Тень зиккурата

Ирина Ковальчук

Годы перестройки ворвались в нашу жизнь под энергичный ритм песни о Вавилоне в исполнении группы «Бони М». И вряд ли кто из любителей дискотек понимал тогда, что танцует под один из самых печальных библейских псалмов о потерявшем Сион плененном еврейском народе. Этот переворот смыслов продолжается и по сей день. Современная жизнь подобна блужданию по хитросплетениям лабиринта, черные стены которого кажутся белыми. И Вавилон сегодня ближе к каждому из нас, чем когда бы то ни было…

Глава 6. Маленький принц

В среду вечером Ваня и Пашка встретились на Новокузнецкой, потому что дом, за которым им предстояло понаблюдать, находился именно там. Когда они стояли на переходе в ожидании зеленого света светофора, Пашка вдруг удивленно воскликнул:

— Кого я вижу! Чует мое сердце, что сегодня дежурство наше не состоится!

Ваня посмотрел по направлению Пашкиного взгляда и увидел Настю в сопровождении интересной рыжеволосой девушки, которую он раньше никогда не видел. Загорелся зеленый свет, но Пашка притормозил своего товарища:

— Куда ты? Мы их здесь тепленькими возьмем!

Настя и ее подруга о чем-то оживленно разговаривали, не замечая обращенных на них взглядов.

— И куда это мы так торопимся? — Пашка перегородил Насте дорогу.

— Ой, мальчики! Надо же так встретиться! Вы что тут делаете? Ты его опять из Вавилона вывел? — обратилась она к Ване.

— Нет, я его экскурсоводом нанял, потому что пишу очерк об этом древнем царстве.

— Познакомьтесь, это моя одноклассница. Мы с ней тоже минут десять назад случайно встретились.

— Это же надо! — воскликнул Пашка. — Столько случайностей в один день! Вам не кажется, что это судьба? А сейчас, — тоном заправского экскурсовода продолжил он, — посмотрите на этот фонтан, в центре композиции которого расположены Адам и Ева под злополучным деревом в момент совершения греха. Они поставлены здесь, рядом с оживленной станцией метро в центре столицы, как напоминание всем нам грешным о том… — Пашка сделал паузу и игриво подмигнул девушкам, — что ничто человеческое нам не чуждо!

— Так, Пашку понесло, — сказал Ваня и предложил посидеть в кафе. — Настя, а как же зовут твою одноклассницу? — спросил он. — Ты нам ее так и не представила.

— Да? Ой, простите! — ответила Настя, стараясь не замечать восхищенного Пашкиного взгляда, обращенного на нее. — Это наш Лорик.

— Лорик? — удивился Ваня. — Такой девушке больше подходит имя Лариса, — добавил он и пристально посмотрел на Настину знакомую, отчего та смутилась.

— Ну, кому Лариса, а кому, как привычнее, — махнула рукой Настя. — Лорик, имя этого «экскурсовода» ты уже слышала, а это Ваня. Кстати, это его рассказ я обещала тебе выслать.

Настина спутница многозначительно посмотрела на представленного ей молодого человека и сказала:

— Меня, действительно, зовут Ларисой, но все почему-то называют меня Лорой.

— Меня, кстати, зовут Павлом, но все почему-то называют меня Пашкой, — «экскурсовод» так удачно изобразил печального Арлекина, что все рассмеялись.

Настя была совершенно не похожа на свою спутницу. На ней была черная юбка до колен и кофточка из тех фасонов, что подойдут к любому поводу. Лора же была одета дорого и стильно. Все было продумано: цвет сумочки в цвет туфель, легкий макияж, платье наподобие тех, что выставляют в витринах бутиков.

«Красивая, огненная, глаза с поволокой», — заметил про себя Ваня.

Что-то во внешности новой знакомой взволновало его, как если бы они уже где-то встречались.

На Лору тоже произвели впечатление широкие плечи Настиного «писателя», русые волосы до плеч, простое, но привлекательное лицо. Он был на голову выше ее, и в нем чувствовался настоящий мужской стержень, которого так не хватает современным молодым людям.

«Светлый, мужественный, добрый» — подумала Лора.

Пашка пристроился справа от Насти и взял ее под руку.

— «Экскурсовод», — окликнул его Ваня, — вам не кажется, что вы отвлеклись от темы?

— Да? — удивился Пашка. — А она была?

— Он уже и тему забыл, — развел руками Ваня. — Ты не очень-то засматривайся на эту девушку, потому что она твоя совершенная противоположность.

— Ну, и что? Ты забыл о единстве противоположностей? А еще сценарист!

— А что тогда делать с их борьбой?

Пашка, махнув рукой в сторону Вани, ответил:

— Слышишь, ты? Занимайся своим Вавилоном, а мне не мешай налаживать личную жизнь.

— Ну, Настя, — наигранно вздохнул Ваня, — ты пропала!

Когда они пришли в кафе, Пашка был сама галантность. Предложив всем заняться выбором столика, он пошел делать заказ.

— А что, Ваня, — отметила Настя, усаживаясь, — твой Пашка очень даже милый.

Ваня промолчал, но при этом как-то очень загадочно улыбнулся.

«Какая улыбка, — подумала Лора. — Голливуд просто отдыхает!»

— Девочки, — торжественно произнес Пашка, усаживаясь на свое место, — когда я ем, то глух и нем, поэтому прошу вас рассказать что-нибудь интересненькое.

— Это по части Лоры, — перевела стрелку Настя. — Она у нас начитанная. Лорик, расскажи мальчикам что-нибудь из твоих английских историй.

— Вы знаете, где была изобретена игра в теннис? — спросила Лора, польщенная Настиным комплементом.

— В Англии, наверное, — сделал предположение Ваня.

— Нет, во Франции. И интересно, что мяч поначалу отбивали просто ладонями. Это уже Тюдоры, после того, как построили первый закрытый корт в своем Хэмптонском дворце, стали использовать что-то типа ракеток.

— Это Генрих VIII и компания? — спросил Ваня.

— Он самый, — ответила Лора и улыбнулась. — Знаете, как они называли нулевой счет?

Все, за исключением Пашки, занятого мороженым, отрицательно покачали головами.

— Французы использовали слово «яйцо» из-за его схожести с нулем, а звучало оно почти, как английское «любовь» — l’oeuf.

Пашка, услышав последнее слово, перевел взгляд на Настю, и ложечка в его руке застыла на полпути ко рту.

— Как интересно, — улыбнулся Ваня. — А ты откуда это знаешь?

— А я там была. Ну, я в спецшколе училась, и родители посылали меня в Англию совершенствовать язык.

— Ты совсем современная девочка. А вот я в английском не очень.

— Но это не беда! Могу тебе помочь, без проблем, — небрежно предложила Лора и мысленно похвалила себя за удачный ход.

— Ну, спасибо. Ловлю на слове, — снова улыбнулся Ваня и посмотрел на собеседницу так пристально, что у той екнуло сердце.

— Настя, а у тебя как с английским? — поинтересовался Пашка.

— У меня? Тоже не очень.

— Ну, так я тебе помогу! — обрадовался Пашка. — Без проблем! Меня папа с детства репетиторами мучит… Лорочка, — переключился он на Настину подругу, — мне очень понравилась твоя история про «love». Продолжай, пожалуйста.

— Говорят, что третья и пятая жены Генриха, — продолжала Лора, — стали привидениями.

— О, это интересно, — оживился Пашка.

— В Хэмптоне одна из галерей так и называется «Посещаемая привидениями». По этому длинному коридору, крича и визжа, бежала пятая жена Генриха, Катрин Хоувард, получив приговор к смерти на плахе за измену королю. Перед казнью, ожидая отправки в Тауэр, она вырвалась из рук охранников и с криком вбежала в часовню, где на коленях молился Генрих. Она умоляла мужа о помиловании, но король не обращал внимания на ее просьбы. Катрин грубо оттащили, и приговор был исполнен.

— Настя, ты слышала? — Пашка сделал очень серьезное выражение лица. — Будешь из меня кровь пить, отправлю тебя к Генриху Восьмому!

Все рассмеялись, а Настя с видом страдалицы спросила:

— И что, эта несчастная женщина стала призраком?

— Да, — Лора с сожалением кивнула головой. — Говорят, время от времени женская фигура в белом подходит к тому месту в часовне, где Генрих стоял на коленях, а потом, как обезумевшая, убегает прочь, не переставая кричать.

— Пашка, как же мне тебя жалко! — сказала Настя, с трудом сдерживая улыбку.

— Дорогая, — видимо, подражая своему папе, ответил Пашка, — я понял свою ошибку и передумал отправлять тебя к этому английскому узурпатору.

— Вот так-то лучше! — с победоносным видом подытожила Настя.

Все дружно рассмеялись.

— А еще могу рассказать вам о Джоконде! — воскликнула разрумянившаяся Лора.

— О Джоконде, так о Джоконде, — согласился Пашка, — хоть моя Настя совсем на нее не похожа.

— Зато ты, когда серьезный, очень даже на нее похож, — пошутила Лора.

— Неужели? — искренне удивился Пашка. — А я-то голову ломаю, почему это мне так противно быть серьезным!

— Да ладно тебе! Ты в любом виде хорошенький, — сказала Настя.

— Ну, и что там Джоконда? — Ваня попытался отвлечь внимание присутствующих от Пашки.

— Существует кошачья гипотеза, объясняющая тайну ее загадочной улыбки, — ответила Лора. — Леонардо да Винчи в процессе работы над феноменом огненных глаз, пригласил одну даму, хозяйку живописного кота, поучаствовать в эксперименте. В глазах кота, сидящего на коленях дамы, по замыслу художника, должен был отразиться огонь свечи.

— Я ужас как н-не люблю эксперименты, — по-кошачьи промурлыкал Пашка.

— Коту флорентийки Моны Лизы они тоже были не по душе, — улыбнулась Лора. — Растянувшись на руках хозяйки, он закрыл глаза и сладко заснул. Когда же Леонардо зажег свечу и попросил свою модель разбудить кота щипком, пушистый любимец вскочил, перевернул мольберт, вылетел в окно и бесследно исчез.

— На его месте я сделал бы то же самое, — обиженно произнес Пашка и потерся щекой о Настино плечо.

— Зато улыбка флорентийки, тоскующей о своей пропаже, прославила Да Винчи на все века, — подытожила Настя и оттолкнула плечом голову чересчур осмелевшего ухажера.

— Знаете, — продолжил Ваня, — я читал, что эта картина способна доводить впечатлительных людей до обморочных состояний. Первым таким человеком из публики стал писатель Стендаль. И великий Леонардо, кстати, почему-то не захотел расстаться с заказной работой и оставшиеся шесть лет жизни часами смотрел на свою «Джоконду», дрожащей рукой внося поправки.

— Почему дрожащей? — удивилась Лора.

— Потому что все эти шесть лет его преследовала меланхолия, слабость и изнеможение…

— Картина вампир? — Лора широко открыла глаза.

— О, Ваня, ты наступил на нашу больную мозоль! — с тяжелым вздохом сказала Настя.

— Не понял?

— Вампиры и всякого рода мистика — любимая тема нашего Лорика!

— А что в этом плохого? — В голосе Лоры появились нотки раздражения.

— Ну, это сейчас очень модно, — задумчиво произнес Ваня, — хоть и не полезно.

— Вот, вот, объясни ей, — оживилась Настя.

— От такого типа продукции, — Ваня сделал небольшую паузу, — я бы не применил в данном случае слово «искусство» и «литература», случаются страхи и тревожные расстройства. Мне об этом, кстати, один психотерапевт рассказывал. Он сказал: «Современное общество серьезно больно. Психически нездоровые люди создают произведения, калечащие психику миллионов людей, и, в первую очередь, молодых».

— Ты считаешь меня больной? — Заданный вопрос прозвучал довольно дерзко.

— Да как я могу, Ларисочка? — Ваня поспешил загладить неправильное впечатление от своих слов. — Я же не врач! Это психотерапевт мне рассказывал о своей пациентке, которая спала ночью со светом, потому что боялась, как бы какой-нибудь из любимых героев не схватил её за ноги, как только они высунутся из-под одеяла.

— Прикольно, — хихикнул Пашка и с интересом посмотрел на свои вытянутые под столом ноги.

— Содержание современных книг и фильмов, — продолжал Ваня, — зачастую, таит в себе глубокий внутренний конфликт. Возьмем, к примеру, «Сумеречную сагу». Читатель или зритель умом понимает, что любовь между человеком и вампиром противоестественна, но романтика его увлекает. Романтизированный образ зла не пугает. Более того, он нравится! Тогда на подсознательном уровне срабатывают механизмы защиты:

«Не может этого быть! Любовь это добро! Любовь это свет! Любовь это тепло!»

Но у зараженного сознания свои доводы:

«Зло — оборотная сторона добра, и вампир тоже может полюбить!»

От таких мыслей начинаются сбои на эндокринном уровне, а негативные мысли, страхи и блоки на тонком плане — то же самое, что вирусы, бактерии и микробы на физическом. Читая, скажем так, неправильные книжки, можно подхватить духовную болезнь, а впоследствии и физическую — ведь, мысль имеет свойство материализовываться.

— Вот с болезнью из-за книжек ты перегнул! — запротестовал Пашка.

— Не веришь? — Ваня вытащил из внутреннего кармана блокнот. — Я тебе сейчас зачитаю, как это объяснил мой знакомый психотерапевт. — Ваня перевернул несколько страниц и, найдя нужную цитату, стал читать: — «Болезнь, физическое страдание человека, есть состояние, при котором негативная энергия превысила критическую черту, и организм как целое вышел из равновесия».

— Ваня, как же хорошо ты все объяснил! — воскликнула Настя. — У меня так не получается.

— Кто на что учится, — отшутился Ваня.

— Так, хватит. Терпеть не могу нравоучения! — Пашка резко встал из-за стола. — Идемте лучше погуляем вдоль набережной.

— Более того, — сказал Ваня, вставая из-за стола, — игры со злом, как правило, заканчиваются его победой. Достаточно вспомнить нашу праматерь: Ева только заговорила со змеем-искусителем и тут же пала сама и мужа за собой потащила.

— Кстати, — несмотря на Пашкино недовольство, Настя решила возобновить прерванную тему, когда они снова оказались на улице. — Мне диакон знакомый рассказывал. Он пытался вытащить одну эльфийку…

— Откуда вытащить? — не понял Пашка.

— Из субкультуры толкиенистов.

— Зачем?

— Не перебивай девушку, — вмешался Ваня.

— Но ничего у него не получилось! Эльфийка влюбилась в байкера, которому нужна была только, как яркая «наездница». Тогда знакомая готка посоветовала ей укусить возлюбленного за шею, чтобы разбудить его чувства. В результате байкер «отъехал» окончательно, а эльфийка, неожиданно подсевшая на вкус крови, ушла к сатанистам.

— И что? — Пашка так и не понял, о чем речь.

— А то, — ответил Ваня, — что данный пример наглядно показывает: зло порабощает: была эльфийкой, а стала сатанисткой.

— Так, хватит, — сказал Пашка и взял Настю под руку. — На этом наш лекторий закрывается, и мы просто гуляем по набережной. Вы — в эту сторону, а мы — в ту. Всем все понятно?

Никто не возражал, и Ваня с Лорой, оказавшись одни, какое-то время шли молча.

— И все-таки, — первым прервал молчание Ваня, — хочу предупредить тебя, что девушке с таким цветом волос лучше не увлекаться мистикой, а тем более мистиками.

— Почему это? — поинтересовалась Лора.

— Потому что адепты сатанистских культов используют рыжеволосых девушек для совершения черных ритуалов. Поэтому тебе лучше держаться подальше от всякой мистики.

— Давай постоим у воды, — сказала Лора, чтобы переменить тему, и, опершись локтями о парапет, застыла.

— Когда смотришь на воду, душа становится чище, тебе не кажется? — тихо спросил Ваня.

— Кажется! Я только не знала, как это выразить словами. А еще мне нравится смотреть на круги, расходящиеся по воде. Есть тут какие-нибудь камешки?

Они посмотрели по сторонам и нашли на месте разобранной технической конструкции целый клад небольших камешков.

— Давай посчитаем, у кого получится кругов больше. Чур, я первая!

Лора бросила свой камень и насчитала три круга. У Вани получилось на два круга больше. Они весело, как дети, бросали камни и громко считали расходящиеся круги. Лора настаивала на том, что Ваня недосчитывает ее круги и прибавляла к своим достижениям столько кругов, сколько позволял ей благородный рекордсмен.

— Ну, ладно, — подвела она итог соревнованию. — Ты победил, но я на почетном втором месте, причем, совсем с небольшим отрывом!

— Я готов уступить вам, леди, лавры первенства.

— Не возражаю, тем более что венок будет мне к лицу, — сказала Лора холодным тоном английской аристократки, примеряя воображаемую награду. — Как я тебе?

— Просто супер!

Ваня сделал вид, что поправляет венок, и рука его нечаянно коснулась Лориных волос. Что-то типа электрического разряда ударило их обоих, и Ваня поспешно опустил руку.

— Ой, смотри, сколько звезд! А мы и не заметили! — вскрикнула Лора, подняв голову к небу.

— А мы многого не замечаем, — сказал Ваня и тоже поднял голову.

— Видишь, какая большая звезда висит прямо над нами?

— Где? — спросил он, притворяясь, что не видит.

— Ну, прямо над головой!

— Над чьей, твоей или моей?

— Ты что, издеваешься? — Лора обиженно свела брови.

— Как я могу издеваться над такой прекрасной леди, к тому же еще обладательницей лаврового венка?

Лора перехватила пристальный взгляд, скользивший по ее губам, носу, глазам, и у нее слегка закружилась голова.

— А ты любишь смотреть на звезды? — спросила она первое, что пришло в голову.

— Подростком я мог часами смотреть на звездное небо, — задумчиво ответил Ваня, но Маленький принц так и не появился.

— Я тоже читала эту книгу, но как-то не очень поняла, о чем она.

— Это потому, что ты читала эту книгу взрослой.

— Нет, мне было лет четырнадцать.

— А взрослость не зависит от возраста. Это состояние души. «Взрослые не умеют видеть то, чего не видно глазами», — лучше Экзюпери не скажешь.

— Ты имеешь в виду слона, накрытого шляпой?

— Не только. — Ваня немного помолчал, а потом добавил: — Мы с мамой часто играли в игру по «Маленькому принцу».

— Как это? — спросила Лора.

— Посмотреть на мир взрослых детскими глазами. Ну, например, заменить «мне одиноко, у меня нет друга» словами «нарисуй мне барашка».

— А ты можешь нарисовать мне барашка? — неожиданно для себя спросила Лора.

Ваня молчал. Лора с нетерпением ждала ответа.

— Я могу тебя приручить, — наконец ответил он, — но «когда даешь себя приручить, потом случается и плакать».

— Но «чтобы увидеть бабочек, можно стерпеть двух-трех гусениц».

— А ты помнишь, — оживился Ваня, — почему люди не имеют друзей?

— Нет, почему?

— Об этом говорил Лис. Чтобы приручить друга, его нужно хорошо узнать. А у людей уже нет времени что-либо узнавать. Они покупают вещи готовыми в магазинах а, так как нет таких магазинов, где можно было бы приобрести друзей, люди забыли о том, что такое дружба.

Лора смотрела на сияющие глаза рассказчика и чувствовала, что ей все больше и больше хочется получить нарисованного барашка.

— А, по-твоему, что такое друг? — после небольшой паузы спросила она.

Ваня задумался. Он снова посмотрел на воду и, наконец, тихо сказал, смущенно улыбнувшись:

— Я, конечно, не Экзюпери, но мне кажется, что друг это тот, кто не бывает занят, когда тебе нужна помощь.

— Ну, тогда у меня друзей нет. Или только Настя, да и то с большой натяжкой. Для меня она больше одноклассница, чем подруга. А расскажи еще о чем-нибудь из «Маленького принца», — попросила Лора.

— Маленький принц всегда добивался ответов на свои вопросы. А когда ему не у кого было спросить, он отвечал сам, причем самым удивительным образом. Помнишь, как он ответил на вопрос, почему звезды светятся?

Лора отрицательно покачала головой.

— Затем, чтобы рано или поздно каждый смог отыскать свою…

От этих слов оба почувствовали неловкость и замолчали. Прошло несколько минут. Вдруг Лора остановилась и, посмотрев прямо в глаза своему спутнику, спросила:

— А почему ты так странно рассматриваешь меня?

Ваня, не ожидавший такого вопроса, смутился, потом посмотрел на Лору тем же интригующим взглядом.

— Просто когда-то, можно сказать в другой жизни, мне очень нравилась девочка, которая, если бы она выросла, наверное, была бы очень похожей на тебя.

— Она тоже была рыжая?

— Нет, у нее были светлые волосы, но в остальном — сходство поразительное.

— А она что, умерла? — осторожно спросила Лора.

— Да.

— Поэтому ты часами мог смотреть на звезды?

— Да. Мама объяснила мне, что эта ушедшая половинка меня самого теперь — самая яркая звезда на звездном небосклоне, и что каждый вечер я смогу, глядя на небо, разговаривать с ней. Но самое главное, что я никогда в ней не разочаруюсь, так как всё, что с ней связано, уже принадлежит вечности.

— А что такое вечность? — спросила Лора.

— Я много думал над этим и понял, что по меркам вечности наша жизнь — всего лишь мгновение. Сама посуди: наше появление на свет сопровождается громким криком, а исчезновение — горьким выдохом, поэтому совокупность миллионов жизней звучит в вечности как бы музыкой. Вот только представь себе…

Ваня сделал два шага в сторону и, артистично подняв к небу протянутую руку, начал свой рассказ:

— Где-то посреди бесконечности усыпанного звёздными туманностями неба пребывает Вечность. Тихий дом Вечности. Здесь всё начинается и всё заканчивается. Здесь есть всё, и нет ничего. Здесь всё не так, как у нас. И музыка здесь тоже другая. Она вспыхивает новой звездой на небосклоне временной жизни, пронзая тишину испуганным криком сморщенного от страха младенца, и затихает в чуть слышном последнем вздохе иссякшей жизни. Крик — вздох, крик — вздох, и дымный след сгоревшей, как свеча, звезды уже беззвучно оттеняет блистательный свет звезды родившейся, напоминая ей… о смерти.

Вот она музыка Вечности. Её слышали древние, предупреждая нас через века: «Memento mori⁵». Но испорченный телефон столетий донёс до нас всего лишь: «Amore, amore, amore» под писклявые взвизгивания смычка подвыпившего скрипача.

Музыка Вечности. Ирония жизни. Звёздный дождь…

Они пошли вдоль набережной, взявшись за руки, и даже не заметили этого. Просто держась за руку, не так страшно было идти среди непостижимой музыки Вечности, которую люди по незнанию называют коротким словом «жизнь».

Примечания

5

Memento mori (лат.) — Помни о смерти