Гори, гори ясно

Константин Бояндин, 2019

Каждый, кто держит кошку, хоть раз да разговаривал с ней. Пусть даже ответа не ожидалось. Зато как они умеют слушать! Но когда внезапно осознаёшь, что кошки умеют не только внимательно слушать, но и общаться понятным человеку образом – вполне можно испугаться. А стоит лишь приоткрыть завесу этой тайны, как следом начинают открываться новые, не менее пугающие. И расхожая фраза «кошки правят миром» уже не кажется просто забавной шуткой.

10. «Да» и «нет» не говорите

Не думал, что пропущу столько интересного. Хотя, признаться, интересного сегодня успело случиться хоть отбавляй.

Не осталось на лестничной клетке ничего необычного. Только пыль, высохшая уличная грязь, завтра придёт уборщица, и станет чисто. Сколько Вера ни «засвечивала» пол, ничего уже не менялось. Что бы это ни было, оно исчезло. Хочется надеяться, что навсегда.

— Вроде бы всё, — сказала Вера, наконец. — А с Машкой что?

— Мама, давай её к нам! — предложила Аня.

Машка словно ждала этих слов: прекратила умываться и, держа хвост трубой, пошла ко входу в квартиру. Мы замерли, готовые вмешаться. Обычно Герцог и Плюшка отваживают чужаков — иной раз не издав ни звука. Машка подошла к ним, обнюхала мордочку обоих (а те обнюхали её), а затем… развернулась и направилась той же походкой в тот самый угол, где только что умывалась. Герцог и Плюшка, словно сговорившись, тотчас развернулись и, держа хвосты трубой, ушли в гостиную. Кризис окончен, надо полагать, можно заняться обычными делами.

— Ну ма-а-ам! — нахмурилась Аня. И я сразу вспомнил «Эдуарда» и его требование «купить мне именно этого раба». Даже чуть не рассмеялся.

— Аня, подожди. Костя, смотри. — Вера подошла к Машке, наклонилась и погладила кошку. — Она ведь была трёхцветной! И все цвета яркие! А сейчас? Ты видишь?

Да, теперь я видел. Кошка словно обесцвечивалась. Причём происходило это практически на глазах.

— Не нравится мне это, — сказала Вера. — Что-то с ней не так. Аня, живо звони в клинику — скажи, у нас… — Вера запнулась. Аня кивнула и умчалась в гостиную за телефонной трубкой. А когда вернулась, и уже начала набирать номер, Вера всё ещё не придумала, что сказать.

— Скажи, что произошёл несчастный случай, кошке нужна помощь, — предложил я. — Если спросят, скажи, что кошка не ранена.

— Да, правильно! — Вера вручила мне фотоаппарат и забрала чемоданчик с инструментами. Скрылась в гостиной и вернулась секунд через десять с переноской в руке. — Давай, сажай её внутрь. Смотри, ей нехорошо!

Это точно. Машка, только что бодрая и довольная, села, подобрав лапы, и уставилась в пол, время от времени облизывая нос.

— Аня, дозвонилась? — спросила Вера, надевая куртку и шапку. Аня вернулась и кивнула.

— Сказали, можете приезжать прямо сейчас, вас будут ждать.

— Умничка! Всё, мы повезли её к доктору. Если задержимся — ложитесь спать, не ждите нас.

— Мам, подожди! — Аню переубедить всё равно, что кошку перевоспитать. Практически невозможно. — А когда её вылечат, ну и всё прочее, прививки и всё такое, можно, мы её к себе возьмём?

— Не меня уговаривай, — сказала Вера. — Уговаривай наших кошек.

— Уговорю! — Довольная Аня скрылась в гостиной, а Денис запер за нами дверь.

— Машка, мы быстро! — Вера вручила мне переноску. — Я пойду быстрее, машину пока заведу.

* * *

Наверное, правильнее было бы поехать в клинику Филатовой, но мы понимали, что можем просто не успеть. До нашей клиники пятнадцать минут езды. По ночному городу — десять. И то мы боялись не успеть. Машке, похоже, стало совсем худо, она стала на вид совершенно серой, свернулась в клубок, и время от времени тихонько, жалобно мяукала.

— Потерпи, пожалуйста! — Вера ехала настолько быстро, насколько по нашим дорогам было возможно. — Мы уже почти приехали!

Когда прибыли и вошли в приёмный покой, нам сказали взвесить кошку. Вот тут стало страшно — показалось, что Машка уже не дышит. Девушка за стойкой кивнула, записала данные, и указала.

— Пройдите в комнату направо, пожалуйста. Врач сейчас подойдёт. Не забудьте бахилы.

Внутри кабинета оказалось чисто, пахло стерильностью и чем-то успокаивающим; по слухам, даже самые нервные животные здесь ведут себя спокойнее. Может, в воздухе что-то распыляют? Я осторожно положил Машку на стол, кошка тяжело дышала, часто моргала. Иногда беззвучно открывала и закрывала рот.

Вера нервничала. Видно было, как она переживает, но старается не подать вида. Ну где же этот врач?!

Краем глаза я заметил движение. Оглянулся — над письменным столом, в глубине комнаты, висит зеркало. И мне показалось… да нет, не показалось. Там появилась знакомая физиономия сфинкса. Чтоб тебя! Нашла же время!

Машка внезапно уселась, то есть попыталась усесться, но лапы расползались. Она повернула голову в сторону зеркала и попыталась спрыгнуть на пол; хорошо, что я поймал её, не дал свалиться. Машка посмотрела мне в лицо, хрипло и громко мяукнула и снова посмотрела в сторону зеркала.

Тут до меня дошло.

— Костя, что ты делаешь?! — Вера попробовала остановить меня. Я осторожно взял Машку на руки и понёс к зеркалу. Она явно туда указывает. — Не сходи с ума! Что ты…

— Вера, пожалуйста! — Сфинкс ещё раз показался в зеркале, видимо, в зеркальной комнате зеркало висит так же, и сфинкс попросту прыгает, чтобы до него добраться. Сам не знаю, зачем это сделал, я толкнул стул ногой, тот докатился до стены. И тут же на его спинку как раз под зеркалом запрыгнул сфинкс. Зазеркальная кошка посмотрела на меня, и спрыгнула на сидение стула.

Я поднёс Машку к зеркалу, совершенно не понимая, что делать дальше. Поднёс и обомлел — Машка не отражалась в зеркале. Я отражался, Вера, всё убранство комнаты — столы, шкафы, оборудование — но не Машка.

— О господи! — сказала Вера за моей спиной. — Костя, она не отражается?!

Машка снова мяукнула, и потянулась лапой в сторону зеркала. И лапа прошла насквозь! Машка, похоже, собралась с последними силами, сильно оттолкнулась от моих рук, впившись когтями, и спрыгнула «на ту сторону». Я невольно отошёл. Вера подбежала ко мне, заглянула в зеркало. Глаза её стали совершенно круглыми: Машка стояла на полу зазеркальной комнаты, а в этой комнате никого не было на том месте.

Сфинкс спрыгнул со стула, подошёл к Машке и потёрся щекой о её шею. А я только сейчас заметил, что Машка снова стала трёхцветной и двигалась бодро, легко.

Кошки обнюхали мордочки друг у дружки, а затем побежали одна за другой, в сторону двери. Я оглянулся; и опять, дверь оказалась приоткрытой. А мы её закрыли за собой!

Вера осторожно протянула руку и коснулась зеркала кончиком пальца. Вздрогнула. Зеркало как зеркало.

— Ты это тоже видел, да? — спросила она упавшим голосом. — Я не сошла с ума? Машка прыгнула внутрь зеркала, и убежала там куда-то?

— И снова стала нормального цвета. И, похоже, вылечилась.

Вера кивнула. Оглянулась — хороша картина — пустая переноска с ковриком внутри, и мы с таким выражением на лицах, что впору вызывать санитаров.

— Она тебя поцарапала! — всплеснула руками Вера. — Сейчас, у меня с собой есть йод и пластыри…

Дверь отворилась, и вошёл врач. Ну, началось. Что мы ему скажем, интересно? «Наша кошка бродит где-то по вашим зеркалам, доктор. Как её поймать?»

— Простите, я думал, вы уже ушли, — сказал он. Совсем молодой, что-то я не помню такого. Значок на его халате гласил «Сидоров Валерий Михайлович». — Ничего себе! Это кошка вас так?!

Я кивнул. Врач быстро добыл средства первой помощи, и вот уже царапины обработаны и заклеены пластырем.

— Спасибо, доктор, — сказал я искренне. — Сколько с нас?

— Вы уже рассчитались. А это — бесплатно, разумеется. Если у вас есть ещё вопросы…

— Нет, доктор! — сказали мы практически хором, и ушли. Чуть не забыли переноску — Вера подхватила её в последний момент.

Девушка за стойкой тоже пожелала нам приятного вечера, улыбнулась, и продолжила заниматься какими-то своими делами. Мы вышли из здания, и уже садились в машину, когда обнаружили, что не сняли бахилы. Сам не знаю, отчего это так рассмешило, минуты три мы безудержно хохотали. Затем сняли бахилы и я завернул их в пакет, нам совсем не хотелось возвращаться в клинику. А до следующей ближайшей урны чуть не километр ехать.

Некоторое время мы так и сидели. Я на пассажирском месте, Вера — за рулём. Не заводя двигателя.

— Скажи мне ещё раз, что я не сошла с ума, — попросила Вера. — Машка спрыгнула в зеркало, и там куда-то убежала. И вылечилась по дороге, да?

— Ты не сошла с ума, — кивнул я. — Да. Я видел то же самое.

Вера почуяла заминку.

— Но ты видел что-то ещё, верно?

Трудно выдержать её взгляд. Была не была.

— Верно. Я видел… — ожидал «щелчка», но его не случилось. — …ещё одну кошку. Такое ощущение, что они с Машкой знакомы. Они вместе куда-то убежали.

Вера закрыла глаза, кивнула.

— И ты видел её раньше?

— Уже много раз.

Вера снова кивнула. И посмотрела мне в глаза.

— Костя, что нам теперь делать? Правда, я не понимаю. Ведь этого всего не могло быть! Ничего не могло!

— Есть одна идея. Приехать домой, чем-нибудь отвлечься, и лечь спать. А завтра найти объяснение. Хоть какое-нибудь.

Вера кивнула в третий раз.

— Мне нравится этот план. — Она завела двигатель. — Тогда ты придумываешь, чем отвлечься.

* * *

Домой мы вернулись во втором часу ночи. Вышли из машины и внезапно решили прогуляться. Долго гуляли под яркой жёлтой луной — и, признаться, чихать я хотел на предупреждение опасаться темноты. Просто гуляли, держась за руки, и были счастливы.

Аня дремала в кресле. Видимо, её разбудили кошки: и Плюшка, и Герцог пришли ко входной двери и сели, недовольно жмурясь: «Ну и где вас носило, люди? Почему всю жизнь нарушаете распорядок?».

— Мама? Папа? — Аня не сразу сумела подняться на ноги. — Всё хорошо, да? Хорошо?

— Всё хорошо, милая, — улыбнулась Вера, и обняла дочь. — Иди-ка спать. Мы потом расскажем.

— Но с Машкой всё хорошо, да? Вы видели?

— Мы видели, — кивнула Вера и встретилась взглядом со мной. Ну да, видели. — Она здорова, хорошо себя чувствует. Не переживай.

Аня улыбнулась со счастливым видом, и побрела в свою комнату. Чуть не ударилась головой о дверь, по дороге. Вера покачала головой, и улыбнулась.

— Ума не приложу, что ей сказать. — Она принялась снимать уличную одежду. — Просто ума не приложу.

— Правду, — предложил я. — Столько всего уже случилось…

Вера приложила палец к моим губам.

— Сегодня — ни слова больше. Всё, начинай думать, как меня отвлечь! Ты обещал!

* * *

Удивительно, но я проснулся, как всегда рано, то есть спал всего полтора часа, а чувствовал, что выспался. Вера открыла глаза, счастливо улыбнулась, и потянулась.

— Я выспалась, — сказала она удивлённо. — Надо же. Тебе кофе, как всегда?

Дети ещё раз расспросили про кошку, но подробностей не требовали. Да, когда мы уходили из клиники, Машка выглядела и чувствовала себя хорошо. Больше с нас ничего не спросили, и так было понятно, что кошке необходимо лечение, потом те же прививки и всё остальное. Аня согласна ждать — если потребуется, то ждать долго. Это замечательно, когда не приходится либо говорить несусветную правду, либо правдоподобную ложь.

— Знаешь, — сказала Вера минут через тридцать после того, как мы дописали «секретные материалы» и сидели, вчитывались, проверяли, что ничто не упущено. — Я думала, что если увижу что-нибудь невероятное, совсем невозможное, то или убегу подальше, или в уголок забьюсь. В детстве меня дразнили трусихой. А вчера даже не раздумывала. Вот понимала, что не могло этого быть, а всё равно не раздумывала. До сих пор удивляюсь. Значит, что-то похожее ты видел раньше?

Я кивнул и рассказал про испарившегося карлика.

— Он хотел добраться до зеркала, — предположила Вера. — Странно, что не забрал его, что в этом такого сложного? Поднял и понёс.

— Или не мог поднять…

— Или одно из двух, — закончила Вера, и мы оба рассмеялись. — И опять это зеркало. И есть что-то ещё, что ты не можешь пока рассказать. Полностью не можешь. Та кошка в зеркале. Ты ведь видел её на выставке?

Я кивнул. Никакого «щелчка», что удивительно.

Вера открыла на экране несколько фото. Тех, с выставки.

— Посмотри, — попросила она, и глядела на моё лицо, листая фотографии одну за другой. — Вот эта, да? — Она указывала курсором на того самого сфинкса. Под именем египетской богини Баст.

Я кивнул. Занятно, что нет ощущения, что мне сейчас снова устроят помрачение памяти. Нет «щелчка».

— Попробуй — только представь, хорошо? — что ты собираешься мне рассказать о ней. Ну то, что было на выставке.

А вот теперь явственный такой «щелчок»: «Ни слова больше!».

Вера кивнула и улыбнулась.

— Ты не можешь сам рассказать, — она протянула руку и погладила меня по голове, — но, похоже, можешь отвечать «да» или «нет». Давай проверим? Что-то необычное было с той кошкой?

— Да.

— С ней одной?

— Нет.

— С ней, и с этой, как её… мадам де Помпадур?

— Да.

— Они вели себя странно?

Я пожал плечами. Вера кивнула.

— Ясно, неправильный вопрос. Они делали что-то неожиданное?

— Да.

— Их не все видели?

Я пожал плечами. Понятия не имею.

— Ясно. Они не отражались в зеркале?

Пожимаю плечами. Может, и не отражались.

— Они делали то, что кошки обычно не делают?

— Да.

— Они проходили сквозь предметы?

— Нет.

— Они могли появляться в неожиданных местах?

— Нет.

— Они говорили?

— Да.

Вера улыбнулась.

— Всё, я начинаю понимать. Я не буду заставлять тебя говорить. Знаешь, в тот раз мы ужасно испугались, по всем признакам у тебя был инсульт. Я подумаю как ещё тебя расспросить. Только давай честно! Если не захочешь отвечать на какой-то вопрос, дай мне знать. И пожалуйста, не пожимай плечами!

— Я постараюсь. Я правда постараюсь.

Вера улыбнулась, поднялась, встала позади моего кресла и положила ладони мне на плечи.

— Если не сдержишься, я постараюсь не ругать. Я правда постараюсь.

И мы снова рассмеялись.

Плюшка, дремавшая всё это время на коврике, повела ушами и открыла глаза. Затем уселась и посмотрела мне в глаза. Затем спрыгнула, и вот она уже на подоконнике в гостиной и смотрит куда-то на балкон.

— Плюшка? — Вера подошла к ней. — Что с тобой? Костя, она что-то почуяла на балконе!

— Понял! — Тот самый фонарь, самый яркий, теперь висит на крючке в нашем с Верой кабинете. Чтобы всегда был под рукой. Я поднял его и открыл балкон. Плюшка немедленно выбежала туда, подбежала к стальному шкафу и принялась яростно, исступлённо царапать дверцу.

— Плюшка, подожди. Вера, принеси ключ, пожалуйста.

Вера ушла в кабинет, а Плюшка, неожиданно, успокоилась. Я включил фонарь, Плюшка отбежала от шкафа, с недовольным видом, а Вера осторожно открыла замок. Мы приоткрыли дверцу…

Изнутри выпрыгнула трёхцветная кошка. И уселась, подёргивая кончиком хвоста. Мы заглянули внутрь — зеркало на месте — и закрыли дверцу шкафа.

Вера первой обрела дар речи.

— Машка?!

По всем признакам она. Трудно спутать такое сочетание цветных пятен на морде, и рыжее колечко на кончике хвоста. Определённо, она.

— Знаете, мадемуазель, — Вера присела на корточки. Машка тут же потёрлась о её колени и замурлыкала. — Вы нас очень напугали. Больше так не делайте. И сейчас вам не отвертеться от медосмотра, ясно? Костя?

Я кивнул. Да. Плюшка замурлыкала видимо, в знак солидарности. На пороге балконной двери появился Герцог: «Что тут происходит, что случилось?». К великому нашему удивлению, он тоже замурлыкал. Да громко!

— Всё, дамы и господа, уходим с балкона! — Вера мягко, но настойчиво выпроводила всех четвероногих в гостиную. — Костя, проверь, что шкаф заперт, и звони в клинику Филатовой, ладно?

Странно, но меня отчего-то не занимал вопрос: каким образом кошка могла появиться внутри запертого шкафа?