Иллюзия отражения

Петр Катериничев, 2007

Догадывался ли бывший аналитик разведки Олег Дронов, когда бросился к девушке на шоссе, что, повинуясь главному закону настоящего мужчины спасать и защищать, он лишь попадает в заранее приготовленную для него западню? Идет большая игра, и кто станет охотником, а кто добычей, решит лишь случай или Бог.

Глава 9

Префект покивал, думая о чем-то своем, снова посмотрел на меня:

— По возрасту вас трудно назвать романтиком.

— Возможно.

— По… жизненному опыту — тоже.

— Вам известен мой жизненный опыт?

— Мне известна ваша теперешняя жизнь. Этого достаточно.

— Для чего?

— Чтобы делать выводы.

— И какие выводы вы сделали на мой счет, господин Данглар? Могу я вас так называть?

— Можете. Пока.

Я благодарственно и церемонно кивнул.

— Так вот, господин Дронов, спасателями у нас работают, как правило, люди, жизнь которых так или иначе отчего-то не сложилась на континенте.

— Еще не сложилась или уже?

— У кого как. Трудно назвать успешным человека, который покинул свою страну, где мог бы сделать карьеру, ради одинокого качания на катере в течение шести, восьми, а то и двенадцати часов.

— Всякая работа почетна.

— Так почему вы покинули свою страну, господин Дронов?

— Там холодно.

— Холодно?

— Да. Снег, мороз, слякоть — все это очень утомляет, поверьте.

— Вы покинули Россию навсегда?

— В этой жизни что-то бывает навсегда?

— Вы сказали — любовь.

— Я тут погреюсь немного под солнышком, наберусь тепла… Может быть, тогда ко мне вернется способность любить?..

— Любовь — это способность?

— Любовь — это вера, лишенная страха потери.

— Может быть. Но все это лирика. И рассуждаете вы странно. Мне было бы понятнее, если бы вы сказали, что приехали подработать: в вашей стране, может, и почетен любой труд, но платят за него, насколько мне известно, весьма скудно.

— Не всем.

— Уже теплее, господин Дронов.

— Кому как.

— Вернемся к госпоже Арбаевой?

— Как вам будет угодно.

— Хотя господин Арбаев и не входит в финансовую элиту, он, тем не менее, достаточно состоятелен, чтобы впоследствии претендовать на определенное место и роль в мировом деловом сообществе. Я правильно излагаю?

— Да.

— Это первый посыл. Второй. Я информирован о том, что в вашей стране… э-э-э… популярен такой вид конкурентной борьбы, как заказные убийства.

— Бывает.

— И третий посыл. Почему бы мне не предположить, что вы, человек в общем-то без определенных занятий, не убили Алину Арбаеву по… заказу?

— Зачем?

— Вы решили заработать деньги. Много денег.

— Но не таким же глупым способом.

— Отчего глупым? Вы в цивилизованной стране, господин Дронов, я чувствую в вас человека образованного и опытного… Следователям придется приложить немало усилий, чтобы доказать убийство. Помурыжат вас немножко, но прямых улик… — он сделал паузу, — мало. И — отпустят.

— Глупость такого замысла вот в чем: куда я денусь с «подводной лодки»?

— Это русская идиома?

— Это — русская правда. Предположим, вы меня отпустите, но… Мною займутся люди Александра Алиевича Арбаева. Суд присяжных им не нужен. Я же не идиот и не самоубийца. Так что… Киллеры у нас предпочитают уходить с места преступления неузнанными и неопознанными. Иначе их работа теряет всякий смысл. Мертвым деньги не нужны.

— А если предположить, что кто-то запланировал именно такой вариант? Сначала гибнет Арбаева, затем — вы?

— Зачем устранять Алину Арбаеву?

— Чтобы вывести из равновесия ее отца. Особенно перед крупной сделкой. Тем более сам он, насколько мне известно, всегда путешествует с сильной охраной и для простого покушения малодоступен. Резонно?

— Может быть.

— Так вы признаетесь, что убили Алину Арбаеву? — Лицо префекта расплылось в жизнерадостной улыбке.

— Нет. Все было так, как я сказал.

— Девушка ни с того ни с сего покинула этот мир?

— Возможно, ей обещали лучший…

— Обещали? Кто? Вы? Она что-то говорила вам об этом?

— Да. Она была уверена, что станет звездой.

— Алина Арбаева была занята в шоу-бизнесе? Или в кино?

— Нет. Она имела в виду прямой смысл этого слова. Она была уверена, что станет звездой наподобие… — Тут я запнулся — не смог вспомнить названия ни одной звезды. Кроме Полярной, разумеется. Но вряд ли девушка собиралась заменить собою звезду с таким холодным названием.

— Она была адекватна?

— Смотря в чьем понимании. Для поэта ее суждения показались бы вполне здравыми, для чиновника…

Префект поморщился так, словно разжевал лимон:

— Вот в это — особое мироощущение поэтов — я, простите, не верю. Если у них не будет денег на кусок хлеба…

— Они все равно останутся поэтами.

— Вы упрямый человек, Олег Дронов.

— Вовсе нет. Просто мне нравится узнавать людей, непохожих на меня. Разных.

— Не лукавьте. Все мы ищем людей, похожих на себя, чтобы нас по меньшей мере понимали… Вы понимали Арбаеву?

— Боюсь, что не вполне.

— Почему? Вы же довольно долго беседовали?

— Пожалуй, я устал, постарел и очерствел душой.

— Витиевато.

— Это правда.

— Предположим, действительно произошло самоубийство… Вы не пожелали помешать?

— Я не успел.

— Почему?

— Я уже сказал. Устал. Не понял, что она готова именно к самоубийству.

— Вы не пройдете со мной к парапету?

— Как вам будет угодно.

Мы поднялись, вышли из комнаты в чайную. Воздух был напоен ароматами цветов, а вокруг, насколько хватало взгляда, полыхала, благоухала, цвела ночная Саратона.

Я показал, где сидел я, где стояла Арбаева, еще раз обстоятельно объяснил, как она подошла к краю и спрыгнула. Говорил я скупо и монотонно, а мой дознаватель, нахмурившись, тер указательным пальцем перенесицу. Потом произнес:

— Знаете, что я пытаюсь сейчас отыскать, господин Дронов?

— Мотивы?

— Нет. Соответствия.

— Ну и?

— Оглянитесь вокруг, Дронов. Жизни молодой, красивой, богатой девушки в э т о м мире соответствует все, а смерти — ничто.