинаково развернуты спинками к нему. Он сует руку в пакет, сжимает пальцами рукоятку пистолета, затем идет вперед — шаг, другой, — считая ряды кресел.

Пустых мест больше, чем он ожидал, тут и там один-два пассажира, будто дождик накрапал. На пятом ряду, возле окна, Кимура замечает затылок подростка. Парень сидит с прямой спиной, из-под пиджака выглядывает ворот белой рубашки. Аккуратная стрижка — ни дать ни взять студент с доски почета. Он поворачивает голову, чтобы посмотреть в окно, и зачарованно наблюдает за тем, как другой синкансэн прибывает на станцию.

Кимура подходит ближе. Когда между ним и подростком остается всего один ряд сидений, он какое-то мгновение колеблется — «неужели я и вправду собираюсь причинить вред ребенку, который выглядит таким невинным?». Узкие плечи, хрупкое сложение. Обычный старшеклассник, тихо радующийся своей самостоятельной поездке на синкансэне. Тугой узел напряжения и ярости внутри Кимуры чуть-чуть ослабевает.

А потом перед его глазами рассыпается сноп искр.

Сначала ему приходит мысль, что что-то случилось с электрическими системами поезда и где-то произошло короткое замыкание. Но нет, это его собственная нервная система — в долю секунды она выходит из строя; сначала искры, а затем — кромешная темнота. Подросток, сидевший у окна, разворачивается — так быстро, что Кимура и глазом не успевает моргнуть — и тычет какой-то штукой ему в бедро. Похожей на здоровенный пульт от телевизора. К тому моменту, когда Кимура понимает, что это самодельный электрошокер — тот самый, о котором говорили те пацаны из средней школы, которых он тогда прищучил, — его тело парализовано от кончиков пальцев до мозга костей, и каждый волос на его теле стоит дыбом, наэлектризованный.

Когда он открывает глаза, то обнаруживает, что сидит в кресле возле окна. Руки его связаны спереди. Лодыжки тоже — перемотаны крепкой веревкой и вдобавок скотчем. Он может согнуть руки или ноги, но его тело не сдвинется при этом ни на сантиметр.

— Ты и вправду глупый, дедуля. Вот уж не ожидал, что тебя так легко просчитать… Да уж, ты надежнее любой компьютерной программы. Я знал, что ты придешь за мной, дедуля, и зачем ты придешь, тоже знал… — Мальчишка сидит слева от него на соседнем кресле и болтает как ни в чем не бывало. В его веках с верхней складкой и правильном носе сквозит что-то почти женственное.

Этот мальчишка, ради развлечения столкнувший сына Кимуры с крыши универмага, должно быть, еще только учится в старшей школе, но говорит он с такой уверенностью, будто прожил несколько человеческих жизней.

— Понимаю, что повторяюсь, дедуля, но я правда удивлен, что все прошло так гладко. Жизнь — хорошая штука. К тебе это, правда, не относится, ты уж меня извини. Особенно после того, как тебе пришлось отказаться от твоего любимого пойла и всего себя посвятить этому…

Примечания

1

«Хаятэ» — название одной из линий синкансэнов (и, соответственно, самих поездов), которая входила в состав наиболее протяженной линии синкансэнов Тохоку с 1 декабря 2002 г. до 16 марта 2019 г., после чего была заменена синкансэнами «Хаябуса». — Здесь и далее прим. пер.

2

В японском языке поезд, направляющийся в столицу, называется нобори-дэнся — то есть буквально «поднимающийся (в гору) поезд», а едущий из столицы в другой город или в пригород — кудари-дэнся — буквально «спускающийся (с горы) поезд».