Дембель неизбежен

Константин Федотов (2024)

Хочу рассказать Вам историю обычного деревенского парня, получившего повестку. Он пройдет путь от военкомата до выхода за КПП в парадной форме и военным билетом в руках. Приглашаю взглянуть на армейские будни глазами новобранца, который постепенно эволюционирует в дембеля. История выдумана, но сюжет основан на реальных историях и ситуациях. Все персонажи и места действий выдуманы, любые совпадения случайны. P.S. Будет много отборного мата и армейского жаргона. Ведь армия без мата, как солдат без автомата.

Курс молодого бойца. Новые слова или мир армейского жаргона.

Сна не было ни в одном глазу. Из-за того, что кровать дико скрипит от любого движения, я лежал словно мертвец, двигая разве что глазами. Занял кровать на первом ярусе, так что вместо потолка любовался металлической сеткой второго спального места, расположенного надо мной. В казарме была полная тишина, лишь изредка кто-то похрапывал и сопел. На улице постепенно светлело, и небо за окном с темно-синего цвета медленно становилось светло-голубым. У меня появилась возможность осмотреть казарму, но, к сожалению, из-за двухъярусных кроватей было мало что видно. Голые стены бледно-желтого цвета, белый потолок со свисающими с него старыми советскими люстрами, точно такими же, как были в моей деревенской школе. Затертый дощатый пол, серые кровати с облупившейся краской, табуретки и облезшие прикроватные тумбочки — вот и весь нехитрый солдатский быт. Тумбочка была у каждого солдата своя, они были примерно пятьдесят сантиметров в высоту и тридцать в ширину, у них была одна дверца, открыв которую, открывается вид на небольшой ящик и две полочки. Что там можно хранить, мне неизвестно, разве что в ящик нужно складывать станок, пену для бритья, мыло и зубную щетку с пастой, но, думаю, скоро нам все объяснят.

Сон все же взял свое, и я медленно погрузился в мир Морфея, но стоило мне только расслабиться, как я в первый раз услышал самые противные слова на свете.

— Рота, подъем! — во всю глотку прокричал парень, что стоял напротив входной двери. И это было так неприятно и очень сильно резало слух. Понимая, что испытывать судьбу не стоит, я начал подниматься с кровати. Но тут ребята, что были тут до нас, словно ужаленные, срывались со своих кроватей, обували тапочки и мчались в сторону туалета. Чувствуя подвох, я поступил точно так же, пока остальные все еще лежали, потягиваясь на кроватях.

Забежав в свободную кабинку туалета, я справлял малую нужду. А на фоне откуда-то из глубины казарменного помещения послышался трехэтажный мат, направленный в сторону все еще лежащих на кроватях парней. И этот голос принадлежал тому самому прапорщику.

— Рота, строиться, форма одежды номер два! — подал новую команду парень.

— Что это значит? — спросил я у местных старожил.

— В штанах и майке. — ответил мне парень и поспешил удалиться из туалета.

Я последовал его примеру и вернулся к своей кровати, все мои коллеги стояли и вертели головами по сторонам, потирая заспанные лица в надежде понять, что тут вообще происходит.

— Парни, надевайте штаны, майки и тапочки. — крикнул я сослуживцам.

— А трусы че, снимать? Хы. — решил пошутить Глеб.

— Снимай, может кому в любимчики запишешься! — пошутил кто-то из местных

Мы построились в центральном проходе в одну линию, и к нам вышел старшина.

— Сегодня у вас последний рассосный день! С завтрашнего утра все будет происходить как положено, по расписанию и нормативам! Представляюсь для вновь прибывших. Меня зовут прапорщик Зарубин! По всем вопросам обращаться ко мне, но это не значит, что меня нужно зае##вать по каждому пустяку! Прежде уточните у сержанта, а он вам подскажет! Куда вам идти на хер или ко мне! — строгим тоном объяснил нам Зарубин, указав пальцем на младшего сержанта Мальцева, — Жень, давай расскажи им, что да как, научи кровати заправлять кровати и портянки завязывать. — добавил прапорщик в полтона сержанту.

Значит, он все же умеет нормально разговаривать. А почему он тогда орет на нас как на дебилов.

— Товарищ прапорщик Зарубин, а что такое рассос? — подняв руку, спросил у него Кирюша.

— Так, и научи их, как правильно к людям обращаться, а то не дай бог вот так к кому из начальства вот кто обратится, тогда все. Дембель под угрозой. — ухмыльнувшись, сказал прапорщик и ушел в канцелярию.

— Боец, представься! — строгим тоном сказал сержант, глядя на паренька.

— Меня Кирюша зовут. — улыбнувшись, ответил он и протянул ему руку, от чего наш каптер, что сидел на своей кровати в конце казармы, начал в голос ржать, да и сержант с трудом сдерживал улыбку.

— Знаешь что, Кирюша, а ты, кажется, будешь моим любимчиком! — все же улыбнувшись, сказал Мальцев.

— Не, любимчиком не хочу быть, я хочу быть вашим заместителем! — сделав серьезный и строгий вид, ответил ему парень.

Как бы все не старались не загоготать в голос, это ни у кого не вышло, и у сержанта в том числе. Каптер так и вовсе, услышав данное заявление, со смеху упал с кровати.

Что такое рассос (1) я узнал чуть позже, мне ребята местные подсказали, в общем, это синоним слова «расслабленный». Вроде, вы что тут рассасываетесь?! В переводе на гражданский, значит, вы чего тут расслабляетесь или отдыхаете, как-то так.

Но на этом новые слова для меня не закончились, наоборот, это было только начало. Первым делом нас отправили заправлять кровати, вот кажется, что тут сложного? Но нет, в армии это целая наука. Сначала нужно правильно постелить первую простынь, а затем вторую, которая выполняет роль пододеяльника, аккуратно сложив ее вдоль. Затем в правильных пропорциях уложить одеяло. Вся тонкость в том, что у всех одеяла одинаковые, они темно-синего цвета и имеют по три черных полоски с одной стороны. Так вот, все кровати должны быть заправлены таким образом, чтобы у всего ряда, а в ряду десять кроватей, черные полосы были идеально ровной единой полосой. Поэтому в первую очередь все кровати выставляются по одной линии, для этого используют натянутую веревку, а затем заправляют уже сами кровати и после, с помощью все той же нитки, выравнивают полосы. Думаете, на этом все? Даже и не мечтайте, теперь в дело идут отбивы. Отбива (2) — это такая плоская ровная дощечка с ручкой, по сути, она выполняет роль этакого утюга. Этими отбивами делают кантик. Кантик (3) — прямой угол, в общем, с помощью отбив нужно натянуть одеяло таким образом, чтобы матрас, лежащий на кровати, стал похож на прямоугольник с острыми гранями, как говорит Мальцев, чтобы аж порезаться можно было, с подушкой делают точно такую же процедуру. И еще полотенца, каждому солдату положено их целых два. Маленькие белые вафельные полотенчики, про банные можно забыть до дембеля. На полотенце для ног есть черный штамп в виде буквы Н, то есть ножное, его заводят под нижнюю дужку кровати, буквой Н к проходу, а края кладут под матрас. И еще оно должно быть натянуто как струна. Второе полотенце вешается на дужку кровати у изголовья, ровно на два сантиметра от края. Сделав все эти манипуляции, можно считать, что кровать будет заправлена.

Мальцев нас сразу предупредил, что если старшину не устроит порядок в кубрике. Кубрик (4) — это секция с расположенными в ней кроватями. В нашей казарме четыре секции, то есть четыре кубрика. Мальцев сказал, что в некоторых частях вообще кубрики сделаны как отдельные комнаты, со своим туалетом, умывальником и душем. Так вот, если старшине не понравится, то он может все «взорвать» или, как тут говорят, устроить танковый полигон, это означает, что все матрасы и полетят по казарме, а мы будем вынуждены все начинать заново.

Когда мы с большим трудом навели более-менее устраивающий сержанта порядок, началась новая эпопея, а именно, всех заставили выбросить носки в мусорку и пустить в ход портянки. Несколько человек их даже не довезли до части, решив, что они им просто не нужны, за что были названы обезьянами, и каптер выдал им новые.

Портянки я наматывать уже умел, поэтому без труда это сделал и, с довольным лицом продемонстрировав сержанту свои навыки, обулся. Это было моей ошибкой, так как тот заставил показывать всем остальным как это делается. Это был мой первый армейский урок, если, что-то умеешь делать хорошо — не говори об этом никому, ибо тебе обязательно аукнется.

Обмотать кусок ткани вокруг ноги, что тут может быть сложного? Оказывается, может, некоторые парни вообще не понимали, как это делать, даже после того как я повторил процедуру перед ними больше десяти раз. Тут-то к слову пришло значение слова «затупок» (5) — человек, не воспринимающий слова и указания должным образом. Многие психовали, бросали портянки в стороны, но Мальцев нас сразу предупредил, что завтра утром нас ждет зарядка и тот, кто плохо намотает портянки, очень сильно об этом пожалеет, так как сотрет себе ноги в кровь.

В кубрике был наведен порядок, мы с горем пополам все обулись и оделись, нам объяснили правила ношения формы, как и что должно быть застегнуто, а еще затянули ремни по самое не хочу. И предупредили: тот, кто попадется с расслабленным, «свисающим до яиц ремнем», тот будет качаться. Качаться (6) или прокачаться — это одна из разновидностей армейского наказания, то есть провинившегося солдата будут заставлять заниматься спортом, как правило, отжиматься, приседать или бегать до полного изнеможения.

Так вот, всем очень хотелось курить, но без разрешения этого делать было нельзя, также все предупредили, что не дай бог хоть одно тело попадется курящим в туалете, тогда вся рота будет втухать по полной. Втухать (7) — это синоним слова «качаться», только более суровая форма.

Покурить нам не дали, зато мы все же вышли на улицу и отправились в столовую. Передвигаться по части нам можно было лишь двумя способами: строем или бегом. Кто попадется праздно шатающимся по территории части, тот втухнет по полной, вот, уже начинаю разговаривать как истинный военный. Выйдя из казармы, мы увидели большое количество солдат срочной службы, что так же, как и мы, собирались убывать на завтрак. Часть бойцов сидела в курилке, что была расположена напротив каждого подъезда, а остальные сейчас строились на дороге, которая шла вдоль казармы. Видя нас, они очень сильно радовались, махали нам руками, а некоторые начали к нам подбегать и стрелять сигареты. Так, один из наших пареньков имел неосторожность протянуть открытую пачку подбежавшим бойцам, и за пару секунд она оказалась пустой. Опять же делаю заметочку для себя.

Мы дождались, пока все солдаты собрались и ушли куда-то вперед, и только потом Мальцев построил нас. Сообразив строй, мы пошли вперед, шли, разумеется, кто как, идти в ногу — это однозначно было не про нас. Каждый шел в меру своих способностей, а Мальцев орал на нас, словно резаный, давал счет, но все это было бесполезно.

Остановившись напротив столовой, мы попали в очередь. Столовая не вмещает в себя за раз всех бойцов, поэтому тут есть целое расписание, какое подразделение в какое время принимает пищу, но его почти никто не соблюдает. Поэтому мы, как дурачки, стоим и ждем. Сама столовая была одноэтажной, сложенной из серого кирпича, над входом был сделан небольшой навес, под которым стоял важный пухлый мужчина в полевой форме и белой накидке поверх нее, на груди висел жетон с надписью «Дежурный по столовой». Справа от нас стояла другая рота бойцов, что принялась активно стрелять сигареты. Я же быстро смекнул, что к чему, и сказал, что меняю свою зеленую бляху на серебряную и почти полная пачка сигарет сверху. Желающих оказалось очень много, на меня же наши парни посмотрели как на идиота, мол, че ты творишь? Команды же не было, но я все же решил рискнуть.

— Дружище, вот зацени! — достал из кармана бляху боец и протянул ее мне.

Бляха была в точности как моя, только не зеленая, а отполированная, словно зеркало.

— Годится, сказал я и, достав сигареты из кармана, протянул бойцу, а затем начал снимать свою.

— Не надо, оставь себе. — отмахнулся парень, продемонстрировав золотую бляху на пузе.

— От души. — кивнул ему я.

— Тебе спасибо, обращайся, если что. Меня Колян зовут, мы этажом ниже живем. — любезно ответил мне мой новый знакомый.

— Дима. — ответил я, и мы пожали друг другу руки.

Из столовой вышло много народа, и дежурный отдал нам команду заходить слева по одному. Все ломанулись, как бараны, дежурный наорал на Мальцева, мол, что ты за сержант такой, раз у тебя солдаты простых команд не знают, но тот пояснил, что мы тут первый день.

Войдя в столовую, мы оказались в просторном тамбуре, на одной стене стояли вешалки для формы, на другой висели раковины для помывки рук, а на третьей около входа в зал висел большой стенд с документами, меню и фотографиями лучших поваров, на которых улыбались две полные женщины в поварских колпаках с черпаками в руках.

Основной зал был просторным, столы стояли как парты в школе, длинными рядами. С обоих сторон стола стояли деревянные лавки. Пол тут был сделан из серого мрамора, все стены были покрашены белой краской. В конце зала стояла раздача, к которой-то мы и направились. На завтрак сегодня была гречка с"мясом белого медведя" — это когда вместо мяса только куски вареного сала. Далее в меню кофейный напиток, масло сливочное, вареное яйцо и два кусочка хлеба: кусок белого и кусок черного. Запах в столовой царил неприятный, пахло солдатскими портянками, сыростью, подгоревшей гречей и какой-то рыбой. Взяв свою еду, я сел за стол и хотел было начать есть, но не тут-то было, сержант заставил нас встать и ждать товарищей, пока они так же займут свои места.

— К приему пищи приступить, у вас десять минут! — выкрикнул Мальцев, когда все встали напротив своих мест, а сам сел на другой ряд с кружкой чая и куском белого хлеба, на который начал жирным слоем мазать масло.

Гречка была просто отвратительной, кофейный напиток — только одно название, такое чувство, что на ту огромную кастрюлю, что была литров так на сто, насыпали пару столовых ложек кофе от силы, к тому же еще и несладко. Желтоватые куски масла, составленные пирамидкой, передавали по ряду на блюдечке из расчета один кусочек на человека. Первый, кто стоял на раздаче, говорил наше количество, а последнему давали уже наполненную тарелку, после чего тот ставил ее на первый стол и каждый, взяв свою норму, передавал ее тарелочку дальше. Народ начал активно обсуждать все произошедшее утром, но, как выяснилось позже, очень зря. Мальцев сделал замечание, чтобы мы ели молча, и все притихли, но буквально секунд на тридцать, после чего галдеж опять начался.

— Я смотрю, все поели, всем встать, сдаем посуду, выходим строиться! — грозно прорычал он, а нам ничего не оставалось, кроме как подчиниться.

— Твою мать! — фыркнул я от негодования, есть-то хотелось, а я только успел яйцо почистить и хлеб маслом намазать.

— Да уж, позавтракали! — бросив ложку на поднос, добавил сидевший рядом Саня.

Выйдя на улицу, мы опять встали в строй, заняв места в том же порядке, как и пришли сюда, только не с первого раза, несколько парней все же заблудились среди малознакомых лиц. Мальцев лишь покачал головой и повел нас обратно в сторону казармы.

— Рота! На месте стой, раз-два! — прокричал во весь голос сержант. — Основная часть людей стала на месте как вкопанные, а некоторые продолжили свой путь, натыкаясь на впереди стоящих, от чего весь строй чуть не посыпался, как доминошки. — Рота, на пра-ВО! — подал новую команду сержант после того, как строй собрался, но и тут был неуспех, процентов тридцать повернулось налево. Мальцев, глядя на это, тяжело вздохнул, а его скулы на лице заметно напряглись.

— Товарищ младший сержант, разрешите обратиться из строя! Рядовой Коваль! — вдруг неожиданно для всех бравым голосом выкрикнул один из бойцов.

— Разрешаю. — ответил ему сержант.

— Разрешите перекурить!

— С чего бы? — нахмурившись, спросил сержант.

— Ну так после приема пищи, святое. — улыбнувшись, ответил рядовой Коваль.

— Ну раз так, то разрешаю, перекур три минуты, время пошло! — скомандовал сержант, и все, словно лоси по бурьяну, ломанулись в курилку.

— Ху#и вы встали, три минуты это буквально! — обратился к нам Коваль, и мы, как спринтеры, побежали за ними.

Курилка тут была не как на сборном пункте, все было куда проще, вытоптанная полянка, две маленьких лавочки и урна. Сигарет у меня не было, так что я стрельнул у Сани. По-быстрому закурив и втянув в себя дым, меня аж пошатнуло, словно я впервые затянулся сигаретным дымом.

Конец ознакомительного фрагмента.