Из дома домой. Роман-коллаж

Кира Бородулина

В тридцать пять женщина, наконец, понимает, что чуда не будет, хотя до сего момента упорно ждала его. Однако с Богданой чудо все-таки случается: на остановке она встречает своего первого возлюбленного, которого не видела больше десяти лет. Оба осознают, что старые чувства нахлынули с новой силой и зрелостью, а причину расставания уже никто не помнит. Так ли просто преодолеть десять лет разлуки? Легко ли отмести все, что случилось за эти годы и начать с чистого листа?

2002

Зеркальный год, как я его вижу. Мне шестнадцать. Что-то уже якобы можно. Наверное, все мы так думаем: вот закончу школу, тогда заживу! Вот поступлю в институт, сделаю то-то! Вот выйду замуж, вот похудею, тогда…

Знакомо?

А смысл в том, чтобы жить сейчас, и эта затертая истина осознается лишь теоретически. По факту мы всю жизнь только готовимся жить. Я знаю мало людей, которые наслаждались настоящим без сожалений о прошлом и без надежды на будущее или без страха перед ним.

Я точно не такая. Я восемь лет жила прошлым, а теперь боюсь будущего. Поэтому так ностальгирую по своим шестнадцати годам, когда в последний раз была счастлива и беззаботна. Когда рядом почти каждый день была лучшая подруга, и на нас лилась шикарная музыка. Когда столько всего случилось в жизни впервые…

Помню, как встречали этот год с мамой, крестной, сестрой и ее тогда еще не мужем, но сожитель — слово так себе, никто его не любит. Папа работал сутки на заправке. Праздник без него был скучным. Дело даже не в песнях под гитару или шутках. Просто его не хватало. Плюс у меня в переходном возрасте жутко скакал сахар, и зачастую я себя чувствовала отвратительно. Немало труда стоило мое смирение с тем, что болезнь — навсегда и с годами лучше не будет. С этим можно жить и внешне даже ничего не заметно — лучше, чем инвалидам-колясочникам. Но качество жизни страдает.

Помню, мне не хотелось наряжаться, быть красивой и вообще быть. После сидра, смешанного с колой, стало легче. Мы уютно сидели при свечах, смотрели вечный телевизор, а часа в три ночи пошли запускать фейерверки. Встретили год в печали, а потом развеселились. Как ни смешно, так он и прошел.

Первая половина была почти комой. И да, внешне никто ничего не видел. Летом стало отпускать. Лето — это маленькая жизнь, даже когда его не любишь.

Мне не нравится лето,

Солнце белого цвета, —

Как пели «Глюки». Согласна, хотя в ту пору лето было синонимом каникул, поэтому любили его почти все, кто пытался учиться. Мои родители никогда не уезжали на юга без нас с сестрой — о таком я только в книгах читала. Маме эти юга на фиг не нужны, а папе хватало местной речки. В последний раз мы выезжали в 1997-м — и все, деньги кончились.

Меня это не сильно расстраивало — я проводила время у бабушки, у меня были книги, и домой я приходила с подругой пообщаться. С Аней то бишь. Но в июле она уехала в лагерь, и мне даже сны кошмарные снились, будто она умерла, а я осталась одна. Три долгих недели без нее. Для юного создания — это вечность.

— Дан, привет! — окликнул меня женский голос, когда я в очередной раз бродила в одиночестве по району.

Это была Рита, Анина подруга. С ней они дружили давно, это ко мне Аня только начала присматриваться. Как обычно в таких случаях, разговор зашел об общих знакомых.

— Скучаешь? — спросила я, рассчитывая, что Марго ответит утвердительно, и я предложу ей скучать вместе.

— Признаться, не особо, — она лукаво улыбнулась, — я с таким парнем познакомилась, просто космос!

Ничего себе новости! Разумеется, я жаждала подробностей, хотя мы с Марго были не настолько близки, чтобы в этом признаваться. Поэтому я робко попросила:

— Расскажи!

И Рита рассказала о Роме. Конечно, сошлись они на музыкальной почве, он еще и аудиопират — диски записывал на заказ, и у него такая коллекция записей, что днем с огнем не найдешь, а компьютер такой мощный, что лучше, наверное, еще не изобрели. Он живет в центре города, поэтому балдеет от наших пустырей. Рита выгуливала его по лесам и хотела уже сводить на речку или озеро, но тут вклинилась ее красавица-подруга.

— Представляешь, явилась, когда он у меня сидел. Сто лет не заходила — у нее теперь другие интересы и своя компания. Только шмотки у меня берет на дискотеку.

Я покивала. Знакомая картина. У меня тоже такая подруга вот-вот отвалится. Пути расходятся, говорить не о чем, но обидно, когда тебе предпочитают кого-то другого.

— И вот он с ней сама галантность — стебался, конечно, а она человек приземленный, не читает вообще ни фига, откуда ей знать эти книжные обороты? Я умираю со смеху, эта краской заливается, а Ромка — сама серьезность и не понять по нему, что он на самом деле чувствует.

— Ревнуешь?

Рита пожала плечами.

— Сама не признавалась себе, что запала на него больше, чем на друга. Но разве он на меня западет, когда рядом такая красота?

— О чем он с этой красотой говорить будет? — я махнула рукой, мол, не переживай, ты вне конкуренции.

— Говорить — одно, любоваться — другое. И он на фоне всех ее дебилов выигрывает. Она даже не знала, что такие люди бывают.

Мы присели на лавочку у какого-то подъезда. Хорошая ведь девчонка, почему мы так редко общаемся? Аня пару раз приводила ее ко мне, но та, что называется, не прижилась. Втроем совсем другое общение, да и Рита любила, чтобы все приходили к ней. По словам Ани, она умела создавать шикарную атмосферу с ароматным чаем и тяжелой музыкой. Теперь благодаря Роме у нее этой музыки завались, а мы будем тихо завидовать или выпрашивать по мере Анькиной наглости.

— Мои отдыхать уехали, может, зайдем ко мне? — предложила Рита, когда мы отсидели пятые точки на лавке.

Вот еще одна сказка. Так прям взяли и уехали, а она пельмени варит и бэпэшки трескает, и никто не указ!

До сего момента у Риты я не была, а квартира ее в том же доме, что и моя, и тоже трехкомнатная. Просторная, чистенькая, но не было таких изысков с паркетом и поклейками обоев на потолке, деревянных дверей с зеркалами и вагонки не кухне. Все просто и опрятно.

— Классно, наверное, одной, — забравшись в кресло с ногами, предположила я.

— Да, сама балдею, — хозяйка поставила диск «Арии», где с каждого альбома было по две песни, начиная с последнего на тот момент, заканчивая дебютным.

— Слушай, у меня есть джин-тоник, не хочешь?

— Во дает! — рассмеялась я. — признаться, у меня небольшой опыт по этой части. Впервые напилась после концерта «Арии» с сестрой, потом на новый год и на папин день рождения. Все в этом году…

— Да у меня тоже опыта никакого, — отмахнулась Рита, — просто у сестры как-то ночевала, мы с ней купили водку с ананасом и вот это. Она мне с собой отдала.

— А водка как? — полюбопытствовала я.

— Она же ее и выпила. Мне кроме колы ничего от жизни не надо!

Мы, посмеиваясь, перебазировались на кухню. Там стоял стеклянный стол, а на нем — несколько тканевых больших салфеток. Я невольно подумала, что такой стол оттирать замучаешься, но смотрится шикарно.

Рита достала из холодильника синюю банку джин-тоника и, поставив ее на стол, огляделась в поисках стаканов.

— Давай праздничные, раз такое дело, — она пощелкала пальцами.

Какое уж такое? Меня тоска заела, а у нее любовь. Я, недолго думая, высказала свои соображения.

— А как мне ему об этом сказать? Или намекнуть? И Ленку слить?

— Что значит слить? Она ж не заходит — увиделись раз и все.

Рита махнула рукой и углубилась в посудный шкафчик. Извлекла два пузатых фужера на тонких ножках и со звоном поставила на стол.

— Она из дома ушла, у меня живет.

Я ахнула. Поинтересовалась, где же она.

— На балконе, лак стирает.

— Тьфу! Я-то думала ты одна, что ж не сказала раньше?

Марго опять отмахнулась — мол, стирать лак она будет еще часа три, потому что жидкости нет, и Лена отдирает его ногтями. По каким-то причинам этот процесс ее увлекает — или больше заняться нечем.

— Дан, — хозяйка закрыла кухонную дверь, но заговорила почти шепотом, — я вообще не понимаю, как можно так жить. Мне нужно тридцать шесть часов в сутки даже наедине с собой, столько в мире интересного!

Я кивнула.

— А Ленка… ногти, косметика, шмотки, причесон — об этом они часами могут говорить. Я тут с ее девками в автобусе ехала, они так живо это обсуждали, убиться веником… а со мной ей скучно, ясное дело. Да и мне с ней. Расходимся, и слава Богу. Будем видеться раз в год, в память об ушедшем детстве.

Я поинтересовалась, почему Ленка ушла из дома и остановилась именно у Риты, раз есть подруги под стать. Марго ответила, что какая-то подруга ее подставила, а поскольку они все в одной компашке, то остановиться больше не у кого. Дома с мамой разругалась, так и понеслась.

— Дурь, короче, пройдет. Но все так не вовремя!

Рита вскрыла банку, и та с шипением пустила белую пену на жестяной верх.

— Ленку позвать не хочешь?

Маргоша скривилась.

— Самим мало.

И правда. Фужеры едва наполнились, а банка опустела.

— Ну давай, чтобы у тебя все разрулилось, — пожелала я.

Мы чокнулись и выпили.

— Не говори. Жизнь весёлая пошла.

— У тебя там «Ария» орет, а дверь у нас закрыта, — напомнила я, — Ленке это странным не покажется?

Рита опять скривилась — мол, не парься.

— Отдать должное, она очень воспитанная: никуда не лезет, тем более без стука. Этим и привлекает — этакая леди. Не то что Анька беспардонная.

Я тихо засмеялась, и Марго меня поддержала.

Закусили мы разделенным по-сестрински апельсином и печеньями. Когда я решила, что пора бы и честь знать, у меня закружилась голова при вставании.

— Я тоже уплыла, — призналась хозяйка, — пойдем в зал, музыку послушаем. Или ты спешишь?

Да уж, спешу — напилась и теперь вдруг заспешила.

— Не, у меня жизнь скучная, меня ждут «Крематорий» и Маврик в бабушкином кассетнике.

— Ну ты крутая! — Марго встала и покачнулась. — Маврика надыбала и молчит!

Пока мы плелись в зал, держась за стенки, я делилась впечатлениями о мавринском альбоме. Хоть были они мутными, Рита заинтересовалась, и я обещала ей занести кассету.

— Кстати о кассетах, у меня тут «Сладкий ноябрь» от сестры приплыл, хочешь посмотрим?

Я заметила, что на это дело можно и Ленку позвать или они могут позже вместе посмотреть, а со мной и поболтать есть о чем. Точнее о ком. Ведь наверняка хочется о нем говорить. Рита согласилась.

— Хочется, еще как. Он такой классный!