Дивизионный комиссар

Павел Корнев, 2013

Мир, расколотый на части, и связывают их лишь железные дороги. Поезда, мчащиеся напрямик через застывшее время. Алхимические фабрики, перерабатывающие и пережигающие в энергию саму Вечность. Странные и страшные сущности, иной раз проникающие в города и одним своим касанием превращающие людей в «тронутых» – тех, кто перестал быть живым, но кому не повезло при этом умереть. Главный герой – специальный комиссар полиции, расследующий дела, в которых замешаны сущности, подпольные алхимики и бомбисты. Когда по городу прокатывается череда странных убийств и ограблений, он вдруг понимает, что разгадка может крыться в его прошлом.

Глава 2

Утро не задалось.

Когда человек приходит домой после бессонной ночи, обычно единственное, что его по-настоящему интересует, — это как бы поскорее очутиться в постели; я исключением не был. Ну в самом деле, почему бы не вздремнуть, если впереди свободный день?

Суббота!

Но нет же — обязательно разбудят…

— Виктор! — растолкала меня Анна. — Тебя к телефону.

— Кто там еще? — пробормотал я, с трудом отрывая голову от подушки.

— Этот, из «Фонаря». Эрик Рой.

Сон как рукой сняло.

Рой?!

Неужто Карл и у него начудить успел?! Вот и помогай после этого людям!

Я откинул одеяло и прошлепал босыми ногами на кухню. Там взял лежавшую на столе рядом с телефонным аппаратом трубку и произнес:

— Алло!

— Виктор, ты кого ко мне отправил?

— А что такое? — обреченно выдохнул я в ответ.

— Этот чудик просадил за ночь семь сотен и ушел довольный, будто дорвавшийся до титьки младенец!

Я посмотрел на часы и поморщился:

— Эрик, ты звонишь в такую рань лишь за тем, чтобы сообщить о столь радостном для тебя событии?

— Уже восемь! — заявил Рой. — Нормальные люди давно встали!

— Не путай нормальных людей и людей обычных, — поморщился я и попросил: — Ладно, выкладывай, чего хочешь?

Эрик помялся, потом несколько неуверенно сказал:

— Виктор, мне не нужны проблемы, понимаешь? А любая заминка с возвратом проигрыша — это проблема почище занозы в заднице. Такие вещи очень плохо сказываются на бизнесе. Поэтому если скажешь, сколько твой приятель может позволить себе проиграть, мы заранее исключим вероятность привлечения специалистов по взысканию задолженности…

— Хорошо, узнаю. Это все?

— Да.

— Не звони больше в такую рань.

Я повесил трубку и, страдальчески морщась, помассировал виски.

— Что-то случилось? — забеспокоилась подруга.

— Ерунда, — отмахнулся я. — Поспать не дали.

— Кофе сделать? — предложила девушка.

— А ты не опаздываешь?

— Для тебя у меня всегда найдется время! — рассмеялась Анна. — Яичницу?

— Было бы здорово.

Я отправился в ванную комнату, забрался под душ и какое-то время просто обливался холодной водой, пытаясь прийти в себя. После вытерся, обернулся махровым полотенцем и вернулся на кухню.

— Поспал бы еще, — предложила стоявшая у плиты Анна.

— Посплю, — кивнул я, любуясь девушкой.

А полюбоваться было чем. Даже в бесформенном домашнем халате она могла дать фору любой модели, а уж когда наряжалась в узкую юбку, блузку и облегающий жакет, от нее и вовсе глаз было не оторвать.

Высокая, светловолосая, с тонкими чертами лица и спортивной фигурой, Анна Соркин благодаря состоянию отца входила в список самых завидных невест города, но свадьбе с каким-нибудь богатеньким франтом и роскошному пентхаусу в центре предпочла работу обозревателя «Осеннего вестника», меня и скромную съемную квартиру в далеко не самом престижном районе города.

Мне было хорошо с ней. Думаю, ей со мной тоже.

— О чем задумался? — обернулась девушка, словно почувствовав пробежавший по спине взгляд.

— Так, — покачал я головой. — Ерунда, — и зевнул. — Да, кстати! Прочитал твою статью, просто какой-то провидец этот Волин!

— Или везунчик, каких свет не видывал, — рассмеялась Анна, выключила плиту и с отвращением просунула руку в длинную перчатку, прорезиненную ткань которой расчертили серебристые алхимические формулы. Девушка неуверенно взялась за ручку встроенного в стену хранилища, и я поспешил подняться из-за стола.

— Что достать? — оттеснил ее в сторону.

— Молоко, — попросила подруга. — Жуткая штука, до сих пор никак не привыкну.

— С перчаткой-то какие проблемы? — Я запустил руку в заполненное безвременьем нутро хранилища, нашарил бутылку молока и выставил ее на стол.

— Страшно, — созналась Анна и пожаловалась: — Тебе хорошо, а меня просто дрожь бьет, когда что-то доставать приходится.

— Привыкнешь.

Заполненные безвременьем хранилища были последним достижением алхимической мысли. И, надо сказать, достижением весьма удобным — помещенные туда продукты сохраняли все свои первоначальные свойства, не нагревались, не остывали, не портились. Свежая выпечка могла пролежать так год и при этом остаться мягкой и теплой, будто только достали из печи.

Удобно? Удобно. Но еще более дорого.

Не окажись у меня хороших знакомых в алхимической мастерской, где клепали эти чудо-агрегаты, подобную покупку я бы не потянул даже в кредит.

Анна добавила в кофе молоко, переложила яичницу из сковороды на тарелку и убежала одеваться.

— Как прошла ночь? — уже из комнаты крикнула она.

— Пообщался с Крамером, — ответил я, убирая запотевшую бутылку обратно в хранилище.

— Брр, — поежилась забежавшая за сумочкой Анна. — Жуткий тип.

— Скажешь тоже!

— Хорошего человека Могилой не назовут.

— Это да, — усмехнулся я.

Прозвища к инспектору и в самом деле прилипли не самые благозвучные. За глаза его звали Могилой и Мигренью; откуда это пошло — понятия не имею. Не то чтобы причин называть так Петра не было вовсе, скорее уж их имелось слишком много.

— Все, пора бежать! — Анна поцеловала меня в щеку и посмотрелась в зеркало. — В девять оперативка у главного редактора, еще накраситься успеть надо.

— Ты и так там самая красивая.

— Только там? — возмутилась подруга.

— И там, и вообще.

— Нет предела совершенству!

— Счастливо.

— Чао, любимый! — Девушка послала мне воздушный поцелуй, выпорхнула в прихожую, и почти сразу оттуда послышался стук захлопнувшейся двери.

Расслышав явственный щелчок замка, я спокойно отпил кофе, отставил кружку в сторону, но только взялся за нож и вилку, как начал надрываться телефонный аппарат.

— Да? — раздраженно рявкнул я в трубку.

— Виктор, ты дома? — послышался несколько нелогичный в этой ситуации вопрос.

— Слушаю тебя, Алекс, — сбавил я тон. И раз уж справился с искушением утопить рычажки телефона, то вынужден был поинтересоваться грядущими неприятностями: — Что опять стряслось?

Именно — стряслось, и никак иначе.

Алекс Бриг был моим хорошим другом, и, пребывая в здравом уме и трезвой памяти, он никогда бы не стал названивать в восемь утра, чтобы просто поболтать о пустяках. Всем моим друзьям и даже просто знакомым давно известно, чем чреват столь опрометчивый поступок. Мне ведь вовсе нетрудно нанести ответный визит вежливости часика так в два ночи… или в три…

Но Алекс Бриг ко всему прочему был еще и профессиональным медиатором, а человеку, который решает чужие проблемы, сводит между собой нужных людей и сглаживает конфликты, обычно совершенно безразлично, сколько на часах времени, если требуется избавить от неприятностей очередного клиента.

Так оно и оказалось.

— Ты мне нужен, — прямо заявил он.

— Да что ты говоришь? — хмыкнул я и вновь отпил кофе. — Может, скажешь для начала, что именно стряслось?

— Поговорим на месте. Такси тебе я уже вызвал.

В трубке раздались короткие гудки, я опустил ее на рычажки и задумчиво пробормотал:

— Ну ты, Алекс, молодец…

Пробормотал и отправился одеваться. Беспокоить меня по пустякам Бриг обыкновения не имел, да и долетавший из динамика вой сирен на заднем плане вряд ли был случаен.

У кого-то из клиентов Алекса проблемы с полицией, и он рассчитывает, что я смогу помочь? Не знаю, не знаю. Но ехать придется в любом случае.

В конце концов, зачем еще нужны друзья?

Когда спустился во двор, такси уже стояло у парадного; только забрался на переднее сиденье, и автомобиль без промедления тронулся в путь.

— Куда едем? — уточнил я.

Таксист выдернул из-за солнцезащитного козырька мятую бумажку и прочитал адрес:

— Береговая, тридцать восемь.

— Старый Берег? — прикинул я.

Этот застроенный фешенебельными особняками район слыл пристанищем богатеев, чьи интересы обслуживали лучшие адвокаты города, поэтому дело было точно не в пьяном вождении или унции кокаина, найденной у сынка какого-нибудь биржевого воротилы.

Нет, стряслось что-то серьезное. Бриг из-за ерунды суетиться не станет.

— Старый Берег, да, — кивнул таксист и замолчал, неведомым профессиональным чутьем сразу определив во мне полицейского.

Так и ехали — молча, и только когда вдоль дорог потянулись живые изгороди, водитель опустил боковое окошко и озадаченно пробормотал:

— Тридцать три, тридцать пять, тридцать семь, а дальше? Где тридцать восьмой-то?

— С другой же стороны, — подсказал я. — Он же четный!

— Я понимаю, что четный, — хмыкнул таксист и припарковался у тротуара. Вылез из машины, прошелся по улице, разглядывая номера на почтовых ящиках, но вскоре вернулся обратно. — Нет такого дома.

— А вот поворот, может, там?

Водитель пожал плечами и направил автомобиль в замеченный мной узкий проезд, но минут через пять лавирования меж высоких заборов мы уперлись в запертые ворота и пришлось сдавать назад.

— Почтальон едет, — указал я. — Спроси.

Таксист выскочил наружу, выслушал совет велосипедиста и вновь уселся за руль.

— Говорит, дорогу застроили, надо объезжать, — пояснил он и, пробудив заточенную в двигателе сущность, направил такси в указанном почтальоном направлении. Минут через десять сбросил скорость и недоуменно хмыкнул: — Тридцать девять есть, тридцать шесть есть. А тридцать восьмого нет!

— Тормози, — распорядился я, увидев кативший навстречу полицейский автомобиль. Распахнув дверцу, уверенно шагнул на проезжую часть и продемонстрировал служебный значок.

— Что-то случилось, комиссар? — опустил боковое окошко сидевший на водительском месте патрульный.

— Тридцать восемь по Береговой — это где?

Полицейский на миг задумался, а затем указал в сторону, откуда мы только что приехали:

— Надо вернуться на пару кварталов и повернуть налево.

— Уже пробовали, — вздохнул я. — Там проезд закрыт, а тридцать девятый дом — вот он.

Патрульный смутился.

— Честно говоря, комиссар, планировка этого района несколько запутанна…

— Тогда так! — Я решил зайти с другой стороны. — Какие-нибудь происшествия сегодня поблизости были? Экстренные вызовы?

— Убийство! — оживился полицейский на пассажирском сиденье. — Комиссар, вас убийство интересует?

— Где?

— Вон тот кондоминиум, — указал он на торчавшую над особняками крышу многоквартирного жилого дома. — Следующий поворот налево.

— Спасибо. — Я вернулся в такси и уточнил: — Слышал?

— Да, — кивнул водитель.

Автомобиль тронулся с места, свернул в переулок и вскоре подъехал к ограде новенькой пятиэтажки. И сразу от въезда во двор едва ли не под колеса такси бросился карауливший меня Алекс Бриг.

— Где тебя черти носят? — раздраженно бросил он. — Час! Я звонил тебе час назад!

— Полегче, — усмехнулся я, выбираясь из салона. — И так совершенно случайно адрес нашли.

Медиатор в ответ лишь фыркнул, после расплатился с таксистом и заторопился:

— Идем! У нас не так много времени!

Не сдвинувшись с места, я перехватил его руку и спросил:

— Что стряслось?

Убийство — это не шутка. Пытаться замять убийство — идея не из удачных. Возможно, Алекс справится и с этим, но без меня. Я в такие игры не играю.

— Все плохо, — поморщился медиатор. — У нас на руках труп. И человек, которому никак нельзя отправляться в тюрьму.

— Не самый лучший расклад, — признал я, поражаясь, что Бриг вообще решил взяться за столь дурно пахнущее дело.

Обычно он избегал вступать в прямую конфронтацию с полицией, предпочитая выискивать обходные пути с помощью многочисленных связей и своего знания уголовного законодательства. А в законах, надо сказать, он разбирался почище большинства адвокатов; недаром уже в двадцать шесть получил назначение на пост заместителя районного прокурора и какое-то время слыл среди коллег восходящей звездой. В тридцать лет Алекс понял, что в системе правосудия достиг своего потолка, и, когда его в очередной раз обошли с повышением, резко поменял амплуа. Он перестал создавать людям проблемы, более того — начал весьма успешно их решать. Как оказалось, именно это и было его истинным призванием.

В среде медиаторов Бриг по праву считался одним из лучших специалистов по разрешению уголовных проблем, и я с трудом мог представить, чтобы он по доброй воле взялся за столь гиблое дело. Если только ему не посулили очень, просто неприлично большой куш. Или не обратился человек, которому никак нельзя отказать. Но таких деятелей в Осени было не так уж и много…

И, словно подтверждая мои догадки, медиатор с мрачным видом кивнул на заполонившие двор полицейские автомобили и как-то очень уж горько пробурчал:

— Слетелись, стервятники!

— Когда-то ты сам верховодил в этой стае, — напомнил я, разглядывая территорию кондоминиума через кованую ограду.

На первый взгляд ничего необычного. Парковка, цветники и клумбы, на въезде — будка привратника с поднятым шлагбаумом. Люди здесь жили явно не бедные, но по меркам района дом был далеко не самый роскошный. Так из-за чего тогда весь сыр-бор?

— Идем! — позвал меня медиатор.

— Рассказывай!

— Нельзя терять ни минуты!

— Чего нельзя, так это использовать меня втемную, — покачал я головой и поправил галстук. — Либо вводи в курс дела, либо — до свиданья!

— Ты меня так не подставишь!

— Тогда и ты меня не подставляй! Знаешь, мне совсем не улыбается вылететь с работы из-за твоего желания прогнуться перед какой-то важной шишкой.

— Ты даже не представляешь, насколько важной, — поморщился Бриг, и его скуластое, с мощной челюстью лицо окончательно сравнялось пропорциями с кирпичом. — Слышал уже, что здесь случилось?

— Слышал. Убийство.

— А кто главный подозреваемый?

— Нет.

— Рональд Готвальд-младший!

— Первый раз о таком слышу.

— Вот только не надо! — рыкнул Алекс. — Он из тех самых Готвальдов! Да, тех самых!

— Успокойся, а то нас сейчас попросят покинуть территорию, — улыбнулся я, заметив, как уставились на медиатора дежурившие у ворот патрульные. — Разумеется, мне известно, что Готвальд-старший занимает пост директора-распорядителя семейного траста, который контролирует городской вокзал. Ну и? Дальше-то что?

— А дальше у нас выборы! — неожиданно выдал Бриг. — Готвальд-старший готов поддержать мэра, профсоюз грузчиков тянет одеяло на себя, рассчитывая продаться Ланфорду. Если газетчики прознают об убийстве, из этого раздуют грандиозный скандал!

Конец ознакомительного фрагмента.