Господин Дадли приезжает в Москву

Константин Кузьмин, 2020

Что показать иностранцу в Москве? Так ли безобидны говорящие попугаи? Как правильно готовить паука-голиафа? Почему чужие персональные данные лучше не трогать? Ответы на эти вопросы вы найдете, присоединившись к компании трех закадычных друзей, которым пришлось развлекать нагрянувшего в гости лондонского профессора. Вас ждет безумный круговорот событий: шпионские страсти, курьезы в лучших традициях американского ситкома и ироничные рефлексии о жизни в современной Москве.

1

Откровенно говоря, я никогда не понимал, зачем люди женятся. Нет, я не против союзов любящих сердец. Обеими руками за. Любовь, вне всякого сомнения, — чувство светлое и прекрасное. Только она и вкусная еда делают жизнь более или менее сносной. Но при чем здесь этот дурацкий официоз? Заявления, бланки, штампы, высосанные из пальца клятвы, чудовищно дорогие букеты и толпы расфуфыренных гостей?

Промчавшись сквозь свадебный переполох, молодожены заработают шанс насладиться жизнью в законном браке перед разводом и дележом имущества. Но после неизбежного расставания, обильно сдобренного ссорами и проклятиями, счастливые моменты быстро забудутся, как будто их не было вовсе.

Как ни странно, не все разделяют мою точку зрения, и опостылевший марш Мендельсона продолжает шествие по земному шару, опустошая карманы влюбленных (а чаще их родителей) и позволяя адвокатам по семейным делам менять машины на новые гораздо чаще, чем они заслуживают. Мужчины мечтают жениться, чтобы закрыть вопрос о мужской состоятельности, который ни у кого, кроме них, не возникал. Женщины бегут замуж ради обеспеченного будущего, надеяться на которое могут только самые наивные простушки.

Иностранцев понять еще можно, но в русском языке само название брачного института должно намекать людям, что продукт имеет явные дефекты, которые неизбежно проявятся после гарантийного медового месяца. Но никого это не останавливает! Некоторые умудряются приобрести брак не один, а несколько раз. Очевидно, по наивности полагают, что проблема не в самом факте женитьбы, а в конкретном человеке, который должен их осчастливить. Разведясь с первой сварливой женой, получают вторую жадную, третью глупую и так далее, пока не оставят тщетные поиски или не разорятся на свадьбах и алиментах.

Возможно, кто-то скажет: «Позвольте, но я лично знаю образцовых супругов. Они любят и уважают друг друга. Их симпатичные отпрыски приносят из школы отличные оценки. В доме живет улыбчивая собака, которая дает лапу и никогда не лает на незнакомых людей. А пожилые родители пускают слезу, радуясь тому, как удачно сложилась жизнь у их детишек!»

Спорить не буду — такие семьи есть. Но чем им помог штамп на четырнадцатой странице паспорта? Они встретились и полюбили друг друга. Объявить об этом могли любой группе заинтересованных слушателей — в церкви, ЗАГСе или в кондитерской напротив. А могли и не рассказывать вообще. Какой бы способ оформить отношения не пришел им в голову, они все равно были бы счастливы и жили душа в душу до гробовой доски.

Ждет ли такая удача остальных? Теоретически — да. Кто поручится, что завтра вы не сорвете лотерейный джекпот, а в следующем году не удивите знакомых, заговорив по-китайски? Эти достижения вполне возможны, но, согласитесь, маловероятны.

Конечно, я слегка преувеличиваю. Чтобы узнать насколько, достаточно посмотреть статистику разводов. Печальные цифры объяснят, почему дальновидные люди предпочитают вступать в брак после тридцати. Надеюсь, этот тренд продолжится и в один прекрасный день свадьбы будут играть, когда жениху с невестой перевалит за шестьдесят, а еще лучше — за семьдесят. В таком возрасте гораздо легче избежать ошибок, и главное — обоим уже нечего терять. Вместо того чтобы плодить пустые обещания о будущем, женитьба станет долгожданным красивым итогом. И все вокруг будут понимать, что эти двое свой брак по-настоящему заслужили!

Мысли вроде этих крутились у меня в голове с тех пор, как на телефон пришло сообщение от Юли. В нем говорилось, что она прибудет через полчаса. Юля — моя лучшая подруга. В смысле не романтическом, а вполне обычном. Последние десять лет наглядно показали, что такое тоже бывает. Третий в коллективе — мой старый приятель по имени Григорий, которого я знаю со школьной скамьи. В компании этих симпатичных персонажей я и провожу большую часть свободного времени.

Знакомство с Юлей произошло в университете: она училась на параллельном курсе и в какой-то момент завела роман с парнем из моей группы. Когда любовь прошла, мы продолжили общение уже без посредника. Девушкой она была приятной, веселой и во всех отношениях продвинутой. Училась тоже на зависть: все пять лет уверенно шла на красный диплом, который в результате и получила.

На него клюнули сразу несколько работодателей. Поразмыслив, Юля выбрала предложение PR-агентства «Кац и партнеры». С тех пор значительно продвинулась по службе и стала неплохо зарабатывать. В прошлом году тринадцатую зарплату ей вручил лично господин Кац, а остальные партнеры крепко пожали руку. Словом, Юлина карьера складывалась как нельзя более успешно.

Ее личная жизнь, однако, оставляла желать лучшего. Будучи девушкой обаятельной, она пользовалась устойчивым спросом, но ее требования к мужскому полу были, мягко говоря, завышены. Вернее сказать, ее планка была установлена так возмутительно высоко, что ее не взял бы в лучшие годы даже Сергей Бубка. Девять из десяти мужчин она отвергала с первого взгляда без права на апелляцию. В эту группу входили обладатели вредных привычек, плохих манер, многообещающих залысин, пыльных ботинок, татуировок и необрезанной кутикулы.

Остальные имели неплохие шансы. Если, конечно, у них было безупречное чувство юмора, отзывчивое сердце и серьезные карьерные перспективы. Приветствовалось наличие собственного жилья и равнодушие к спортивным трансляциям, за исключением Чемпионата мира по футболу. Не знаю, почему, но Юля уверена, что мужчине, который игнорирует главный турнир планеты, доверять нельзя.

Надо сказать, что этот список не был высечен в камне и пополнялся свежими критериями после каждого нового знакомства. Из чувства мужской солидарности я несколько раз пытался вступиться за претендентов. Призывал не зацикливаться на мелочах и быть готовой на компромиссы, но все попытки потерпели неудачу. Большинство увлечений продолжалось не более двух недель, и в какой-то момент я просто перестал ими интересоваться. Решил, что в таких вопросах женщине поможет только время.

Тем больше было мое удивление, когда в конце прошлого года она как бы между прочим объявила, что нашла того, кого искала. Сначала я ошибочно подумал, что речь идет о новом парикмахере. Предыдущего в благодарность за стрижку она чуть не убила филировочными ножницами. Как понял, спасло его только присутствие в зале других клиентов, которых, заметая следы, тоже пришлось бы убрать.

Однако все оказалось гораздо серьезней: у Юли появился новый ухажер! Звали его Максом, ему было тридцать лет, работал в международной компании грузовых перевозок ABC Logistics. Ее офис находился в одном здании с PR-агентством «Кац и партнеры». Там их пути и пересеклись. По словам Юли, Макс был мужчиной во всех отношениях замечательным и, вдобавок, англичанином.

Оба факта впоследствии подтвердились, хотя второй — с небольшой натяжкой. Англичанином он был по паспорту на все сто, а на самом деле — наполовину, так как мама была русской. Но в остальном — мечта любой девушки: симпатичный, интеллигентный и по-британски остроумный. После знакомства мне пришлось признать, что привередливость себя оправдала. В конечном счете Юля нашла-таки человека, который смог удовлетворить ее «скромные» потребности. С тех пор их отношения складывались как нельзя лучше. Месяц назад, забыв о том, что не стоит трогать вещи, которые прекрасно работают, они объявили о помолвке.

Если Юля говорит, что прибудет через полчаса, можно быть уверенным только в одном: по прошествии тридцати минут в дверь она не постучится. Непонятно, какие мотивы заставляют ее рассылать подобные анонсы, учитывая, что она еще ни разу не оказалась в пункте назначения в заявленное время. Услышав, что она зайдет через полчаса, можно со спокойной совестью навестить родителей, сгонять за фрикадельками в IKEA или посетить с друзьями ближайший кинотеатр. После этого, скорее всего, останется время вздремнуть, чтобы встретить ее свежим и отдохнувшим.

В тот воскресный день никаких срочных дел не было, поэтому, пропустив все промежуточные шаги, я сразу погрузился в послеобеденный сон. Два с половиной часа пролетели незаметно — вместо будильника прозвучал долгожданный звонок в дверь. Перед тем как открыть, быстро умылся: признаваться, что проводишь день на диване вместо того, чтобы делать что-то полезное, всегда неудобно.

— Отдыхаем? — спросила Юля вместо приветствия, с усмешкой посмотрев на мое мокрое сонное лицо.

Пришлось оскорбиться и соврать, что с утра сильно болела голова. Она сделала вид, что поверила, и, не дожидаясь приглашения, прошла на кухню. Выпив по чашке кофе, мы поговорили о том о сем, пока не выяснилось, что у визита была одна очень конкретная причина.

— Есть маленькая новость, — начала она осторожно. — Или, вернее, просьба.

Как оказалось, через несколько дней в Москву из Лондона собирался прилететь папа Юлиного жениха — профессор Роберт Дадли. Основной целью поездки было знакомство с девушкой, очаровавшей сына. Помимо этого он планировал осмотреть местные достопримечательности и в целом приятно провести время. На выполнение этих задач отвел ровно две недели.

— А мама не хочет познакомиться? — поинтересовался я.

— Боится летать, — объяснила Юля. — Ждет нас в гости к Рождеству, если…

— Разведка пройдет успешно?

Она кивнула:

— Иначе… не видать мне ни пудинга, ни свадьбы: Макс о родителях очень уважительно отзывается.

Я был уверен, что английскому джентльмену Юля понравится.

— Не вижу проблем: поработаешь гидом чуток.

Она закатила глаза:

— Две недели один на один? С незнакомым иностранцем?

Стало понятно, к чему она клонит:

— Я-то здесь причем? Жениха завела — пусть папашей и занимается!

— Так и планировали, но теперь он в командировку собрался!

Из ее рассказа я узнал, что у Макса действительно была уважительная причина. Неделю назад его компания отправила грузовой контейнер по маршруту Москва — Челябинск. Из Москвы он укатил, но в Челябинск так и не приехал. Внутри была охлажденная рыба осетровых пород, заказанная челябинской мэрией. Предназначалась для потребления на многочисленных мероприятиях в рамках дня города, включая фуршет в администрации, на котором ожидались высокие гости из Москвы.

Когда контейнер пропал с радаров, начался полный переполох. Унизительная перспектива остаться на праздник без белой рыбы вывела снабженцев мэрии из себя. Разговор с руководством ABC Logistics прошел на повышенных тонах. От них потребовали в кратчайшие сроки найти груз и не допустить срыва торжеств, которых ждал весь Челябинск.

— Начальник Макса оправдаться пытался, — усмехнулась Юля, — перевести стрелки на РЖД. Так они его чуть ли не в диверсии против металлургов обвинили! Говорят, мы за две тысячи километров от моря живем. Для нас осетрина — груз стратегического назначения! Засудим вас к чертовой матери, если не найдете.

— При чем тут море? — не понял я. — Ее же в искусственных водоемах разводят.

Она махнула рукой:

— Какая разница? В общем, вызывает начальник Макса — он у них как раз за железные дороги отвечает, — иди, говорит, собирай чемодан!

Уяснив обстановку, я понял, что отвертеться не выйдет:

— Ну и чего ты хочешь?

Она сложила ладони под подбородком и очаровательно улыбнулась:

— Отпросись на работе. Погуляем по Москве, посмотрим достопримечательности. Обещаю, будет весело!

Я почесал затылок. В принципе, идея не была такой уж плохой: в Москве должно быть множество интересных мест, посетить которые руки не доходили.

— Ладно… развлечем твоего гостя.

— Ура! — радостно захлопала Юля.

— Но вдвоем не справимся. Нам нужен Григорий.

Улыбка быстро слетела с ее лица:

— Может, попробуем без него? Не уверена, что он произведет на господина Дадли хорошее впечатление.

Юля считает нашего друга Григория слишком негативным и, надо признать, она абсолютно права. Для меня, однако, это является безусловным достоинством, а никак не недостатком. Григорий принадлежит к той замечательной и крайне полезной группе людей, которые не умеют радоваться мелочам, во всем видят только плохое и при первой возможности указывают окружающим на разного рода недочеты. Особое раздражение вызывает то, что, как правило, эти наблюдения делаются, когда ему следовало бы заниматься своими делами, а не совать нос, куда не звали.

Зная Григория со школы, могу поручиться, что прекрасное он видит не хуже остальных. Однако в интересах прогресса отказывается болтать о вещах, с которыми все в порядке, пока остаются моменты, требующие оптимизации. Критикой не ограничивается: не думайте, что, указав на ошибку, он тут же попрощается и убежит на поиски следующей жертвы маниакального перфекционизма. Напротив, Григорий вникнет в проблему, предложит на выбор несколько решений и отметит то, которое считает наиболее подходящим. Напоследок даст несколько советов о том, как избежать подобных неприятностей в будущем. К сожалению, критику взрослое население России на дух не переносит, и до конструктивной стадии дело доходит нечасто. Репутация Григория от этого незаслуженно страдает.

По профессии он программист. Зная его коллег, должен сказать, что практически все они демонстрируют похожие симптомы. Наверное, критическое отношение к миру каким-то таинственным образом связано со способностью писать код. Если эта болезнь действительно профессиональная, становится очевидным ответ на вопрос, как Григория вообще терпят на работе, которым задавались многие его знакомые вне офиса.

Я пообещал Юле, что буду держать уровень негатива под контролем, и позвонил своему другу с просьбой присоединиться к нам как можно скорее.

Уже через час мы сидели втроем, уминая бутерброды с бужениной и плавленый сыр, который, если честно, давно стоило бы выкинуть. Не знаю, как вы, а я рассматриваю любой приход гостей, как возможность избавиться от залежавшихся в холодильнике продуктов. Оказавшись в ситуации «ешь, что дают, или оставайся голодным», большинство из них оценивают риск как минимальный и спасают пищу, которая вполне может быть съедобной.

Ознакомившись с нашим предложением, Григорий проглотил последний кусок сыра.

— С ума сошли? Что собираетесь с иностранцем две недели делать?

— Осматривать достопримечательности! — бодро ответила Юля. — А что такого?

Григорий попросил уточнить, какие достопримечательности она имеет в виду.

— Ну как… Кремль, Красную площадь… что-нибудь еще.

— С Кремлем понятно. Какие мысли про «что-нибудь еще»?

Юля призналась, что мыслей пока нет, но это не должно быть проблемой: миллионы туристов приезжают в Москву каждый год, и, наверное, что-то они тут смотрят.

Как оказалось, Григорий владел предметом не хуже опытного экскурсовода:

— Расписание такое: после завтрака Красная площадь и музеи Кремля, потом — обед в кафе «Пушкинъ», днем бродят по Арбату в поисках матрешек, вечером садятся на поезд и уезжают в Санкт-Петербург.

Юля вытаращила глаза:

— Думаешь, так делают все?

— Все семейные, — уточнил Григорий. — Неженатые после ужина идут в ночной клуб, а в Питер улетают следующим утром.

Мне показалось, что он преувеличивает:

— Наверняка есть туры на три дня или неделю.

— Три дня, думаю, еще можно заполнить, — нехотя признал он, — если подольше в пробках стоять. А вот если бы мне продали тур на неделю, я — скажу вам честно — подал бы в суд и разорил этих агентов к чертовой матери!

Я напомнил Григорию, что он без особых проблем проживает в Москве уже тридцать лет.

— Я же не ищу тут достопримечательности, — хмыкнул он. После небольшой паузы смягчился и перевел разговор в конструктивное русло: — Ладно, давайте думать, чем занять вашего господина Дадли.

В течение следующих двух часов мы перебрали все возможные места, которые могут заинтересовать иностранца в Москве. Посетили десяток туристических сайтов, статьи для которых явно писал один и тот же плохо оплачиваемый копирайтер. Просмотрели набор открыток с видами Москвы в разные времена года, а также склеенную скотчем карту города, купленную моим отцом в какой-то момент между приходом к власти Брежнева и началом перестройки.

Результатом исследования стал вывод, что, помимо Кремля, достопримечательности в Москве все-таки есть. Разделить их можно было на три группы: те, о которых мы никогда не слышали; те, о которых слышали, но никогда не видели; и те, которые посетили в рамках школьной экскурсии. Единственным исключением был Парк Горького, где всего лишь неделю назад мы съели по две порции отличной шаурмы на каждого.

От первой группы отказались сразу: если за тридцать лет они не смогли оповестить нас о своем существовании, ожидать от них чудес не стоило.

— Остальные, — подытожил Григорий, — можно обсуждать.

Юля торжественно поставила галочку напротив Красной площади:

— Кстати, как на счет Мавзолея? Захочет он на Ленина посмотреть?

Григорий был уверен, что нормальный человек рассматривать мертвых не будет. Вне зависимости от того, чем они занимались при жизни. По его мнению, всех посетителей Мавзолея следовало бы прямо на выходе ставить на учет в профильном учреждении.

Я попросил его не быть таким категоричным. В ситуации с рядовыми мертвецами, он, скорее всего, был бы прав. Призыв осмотреть труп заинтересует в лучшем случае криминалистов и патологоанатомов. Но речь шла о человеке, который в любой момент может быть похоронен, что, на мой взгляд, придавало визиту своеобразную интригу.

— Сейчас он там есть, и на него можно посмотреть, — сказал я многозначительно. — А уже завтра его там может не быть. Понимаешь, о чем я?

Григорий сделал паузу, как будто прикидывая, не пора ли поставить на учет меня, но потом пошел навстречу:

— Пусть сам решает. Пометь пока знаком вопроса, — попросил он Юлю. — Вместе с ночной экскурсией по подмосковным кладбищам. О ней я тоже слышал много хорошего.

Оставив в покое вождя мирового пролетариата, мы перешли к обсуждению других пунктов программы.

— Может, цирк? — спросила Юля, сверившись со списком. — Говорят, наш лучший в мире!

— Клоуны точно лучшие, — усмехнулся Григорий. — Только разбежались оттуда давно: сообразили, что есть места поинтереснее.

— По-моему, иностранцы их боятся, — вспомнил я.

— Только те, кому родители за плохое поведение Стивена Кинга на ночь читали, — объяснил Григорий.

— Не только! — тут же воскликнула Юля. — У Макса приятель есть, Стив зовут. Когда ему было семь лет, в туалете «Макдональдс» встретил клоуна Рональда. В самый неподходящий момент. Открыл кабинку — а тот внутри, дела свои делает. Представляете? Сколько лет прошло — до сих пор во сне видит!

— Такое не всякий взрослый выдержит! — рассмеялся я.

— А мне клоуны по барабану, — пожала плечами Юля. Потом вздохнула: — Но я ужасно волнуюсь за акробатов. Сразу глаза закрываю: вот прям сейчас свалятся и свернут шею! Потом бегать все начнут, суетиться… доктора звать. Но куда там? С такой высоты разве выживешь… И прямо из цирка — на похороны… вместе со зрителями. Они же и виноваты, кто еще? Не купили бы билет, был бы жив человек!

— Сразу ехать не придется, — успокоил ее Григорий, — на третий день только.

Как бы то ни было, пугать Юлю не хотелось, поэтому я предложил вместо цирка сходить в зоопарк: осмотреть зверей без риска нарваться на клоунов и акробатов.

Пока Григорий проверял, не осталось ли что-то в холодильнике, мы с Юлей обсудили плюсы и минусы теплоходной экскурсии по Москве-реке. Вернее, только плюсы: ни одного повода отказаться от приятной прогулки по воде найти не удалось. Вернувшись со стаканом кефира, Григорий сказал, что компанию составить не сможет, так как не до конца доверяет водному транспорту. Уговоров слушать не захотел, но пообещал встретить нас у причала, если мы до него доплывем.

Следующим пунктом — уже безо всяких споров — стал Пушкинский музей с его замечательной коллекцией импрессионистов. Потом — так же легко — смотровая площадка МГУ.

— Как насчет Бородинской панорамы? — спросила Юля. — Вряд ли он был в музее, где есть всего одна картина.

— Наверняка мелких тоже понаставили, — усомнился я.

Григорию идею поддержал:

— Для французов война плохо закончилась. Значит, англичанину понравится.

Потом шли планетарий и Храм Христа Спасителя. Варианты диаметрально противоположные — один из двух гостя наверняка устроит. Если повезет, то оба. На этом список подошел к концу.

— Сколько дней протянем? — спросила Юля.

— Пять-шесть, — прикинул я, — неделю с небольшим, если любит вздремнуть после обеда.

— Маловато будет, — огорченно заметил Григорий. — Еще мысли есть?

— Балет в Большом? — быстро нашлась Юля.

Перспектива отдать круглую сумму за три часа скукоты меня не прельщала, но другого выхода, похоже, не было. Григорий тоже отнекивался, но в итоге согласился. С одной оговоркой: если Макс вернется в Москву до спектакля, билет достанется ему.

Казалось, идеи иссякли, но тут я вспомнил, что недалеко от Москвы находится Подмосковье. А там располагается моя дача, которая способна убить не один день, а целые выходные.

Последний пункт добавил Григорий: сверившись с телефоном, сообщил, что вскоре наша футбольная сборная будет играть с англичанами. К сожалению, матч был в гостях, что делало совместный поход на стадион невозможным. Решили, что поболеем у телевизора. После этого поблагодарили друг друга за отличную работу и, довольные результатом, распрощались.

Не откладывая дел в долгий ящик, уже следующим утром я попросил своего начальника перенести две недели отпуска с сентября на вторую половину августа. В отличие от большинства знакомых, у меня никогда не было проблем с боссом. Когда Александр Анатольевич уезжает в командировку (что бывает довольно часто), я искренне считаю его лучшим руководителем на свете. Возвращаясь в офис и интересуясь результатами моей работы, он по понятным причинам теряет в рейтинге, но при этом все равно остается человеком разумным и справедливым.

Единственное, что выводит его из себя, — это лежащее на столе заявление об отпуске. Обычно он долго и изумленно смотрит на этот листок, будто не веря, что стоящий перед ним человек, которого он считал своим другом, мог неожиданно совершить столь низкий поступок. Даже если проситель не отдыхал несколько лет, он почувствует себя жалким предателем, который наплевал на все, что сделала для него компания, и бросил ее на произвол судьбы в угоду своим легкомысленным утехам.

Слава богу, мой сентябрьский отпуск был согласован уже давно. Чтобы получить благословение на перенос, хватило простого обещания: все, что собирался сделать во время этих двух недель, сделаю до их начала.

Ровно через семь дней мы отправились в аэропорт «Шереметьево» встречать господина Дадли. Сколько приедет багажа, не знали, поэтому согласились с предложением Григория поехать на его машине. В начале года он приобрел подержанный внедорожник, которым очень гордился.

Для себя я давно уяснил, что спорить с водителями крупногабаритного транспорта о том, чья машина лучше, не имеет ни малейшего смысла. Познав прелести полного привода, большого багажника и высокой посадки, на владельцев седанов они поглядывают с плохо скрываемым презрением. В ответ жаждут зависти и восхищения. Насмотревшись сладкой рекламы, эти пижоны думают, что готовы ко всему. Но что происходит на самом деле? Вместо горных рек колеса разбрызгивают городские лужи, а вместо пустынных барханов — душную пыль подмосковных обочин. В глубоком сне полный привод штурмует Кордильеры, а в реальности — грязные сугробы и хлипкие московские бордюры. Багажник стонет от самовывоза, а высокий центр тяжести обещает десяток кульбитов после любого столкновения на трассе. Об экологии и трудностях с парковкой я уже не говорю.

То ли дело — старые добрые времена. До того, как безжалостная пандемия кроссоверов перевернула мир, позволив домохозяйкам занять идеальную для обзора позицию сверху. В левом ряду вместо двухэтажных недоразумений властвовали элегантные спортивные седаны, а на джипах ездили те, кому это реально нужно: фермеры и бандиты. И, кстати, мир был гораздо безопасней: остановив машину, полиция могла спокойно надеть наручники на всех, от кого не пахло навозом.

Справедливости ради надо сказать, что внутри большой автомобиль Григория был очень удобным. Когда мы с Юлей расположились на заднем сиденье, она попросила включить кондиционер: на улице было жарко.

— Волнуешься? — спросил я.

— Не хочу вспотеть: испорчу первое впечатление.

Я согласился:

— Если унюхает, конец! Вряд ли уважающий себя англичанин позволит сыну жениться на потной женщине.

— Я бы не позволил, — подтвердил Григорий, поворачивая на Ленинградское шоссе. — Думал как-то в фитнес-клуб записаться. Дошел до раздевалки — понял: не мое!

Я предположил, что причиной разворота был не запах, а беспросветная лень: физическая активность Григория редко выходила за рамки управления персонажами компьютерной игры при помощи кликов на мышь и клавиатуру.

— Пальцы тоже тренировать надо, — засмеялся он.

— Пусть кондиционер включат, — съязвила Юля. — Сколько раз просить можно?

— Забыл сказать: основной кондиционер не работает.

— Есть дополнительные? — удивилась она.

— Четыре штуки, у каждого сиденья! — подмигнул в зеркало заднего вида Григорий.

Юля щелкнула ему по затылку, после чего открыла окно — в машину вошел густой поток жаркого воздуха и выхлопных газов. Ленинградка была забита: машины ползли со скоростью двадцать километров в час.

— Еще минут десять — спина будет насквозь мокрой, — обреченно прошептала она.

— Думаешь, захочет обнять? — спросил я. — Англичане вроде народ сдержанный.

— Наверняка обнимет, — пообещал Григорий. — Поцелует даже. Мужик в возрасте, зачем упускать шанс?

Получив еще один подзатыльник, он повернулся к Юле:

— Не волнуйся! Когда пробка рассосется, наберем скорость и быстро просохнем.

— Нас обнимать не будет? — уточнил я на всякий случай.

Григорий был уверен, что от мужчин потребуется только рукопожатие не потной рукой, а для таких случаев у него всегда есть салфетки.

Юля немного успокоилась и, пока мы плелись в пробке, рассказала давно обещанную историю о том, как познакомились родители Макса.

Его папу, как я уже упоминал, звали Роберт. Он был университетским профессором, специализировался на русской литературе девятнадцатого века. А маму звали Наташа или, если полностью, Наталья Андреевна. Родом была из Самары. На заре перестройки Роберт Дадли, который уже в то время неплохо знал русский язык, перелез через обломки железного занавеса и прибыл в Россию, чтобы познакомиться с родиной Пушкина и Достоевского.

В тот момент он писал диссертацию по произведениям русских классиков и задавал себе вопросы, испокон веков стоявшие перед русской интеллигенцией: «Кому на Руси жить хорошо?», «Кто в этом виноват?» и «Куда смотрит милиция?» Где лежит конверт с правильными ответами, разумеется, никто не знает. Возможно, потеряли, но я лично склоняюсь к мысли, что его давно выкрали американцы и передают каждому новому президенту вместе с ядерным чемоданчиком. И они по-своему правы. Если мы узнаем всю правду, может сбыться давний прогноз Пушкина: Россия вспрянет ото сна, выпьет огуречного рассола и не оставит камня на камне от мировой гегемонии США.

Однако Роберт, как человек образованный и ввиду англосаксонского происхождения гораздо менее склонный винить во всем Америку, начал поиски в Третьяковской галерее. Доверившись чутью великих художников, бродил по музейным коридорам и подолгу рассматривал людей, изображенных на старых полотнах. Его глаза цеплялись за мельчайшие штрихи в надежде понять, какие мысли и мотивы скрывались за тем или иным выражением лица. В одном из залов он остановился перед картиной Репина «Не ждали» и надолго задумался о том, куда отлучался главный герой, что помешало оповестить семью о приезде и почему из шести домочадцев радостно улыбался ему только сын. В тот момент сам Роберт точно не ждал, что через минуту познакомится с будущей женой.

Наташа приехала в столицу на три дня с автобусной экскурсией «Москва культурная». Несмотря на обязывающее название, большинство пассажиров разбежалось за покупками прямо с автовокзала: перед тем как лететь к вершине пирамиды Маслоу, они решили удовлетворить базовые потребности в одежде и импортной электронике. С Наташей остались лишь экскурсовод и пять туристов, по внешнему виду которых было ясно, что денег на обновки у них не было уже несколько лет. В отличие от сбежавших пассажиров, молодая Наталья Андреевна приехала в Москву с искренним желанием прикоснуться к прекрасному и намеревалась отправиться по магазинам строго по окончанию экскурсии.

В Третьяковке растерявший аудиторию культработник вещал вяло. В какой-то момент Наташа предпочла остаться с искусством один на один и незаметно потерялась. В одном из залов ее внимание привлекла картина, показавшаяся знакомой. Рядом с ней стоял задумчивый мужчина — лет тридцати, симпатичный, чуть ниже среднего роста. Аккуратно причесанные волосы, очки в роговой оправе и стильный костюм выдавали человека ухоженного и интеллигентного. Она подошла поближе и прочитала табличку — в голове всплыла известная с детства фраза «картина Репина “Не ждали”». Быстро разгадав сюжет, повернулась к задержавшемуся у полотна посетителю:

— Совсем мужик загулял!

— Вы думаете? — удивился он.

По акценту она поняла, что говорит с иностранцем:

— Судите сами: жена, похоже, плюнула уже!

Мужчина с интересом посмотрел на Наташу, потом — еще раз на картину:

— Возможно… у него были какие-то проблемы?

Она снисходительно улыбнулась:

— Вы, я вижу, не из России. У наших мужиков проблема одна — продается в любом гастрономе, поллитра за червонец! Вы только посмотрите: грязный, мятый весь, как из-под моста вылез! Взгляд стремный, будто собственную жену не узнает!

Роберт хотел сказать, что принять на грудь любят не только в России, но прервать обличительную речь не успел. Поставив диагноз главному герою, девушка тут же перекинулась на ближайшее окружение. В кадр эти люди не попали, но в его жизни несомненно присутствовали. Досталось всем, кто, вместо того чтобы протянуть руку помощи, толкал пьяницу к краю бездны: приятелям-собутыльникам, потакающим любовницам, безответственным родителям и никуда не годным учителям. Потом выразила сочувствие женской половине семьи, а также серьезное опасение за судьбу сына, который неподобающим образом улыбался в такой тяжелый момент.

— Если срочно не взяться за воспитание, пойдет по пути папаши: сопьется или, еще хуже, окажется в тюрьме, — подытожила она и наконец замолчала.

Сзади раздался деликатный кашель. Наташа повернулась и, к своему удивлению, обнаружила за спиной самарского экскурсовода. Увлеченная рассказом, его прибытия она не заметила. Рядом с ним стояли, переминаясь с ноги на ногу, остальные члены туристической группы.

— Картина эта о борце за свободу русского народа, — вежливо поправил ее культработник. — На полотне запечатлен момент, когда он вернулся домой после длительной ссылки.

Она густо покраснела, открыла рот, но подходящих слов не нашла.

— Семья о его судьбе ничего не знала. Боялись, что потеряли навсегда, — добавил он для полной ясности.

В тот момент Наташа очень пожалела, что не отправилась за покупками, вместо того чтобы рекламировать свое невежество перед симпатичным иностранцем.

Заметив ее смущение, Роберт улыбнулся:

— Искусство можно интерпретировать по-разному.

Когда экскурсовод увел группу в следующий зал, молодой господин Дадли набрался смелости и пригласил Наташу на чашку кофе, чтобы узнать ее мнение о других картинах экспозиции.

— Занятная история, — признал Григорий. — Знала бы, кого не ждали, не было бы ни Макса, ни помолвки… ни этой чертовой пробки!

За последние десять минут ситуация в прямом смысле накалилась: моя рубашка промокла настолько, что ее можно было выжимать. Повернувшись к Юле, я увидел огромную каплю пота, стекавшую по лбу в направлении правого глаза. Она зависла над бровью и после небольшого раздумья прыгнула вниз на кожаное сиденье. Юля посмотрела на меня с безмолвным отчаянием. Утешить ее было нечем.

— Если не успеем высохнуть, — сказал я, — господин Дадли подумает, что ты приехала в аэропорт прямиком с конкурса мокрых футболок.

— Не надо преувеличивать, Дима, — вмешался Григорий. — Не все промокшие женщины едут с сомнительных мероприятий. Юля вполне могла делать что-то полезное: собирать мебель, работать в саду или, к примеру… хоронить свою собаку — прямо перед поездкой в аэропорт. Почему бы нет? Ты когда-нибудь закапывал собаку на жаре? Вряд ли твоя футболка осталась бы сухой.

Я признал, что летом еще не закапывал, и пообещал, что, если придется, обязательно подожду до вечера перед тем, как взять в руки лопату.

— У меня нет собаки! — закричала в бешенстве Юля.

— Уже нет, — деликатно поправил Григорий.

— Юля права, — заметил я. — Если бы у нее были домашние животные, Макс наверняка рассказал бы о них родителям.

— Если хочешь, могу сказать, что это была моя собака, — великодушно предложил Григорий. — Он же не будет проверять?

— Тогда придется объяснять, почему Юля хоронила твою собаку, — возразил я. — Ты что, сам ее не мог похоронить?

Григорий попросил пару минут. По истечении обещал представить сценарий, в котором похороны Юлей его собаки были бы не просто вероятны, но являлись единственно возможным и абсолютно логичным решением.

— Чертовы идиоты! Что вы несете! Я не буду хоронить ничью собаку! — заорала Юля так, что люди, сидевшие в соседней машине, с ужасом посмотрели в нашу сторону.

Через секунду в открытом окне их автомобиля появилась лохматая собачья морда. Она уставилась на меня вопросительно, как будто требуя объяснений. К счастью, в этот момент пробка кончилась, и Григорий, нажав на газ, быстро оторвался от невольных свидетелей нашего спора. В окна ворвался долгожданный поток воздуха. Забыв о бредовых идеях, мы с Юлей радостно подставили потные лица встречному ветру — через минуту они были полностью сухими. Увидев, что план работает, Юля заметно повеселела:

— Теперь футболка!

Приподнявшись на кресле, она попыталась встретить воздушный поток животом — голова уперлась в крышу машины. Попробовала склонить ее вправо, потом влево, вперед и даже назад, но никак не могла удержаться в нужном положении больше трех секунд. В какой-то момент раздался хруст — Юля опустилась на сиденье, не желая окончательно свернуть шею.

— Голова мешает, — проницательно заметил Григорий, который с удовольствием наблюдал за ее потугами в зеркале заднего вида.

— Давай спиной или боком, — предложил я.

За следующую пару минут Юля перепробовала с десяток позиций, некоторые — из курса йоги на продвинутом уровне. Потом вытерла пот и сделала выводы: боковой обдув более или менее работал, но шел слишком медленно. Одна из поз позволила ей направить сильный поток воздуха в нижнюю часть спины. Соседние машины, однако, могли принять этот жест на свой счет. Как девушка приличная, вводить их в заблуждение Юля наотрез оказалась.

Эти упражнения, хоть и не привели к нужному результату, навели ее на идею получше. Она попросила Григория повернуть зеркало заднего вида так, чтобы он ее не видел. Потом приказала мне отвернуться к окну. Через секунду слева от меня раздались звуки борьбы человека и мокрой одежды.

— Держи за окном, пока не высохнет! — потребовала Юля, передавая мне футболку.

Посетившая ее мысль была простой и гениальной. Понимая, что аэропорт уже рядом, к выполнению задания я подошел со всей ответственностью. Чтобы обеспечить максимальную площадь обдува, держал футболку обеими руками, каждые тридцать секунд поворачивал другой стороной к ветру и даже выворачивал наизнанку. В результате через несколько минут почти вся влага испарилась.

В этот момент мы притормозили неподалеку от съезда на дорогу в аэропорт. Нас догнала машина с открытым окном у заднего сиденья. Из него высунулась уже знакомая морда собаки.

— Эй, дружок! Как дела? — радостно закричал я, размахивая Юлиной футболкой.

Пес подозрительно посмотрел мне в глаза — я почувствовал необходимость объясниться:

— Не волнуйся, похороны отменяются! Одежда высохла, ни одна собака не пострадала!

Он недоверчиво наклонил голову. Я махнул футболкой в его сторону: пусть убедится, что не обманываю. В ту же секунду вероломный пес, сбросив личину добродушия, схватил ее зубами и изо всех сил потащил на себя.

Этот ход застал меня врасплох, но я все-таки удержал футболку в руке и дернул обратно. Он уперся лапами в дверь и еще сильнее сжал зубы. Было видно, что сдаваться не собирается. Более того, маленький мерзавец выглядел так, будто получал удовольствие от предложенной ему игры.

— Зачем ты отдал футболку собаке? — завопила Юля за моей спиной. — Ты что, совсем спятил?!

Времени на препирания не было:

— Не кричи, лучше помоги вытащить!

Я попросил Григория во что бы то ни стало держаться бок о бок с соседним автомобилем. Юля обхватила меня за пояс. Объединив усилия, мы постепенно начали брать верх. Голова пса почти полностью вылезла из окна. В ближайшее время ему предстояло принять непростое решение: вернуть украденное или вылететь из машины вместе с ним.

В этот момент я услышал громкий звук приближавшегося мотора. Посмотрев назад, увидел мотоциклиста. Он быстро двигался между рядами прямиком к растянутой футболке. В голове пронеслись картины увиденной однажды подборки мотоциклетных аварий. Я бросил быстрый взгляд на пса. Оставалась надежда, что он заметит опасность и благородно решит, что жизнь байкера не стоит потной тряпки, о которой он еще минуту назад ничего не знал. Но пес продолжал тянуть футболку так, словно без нее дальнейшая жизнь не имела ни капли смысла.

Осознав, что выбора нет, я разжал пальцы. Через секунду беспечный ездок с ревом пронесся в сантиметрах от моего лица. Пес скрылся в салоне, Юлина футболка — вместе с ним. Соседний автомобиль ускорился и, минуя съезд на аэропорт, проехал прямо. Григорий свернул на Международное шоссе. В машине воцарилась тяжелая тишина.

— Почти сухая была, — чуть слышно произнес я.

— Сейчас подошла бы и мокрая, — с трудом удержался от смеха Григорий.

Юля молчала, как будто ее не было. Вина за случившееся мешала соображать, поэтому я спросил, какие мысли есть у Григория. Он ответил, что никаких проблем в нашей ситуации не находит.

— Если ты не видишь в машине полуголую женщину, это не значит, что ее там нет, — подала голос Юля.

— В полуголой женщине есть определенная недосказанность, — признал он. — От нее следует тем или иным способом избавиться. Идеальный вариант тут, понятно, не уместен, поэтому остается только одно — найти новую одежду.

В результате короткого обсуждения мы договорились, что по прибытии я отправлюсь в зону прилета караулить господина Дадли. Григорий осмотрит местные торговые точки на предмет наличия футболок подходящего размера, а Юля подождет его в автомобиле. Вскоре Григорий свернул на парковку. Стараясь не смотреть на Юлю, мы пообещали, что все будет хорошо, вышли из машины и направились к зданию аэропорта.

Самолет господина Дадли должен был приземлиться точно по расписанию через пятнадцать минут. Чтобы скоротать время, я купил мороженое и занял столик в ближайшем кафе. Сказать по правде, мне очень нравится быть в аэропорту, когда лететь никуда не надо. Вокруг царят извечные суета и хаос: опаздывающие несутся с чемоданами на регистрацию; недоверчивые металлодетекторы беспрерывно звонят, подозревая в терроризме всех, включая младенцев и домашних животных; а прилетевшие, отстояв длинную очередь на паспортный контроль, спешат вернуться к обычной жизни с решимостью, которой она вряд ли заслуживает.

Когда торопиться некуда, время вокруг волшебным образом замедляется. Как забивший на коллектив ленивый муравей, вы можете отползти в сторону и с удовольствием понаблюдать за разбегающейся по своим маршрутам пестрой массовкой.

Выцепляя из толпы отдельные лица, вы наверняка попадете в плен праздного любопытства. Куда и на кой черт, к примеру, летит этот противный старикашка, который, отпугивая людей палкой, пролез без очереди к стойке регистрации? Или тот щуплый лысоватый командировочный, спешащий к стойке такси? Интересно, ждет ли его дома жена и не поймает ли он ее через час в постели с мускулистым любовником? Заметив киоск упаковки багажа, задумаетесь о том, какие испытания и невзгоды надо встретить на жизненном пути, чтобы завернуть чемодан в пленку перед тем, как ненадолго с ним расстаться. Верных ответов, к сожалению, не узнать, но ничто не мешает принять за правду те, которые вам больше нравится.

С удовольствием доев шоколадное мороженое, я позвонил Григорию. По его словам, вопрос с гардеробом был успешно улажен. Через несколько минут на горизонте появились две знакомые фигуры.

— Смелый ход! — сказал я в полном изумлении, осмотрев Юлину обновку. — Вы помните, мы человека из Англии встречаем, а не из Северной Кореи?

— Совсем плохо? — спросила она.

Голос выдавал, что ответ ей уже известен. Я повернулся к Григорию:

— Все в порядке, говоришь? Ты о чем думал, когда это покупал?

На новой футболке красовался В.В. Путин в зимнем обмундировании верхом на коне. На нем были солнцезащитные очки, а за спиной висела винтовка. Слева от главного героя — большая надпись: «Нас не догонят». По расслабленной позе наездника было понятно, что он никуда не торопится. Вероятно, дизайнер хотел сказать, что на какой бы скорости ни ехал в светлое будущее президент, остальные страны будут передвигаться еще медленнее. Если же допустить, что в штат модного дома пробрался американский агент, картинка могла намекать, что за спиной всадника никого нет, а сам он не стремится пришпорить коня, потому что у него и так все в порядке.

— Других вариантов не было, — объяснил Григорий.

— Все киоски проверил? — усомнился я.

— Везде только патриотические футболки. Некоторые — весьма агрессивные.

Я внимательно посмотрел на Юлю, затем подошел поближе и аккуратно перекинул висевшие за спиной волосы вперед, закрыв лицо всадника.

— Так лучше, — согласился Григорий. — Если не будет трясти головой, сойдет за любителя лошадей или девчонок из «Тату».

Юля исполнила припев «Нас не догонят», показывая, что легенду уяснила и готова работать под прикрытием. Закрыв вопрос с гардеробом, мы переключили внимание на прилетевших пассажиров. Надо было вычислить господина Дадли по фотографии, полученной от Макса.

— Вон идет! — воскликнула Юля, указывая на невысокого мужчину в очках.

Улыбаясь и оглядываясь по сторонам, он бодро катил тележку к месту, где толпились встречающие. На нем были светлые летние брюки, голубая рубашка и элегантный синий пиджак.

— Вполне вероятно, — согласился Григорий. — Судя по улыбке, иностранец.

— Наши, по-твоему, не улыбаются? — язвительно спросила она.

— Только когда уезжают, — пояснил мой друг. — Чем дальше, тем шире улыбка.

В ответ Юля тряхнула головой, обнажив лицо президента, и пообещала Григорию, что, если он будет позорить страну в присутствии гостя, она лично напишет на него донос в ФСБ.

— Ладно, больше не буду, — сказал он примирительным тоном и тут же добавил: — Прячь быстрей! Смотрит!

Мужчина в очках перестал оглядываться и направлялся прямиком к нам.

— Юля? — спросил он, аккуратно припарковав тележку.

— Добро пожаловать в Москву, господин Дадли! — улыбнулась она, протягивая руку.

— Пожалуйста, зовите меня Роберт, — сказал он. — В жизни вы еще более симпатичная, чем на фотографиях!

Чтобы не быть голословным, господин Дадли нежно обнял Юлю и поцеловал в правую щеку. Потом хотел поцеловать в левую, но Юля уже отодвинулась, полагая, что приветствие окончено. Заметив, что это не так, вернула щеку на место. После этого оба на секунду замерли в преддверии возможного третьего поцелуя, но в конечном итоге остановились на двух.

— Это мои друзья Дима и Григорий, — представила нас Юля. — Попросила их составить компанию, пока будете в Москве.

Господин Дадли пожал нам руки и сообщил, что с нетерпением ждет возможности познакомиться поближе. На этом приветствия закончились. Я взял управление тележкой на себя и размашистыми шагами направился к выходу. Через несколько метров на пути возник коренастый мужчина в джинсах и рубашке с коротким рукавом. На груди висела пластиковая карточка, сообщавшая, что он работает таксистом.

Если говорить мягко и дипломатично, мое отношение к обитающим в аэропорту бомбилам можно описать как сильную неприязнь, переходящую в агрессивную ненависть. Каждый раз, когда волею судьбы я оказывался на милости этих навязчивых проходимцев, поездка заканчивалась попыткой грабежа и громким скандалом. Не будет преувеличением сказать, что мне довелось испытать большинство изобретенных этой шайкой способов обмана беззащитного человека с чемоданом. Для меня накручивали счетчик в Киеве и завышали курс местной валюты в Праге. Питерский таксист, размахивая заранее заготовленной купюрой, нагло врал, что я дал ему сто рублей, а не тысячу. А в московском аэропорту «Домодедово» сердобольный водитель, обещая снизить плату за поездку, подсадил двух попутчиков. Раскидав колоду карт, они пытались выудить деньги банальным шулерством. Когда поняли, что не выйдет, выкинули на пустынное шоссе вместе с чемоданом.

— До центра недорого поедете? — спросил человек с карточкой на груди.

— Поедем, — честно ответил я, продолжая быстро катить тележку к выходу.

Почуяв запах добычи, он оживился:

— Отлично!

— Что отлично? — спросил я.

Он пришел в легкое замешательство:

— Хорошо, что поедете. Я очень рад!

— За нас?

— Тому, что вместе поедем, — пояснил таксист.

— Хотите с нами? — спросил я. — Три тысячи рублей устроит?

— Вполне, — согласился таксист, — очень разумная цена.

— Через интернет дешевле будет, не пробовали?

— Ну… там ждать надо, к тому же непонятно, кто приедет!

— Нас тоже ведь не знаете?

Он расщедрился на комплимент:

— Вы люди порядочные, сразу видно.

— Ладно, — согласился я, — давайте три тысячи, подбросим до центра.

Сообразив, что над ним издеваются, водитель сбросил маску услужливого халдея. Под ней было привычное лицо быстро стареющего гопника с полукриминальным прошлым. Такие без последнего слова не уходят.

Встал перед тележкой, перекрыв дорогу:

— Самый умный, да?

Сильная неприязнь уступила место агрессивной ненависти.

— Отойди или задавлю! — прорычал я и резко двинулся вперед.

Таксист отскочил в сторону, чуть не сбив проходившую мимо даму с коляской. На прощанье размахнулся и что есть силы пнул лежавший на тележке чемодан. Тот свалился аккурат под ноги догнавшего нас господина Дадли. Англичанин споткнулся, перелетел через багаж и под испуганный крик Юли рухнул лицом вниз на пол аэропорта.

Таксист продемонстрировал неплохую для его возраста стартовую скорость и, ловко лавируя между пассажирами, рванул к выходу. Посмотрев ему вслед, я осознал, какой тяжелый выбор стоит перед полицейским, чей напарник был только что ранен. С трудом подавив желание броситься в погоню, склонился над господином Дадли, чтобы узнать, как он себя чувствует, и, если потребуется, предложить ему держаться.

Наш гость уже пришел в себя и ерзал ногами, пытаясь подняться. Вокруг, причитая, копошилась Юля.

— Опять повздорил с таксистом? — раздался сзади голос Григория.

Вместо ответа я предложил ему сосредоточиться на оказании первой помощи. Мы взяли пострадавшего за подмышки и осторожно потянули вверх. Приняв вертикальное положение, Роберт виновато улыбнулся:

— Друзья, простите ради бога мою неловкость! Не понимаю, как угораздило так глупо упасть!

По горящему взгляду Юли было ясно, что у нее никаких сомнений не было. Однако выдавать меня не стала и попыталась дело замять:

— Роберт, вы здесь совершенно ни при чем! Дима пытался объехать женщину с коляской, и чемодан случайно соскользнул на пол.

— Все ли в порядке с женщиной? Ребенок не пострадал? — взволнованно спросил он. — Им не нужна помощь?

— Не переживайте, с ними все хорошо! — успокоила его Юля. — Потерпевший только один. Как вы себя чувствуете?

Роберт подобрал слетевшие очки и вернул их на место. Потом осторожно приложил руку к щеке — под правым глазом была большая ссадина:

— Пустяки! До вашей свадьбы заживет!

Пока наш гость отряхивал одежду, я заметил, что на месте, с которого он только что поднялся, лежит какой-то маленький предмет. При ближайшем рассмотрении он оказался флешкой на 64 Гб.

— Возьмите. Обронили, наверное, — сказал я, протягивая найденный гаджет.

Роберт осмотрел флешку:

— У меня похожая штука в чемодане лежит. Эту никогда не видел.

— Популярная модель, — подошел поближе Григорий, — у меня дома точно такая же.

— Странно, что прямо под вами лежала, — удивился я.

— Наверное, кто-то выронил, — сказала Юля. — Надо сдать в комнату потерянных вещей.

— Пустая трата времени, — возразил Григорий. — Обронить можно где угодно. Никто и не подумает, что она тут валяется. Форматируй, и все 64 Гб твои.

Представить, что владелец флешки вернется за ней в аэропорт, действительно было сложно. Я предложил господину Дадли оставить ее себе в качестве компенсации за несчастный случай. Он вежливо отказался:

— Вам наверняка нужнее. К тому же, Дима, вы спасли женщину с ребенком. Пусть это будет маленькой наградой!

Я густо покраснел и спрятал флешку в карман.

— Не возражаешь? — Григорий мягко отодвинул меня от тележки.

— Надеюсь, на сегодня это последний подвиг? — грозно прошипела на ухо Юля.

Я попытался представить себя жертвой обстоятельств, но заинтересовать ее не смог: она отмахнулась и взяла Роберта под руку.

Через пять минут мы были в машине. Устроившись с гостем на заднем сиденье, Юля спросила, как прошел полет.

— Замечательно! — ответил господин Дадли. — Без опозданий и практически не трясло. Еда тоже ничего. Только вот… с напитками недоразумение вышло: не оказалось на борту томатного сока. Некоторые пассажиры были очень недовольны.

— Форменное безобразие! — согласилась Юля. — В самолетах только его и пьют. Без томатного сока разрешение на вылет давать нельзя.

— Вот и они о том же! Говорят, об отсутствии сока авиакомпания обязана оповещать заранее. Слава богу, проводники вошли в положение: принесли вторую порцию курицы и помидоры из бизнес-класса.

Юля рассмеялась, а господин Дадли на секунду задумался. Потом продолжил уже серьезно:

— И кстати, еще. Перед вылетом случилось одно странное происшествие. В моем ряду у окна сидел мужчина. Совершенно, знаете, обычный: джинсы, футболка, очки от солнца. На вид лет тридцать пять-сорок. Поздоровался со мной, когда садился. Я был с краю у прохода, а место между нами свободно. Так вот, проводники уже всех посчитали, встали в проходе. Начинают рассказывают, как правильно умирать, если будем падать. И вдруг впереди начинается какая-то суета. Двери открываются — в салон заходят двое мужчин в костюмах. Очень похожие, только один чуть выше. Идут по проходу, останавливаются рядом со мной. Я подумал: опоздавшие, сядет сейчас кто-то посередине. Но нет! Смотрят на моего соседа, и тот, что повыше, говорит: «Господин Джонсон, пройдемте, пожалуйста, на выход». Тот поднялся, забрал сверху сумку и ушел вместе с ними. Не говоря ни слова!

— Неужели арестовали? — воскликнула Юля.

— Странно, что молчал, — подметил Григорий. — Спросил бы, в чем дело. Или кто такие для порядка.

— Наверное, знал, — предположил я. — Опасный человек, похоже, если с самолета сняли.

— Кто бы он ни был, в результате мне достались три свободных сиденья. Лично я ему за это очень благодарен! — подытожил с улыбкой господин Дадли.

Оставшаяся часть пути прошла без приключений. Жара наконец спала. Надвигавшиеся с запада серые тучи намекали, что к вечеру пойдет дождь. Юля рассказывала о работе, а господин Дадли делился воспоминаниями о последней поездке в Россию, пытаясь разглядеть что-то знакомое за окном. Подъехав к гостинице, мы пожелали Роберту хорошего отдыха и договорились встретиться следующим утром для прогулки по центру.