Служба Высшей Справедливости. Портовый Город

Анастасия Ликс, 2021

Портовый Город служит пристанищем всем и каждому. Здесь любой может устроить свою жизнь. Именно сюда вынуждена бежать Мелисса, ведь большинству обитателей города нет никакого дела до соседа. Но держать ухо востро все же необходимо. Особенно в последнее время, когда вокруг стали происходить странные события. Все эти странные происшествия расследуют два друга, принадлежащих к абсолютно разным мирам, но связанные одной Службой. Службой Высшей Справедливости. Именно им предстоит выяснить, кто нарушает баланс на территории Портового Города.

Глава 1

— Мелисса, девочка, давай не стой, пора уже и за стол, чай все заждались.

Невысокая миловидная женщина, бормоча себе под нос о молодости, суетилась на кухне. Кухня была небольшая, собственно, как и само жилище. Маленький двухэтажный домик, немного покосившийся, где-то по углам поросший мхом и плющом, стоял на окраине городка. Возле дома был дворик, где с удовольствием и радостью бегала детвора, кидаясь снежками, а рослый мужчина с косматой бородой громко хохотал.

— А ну все за стол! Хватит уже! — женщина властно крикнула, открывая дверь на улицу и, выпуская клубами пара тёплый воздух из дома, а вместе с ним и аромат жаркого.

Ребята резко остановились, ведя носиками в сторону домика.

— Обееееееед! — закричала самая маленькая девочка с серо-черными косичками, забавно торчащими из-под шарфа. Два раза повторять не пришлось, вся орда голодной детворы рванула в дом. Мужчина, басисто усмехаясь, медленно пошёл следом за ними.

На дворе стоял второй месяц осени: время первых снегов, первых настоящих морозов. Снег украсил всё вокруг белыми гирляндами, заставляя природу блистать, будто покрытую мелкой россыпью алмазов.

В доме было шумно. Дети носились со второго этажа на первый, не давая никому спокойно ходить. Каждый раз Мелиссе приходилось смотреть под ноги, чтобы ненароком не наступить на кого-то из младших.

В доме жили шестеро: тётушка Мэй, её супруг Рисс и трое их детей — Нора, самая младшая, и её два старших брата — близнецы Росс и Расс, а также племянница тётушки — Мелисса.

— Мелисса, золотце, поухаживай за дядюшкой и малышами. А я пока пирог из печи достану.

— Хорошо, тётушка, — Мелисса задумчиво встала, аккуратно наложила дяде жаркого, положила зелени, которую он так не любил — считал, что не козёл, и траву эту есть, незачем, значит. Когда девушка мягко поставила громадную чашу перед дядей, тот лишь басисто фыркнул:

— Опять ты мне траву эту пихаешь. Ну, вот скажи мне, Мелисса, я что, совсем на козла похож али на барана?

— Нет, дядюшка, ты волк, самый сильный и большой, — девушка улыбнулась, глядя как дядины серые, как пепел, глаза довольно прищурились.

— Шутишь всё, родная.

— Пап, ты, правда, самый сильный? — спросила малышка Нора.

— Не то чтобы, — уклончиво ответил дядя Рисс, — но посильнее многих буду.

Тётушка Мэй влетела в столовую как вихрь:

— А вот и пирог, с почками и печенью, как вы любите, мои хорошие, — она глянула на супруга, тот как раз схватил листки зелени и собирался их выкинуть. — А ну ешь, живо! — она прошептала, но так грозно, что перечить никто не стал.

Дядя нахмурился, но съел траву в один присест, а детвора и вовсе уткнула носики в тарелки и на мать не смотрели. Они-то свои порции зелени уже выкинули. Мелисса же молча, ела и траву, и пирог, и жаркое — всего понемногу. Девушка была высокой, и видно сразу, что она не дочь тётушки. Её волосы мягкими волнами падали на плечи, а цвет какой был — все заглядывались да завидовали: чистый пепельно-белый цвет, ни у кого такого не было. А вот глаза были как у тёти: такие же серые, пронзительные, смотрели глубоко внутрь, но не холодные, а тёплые, добрые.

Когда все было съедено и убрано, дядя звучно произнес:

— Пора Мелисса, пошли, надо для малышне одежду забрать, не будут же зимой голым хвостом сверкать.

Дети радостно забегали вокруг отца хороводом.

Мелисса напряглась. Выходить в город она не любила, и было почему.

— Дядюшка, мне обязательно с вами? — нотки мольбы зазвучали в голосе девушки.

— Да, — отрывисто рыкнул тот. Как бы ему не хотелось защитить Мелиссу от осуждающих взглядов да бесконечных перешептываний, он знал, что это невозможно. А значит выхода два: всё время прятаться или с достоинством проходить мимо, не обращая внимания: — Нечего бояться. Эти блохастые тебе ничего не могут сделать. А трусить все могут. Но ты сильная, девочка моя, так вот и не трусь, чай не заяц в кустах сидеть, а волк, пусть и с небольшими трудностями! — последнее слово он произнес как-то особенно, так мягко, что Мелисса невольно улыбнулась.

Трудности у неё были уже давно. Каждый маленький оборотень спит и видит, как придёт день его первой трансформации. Это самый важный день! И вот представьте себе: ночь, полная луна, с десяток ребят в лесу с трепетом ждут своего первого обращения. Вожак стаи и старейшины, молча, и с напряжением наблюдают со стороны. Луна выходит на свой пик и тут начинается!

Тревожные возгласы подростков, крики боли, ошметки кожи и одежды повсюду, кровь, стремительными каплями летящая от каждого. Первая трансформация всегда самая болезненная и самая долгая, так что слушать эти возгласы и мольбы о прекращении с каждой минутой становится тяжелее.

Проходит несколько часов, и вот перед глазами стоит первый из всех, неистовый, огромнейших размеров волк. Шерсть цвета ночи, в серых глазах появляется та самая золотинка вокруг зрачка, что совершенно точно дает понять — трансформация окончена.

Прошло немало тяжёлых и адски болезненных часов прежде, чем все новоиспеченные волки выстроились в ряд перед вожаком.

— Очень хорошо, — довольно рычал вожак стаи Руфус, осматривая каждого нового волка, его гордости не было предела, стая становилась мощнее.

И тут он дошёл до конца линейки, и мягко говоря, челюсть вождя упала наземь.

— ЭТО что!? — Руфуса накрыла гневная волна. — Это как понимать, во имя чёртовой луны?!

Думаете, чего он так взбесился? А вот чего! Перед его глазами стояла Мелисса. В человеческом обличье, неизменном. Трансформации не было, она не стала волком.

По лицу девочки струились горькие слезы. Вытирая лицо рукавом, она смотрела на вождя своими серыми глазами, полными отчаяния.

— Полукровка, — резко заявил кто-то из старейшин.

Руфус что-то невнятное прорычал яростно, молниеносно развернувшись, он двинулся прочь, напоследок бросив:

— Трансформация окончена. Уходим.

Старейшины с нескрываемым презрением поглядывали в сторону Мелиссы. Волки разбежались в разные стороны. Девочка осталась стоять одна, глотая горькие слезы. Не выдержав, она упала на колени и прикрыла лицо руками. Сколько она там просидела, никто не знал. Под утро, дядя и тётя нашли её, свернутую калачиком, на холодной траве.

Долгие годы Мелиссу преследовало отвратительное воспоминание той ночи. Этот позор ей не дали забыть. Для всего города она стала изгоем, от которого шарахались, которого избивали по закоулкам, которого презирал каждый в этом треклятом городишке.

Она стояла на крыльце, прогоняя в памяти эту боль, в ожидании дядюшки. Глаза предательски начало щипать, но за годы издевок она научилась прятать слезы, прятать боль и обиду.

— Ну, идем, — отрывисто скомандовал Рисс, возвращая Мелиссу из бездны воспоминаний.