Тим Сваргин. Заколдованное путешествие

Константин Васильевич Злобин, 2013

Если тебе 14 лет, а твоя родная тетка колдунья, то жди беды. Хотя можно и не ждать, она сама придет, причем сразу с двух сторон. И тогда колдуй – не колдуй, а пока не явишься с поклоном к Бабе Яге, не переломаешь все кости у шкуры медведя да не нырнешь с головой в зеркало, спокойной жизни тебе не видать. А в остальном вроде бы все хорошо, хотя на всякий случай… Остерегайтесь сухого человека!

Визит сухого человека

Выскочив на школьное крыльцо, Тим с неприятным ощущением подумал о директрисе. «Так не хочется идти к этой Амальгаме Мартовне. Может, она уже сама не помнит. Если спросит «Почему не зашел?», скажу, что забыл — первый день в школе, все такое. Точно — иду домой».

Но только Тим собирался сделать шаг, как ему на плечо опустилась чья-то тяжелая рука. Он резко обернулся и уперся взглядом в пуговицу серого плаща — остановивший его оказался очень высок. Тим поднял взгляд и невольно поморщился. На него смотрело не очень неприятное лицо незнакомца — острые скулы и подбородок были шершавыми и казались вырезанными из дерева, а уши походили на обрубленные сучья ветвей. На голове долговязого была надета шляпа. Из-под нее торчали смахивающие на солому волосы. Рука, что лежала на плече Тима, была в черной перчатке, другая — спрятана за спиной.

— Ты Тимофей Сваргин? — спросил неизвестный. При этом у него что-то хрустнуло в горле.

— Да, — ответил Тим и сделал попытку отступить.

Человек в плаще удержал его.

— Не нужно, — предупредил он тем же скрипучим голосом. — Я — учитель труда. По приказу директора сегодня провожу тебя домой.

— Но я сам могу…

— Нет. В нашей школе так принято. Мы знакомимся с новичками и их родителями. Сегодня это поручили мне. Это обычная процедура. Можешь спросить у кого угодно, — трудовик обвел взглядом школьный двор.

Тим продолжал упираться.

— Может быть в следующий раз? Давайте я попрошу, чтобы родители сами пришли в школу.

— Нет. Все должно быть согласно правилам. Как приказала директор, так и сделаем. И не советую убегать — это только осложнит дело, а Амальгама Мартовна этого не любит.

Тим для вида сопротивляться, но не оставил мысли избавиться от назойливого трудовика. Нужно только выбрать подходящий момент. И тогда…

Вместе они вышли со школьного двора. По пути Тим украдкой рассматривал своего попутчика. Походка мужчины была немного странной. Он шагал размашисто и делал это так, будто шел на ходулях. При каждом его шаге раздавался скрип. Ко всему прочему от него исходил стойкий запах свежих грибов и сырой земли. Плащ и брюки трудовика изнутр выпирали острыми углами, будто были надеты на каркас.

Выйдя на проспект, они остановились на перекрестке — на светофоре горел красный свет. Цифры показывали обратный отсчет. До зеленого оставалось пятнадцать секунд, четырнадцать, тринадцать, двенадцать… Тим зажмурился, и представил, что отсчет поменялся на противоположный. Просчитав до сорока, он открыл глаза. Невероятно, но счетчик показывал тридцать девять, тридцать восемь… Тим не мог объяснить, как это получилось, но оно сработало. Вокргу них возмущенно переговаривалась толпа.

— Почему так долго горит красный?

— Что за безобразие?

— Я опаздываю на работу!

Тим посмотрел на своего спутника и встретил его угрюмый взгляд. Трудовик неодобрительно покачал головой. И тут светофор загорелся зеленым. Люди поспешили через дорогу. Два встречных потока встретились, перемешались, и Тим воспользовался этим. Он юркнул в толпу и, смешавшись со встречным потоком, повернул обратно, а потом бросился бежать. Его никто не преследовал. Завернув за угол ближайшего дома, Тим прижался к стене. Сердце колотилось как бешеное. Прошла минута — никого. Тим выглянул на улицу — пусто. Он обернулся и вскрикнул — перед ним стоял трудовик.

— Я предупреждал — не нужно от меня убегать.

Он больно сжал руку Тима и уже не отпускал ее до самого дома.

Дверь открыла улыбающаяся Василиса. При виде незнакомца она встревожено посмотрела на Тима, потом на трудовика и снова на Тима.

— Что случилось? — взволновано спросила она. — Ты что-нибудь…

— Нет, все в порядке, — успокоил тетку Тим. — Это учитель труда из школы. Пришел познакомиться.

К удивлению Тима всегда радушная Василиса не очень-то желала знакомиться. Она стояла в дверях и преграждала вход в квартиру. Тим проскользнул мимо. За ним кряхтя последовал трудовик.

— Разрешите войти? — спросил он скрипуче. — Мне нужно с вами поговорить.

Василиса отступила.

— Премного благодарен!

Когда гость входил в дверь, ему пришлось согнуться почти вдвое. В коридоре он выпрямился, но угодил щекой в лампочку. По квартире разнесся запах жженого дерева.

— Ах ты, черт! — выругался трудовик.

На его щеке расползалось черное пятно. Не обращая внимания на хозяев, он бросился на кухню, оттуда послышался шум воды. Тим собрался пойти следом, но Василиса остановила его.

— Иди к себе. Если будет нужно, я позову.

— Я лучше с тобой. Не нравится он мне.

— Ничего — сама разберусь.

Втолкнув Тима в его комнату и затворив за ним дверь, Василиса направилась на кухню. Гость стоял у раковины и ощупывал лицо. Услышав шаги, он обернулся и кривая улыбка растянула его шершавые губы.

— Узнала меня, Василисушка? — обойдя стол, он тяжело и неуклюже опустился на табуретку.

Его правая штанина зацепилась за что-то изнутри и треснула. Из дыры высыпались комочки сырой земли, и по кухне разнесся запах сырости. Табуретка, на которую уселся трудовик, застонала и покрылась пятнами мха.

— Не ожидала меня увидеть?

— Как же не ожидала. Я тебя за версту почуяла. Все-таки выследил. Не думала, что осмелишься ко мне заявиться. А ты вон как — за спиной моего племянника. Если бы не Тимофей, я бы тебя…, — Василиса сжала кулак.

— Знаю-знаю, — отмахнулся гость. — Сколько лет тебя знаю, а ты все не угомонишься, все хорохоришься. Думаешь, что никто ничего не замечает? Э, нет. Хозяин каждый твой шаг видит, каждую мысль читает. Ты только подумала, а он уже знает. Зря ты бегаешь от него. Все равно не скрыться. Он тебя везде найдет — и на земле и под землей. А будешь плохо себя вести, то упечет под землю раньше времени.

«Трудовик» прислонился к стене и попытался принять непринужденную позу.

— Ох уж мне эта человеческая одежа, — прокряхтел он. — Ко всему могу привыкнуть, только не к этим тряпкам.

Он обвел взглядом кухню.

— А ты неплохо устроилась — блюдца-чашечки, горячая водичка. С хлоркой? Бр-р-р! Пироги еще печешь с ежевикой?

Несмотря на деланно беззаботный тон, его глазки бегали по сторонам и следили за каждым движением Василисы. Она же вся подалась вперед и сверлила его яростным взглядом.

— А ты значит, теперь у него на посылках бегаешь? — язвительно спросила Василиса. — Не думала, что лесовики опустятся до такого. Видно, очень застращал вас Сципион.

— Ты, Василиса, свои поучения прибереги для маленьких детей. Я тебе не твой сопливый племянник, которому можно сказки рассказывать. Небось, вчера ночью мальчишка не на шутку струхнул? А? Что? Мой Кречет не очень его напугал? Наверно, всю ночь просидел у тебя под юбкой и дрожал как осиновый лист. Ха-ха!

— Я догадалась, что это твоих рук дело. Мы очень горячо встретили твою птичку. Кстати, у нас осталась парочка ее перышек — она так торопилась, что обронила их. Жаль, что я ее не застала — сидел бы ты сейчас один в берлоге без своей консервной банки с крыльями.

— Ты говори, да не заговаривайся! — скрипнул Лесовик. В его горле снова хрустнуло, а изо рта посыпались стружки. — Не помешай Кречету твоя драная кошка, неизвестно, пошел бы твой щенок сегодня в школу или…

Василиса вцепилась в крышку стола. Ее пальцы побелели от напряжения. Спина выгнулась. Глаза не отрываясь смотрели на Лесовика.

— Если хоть один волос упадет с головы Тимофея, тебе не сдобровать. Дотронься до него и я тебя на щепы порублю, сожгу, а пепел развею над Берендеевым болотом. В пыль сотру!

Василиса выкинула перед собой руку. Лесовик отшатнулся, и окончательно сгнивший под ним стул рассыпался в труху. Свалившись на спину, «трудовик» отчаянно замахал руками и ногами и с трудом поднялся на четвереньки. Он хотел было бежать, но дорогу преградила Василиса. Ее глаза метали молнии. Она медленно с вытянутыми вперед растопыренными пальцами шла на него.

— Стой! — закричал он. — Мне приказано!… Я не сам!… Вот здесь…

Торопливыми движениями он стянул с руки перчатку. Под ней оказалась деревянная, как протез, рука. Корявыми пальцами лесовик расстегнул плащ и запустил туда руку. Василиса угрожающе зашипела.

— Нет, нет, — залепетал Лесовик. — Вот оно. Это он передал тебе.

В его шершавой ладони блеснуло белое с голубым узором яйцо — шкатулка с крышкой. Лесовик поставил ее перед Василисой и отступил.

— Хозяин велел отдать тебе. В нее нужно собрать слезы твоего… — он поперхнулся, — …твоего племянника. Хозяин сказал, что дает тебе три дня. Если ты не… если не выполнишь его приказ, то… не будет пощады ни тебе, ни твоему… никому.

Василиса не отрываясь глядела на шкатулку. Потом перевела взгляд на трясущегося Лесовика. Ее рука протянулась к кухонным полкам — в ладонь скользнул коробок спичек. Пальцами одной руки Василиса вынула спичку, зажгла ее и, выставив перед собой, направилась к «гостю». Тот начал негромко скулить.

— Так ты говоришь, твой хозяин что-то смеет приказывать мне?

— Я только передал его слова, — гнусаво залепетал Лесовик, с нескрываемым ужасом уставившись на горящую спичку. — Я тут ни при чем.

— Значит, у меня есть три дня, чтобы отдать ему на расправу своего племянника?

— Это все он! Он! — завыл «гость». — Я только передал.

— И если я не покорюсь, то что он сделает? Повтори! — Василиса кинула в него догоревший огарок. Тот попал в деревянное лицо и отскочил в сторону.

— А-а-а! — дико закричал Лесовик.

Ничего не соображая, он опрокинул стол и бросился вон из кухни.

Тим, не раз порывавшийся пойти к Василисе, то и дело выглядывал в коридор, пытаясь хотел расслышать слова, но закрытая дверь кухни пропускала лишь неясные звуки. Приходилось ждать и мерить шагами комнату. Только, когда на кухне что-то тяжело упало, а вслед за этим раздался нечеловеческий вой, Тим поспешил к тетке на помощь.

Выйдя в коридор, он невольно прижался к стене — из кухни на него выскочил голосящий «трудовик». Его плащ был в дырах. Из них торчали обломанные ветки. Не разбирая дороги, «гость» промчался мимо Тима, ударился об одежный шкаф, выломал входную дверь и вылетел в подъезд.

Тим бросился за ним, но «трудовик», громыхая по лестнице, был уже далеко внизу. Подняв оторванную дверь, Тим кое-как вставил ее в проем и поспешил к Василисе. На кухне все было вверх дном. Стол лежал у плиты. Одна табуретка валялась в углу, от другой осталась только куча гнилушек. Пол был усыпан комьями земли и осколками посуды. Занавеска на окне держалась на последнем гвозде.

Василисы на кухне не было. С возрастающим беспокойством Тим кинулся в ее комнату и застал тетку у окна.

— Что случилось? Что он сделал?

— Ничего, — ответила Василиса, украдкой отерев набежавшую слезу. — Мы немного поговорили. Теперь все в порядке.

— Ты уверена? На кухне настоящий погром, и дверь в квартиру… Он ее сломал.

— Дверь — ерунда. Ее мы починим, и больше никто не посмеет сунуть к нам своего носа.

— Опять ты чего-то недоговариваешь, — произнес Тим. — Ты знаешь его? Почему ты не хочешь рассказать?

Василиса примирительно притянула его за плечи.

— Все будет хорошо — вот увидишь. Дай мне немного времени и тогда мы заживем…

— Только бы дожить до этого времени, — пробубнил Тим, не разделявший энтузиазма Василисы.

— Ну-ка прекрати. Сейчас я все приберу, и мы будем обедать. Отпразднуем твой первый день в школе. Как, кстати, он прошел?

Когда Тим снова пришел на кухню, там были чистота и порядок. Ничто не напоминало о визите незваного гостя — будто его и не было. Тетка хлопотала у плиты и негромко напевала.

После обеда она куда-то засобиралась. Сытый Тим сидел на кухне и наблюдал за ее передвижениями по квартире. Вот Василиса что-то вынула из одежного шкафа, потом ушла к себе, опять мелькнула в коридоре и снова скрылась в своей комнате. Минуту спустя оттуда донесся ее голос.

— Тим, я ненадолго убегу. Жди меня и никому не открывай.

— Василиса, я с тобой! — крикнул Тим, но ему никто не ответил.