Месть мажора

Кира Фарди, 2022

Она, Арина Васильева, – несчастная жертва обстоятельств и людской подлости. Преданная любимым, осужденная за то, что не совершала, она потеряла интерес к жизни. Он, Эрик Метельский, – мажор, человек, приложивший деньги и власть, чтобы девушку полностью уничтожить. Их отношения – непримиримая вражда, построенная на ненависти. Но так ли это?

Глава 5. Эрик

Гостей набивается целый дом. Здесь бизнесмены, депутаты, большие боссы больших компаний. Они важно прохаживаются по залу, здороваются друг с другом, перекидываются словами. Их жены тоже сбиваются в кучки. То и дело слышатся восторженные возгласы. Шуршат шелка, сверкают бриллианты.

Богато, помпезно, уродливо…

Я стою у рояля, на котором иногда музицирует мачеха, и выглядываю семейство будущей жены. С Наташкой Соколовой знаком давно, мы всегда были на ножах. В душе теплится надежда, что и ей этот договорной брак, как собаке пятая лапа. Вдруг к ее желаниям прислушиваются родители!

Как только Соколовы показываются в гостиной, хватаю Наташку и тяну в сторону.

— Соколова, Соколова, Соколова, — напеваю ей. — Ты нужна мне снова, нужна мне снова. Ля-ля-ля, придумать больше не могу.

— Чего тебе, Метла? — сразу ощетинивается она, называя меня детским прозвищем от фамилии Метельский.

Наташка смотрит подозрительно, какой гадости от меня ждать. В детстве мы всегда воевали, в юности — соперничали. Потом Наташка улетела учиться в Америку, а я прожигал жизнь в своей стране. И вот снова встретились.

Оцениваю ее взглядом.

Красивая, высокая, в каждом движении чувствуется воспитание и порода. Ее немного раскосые глаза блестят и, кажется, будто наполняются непролитыми слезами. Загадочный взгляд, легкая улыбка, грациозный наклон головы выражают одухотворенность.

Наташка — настоящая светская львица, хорошая партия для любого мажора.

Но не для меня. Я свой выбор уже сделал.

Беру у официанта бокалы с шампанским, один протягиваю ей.

— Натаха, слышала, родичи хотят нас поженить.

— Раз хотят, значит скоро будет помолвка.

— Ты согласна? — делаю неприятное для себя открытие.

— А меня разве кто-то спрашивал? В нашей среде брак — это бизнес.

— Вот! — чокаюсь с ней, нежный звон богемского хрусталя ласкает уши. — Неужели не хочешь свободы?

— Ты о чем? — Наташка подозрительно косится на меня фиалковыми глазами, наверняка линзы нацепила.

— У меня любимая есть.

— А-а-а, и что?

Соколова мрачнеет, улыбка сползает с лица. Отчего-то становится неуютно. Такое впечатление, что Наташка спит и видит себя моей женой.

— На всякий случай предупреждаю, на тебе не женюсь.

— Решай этот вопрос с родителями.

— И ты со своими поговори.

— Не буду.

— Почему?

— Я понимаю, как слияние наших компаний важно для бизнеса.

— Слушай, я не желаю жертвовать собой ради презренного злата.

— Вот как ты воспринимаешь наш договорной брак!

Я чуть не сплевываю с досады. Не думал, что Соколова такая упрямая. Ну, что даст ей эта свадьба? Все равно жить с ней не буду. Неужели не понимает, что не стерпится и не слюбится. Живой пример — мои родители. Мама всю жизнь страдала, болела и пряталась в своих апартаментах, отец менял любовниц, как перчатки, а потом привел в дом Глафиру. Как в таких условиях меня умудрились заделать, не понимаю.

Наташка надувает губы, сует мне в руку бокал и уходит. Смотрю ей вслед — всем хороша: фигурка просто отпад, ноги от ушей, плечи гордо развернуты, осанка королевы, — но мне нужна другая.

Что ж, раз никто не хочет договариваться по-хорошему, придется воевать. Поднимаю руку:

— Внимание! У меня есть объявление! Дорогая… — намеренно делаю паузу, жду, когда все меня услышат, — мамочка!

Гости дружно поднимают головы, приглашенный на вечер музыкальный квартет тоже затихает. Мачеха настороженно замирает с бокалом в руке: она постоянно ждет от меня подвоха. С тех пор, как она вошла в наш дом и до сегодняшнего дня, я ни минуты не давал ей покоя. Не могу смириться, что отец при больной жене привел в дом любовницу, которую позже сделал своей супругой.

Ненавижу их! Всеми фибрами души ненавижу! Потому и в компании работать не хочу. Видеть самодовольное лицо папаши нет ни сил, ни желания.

Я поднимаю над головой пакетик с подарком и бегу к лестнице. Поднимаюсь на несколько ступенек, чтобы все хорошо меня видели. Отец тут же оказывается рядом.

— Эрик, ты что задумал? — шипит он, дергая меня за рукав и оглядываясь.

— Хочу поздравить с днюхой любимую мамочку.

— Слезь немедленно!

— Еще чего! Мамуля, разреши от всего сердца преподнести тебе это украшение. Как мне объяснили в магазине, оно предназначено для женщин, сильных духом.

— Браво! Вот это сын! — выкрикивает кто-то из толпы.

Зал оглашается аплодисментами. Мачеха вынуждена сохранять лицо леди, поэтому поднимается по лестнице и становится рядом со мной. Она сверлит меня пронзительным взглядом, я отвечаю широкой улыбкой и показываю ей этот пакет.

— Спасибо, сынок, — сквозь зубы говорит она, протягивает руку, но я тут же прячу подарок за спину.

— Нет-нет, мамочка, позволь мне самому надеть на тебя подарок. Я хочу, чтобы вечером эта драгоценность была единственным твоим украшением.

— Да-да, Глафира Викторовна, просим, — зашумели гости.

— Любопытненько, что вам сын преподнесет.

Я поднимаюсь на ступеньку выше, так, чтобы оказаться за спиной мачехи, вытаскиваю колье и показываю зрителям. Зеленый жгут, покрытый чешуйками золота, тяжело ложится на руку. Я обвиваю им шею мачехи и вставляю хвост, усыпанный бриллиантами в распахнутую пасть змеи.

Гости ахают. С удовольствием наблюдаю, как вытягиваются лица.

— Что это? — мачеха ощупывает колье, потому что сама себя не видит.

Она пытается спуститься с лестницы, но я удерживаю ее на месте.

— Комплект не закончен, — вытаскиваю из ее ушей серьги и вставляю свои, потом прошу: — Дай мне руку.

Глафира протягивает кисть. Она все еще не понимает, почему в зале такая тишина. Тактичные гости разом замолчали и только переглядываются. Я надеваю мачехе на палец кольцо. Она опускает глаза и взвизгивает.

— Что это? Какая мерзость!

Слетает по ступенькам и бросается к зеркалу, в ужасе рассматривает себя, потом срывает украшения и замирает: понимает вдруг, что за ней следит множество глаз. Тут же широко улыбается.

— Что ж, немного не в моем вкусе, но спасибо, сынок. Очень красиво. Твой презент займет достойное место в моей коллекции.

— Ты мелкий говнюк! — шипит отец, бледнея лицом.

Она кладет ладонь на грудь и начинает растирать ее. Неужели сердце болит? Но разве у каменного олигарха есть сердце? К бате подбегает наш вице-президент и спрашивает встревоженно:

— Борис Сергеевич, как вы?

— Убери от меня этого… — отец делает паузу.

— Ну, назови уже, кто я? Ублюдком был, говнюком тоже. Сыном — ни разу.

— Сопляк! Убирайся!

— С радостью! Мне нечего делать на чужом празднике жизни.

Разворачиваюсь и иду к выходу, радуясь, что наконец-то могу увидеть Лерку. Сюрприз для нее тоже готов, надеюсь, понравится.

Уговорить подругу на поездку к озеру оказалось не таким уж простым делом.

— Прости, Эрик, не могу, моя работа в уикенд оплачивается по двойному тарифу.

— У тебя вообще выходных нет? Как раздражает!

С досады хочется что-нибудь сломать, так руки и чешутся. Сегодня вообще день не задался. На дороге чуть не наехал на мальчишку. Откуда мелкий выскочил на красный свет, даже заметить не успел. А следом вылезла курица-училка и раскудахталась, словно ей мир на голову свалился, еще и телефоном угрожала. Связываться не захотел, иначе…

Как же бесят такие телки!

— Есть, но не в этот уикенд. Меня пригласили помогать на свадьбе.

Т-а-а-а-к! Кажется, бесчисленные подработки и смены Леры мешают моему счастью. Что ж, попробуем решить вопрос по-другому.

— Санек, можешь найти моей девушке замену? — звоню секретарю, пока любимая готовит кофе.

— Будет сделано, Эрик Борисович.

— Ищи так, чтобы она не догадалась.

Отец отлично разбирается в людях, вот и ко мне приставил толкового парня. Пока я уламывал Лерку, Санек решил вопрос с заменой. Телефонный звонок раздается в нужный момент. Лера разговаривает с начальством, мрачнеет лицом, хмурится, потом подозрительно смотрит на меня.

— Это твоих рук дело?

— А что случилось?

Прикидываюсь невинным барашком и прячу довольное лицо за краем кружки.

— Работа сорвалась. Нет, я могу еще пойти в кафе на углу, там требуется официантка на замену. Или…

— Или удели денек своему парню. Лера, ты напоминаешь мне скаковую лошадь: несешься вперед, не разбирая дороги, и остановиться не можешь.

— Кто лошадь? Я? Ах, ты… мажор!

Лерка бросается на меня с кулаками, я ловко уворачиваюсь, хватаю ее за талию, и вместе мы падаем на кровать. Яростная борьба заканчивается моей победой. Я нахожу сладкие губы и впиваюсь в них, словно хочу напиться божественного нектара.

Вот так всегда заканчиваются наши мелкие стычки. Вспышка эмоций, взрыв, а потом бешеная страсть. Любовь переполняет нас, льется из всех пор. И хотя моя девушка делает вид, что я у нее на последнем месте после родителей и бесконечных подработок, знаю: это не так. Просто Лерка интроверт. Она тщательно скрывает свои чувства, боится изменить привычный образ жизни и по-настоящему отдаться сердцу. А еще думает, что наша любовь принесет всем несчастье.

Может, она и права, но я не сдаюсь и готов бороться за нее да последнего вздоха.

Утром выезжаем к озеру.

— Куда ты меня везешь? — постоянно спрашивает Лера.

Я загадочно улыбаюсь: приятно осознавать, что делаю сюрприз.

— Скоро увидишь.

— Эрик, не люблю неожиданности. Лучше сразу скажи, к чему готовиться?

— Куколка, не гони лошадей!

Поворачиваюсь к ней и тянусь губами.

— Шальной! Смотри на дорогу! Я еще жить хочу.

Мы едем по дороге вдоль озера, паркуем машину у дальнего коттеджа. Тайком наблюдаю за лицом любимой. Напряженное и настороженное сначала, оно разглаживается, щеки розовеют, пухлые губы приоткрываются и превращаются в соблазнительную букву «О».

Больше выдержать не могу, срываюсь. Хватаю любимую за щеки и крепко целую. Она обмякает в моих объятиях, становится податливой, как воск. Мне это только и надо. Вот теперь можно и расслабиться.

— Как тебе?

— Потрясающе! Хочу купаться.

— Спятила? Конец мая. Вода еще холодная.

— Хочу!

— Может, чуть позже?

— Не-а, — Лера лукаво смотрит на меня и высовывает язык. — Сейчас.

Она бросается к сумкам, быстро вытаскивает купальник и исчезает в ванной. Я стою, растерянно глядя на бархатную коробочку, которую только что вытащил из кармана, потом сую ее назад. Эх, упустил такой романтичный момент!

Лера хватает меня за руку и тянет к мосткам. Я притворяюсь, что сопротивляюсь, а сам прикидываю, как лучше сделать предложение. Встать на одно колено, поцеловать ей руку? Засмеет.

Лерка не тепличная барышня, а закаленная жизнью и проблемами девушка. Любое проявление ванильности ее пугает.

На мостках обнимаю ее и шепчу на ухо:

— Лера, солнышко, замри на минутку!

— Окей. Замерла. Что дальше?

Ее голос внезапно сипит, словно она чувствует волнение. Тело в моих объятиях напрягается и начинает мелко дрожать. Я крепче прижимаю Леру к себе, судорожно вдыхаю аромат ее волос.

— Лер, выходи за меня замуж, а…

Застываю в ожидании ответа, а Лерка молчит. Мягко плещется о мостки вода, щебечут птицы, в отдалении слышатся голоса людей. Я воспринимаю окружающий мир фоном, превратился в одно большое ухо, чтобы не пропустить важное «да, милый», или «хорошо», или «согласна».

— Эрик, не начинай эту песню снова, — наконец гортанно смеется Лера. — Где ты, и где я. Небо и земля. Я даже не представляю себя в твоем мире.

— Зато я в твоем прекрасно живу.

Лера поворачивается и проводит подушечками пальцев по горбинке носа, по губам. Морщусь: щекотно. В зеленых глазах любимой золотыми крапинками играет солнце. Я невольно любуюсь этой красотой, которая затмевает сейчас и озеро, и зелень, и теплый день.

— Эрик, в моем мире ты только появляешься, как красно солнышко. Жить в нем — это немного другое.

— Ну, вот! — складываю обиженно губы. — Я к тебе со всей душой, а ты… Даже кольцо прикупил.

— Милый… какой же ты у меня невинный ребенок, — Лера улыбается уголками губ. — Капризный, избалованный, эгоистичный ребенок.

Она легко целует меня. Я сразу вытаскиваю из кармана коробочку, ловлю момент, пока Лера настроена на романтику. Открываю крышку и прошу:

— Дай мне твою руку.

— Спятил?

Лерка прячет руку за спину, отталкивает меня и бросается в воду.

— Стой! Это опасно! — кричу ей и прыгаю следом.

Коробочка выскальзывает из пальцев, падает на мостки и исчезает. Но мне не до нее. Мощными гребками я раздвигаю толщу воды и быстро догоняю Лерку. Как она ни сопротивляется, разворачиваю ее к берегу.

— Отстань от меня! — задыхаясь, фыркает она. — Что за тотальный контроль? Это похоже на одержимость. Даже поплавать в свое удовольствие не даешь.

— Какое удовольствие? Ты себя видела? Губы синие, вода ледяная.

— Вот и н-надо б-было остудить твой п-пыл.

Помогаю Лере забраться на мостки. Она дрожит от холода, стучит зубами.

— Это опасное озеро. В центре — провал. Затянуть может. Знаешь, как я испугался. Б-р-р-р, холодно! Побежали в бунгало.

Подхватываю легкую Лерку на плечо и несусь к домику. Несусь — громко сказано, загребаю ногами по песку, но, набычив голову, упрямо двигаюсь вперед.

Мы забираемся вдвоем в душевую кабину, согреваемся под струями горячей воды. Я не могу отвести взгляда от моей любимой, с трудом подавляю первобытное желание вцепиться зубами в ее кожу и на всю жизнь оставить метку.

Лера заводится с полуоборота. Не отрывая от меня хитрого взгляда, она медленно ведет мочалкой по внутренней стороне бедра. Я как завороженный слежу за ее движениями.

— О боже, Лерка! Что ты со мной делаешь?

— А ты со мной?

Она гортанно смеется, я запускаю пальцы в волосы любимой и впиваюсь в ее рот, захватываю сначала одну губу, потом другую. Лерка отстраняется.

— Блин, у тебя такие вкусные губы!

— Только губы! — дразнит меня Лера.

— Не только, моя конфетка. Я весь твой.

Подхватываю ее под бедра, прижимаю к стене, Лера с всхлипом откидывает голову, обнимает меня за торс ногами и отдается жадно, с наслаждением.