Ксенотанское зерно

Константин Костинов, 2012

Неспокойно в славном городе Друдене, столице Нассбергского королевства… Пахнет плесенью, слуги Грибного Короля плетут интриги против местного короля – генерала Неца, мудрого и доброго… Или нет? Или это дворяне поднимают восстание против злобного и жестокого Темного Властителя, того самого генерала Неца? Кто прав? Кто виноват? И чью сторону принять вольному крестьянину Якобу, в чьей телеге случайно спряталась молодая дворянка? А ведь всего и хотел, что зерно купить…

Глава 7

Рано утром Якоб, проспавший всю ночь под пологом телеги, зашел в трактир, чтобы поесть перед дорогой.

Девчонка-дворянка не показывалась, наверное, еще спала. Оно и к лучшему: Якоб не собирался на самом деле везти ее в столицу. Пусть дворяне сами решают свои проблемы. А он поест и, когда девчонка проснется, будет уже далеко…

Стукнула дверь, раздался молодецкий хохот. Якоб поднял глаза на вошедших и помрачнел.

Черные треуголки, у командира отороченная снежно-белым галуном, длинные небесно-голубые мундиры, залихватски повязанные красно-синие шарфы, белые чулки, ботинки с блестящими пряжками… Да и сами солдаты как на подбор: высокие, красивые, настоящие вояки.

Солдаты, весело шумя, усаживались за стол. Якоб отпил пиво, бросив поверх кружки косой взгляд.

С чего бы веселиться солдату? В особенности когда рядом сержант? Почему же они так смеются? Уж не затем ли, чтобы показать, как здорово быть в армии?

Такие молодцы-красавцы встречаются в армии только в двух местах. Либо в королевской гвардии, а что гвардейцам делать в такой глуши, в отдалении от столицы? Либо это…

Вербовщики.

Как сглазил вчера, когда о них подумал. Якоб отставил пиво. Один из излюбленных приемов армейских вербовщиков: угостить кружкой подходящего парня, а когда тот допьет, обнаружит на дне медную монету. И все: пиво от армии взял, деньги взял, значит, ты согласился быть солдатом. Или еще так делают…

Якоб достал из-за пояса несколько медных монет и провертел подходящим гвоздиком в каждой небольшое отверстие. Зажал монеты в кулаке.

Уйти бы, да солдаты умело перекрыли выход: решишь уйти — непременно затащат за свой стол. Лучше уж тихо-мирно посидеть за своим. Авось…

Не получилось. Один из солдат незаметно, как ему казалось, толкнул в бок сержанта, кивнул на Якоба. Несколько быстрых взглядов, и солдаты с сержантом, прихватив кружки, двинулись к столу Якоба. Понятно… Единственный подходящий тип в зале трактира: парень молодой, крепкий, крестьянин. В армии такие нужны. А что ростом невелик — не беда, в егери, скажем, пойдет.

— Доброе утро, парень! — Сержант улыбался так жизнерадостно, что Якоб волей-неволей улыбнулся в ответ. И тут же почувствовал, как быстрый взгляд сержанта пересчитал его зубы. Все на месте.

— Доброе утро, господин.

— Чего такой задумчивый? — Один из солдат придвинулся поближе у Якобу. Между пальцев мелькнула грошовая монетка…

— Думаю, господин.

— О чем же?

— Да вот, — громко произнес Якоб, так что оглянулись немногочисленные утренние посетители. Даже старик-монах, дремавший в углу, поднял голову и нашарил свою клюку. — Нашел я несколько монет, а на каждой — дырка, господин. Не знаю, что делать, господин.

Якоб показал зажатые в кулак монеты. Солдаты раскрыли рты. Тот, что сел рядом, бросил косой взгляд на сержанта.

Один из приемов вербовщиков, еще старый Ганс рассказывал: взять грошовую монету, провертеть в ней отверстие, а затем незаметно подкинуть ее жертве. После чего заявить, что тот уже согласился завербоваться в армию и даже деньги взял. Не верите, люди добрые, посмотрите, у него монета должна быть приметная, с дыркой. А тут еще подкинуть не успели, а у парня уже есть горсть монет. И все с дырками. Да при этом все посетители слышали, что парень деньги нашел такими. Ну и как потом докажешь, что это та монета, которую парень якобы взял от армии, а не та, что он нашел?

Была, конечно, опасность, что вербовщики признают монеты своими, мол, это они потеряли. Но тут уж лучше потерять несколько грошей, чем надеть ранец и ружье.

— Значит, говоришь, нашел монеты? — прищурился сержант.

— Да, господин, — кивнул Якоб.

— Так прямо на дороге и валялись?

— Нет, господин.

— А где?

— На дороге, господин.

— Ты же сказал, что не на дороге?

— Да, господин.

— А теперь говоришь, что на дороге?

— Нет, господин.

— Так где ты их нашел?

— На дороге, господин.

— На дороге?

— Да, господин.

— На дороге?

— Нет, господин.

Сержант запнулся. Кто-то из солдат тихо хихикнул и прошептал: «Вот дурачок…»

— Парень, ты, я вижу, крестьянин?

— Да, господин.

— Землю пашешь?

— Нет, господин.

— А чем тогда занимаешься?

— Землю пашу, господин.

— Ты что, издеваешься, зелень красная?!

Терпение сержанта лопнуло.

— Да, господин.

— Или ты недоумок?!

— Нет, господин.

Сержант замолчал.

— Ты крестьянин? — спросил он снова.

— Да, господин.

— А может быть, ты крестьянин?

— Нет, господин.

— Или все-таки крестьянин?

— Да, господин.

Якоб отвечал, глядя прямо в глаза сержанту, с доброй улыбкой и совершенно ясными глазами полного кретина.

— Ты любишь деньги?

— Нет, господин.

— А хочешь пойти служить в армию?

— Да, господин.

— Пойдем, ребята. — Сержант поднялся. — Если человек признается, что хочет служить в армии, значит, он точно недоумок. Нам такие не нужны.

Солдаты вышли из трактира. Якоб перевел дыхание. Пронесло… Он поднялся было, чтобы уйти, но тут к столику Якоба подсел давешний монах, взявшийся рассказывать о том, как он в молодости служил в пикинерах, о лихих боях и славных традициях своего полка, о сержанте Копперкопфе, которого сам король произвел в сержанты за долгую беспорочную службу…

Якоб улучил момент и, быстро попрощавшись со стариком, встал из-за стола, чтобы уйти…

По лестнице спускалась его непрошеная попутчица.

— Крестьянин, ты уже проснулся? Отлично, мы выезжаем. Я только позавтракаю.

— Да, госпожа.

Ирма двинулась было к стойке, но тут приостановилась. Взглянула на стоящую перед Якобом пустую тарелку и кружку:

— Ты же сказал, что у тебя нет денег.

В глазах Якоба мелькнула незаметная смешинка.

— Нет, госпожа.

Повозка с волами плыла по пыльной дороге. Девушке, выспавшейся и позавтракавшей, было весело и интересно смотреть на окружающий мир, который она ранее видела разве что из окна кареты. А тут все рядом, только руку протяни…

Ярко-зеленые поля, уставленные желтыми стожками. Ветер, который прилетает с полей и приносит запахи скошенной травы. Орел, раскинувший крылья и кружащийся в голубом небе. Оглушительно стрекочущие кузнечики. Солнце, которое светит прямо в лицо, лучи как будто ласкают тебя. Такие же повозки с волами, которые проезжают мимо. Крестьяне, которые кивают ее парню… интересно, как его зовут? Скачущие иногда всадники. Группа крестьян, идущая пешком… А куда они идут?

— Крестьянин, — Ирма села поудобнее, — а куда идут вон те крестьяне?

Якоб присмотрелся. Серебряные цепочки, на многих — осколки каменного стекла, в руках — короткие дубинки, наверняка освященные в церкви…

— Они идут убивать оборотня, госпожа.

— Оборотня?! — Ирма всмотрелась в толпу. Да нет, вполне обычные крестьяне…

С оборотнями Ирма сталкивалась, к счастью, лишь на страницах книг. Там с ними сражались только рыцари и герои, в крайнем случае, особые охотники на нечисть. Роль крестьян при этом заключалась только в разбегании с криками, когда оборотень появлялся в своем зверином обличье, и пугливом ожидании спасения — в остальных случаях.

Крестьяне не сражаются с оборотнями!

— А как они думают справиться?

Якоб пожал плечами:

— Как обычно, госпожа.

— Ты так говоришь, как будто для крестьян убивать оборотней — самое распространенное занятие!

— Как скажете, госпожа.

Якоб замолчал. Ирма посидела немного в молчании, потом не выдержала:

— Это правда?

— Что правда, госпожа?

— То, что обычные крестьяне могут убить оборотня?

— Да, госпожа.

— А почему?

Хороший вопрос. Почему крестьяне убивают того, кто нападает на них, их жен, детей? Или они должны покорно ждать, пока их не съедят всех?

— Потому что больше некому, госпожа.

— Но есть же дворяне, власти…

— Дворяне и власти считают жалобы на оборотней сказками, которые крестьяне придумывают, чтобы не работать, госпожа.

— Есть и охотники на нечисть.

— Есть, госпожа. Но они слишком редко появляются в деревнях, госпожа. Поэтому для крестьян их все равно что и нет, госпожа.

— А почему?

— Потому что крестьяне могут слишком мало заплатить, госпожа. Поэтому охотники на нечисть работают только в городах или с дворянами, госпожа.

Ирма задумалась. Крестьяне могут самостоятельно убить оборотня. И даже не считают это подвигом, обычное дело… Надо же… Они ведь даже не боятся его!

А этот парень, похоже, вовсе не такой тупой, как она подумала сначала…

Какой же он тупой! Нет, ну какой же он тупой!

Полчаса назад они проезжали мимо небольшого городка в миле от дороги. Ирма посмотрела на стены города, вздохнула, и тут ей пришла в голову мысль. Если ее будут искать — а ее будут искать, — то ей нужно переодеться. Девушка в дворянском платье, едущая в крестьянской повозке, слишком бросается в глаза.

Сначала она собиралась по примеру многочисленных героинь романов одеться в крестьянское платье, но потом все-таки решила этого не делать. Дворяне, вздыхающие от умиления при виде очаровательных крестьянок, встречаются, видимо, только на страницах тех самых романов. В жизни симпатичная крестьянская девушка при встрече с дворянином в лучшем случае останется незамеченной, в худшем же наткнется на сластолюбца, который просто воспользуется ее.

Ирма даже на секунду задумалась о том, что жизнь крестьян вовсе не так проста и легка, как ей казалось. Только на секунду.

— Крестьянин, поворачивай к городу!

— Да, госпожа.

Они остановились у городских ворот. Ирме в город было не попасть. Подорожной у нее не было, а дать стражникам денег ей не пришло в голову.

— Крестьянин, — сказала она, — пойдешь в город и купишь мне платье.

— Да, госпожа.

Парень кивнул и ушел в город. Глядя, как он проходит мимо стражников, Ирма вспомнила, что не дала ему денег. Ну, ничего. Пусть что-нибудь придумает. Не самой же ей голову ломать.

Парень пришел через полчаса и принес платье.

— Что это?! — охнула Ирма.

— Платье, госпожа.

Это на самом деле было платье. Обычное крестьянское платье. Да еще и маленькое.

— Это не платье!

Якоб осмотрел принесенное:

— Это платье, госпожа.

— Пойди и принеси мне другое платье! Такое, какое носят… городские девушки.

Парень спокойно удалился.

Через полчаса перед Ирмой лежало другое платье.

— Что это?!

— Платье, госпожа. Какое носят горожанки, госпожа.

Да, возможно, когда-то это платье носили горожанки. Лет десять подряд. Сейчас оно было старым, вытертым и чуть ли не просвечивало насквозь.

— Пойди и принеси мне новое платье, которое носят горожанки!

В этот раз парня не было почти час. Ирма уже хотела и есть, и пить, а его все не было. Наконец парень явился. Свежий и бодрый, как будто этот час он не платье искал, а в трактире сидел.

— Что это? — вздохнула Ирма.

— Платье, госпожа. Какое носят горожанки, госпожа. Новое, госпожа.

Платье на самом деле было новым. Подвенечные платья вообще редко занашиваются.

— Пойди и принеси мне новое платье, которое горожанки носят каждый день. Ты меня понял?

— Да, госпожа.

Очередное платье устроило бы Ирму полностью. Оно было обычным городским платьем, новым и неприметным. И просторным. В это платье могло бы поместиться три Ирмы, а вырез, который должен только слегка приоткрывать ключицы, опустился бы до самых… Девушка покраснела.

— Принести другое платье, госпожа?

Ирма слишком сильно хотела есть и пить.

По дороге ехала повозка, запряженная двумя меланхоличными волами. В ней сидел улыбающийся крестьянский парень в праздничной одежде и мрачная девушка, кутающаяся в огромное платье горожанки, в вырезе которого виднелась дорогая зеленая ткань дворянского платья.