Гори, гори ясно

Константин Бояндин, 2019

Каждый, кто держит кошку, хоть раз да разговаривал с ней. Пусть даже ответа не ожидалось. Зато как они умеют слушать! Но когда внезапно осознаёшь, что кошки умеют не только внимательно слушать, но и общаться понятным человеку образом – вполне можно испугаться. А стоит лишь приоткрыть завесу этой тайны, как следом начинают открываться новые, не менее пугающие. И расхожая фраза «кошки правят миром» уже не кажется просто забавной шуткой.

5. Зазеркалье

Вечером мы все вместе построили и обсудили несколько увлекательных теорий: откуда могла взяться и куда делась таинственная кошка. Прибыли из своей «дачной поездки» соседи, ещё раз поблагодарили за бдительность, сказали, что кто-то сдвинул штору, и только. У них всё современно: балконная и входная двери под пристальным взглядом видеокамер. Даже если незваный гость первым делом бросится к камере и отключит её, та успеет передать картинку куда положено. Охрана прибудет быстро, уже устраивали «учения».

— Не то чтобы у нас несметные сокровища, — сказал сосед, — но лучше так. Да и полиция говорит, что один только вид работающей камеры, смотрящей тебе в лицо, заставит одуматься большинство преступников.

Так вот, на камерах ничего и никого не было, кроме смутной тени нашего дрона за балконом. И на том спасибо.

Я пролистал фото, и на многих уже успел заметить детали сцены — кошек, которые исчезали, стоило мне чуть-чуть ухудшить качество. Даже пришла в голову идея устройства, наподобие стереоскопа: одним глазом видеть исходную картинку, другим — чуть-чуть исправленную. И все «невидимки» сразу же объявятся.

Я обработал чуть меньше сотни картинок, хотя надо и основной своей работой заниматься, и понял, что привычная картина мира постепенно замещается. Или я, то есть мы с Филатовой, если она видела то же самое, одинаковым образом свихнулись, «или одно из двух», как говорил персонаж из мультика «Следствие ведут Колобки». Материальные следы есть: следы той кошки на перилах. Это все заметили, и это — факт. А вот всё прочее…

Я откинулся на спинку кресла. Теперь ещё это приглашение в клинику. Ладно, попробуем напрямик, без легенд. Последнее, что мне хотелось — это говорить заведомую неправду.

— Филатова? — Вера не удивилась. — А, это по поводу твоего отчёта о выставке, да? Я читала про неё. Говорят, хорошая клиника, врачи хорошие. Это она предложила к ней привезти?

Я кивнул. Молча. Хотя хотелось поинтересоваться, что это за неведомый «отчёт», о котором сам я ничего не знаю?

— Давай свозим, — согласилась Вера. — Хуже не будет. Так… — она открыла свой «ежедневник» — электронный календарь. — Вот, в пятницу можно. Утром. Можем сразу обоих взять, у нас ведь две переноски. Так пойдёт?

— Сейчас узнаем. — Я позвонил Филатовой и уже через пару минут она подтвердила и дату, и время — удачный интервал, дороги ещё не сильно забиты, успеем до главных пробок. — В десять тридцать утра. Если в девять выедем, аккурат успеем.

Вера встала за моим стулом и обняла за плечи.

— Костя, — она погладила меня по голове. — Ты уже второй день смотришь на эти фотографии, с выставки. На ролик тот, с балкона, долго смотрел. Что-то не так?

И что я должен сказать?

— Иногда кажется, что на снимках есть то, чего не заметил. Плюшка ведь видела кого-то, верно?

Вера села на стул рядом с моим и кивнула, держа меня за руку.

— Вот, смотри. — Я решился, и показал два снимка. — Вот соседский подоконник. И ещё один снимок. Разница по времени в две минуты. Ничего не замечаешь?

Вера недолго всматривалась.

— Шторы по-разному расположены. — Она указала на снимок, на котором я видел сидящего сфинкса. — Вот тут штора отошла от подоконника… как будто что-то её отодвинуло. А здесь, — указала на другой снимок, — касается подоконника. Ты об этом говоришь?

Я кивнул. И вздохнул, с облегчением. То есть не я один вижу странности в окружающем мире.

— Необычно, — кивнула Вера. — Даже не знаю, что сказать. Костя, сделай перерыв. Я не знаю, что ты хочешь найти… но пусть голова отдохнёт.

А вот это хорошая идея. И я направился следом за ней на кухню, помогать, по мере сил, готовить пирог. Это одна из наших традиций: пироги готовим все вместе.

Плюшка недовольно мяукнула: «Куда, спрашивается, пошли, если кошка здесь, и требует внимания?», но потом спрыгнула и побежала следом. Один только Герцог проводил нас взглядом, зевнул и блаженно растянулся на своём пледе.

* * *

Ближе к вечеру два слова «it thinks» вновь начали лезть в голову. Я с кошкой в нашем с Верой кабинете; Плюшка дремлет на коврике; Герцог вальяжно развалился на диване в гостиной. Дети что-то увлечённо обсуждают у себя в комнате, Вера читает книгу и пьёт чай на кухне. Обычный такой, мирный вечер.

Я поставил фотоаппарат заряжаться, батареи успели порядком сесть, и поднялся из-за стола. Надо глазам отдых дать.

Фраза назойливо вращалась в голове. Наваждение какое-то. И говорить не хочется: должна же быть сила воли! Я заметил, походив по кабинету, что назойливость фразы тем выше, чем я ближе к шкафу. Там у нас, как говорит Вера, «мусом ный амбар» — вещи, которые отчего-то не поднимается рука выбросить, но и пользоваться ими не получается. Под Новый год мы устраиваем в «амбаре» очередную ревизию, и половина хлама отправляется в мусорный ящик.

Я открыл «амбар» и первым делом увидел висящее на внутренней стороне дверцы зеркало. Старое-престарое, нашли его у родителей Веры, на чердаке их дома. Верина мама рассказывала, что оно досталось им от очень суеверной родственницы, которая была очень рада, что отдала зеркало, маме даже показалось, что дарительница немного побаивалась своего подарка. Обычное такое зеркало, в портретной рамке, в верхней его части зеркальный слой уже истёртый, с чёрными кляксами. А в целом — отличная добыча для старьёвщика.

Мысль пришла в голову неожиданно. Я поставил зеркало на пол, прислонив к стене между шкафом и диваном. Присел перед ним, помахал рукой отражению. Фраза назойливо вертелась в голове, сводила с ума.

— «It thinks», — сказал я вполголоса. И сразу же отпустило.

Я не сразу осознал, что по ту сторону зеркала сидит… Плюшка. Сидит и смотрит на меня, внимательно так; всегда так делает, когда хочет, чтобы с ней поиграли.

Я медленно поднялся на ноги, и оглянулся. Плюшка действительно сидит, но на коврике, на столе. Встретив мой ошалевший взгляд, кошка спрыгнула и подбежала ко мне. И тоже подошла к зеркалу и, медленно протянув лапу, прикоснулась к мордочке своего отражения. Отражение отпрянуло, и, пройдя налево — для нас направо — явно заглянуло за «своё» зеркало там, у себя. Плюшка немедленно сделала то же самое. Некоторое время кошки, настоящая и зазеркальная, носились, видимо, понять пытались, куда делась та, вторая. Затем замерли, почти друг напротив дружки. Изредка поворачивали голову и встречались со мной взглядом.

— Вера?! — я опомнился. Надо хоть кого-то позвать, чтобы увидели. Не слышит. Я не хотел далеко отходить, протянул руку, и стараясь не отводить взгляда от зеркала, взял фотоаппарат. Освещено хорошо, вспышки не потребуется.

Получилось! Обе кошки в кадре в разных позах.

«Зазеркальная» Плюшка встрепенулась, оглянулась и мяукнула, глядя мне в лицо — звука я не услышал, и на том спасибо. Затем сорвалась с места, пулей метнулась куда-то в дальний угол комнаты, в зеркале её уже не увидеть. «Наша» Плюшка посмотрела мне в лицо, и тихонечко мяукнула.

По ту сторону зеркала стало темнее. Словно освещение — люстра — постепенно гасло. Я опомнился, сбегал к столу, закрепил прищепкой камеру с дрона на кармане рубашки, включил запись и вернулся к зеркалу. Плюшка вновь мяукнула, уже встревоженно, и оглянулась.

— Вера! — позвал я. И кричать громче не хотелось, сам не знал, почему. — Вера, подойди, пожалуйста!

— У-у-ум-м-м-р-р-р-мммм… Ф-фффффф!

Я чуть до потолка не допрыгнул. В предыдущий раз Плюшка ругалась и угрожала таким образом в тот, первый день, когда её привезли из приюта, и сразу же отнесли в ванную — вымыть. Чудом только не порвала всех в клочья. Сейчас она стояла, вздыбившись, прижав уши и распушив хвост перед зеркалом, ворчала и шипела на что-то по ту сторону.

В зеркале уже всё было черным-черно. И начало казаться, что тень просачивается из-за зеркала и начинает растекаться по полу уже с нашей стороны.

Плюшка ещё раз рявкнула и фыркнула; я заметил, что тень, ложившаяся на пол у зеркала, словно бы втянулась назад, в зазеркалье.

Топот — в кабинет ворвался Герцог. Куда только делась его надменность! Он подбежал к зеркалу и, вздыбившись рядом с Плюшкой, завёл ту же «песню».

Мне почудилось движение в черноте там, за зеркалом. Не знаю, почему я это сделал — включил на фотоаппарате вспышку и, едва та мигнула зелёным, что заряжена, сделал снимок, почти в упор.

Я заметил, что вспышка словно стёрла черноту там, за зеркалом; ослепительно-белая волна разогнала тьму, высветила интерьер «зазеркальной» комнаты, и мне почудился человекообразный силуэт, отшатнувшийся и съёжившийся.

Герцог и Плюшка отскочили от зеркала, продолжая шипеть и рычать, они чуть покачивали задней частью туловища — готовятся прыгнуть! Я заметил, что трещины и кляксы на зеркальной поверхности наливаются белым свечением…

Первое, что попалось под руку — диванная подушка. Я бросил её так, чтобы закрыть ей зеркало. Послышался громкий хруст…

Подушка словно взорвалась изнутри, подпрыгнула на месте и осела бесформенной грудой.

Почти сразу же в комнату вбежала Вера, а следом — близнецы. У всех — глаза в пятак размером. Герцог и Плюшка перестали шипеть, но всё ещё горбились и держали хвосты распушенными.

— Костя. — Вера первой обрела дар речи. — Что тут творится?!

Так. Вспышка. Свет. Тень, отпрянувшая от зеркала. И фраза «в этой комнате лучше не оставаться» пришли в голову одновременно.

— Я расскажу. Денис, принеси из прихожей фонарь, пожалуйста. Да, с которым в погреб ходим. И варежки захвати. Вера, нужна тёмная, плотная ткань. Аня, уведи кошек и успокой, ладно? Пожалуйста, сейчас никаких вопросов, всё потом!

Надо отдать должное, все почти сразу же пришли в себя и отправились выполнять указания. Денис прибежал, держа в руке фонарь. Я включил его — яркость такая, что на расстоянии километра виден его «зайчик». Навёл конус света на зеркало и осторожно отодвинул останки подушки.

Зеркало треснуло, три крупных трещины прибежали со сторон и встретились в центре. Вроде нет осколков, и на том спасибо.

— Освещай его, — попросил я Веру. Зеркало вело себя, как обычно — отражало то, что положено. Надев варежки, я поднял зеркало и обернул его в ткань. — Нужно вынести его из дома. Проверь, пожалуйста, нет ли осколков.

* * *

Минут через десять, когда убедились, что ни на полу, ни в ставшей лохмотьями подушке нет стекла, я осознал, что камера так и продолжает съёмку. Выключил и сел за компьютер скопировать записи с камеры и снимок с фотоаппарата.

На этот раз все увидели обеих кошек: и нашу Плюшку, и зазеркальную.

— Обалдеть! — восторженно прошептал Денис. — Класс! А что с зеркалом случилось?

Ролик мы смотрели с закрытой дверью. Аня приманила кошек на кухню, и те успокаивались, поедая пакетик кошачьих деликатесов. А дверь закрыли, потому что рёв и шипение на ролике в две кошачьих глотки.

— Выключи, — попросила Вера, после того, как я проиграл ролик дважды. На нём отчётливо было видно, как расползается по полу тьма; как отступает, когда кошки заводят очередную «песню», и очень чётко был виден чёрный силуэт по ту сторону зеркала. Перед тем, как я бросил перед ним подушку.

— Подушку словно когтями подрали. — Вера осторожно перевернула то, что осталось от подушки. — Костя, ты что-то недоговариваешь. Что происходит?

Я закрыл глаза. Досчитал до десяти и открыл.

— Давай дождёмся Филатову в пятницу. Расскажу, при ней.

— Па-а-апа! — возмущённо протянула Аня. — Ну мы же все видели! Мы тоже хотим знать!

— Аня, минутку. — Вера взяла дочь за руку. — Я, кажется, понимаю. Что-то случилось на выставке, да?

Я кивнул.

— Что именно?

Чёрт с ним! Надо попробовать рассказать. Я встал из-за стола, и начал было рассказывать… и вдруг понял, что сижу на диване, рядом со мной побледневшая Вера, держит за руку, а дети стоят рядом, и Аня сжимает в руке телефонную трубку. Я заметил, какой номер она набрала.

— Не нужно «Скорую», — попросил я. — Долго я так сидел?

— Минуты три. — Вера потрогала мой лоб. — С тобой точно всё хорошо?

— Вполне, — ответил я, осознав, что вроде бы всё в порядке, и тело слушается. — Если вы не против, я пока не буду пытаться рассказывать.

* * *

— В общем, так. — Вера посмотрела на часы. Ого, уже за полночь. — Никому не рассказываем об этом. Ни единой живой душе! Дети, вы поняли?

— Конечно, — ответил с важным видом Денис, и Аня кивнула следом за ним.

— В пятницу мы отвезём кошек в клинику, там поговорим, вместе с папой, с Филатовой и вам потом всё расскажем. Договорились?

— Договорились! — хором ответили дети. Переглянулись и рассмеялись. Мы присоединились; только сейчас отпустило напряжение. Слишком много небывальщины.

— До сих пор поверить не могу, — призналась Вера минут через десять, переоблачаясь ко сну. — Вот сама же видела, и слышала, а не могу! Что это было?

— Самому интересно. — Слегка покривил душой. Вот в этот самый момент, чего уж скрывать, я и сам был бы рад забыть кое-что.

Что характерно, те самые два английских слова уже не вертелись на языке. И на том спасибо. Уснуть удалось не сразу, и снилась разная муть — в общем, я не выспался.