Муравей. Рассказики про бедное советское детство

Константин Григорьевич Цивилев

Герой рассказиков – ребенок 70-х, начала 80-х годов. Вроде обычное советское детство, но где все равно находится место приключениям, может и не таким, как у Тома Сойера, но не менее увлекательным, а местами даже и смешным. Давно на наших литературных просторах не было заметно писателя уровня Н. Носова, когда простые ситуации описаны простыми словами. Персонажа книги тяготит унылая советская школа, а душа из детского тела рвется в жизнь взрослую.

Монета

⠀

Эта медная монета долгое время хранилась у моего дедушки. В жестяной коробке из-под конфет. Среди других занятных вещичек. Когда я был совсем маленький, дедушка еще не был пенсионером. Он работал. И я всякий раз с нетерпением ждал возвращения дедушки: во-первых, чтобы с ним поиграть, а во-вторых, чтобы дедушка дал мне покопаться в его коробочке. Обычно после ужина дедушка брал меня на руки, подносил к своему шкафу, открывал дверцу и говорил:

— Ну, что будем смотреть сегодня?

— Покажи медали, — просил я.

— Нет, медали я тебе недавно доставал… Потом мне их опять после твоих игр раскладывать по коробочкам… Нет, лучше что-нибудь еще…

— Ну, тогда вот эту коробочку дай…

Дедушке, видимо, того и надо было. Снять с полки коробочку из-под конфет делом было не хлопотным.

В коробочке было много всякой всячины. Например, мундштук (дедушка к тому времени уже бросил курить), какие-то редкие значки, лезвия в упаковке «Спутник», 1957, кажется, года, серебряные полтинники и рубли первых лет советской власти и еще что-то ужасно интересное для маленького ребенка.

И лежала там эта монета. Медная. Размером с советские пять копеек. Скорее, это даже была не монета, а медальон. Правда, ушко было отломано и повесить ее уже было нельзя. Так что для меня она выглядела как монета. На лицевой стороне была изображена женщина в русском платье и в кокошнике, стоящая во весь рост и держащая в руках разорванные цепи, а с другой стороны были стихи. Несколько строчек. Их все знают, эти стихи. Заканчивались они так:

«И на обломках самовластья

Напишут наши имена…»

— Откуда эта монета? — спрашивал я.

— Из Сибири, — отвечал дедушка, — ее декабристы сделали.

— Какие декабристы?

— Дворяне. Их царь в Сибирь сослал. Они еще до Ленина мечтали свергнуть самодержавие.

Я с особым почтением разглядывал монету, переворачивал, читал по слогам стихи…

— Можно я возьму ее поиграть?

— Играй.

— Нет, в свою комнату… В детский садик… Ребятам покажу…

— Нет.

— Ну почему?

— Ты можешь ее потерять.

— Ну как я ее потеряю, если вот же она — в моей руке?

— Нет. Ты потеряешь. Играй здесь. При мне.

Я возвращал монету и переключался на другие предметы и игры.

Через несколько лет, когда я был уже школьником, я все-таки выпросил у дедушки в числе прочих занятных вещичек и эту монету.

— Ладно, пусть лежит у тебя, — согласился дедушка.

На какое-то время я стал обладателем этой монеты. Я мог брать ее с собой куда угодно, показывать ребятам, хвалиться перед девчонками.

Потом наступило лето, и я, как обычно, уехал на дачу. На даче я в основном был с бабушкой и сестрой. У дедушки был тяжелый характер, и он приезжал на дачу изредка. Прожив несколько дней и сделав всем (включая соседских детей и их родителей) замечания, ругался и уезжал. Потом приезжал опять. И все повторялось.

Мой летний друг Сережа как-то сообщил мне (почти каждую новость он начинал излагать, обращаясь ко мне по имени, заговорщицким тоном и растягивая буквы):

— Ко-о-о-отька! А я знаешь, что теперь делаю?

— Что?

— Я монеты старинные стал собирать. Знаешь, как интересно!

— И много уже насобирал?

— Да уж несколько штук. Мне дядя Коля из Ленинграда привез…

Каждое лето Серега увлекался новым делом. Сначала он собирал гильзы и патроны (и я вслед за ним). Потом Серега вдруг увлекся резьбой по дереву (и я за ним). Потом Серега начал питать интерес к изготовлению самострелов (и я, естественно, тоже). Потом Серегу посетила мысль, что раз недалеко от нашей деревни есть замок, в котором когда-то жила настоящая графиня (а сейчас совхозный клуб), то, значит, должен быть где-то зарыт и клад. Очень хотелось его найти, но мы не знали, с чего начать. Никакой карты и плана не было. Но, видимо, Сереге так сильно хотелось что-либо поиметь от соседства с замком, что однажды он сказал мне:

— Знаешь, Котька, что я подумал? Ты двери в замке помнишь?

— Ну помню.

— Они же старинные, эти двери.

— Ну, наверное…

— Да точно тебе говорю… Старинные… Ты где-нибудь сегодня такие двери видел?

— Нет.

— Ну вот, то-то… Я и говорю…

— Ты собираешься снять с замка двери?

— Спятил, что ли? Как я их сниму? Они же тяжелые… Я о другом… Помнишь, там от петлей такие скобы идут?

— Ну, помню. И что?

— Так они же тоже — СТАРИННЫЕ! Эти скобы! Как думаешь?

— Думаю, да.

— А что, если нам эти скобы снять?

— А зачем?

— Ты что, не понимаешь? Если мы со старинных дверей снимем старинные скобы, то у нас с тобой будут НАСТОЯЩИЕ СТАРИННЫЕ вещи!

— Как же мы их снимем? Ведь у замка всегда полно народа!

— Ночью, Котька, ночью…

— Что — ночью переться в замок?

— А ты что, сдрейфил?

— Да нет… Так…

— В общем, ты идешь? Или я тогда найду кого-то другого?

— Ну давай…

Дома мы сказали, что собираемся с Серегой ночью идти на пруд. На рыбалку. Многие мальчишки ходили ночью на рыбалку, и никаких подозрений это не вызвало. Сами же, прихватив нож и отвертку, отправились в замок. На велосипедах. Два километра преодолели относительно быстро. Было под горку. И было темно.

Над входом в замок одиноко светила лампочка. Решили, что стоять под этой лампочкой и ковырять дверь как-то неуютно.

— Знаешь, что, — сказал Серега, — с центральных дверей, пожалуй, не будем. Давай — вот с той, боковой, нам же без разницы… Она тоже старинная…

Подошли к боковой двери. Старинная. Скобы — на месте. Серега достал отвертку. Попытался открутить шуруп. Шуруп давно приржавел. И к тому же был еще и покрашен. И, судя по всему, не один раз. Вместе со скобами и дверью. Провозившись минут десять, мы поняли, что скобы, видимо, навсегда останутся на этих дверях. И никаких НАСТОЯЩИХ СТАРИННЫХ вещей нам заиметь не удастся.

С тем мы и отправились спать…

…И вот теперь Серега сообщил мне, что он собирает старинные монеты.

— А у меня тоже есть, — сказал я.

— Покажи!

— Не здесь. Дома. В Москве.

— Привези.

— Ладно.

Вскоре подвернулся случай, я съездил в Москву и привез эту монету.

Монета Сереге понравилась.

— Сменяй ее мне, — предложил он.

— Не могу.

— Да на фига она тебе? Ты же не собираешь старинных монет?

— Нет.

— Ну вот и сменяй.

— Нет.

— Кстати, знаешь, дядя Коля в Польшу ездил.

— И чего?

— Подарки мне привез. Хочешь, зайдем? Покажу.

— Хочу.

Пошли на дачу к Сереге.

Дачу они снимали на несколько семей. Серега жил там со своими двоюродными братом и сестрой. В тот момент дома были Сережины бабушка и дедушка (полковник МВД в отставке).

Серега сходил в дом и вынес на улицу свои сокровища. Без кавычек, потому что в те застойные годы любые импортные вещи приравнивались к сокровищам.

Дядя Коля оказался человеком щедрым. Он привез Сереге иностранный маленький (с пальчиковой батарейкой) фонарик, жвачку, какие-то яркие душистые конфеты и полиэтиленовый пакет с женским задом, на котором было написано Lее.

Я, как туземец на стеклянные бусы, смотрел на это великолепие.

— Классный, между прочим, фонарик, — сказал Серега. — Осенью вернусь в Москву, мы там с ребятами по подвалам лазаем… Пригодится…

Я тоже в Москве любил лазить по подвалам. Но такого фонарика у меня не было.

— Тут, видишь, можно, чтобы свет рассеянный, а можно так — лучом… — продолжал Серега.

Мне захотелось иметь фонарик. И именно этот. А не тот, который продавался в магазине «Свет» и стоил 2 рубля 50 копеек.

— Поменяй мне его на что-нибудь, — сказал я.

— Ты что! Нет. Это же заграничный. У нас такие не продают… Впрочем, если хочешь, то… За монету.

— За монету?

— Ну да… Я же собираю… А тебе зачем одна?..

Услышав наш торг, сидевший за столом в саду Сережин дедушка (полковник МВД в отставке) спросил:

— А что за монета?

Я дал ему посмотреть. Он посмотрел и молча вернул мне ее.

— Ну так что? — спросил Серега.

— Ну ладно, давай, — согласился я.

Серега засуетился.

— Это ты, Котька, правильно решил… На что тебе одна монета… А фонарик — он для любого дела пригодится… Вот даже на даче… Летом. Захочешь ночью куда-нибудь пойти, и есть свой фонарик… Знаешь, я даже что? Я тебе еще к фонарику дам пачку жвачки и вот этот пакет… Сейчас такие пакеты — самый писк!

Мы поменялись. Я получил фонарик, пачку жвачки и полиэтиленовый пакет с женским задом в джинсах и надписью Lее.

А за это отдал медаль. Со стихами:

«…Россия вспрянет ото сна…»

Наблюдавший за нашим обменом Сережин дедушка (полковник МВД в отставке) ничего не сказал.

Он же ведь был не мой дедушка.