Голос вечности. Полночь

Катерина Чистова, 2020

Как далеко можно зайти в желании больше никогда не быть жертвой? Старшеклассница Анна Романова без конца ищет ответы на свои вопросы: что с ней не так? Почему она ощущает себя изгоем? Почему травля и насмешки, словно тень, преследуют ее всю жизнь? Стараясь совладать с собой, девушка не замечает, сколь опасные существа проникают в ее жизнь под видом новых знакомых. Ведомая желанием перестать бояться, Аня попадается в паутину всемогущих ночных чудовищ, искушающих ее различными дарами. Однажды она понимает, что совсем не узнает саму себя. Что же такого разбудят в ней демоны в людском обличье, так и жаждущие завладеть ее сознанием и душой?

Глава 6. Доказательства

— Лучше тебе вообще больше не выходить из дома! — озабоченно говорила Ангелина, параллельно забрасывая вещи в стиральную машинку. — Неизвестно, на кого в следующий раз нападет этот маньяк. Кирилл вообще меня больше никуда не пускает одну.

— Я заметила, — пробормотала я, протирая глаза.

Я все еще спала, когда Лина ворвалась в квартиру и принялась судорожно наводить порядок и паниковать по поводу маньяка. Вышеупомянутый Кирилл с самым суровым лицом потягивал горячий чай, расположившись в моем кресле. Видимо, он боялся, что на Ангелину выпрыгнет маньяк из стиральной машины.

К слову, вернувшись вчера вечером домой, я обнаружила Лину, сидящую на коленях у Кирилла и мило воркующую с ним. Примирение с женихом смягчило поведение сестры, но никаких извинений она мне не принесла. Просто делала вид, что ничего не произошло.

— Аня, почему у тебя такой бардак? Мне сказать об этом маме? — в дверном проеме показалась возмущенная русая голова Ангелины.

Лина была чрезмерно помешана на порядке и чистоте. Если на меня перфекционизм нападал изредка, она была его приверженицей до мозга костей.

Мы с сестрой были не очень похожи друг на друга. Ее волосы были более бесцветными, глаза серыми, губы тонкими. Ее тело также отличалось от моего: не было чрезмерной худобы и торчащих костей. Наше родство виднелось в форме подбородка, цвете кожи, прямоте волос и прочих неочевидных деталях.

— Думаю, после новостей о маньяке она не вынесет моей неряшливости, — съязвила я.

Как оказалось, Лина рассказала маме обо всем произошедшем, на что та ответила, что скоро приедет. И все. Лично со мной мама не связывалась.

— Просто… прибирайся хотя бы иногда, — смягчилась Ангелина и продолжила запускать стиральную машину.

Кирилл все это время невозмутимо пил чай, не сводя взгляда с двери ванной.

— Может, нам с Кириллом пожить с тобой какое-то время? — вновь появившись в моей комнате, предложила Ангелина. — Меня очень волнуют эти преступления.

— Нет! Все нормально, правда, — тут же запротестовала я.

Перспектива ежесекундного сестринского надзора навевала на меня ужас. Особенно, учитывая, сколько раз за последние дни моя квартира становилась единственным местом, где можно остаться на ночь с друзьями, сестре тут точно делать было нечего.

Кирилла идея невесты тоже, похоже, не обрадовала: он нахмурился и стал пить чай чуточку агрессивнее. Видимо, тогда в машине он исчерпал весь свой словарный запас и сейчас вернулся к предыдущей стратегии общения со мной: молчанию.

— Ладно, — неохотно согласилась сестра. — Но теперь я буду звонить два раза в день.

Незаметно для Ангелины я закатила глаза, но возражать не стала: звонки сестры не хуже, чем ее вечный надзор. Заметив, что я все еще в постели, сестра выпроводила Кирилла на кухню и вытащила меня из кровати, принимаясь яростно сдирать с нее постельное белье.

Решив, что Лина успокоится нескоро, я принялась заниматься своими делами. Умывшись и позавтракав, я устроилась в кресле у окна, сквозь скрежет зубов стараясь совладать с физикой.

Мне нравились немногие школьные предметы: русский язык, литература и биология. Но и по всем остальным я умудрялась получать хорошие оценки. Я всегда была отличницей, как и Ангелина. Но если сестра сухо зубрила учебники и не ощущала особой страсти ни к какому предмету, я погружалась с головой в интересующие направления, не прилагая усилий к остальным. По химии я, например, была полным нулем, но меня спасали хорошие отношения с учительницей, поэтому в аттестате все равно будет стоять «пять».

Нет, совесть меня не мучила.

Заучив формулы по физике, я принялась за биологию и с интересом погрузилась в параграф. Предмет настолько захватил меня, что я не заметила, как Ангелина подошла ко мне сзади и тронула за плечо.

— Я закончила с уборкой. Сейчас схожу за продуктами и приготовлю тебе поесть.

Я обняла сестру.

— Спасибо. Я, наверное, сейчас пойду гулять, так что меня не жди, — пока я читала параграф, мне в голову взбрела одна мысль.

Ангелина округлила глаза.

— Аня, там маньяк!

— Лина, он не охотится конкретно за мной!

Хотя это было неправдой. В полиции нам с Оксаной пришлось рассказать не только о том, как мы нашли труп, но и о наших приключениях в трущобах. Ирина скептически отнеслась к «парализующему туману» и списала все на шок. Я и не ждала, что нам поверят. Но факт оставался фактом: Ангелина знала все, о чем мы говорили Ирине, а значит, знала и то, что Ярослав уже однажды преследовал нас.

— Конечно-конечно. Никуда ты не пойдешь, — сестра сложила руки на груди и уперлась в меня взглядом.

— А вы с Кириллом можете отвезти меня к Марине? Домой она меня доставит на своей машине, — пошла я на компромисс, надеясь, что подруга не рассердится из-за внепланового визита.

— Ладно, — согласилась в итоге Лина, решив больше не обвинять Марину в спаивании несовершеннолетних подруг. — Но, если с тобой что-нибудь случится, я сама тебя прикончу.

Квартира Марины вся была пропитана минимализмом, выраженным черным и белым цветами. У подруги была роскошная трехкомнатная жилплощадь, хотя пользовалась ей только Марина — ее мама погибла, когда она была младенцем, а папа был влиятельным бизнесменом и сейчас находился, кажется, в Израиле. Мебель была расставлена так, что в квартире оставалось много пространства: мне это было по душе.

В будущем я бы хотела жить в подобной обстановке.

Панорамные окна выходили на сквер, усеянный хвойными деревьями — он был таким большим, что казалось, будто смотришь на лес. Над сквером стоял легкий туман, поглощающий макушки деревьев и скрывающий очертания города на горизонте.

Действительно, как в лесу…

Я вздрогнула, ощутив страх неизвестного происхождения, и поспешила отвернуться от окна. Мои ноги утопали в пушистом ковре цвета слоновой кости (прямо как кожа Марины), и это было настолько приятно, что я хотела нырнуть в ковер с головой.

— Держи, — подруга протянула мне кружку чая, ее собственная отдавала запахом кофе.

— Спасибо, — я схватила горячую чашку, ощущая, что все еще дрожу.

Марина жестом пригласила меня в комнату, которую я про себя именовала «библиотекой». Это помещение служило подруге чем-то вроде личного кабинета. Массивный дубовый стол был систематически заполнен различного рода принадлежностями: ручки, карандаши, стикеры, скрепки, стопка бумаг. Вдоль стен, свободных от окон, тянулись от пола до потолка шкафы, плотно набитые книгами. Я знала, что и они были тщательно отсортированы. Мне только мечтать о таком порядке.

Окна «библиотеки» выходили на суетливый город. Сейчас виднелся только белый туман, прячущий в себе суматоху. Выглядело странно, но все лучше, чем суета.

Мы с Мариной опустились в мягкие кресла. Подруга отпила немного кофе и задала вопрос:

— Что ты хотела спросить?

Читая параграф по биологии, я осознала, как сильно хочу получать расширенные знания о всевозможных науках. В приоритете у меня стояла, как и всегда, психология. Но я не была уверена, что хочу поступать именно на это направление. Я подумала, что подруга, знающая многое о высшем образовании, сможет помочь.

— Вас в институте как-нибудь знакомят с психологией? — спросила я.

— Нет. Нам рассказывают о психиатрии. Это, конечно, разные направления, но общего у них тоже немало, — ответила Марина.

Я расплылась в улыбке.

— Не могла бы ты рассказать, чему вас учат? Я не могу понять, действительно ли хочу познавать эту профессию.

Я боялась, что Влад был прав. Вдруг я хочу заняться психологией лишь из-за собственных проблем, и мое место вовсе не там? Может, я обманываю себя и совершаю большую ошибку?

— Расскажу. И покажу, — улыбнулась Марина.

Первым делом подруга продемонстрировала мне свой новый медицинский халат, в котором выглядела так, будто была рождена для того, чтобы стать врачом. Затем Марина показала учебники по психиатрии, и я тут же принялась завороженно листать страницы, цепляясь за знакомые термины и разглядывая причудливые картинки. Потом подруга нашла свои конспекты, созданные идеальным почерком, и я не могла оторваться от всевозможных схем и таблиц, написанных рукой Марины.

— И ты еще сомневаешься? — мило посмеялась подруга.

— Что? — я оторвала взгляд от тетрадного листа.

— Сомневаешься в том, что тебе это нужно? Да у тебя глаза горят!

Я обратила внимание внутрь себя и осознала, что сердце колотится от предвкушения, а в животе растекается приятное ощущение интереса.

— Надеюсь, что это не обманчивое впечатление, — сказала я и не смогла сдержать улыбки, представив себя, изучающую различные аспекты личности человека.

Примерно еще полчаса мы с Мариной просматривали материалы из ее института, а затем разговор плавно перетек в другое русло.

— Как ты успеваешь учиться и заниматься личной жизнью? — спросила я.

Мы лежали на ковре, и Марина перекатилась на бок, подперев голову рукой.

— Моя личная жизнь строится только с медициной, — засмеялась подруга.

— Но разве тебе не надоедает постоянная учеба? — спросила я. Марина покачала головой. — Что, даже ни разу не хотела забросить книги, когда начинала интересоваться каким-нибудь симпатичным парнем?

— Ну, я… Мне это не очень интересно, — призналась Марина. Мы с ней редко говорили об отношениях, так что я почти ничего не знала о личной жизни подруги. — Просто никто не нравится.

— Ладно, а как ты отказываешь поклонникам? Не поверю, что никто не пытался завоевать твое внимание.

Марина наклонилась поближе ко мне, состроила озорную мордашку и прошептала:

— Они боятся, что я изменю им с наукой.

Я рассмеялась.

— Похоже, это неизбежно.

У меня зазвонил телефон.

— Да?

— Аня… — пролепетала Оксана срывающимся голосом.

— Что случилось? — мгновенно отреагировала я. Из телефона начали доноситься всхлипывания. — Оксана…

— Просто приходи. Я у Славы. Пожалуйста, как можно быстрее. И позвони Марине.

— Какого черта ты там забыла?

— Быстрее, я прошу тебя, — Оксана положила трубку.

Я даже не успела поздороваться: Оксана втянула нас с Мариной в помещение, едва открыв дверь.

Мы стояли, глядя друг на друга. Все молчали, и немая сцена начала меня доставать.

— Что случилось? И почему ты вообще здесь? — наконец произнесла я. — Разве Ярослав не главный подозреваемый в убийстве?

— Знаю, но я просто… Не могу до сих пор в это поверить, — как-то бессвязно говорила подруга. — И как парень он меня уже особо не интересует, но я волнуюсь, что с ним…

— Давай ближе к делу, нам опасно здесь находиться, — прервала подругу Марина, которая заметно нервничала.

— Я не знаю, как сказать. Лучше вы сами посмотрите, — Оксана указала рукой в направлении комнаты Славы.

Мы с Мариной проследовали в конец коридора и налево.

— И? — недоуменно спросила я. — Вполне себе обычный бардак.

— Просто… смотрите внимательнее, — прикрыв глаза, сказала Оксана.

И тут я увидела. На столе Ярослава в груде хлама лежали разбросанные фотоснимки. Я подошла ближе и тут же в ужасе отпрянула. Там были мои фотографии, фото Оксаны и двух других девушек: одну из них мы нашли мертвой, а другая, должно быть, была первой жертвой, о которой мы узнали лишь из новостей. Была и пятая фотография. Девушка на ней сногсшибательно улыбалась прямо в камеру. Черные волосы блестели от вспышки, голубые глаза сияли радостью. Это была Катя Волкова.

— Какого черта? — будто не своим голосом спросила я и непроизвольно потянулась к снимку.

Марина перехватила мою руку.

— Лучше не трогать. Неизвестно, была ли здесь полиция. Впечатление такое, будто нет.

Поведение Марины было каким-то странным, но я была столь шокирована обстановкой, что просто проигнорировала это.

Кресло, стоящее слева от стола, было скрыто под мятой одеждой. На самом верху валялись рваные джинсы и куртка, рукава которой были испачканы… кровью. Сначала я подумала, что, возможно, ошибаюсь, но характерный запах соли и железа подтвердил мою догадку.

Я едва сдержала рвотный позыв.

— Это еще не все. Идите сюда, — Оксана поманила нас за собой в соседнюю комнату. — Здесь отец Славы хранит свою коллекцию…

Жемчужиной маленькой тесной комнатушки являлась витрина, стекло которой было разбито. Пол был усыпан осколками, поэтому мы как можно осторожнее подошли ближе. Внутри витрины нетронутыми стояли разнообразные ножи; в глаза моментально бросалось отсутствие самого важного экспоната — поскольку место в середине пустовало.

— Тут раньше был тот самый нож, — озвучила Оксана очевидную вещь.

— Нам стоит уйти, — хладнокровна объявила Марина.

Так мы и поступили.

Оказавшись на улице, мы прошли пару дворов и заняли первую попавшуюся беседку. Всем телом я ощущала дрожь, язык не поворачивался. Молчание прервала Марина.

— Зачем ты пошла туда? — обратилась она к Оксане.

— Я же объяснила, не верится мне…

Губы Оксаны задрожали, глаза увлажнились. Трясущимися пальцами я сжала ладонь подруги.

— Почему здесь еще не была полиция? Разве это не первое, что они должны были сделать после наших показаний? — совладав с речью, спросила я.

— Я мало что понимаю в этой сфере, но, очевидно, все как-то странно, — нахмурившись, говорила Марина. Она, как всегда, сумела сохранить самообладание.

— Если только они уже не арестовали Ярослава.

— То, что мы там увидели… Это же очевидные вещи, указывающие на виновность Славы, — пробормотала Оксана.

Я вновь вспомнила о фотографиях. Мое собственное изображение напугало меня, но его наличие в доме Ярослава можно было объяснить: если убийца он, то он и пугал меня в тумане. Оставил в живых только ради Оксаны?

А вот Катя… Он планировал сделать ее своей следующей жертвой? Или все еще планирует? Мы ведь не знаем, где сейчас этот псих…

— Вы… Вы видели все фотографии? — обратилась я к подругам.

Оксана с сожалением закивала.

— Он и ее хотел убить? — озвучила мои мысли подруга.

— Возможно, Катя до сих пор в опасности, — добавила я, поясняя, о ком мы говорим, для Марины: — На одном из фото была моя новая одноклассница. К слову, через несколько часов я ее увижу, и что мне делать? — я развела руками.

— Скажи ей правду! Пусть будет осторожна, — отозвалась Оксана.

— Да… — подала голос Марина. — Скажи ей правду. Ярослав Назаров, видимо, решил строить из себя убийцу-коллекционера. Нужно предупредить твою одноклассницу.

— Наверное, мне стоит рассказать обо всем папе, чтобы он позвонил в полицию и выяснил, в чем дело, — Оксана уронила голову на руки. — Но он тогда точно меня из дома не выпустит, а мы же завтра собирались в клуб!

Я удивленно посмотрела на подругу — как она вообще вспомнила про какой-то клуб? И почему она все еще хотела в него пойти? Мне, например, хотелось закрыться дома и никуда не выходить.

— Звони ему, а когда вы встретитесь, я буду с тобой и смогу убедить твоего отца, что мы устроим у меня невинную девичью ночевку, — предложила Марина.

— Ага, во время последней такой я «лунатила»… — Оксана скривила губы. — Но давай попробуем. Меньше всего мне хочется торчать дома.

Я проверила время. Было уже пять часов.

Проблемы с маньяком Ярославом были ужасны, но добавлять себе излишнего внимания одноклассниц из-за отсутствия на встрече мне не хотелось.

— Мне нужно вернуться домой и собраться на встречу с одноклассницами.

Марина странно дернулась: видимо, не понимала, как я могу куда-то хотеть идти после полученной информации.

— Все нормально. Я хочу отвлечься, — успокоила я подругу. — Держите меня в курсе происходящего, ладно?

Мы тепло попрощались с подругами, и я поспешила домой.

Видимо, я переоценила важность встречи с одноклассницами. Поедая пиццу и пончики и запивая все это лимонадом, девчонки обсуждали шмотки и парней. Я переключилась в «режим ожидания» и ковырялась в своем любимом греческом салате, погрузившись в раздумья.

Адреналин давно сгорел в моих венах, и теперь мне вновь стало панически страшно за свою жизнь. Я чувствовала себя дезориентированной и сбитой с толку. Улики, которые мы обнаружили в квартире Ярослава, должны убедить полицию в его виновности, но почему никто до сих пор не озаботился обыском квартиры Назарова? И где он сам? Сидит за соседним столиком и наблюдает за моей новой одноклассницей как за следующей жертвой?

Вскоре Оксана прислала смс, сообщающую мне самые важные, по мнению подруги, новости: Андрей Павлович позвонил в полицию, но Оксане пока что ничего не сказал, а затем отпустил на ночевку к Марине. Было что-то успокаивающее в том, что, несмотря на весь хаос вокруг, Оксана все равно беспокоилась о походе в клуб.

Мои размышления прервал взрыв хохота. Алиса, конечно, смеялась громче всех. Она что-то шептала сидящим рядом с ней девочкам, и все они, косясь в конец стола, сдавленно хихикали. Только Алиса ржала как конь, при этом ее огромная грудь тряслась так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из откровенного декольте.

Я перевела взгляд туда, куда смотрели одноклассницы. Там сидела Катя Волкова. На ее лице было отсутствующее выражение. Она лениво пила содовую через трубочку и смотрела прямо перед собой. Не одной мне здесь было скучно.

Одноклассницы вновь засмеялись. Катя делала вид, что не слышит.

Внутри меня загорелся огонь, глаза будто налились кровью. Я отлично знала все эти приемчики задир. Тыкать пальцами и смеяться над жертвой издевательств, совершенно не скрывая своих действий, а наоборот, надеясь, что она увидит. А еще я знала, что делала Катя. Конечно, она понимала, что над ней глумятся, это было очевидно. Волкова делала вид, что не слышит, потому что их больше, чем она. А ведь она только перевелась в наш класс, наверное, не хотела портить со всеми отношения.

Я все это прекрасно знала, потому что именно так поступали со мной. И я знала, каково Кате.

Когда Алиса снова взвизгнула от хохота, пошутив над размером груди Кати, Волкова встала с места и направилась в сторону выхода из пиццерии — в глубь гипермаркета. Вещи она с собой не взяла, что означало: она вернется.

Мне захотелось проткнуть лицо Алисы вилкой. Та, в свою очередь, принялась рыться в сумочке и достала оттуда маленький пакетик с двумя таблетками.

— Это еще что? — прорычала я, больше не в силах сдерживаться.

Алиса изумленно посмотрела на меня. Я ощущала смешанные чувства: страх и злобу. Я столько времени старалась не провоцировать конфликты, не ставить себя в оппозицию большинству, а теперь рисковала всем этим, пытаясь заступиться за Катю.

Я ненавидела себя за страх, который испытывала. Я понимала, что одноклассницы ничего мне не сделают. Никогда не повторится то, что произошло со мной в седьмом классе. Но подсознание отказывалось понимать, оно хотело, чтобы я затаилась и не высовывалась.

Детская травма никак не хотела отпускать меня.

— Слабительное, — ответила Алиса на мой вопрос. — Волковой не в новинку, наверное, его принимать, иначе почему она такая тощая?

Алиса протянула пакетик застенчивой девочке Камилле, сидящей рядом с Катей.

Та неуверенно взяла его.

— Клади в ее бокал, иначе я расскажу Морозову, как ты сходишь по нему с ума, — приказала Алиса Камилле.

Вновь раздался хохот одноклассниц, от которого меня тошнило. Камилла подавила всхлип и дрожащими руками бросила две таблетки в стакан Кати. Они быстро растворились в прозрачной воде.

— Упс. Забыла. Я ведь уже ему рассказала! — едва не хрюкнула от удовольствия Алиса.

Камилла заплакала, схватила сумку, пальто и умчалась в том же направлении, что и Катя. Прихлебательницы Алисы сгибались пополам от веселья.

Я резко отодвинула свой стул и вышла из-за стола.

— Романова! — окликнула меня Алиса. — Только попробуй сказать Волковой — тоже накормлю чем-нибудь.

— Да ты разве поделишься… — прошипела я.

Алиса поняла мой намек на ее лишний вес и подняла нарисованные брови так, что стала похожа на Пеннивайза. Я пошла вслед за ушедшими одноклассницами, взяв с собой свои вещи.

— Платить кто будет? — писклявым голоском спросила блондинистая подруга Алисы.

— Я еще не ухожу, — ответила я.

Выйдя из пиццерии, я накинула пальто и оглянулась по сторонам в поисках Камиллы или Кати. Первая как раз покидала гипермаркет, и я уже собиралась побежать за ней, но в последний момент заметила Волкову, идущую прямо ко мне, и решила, что ей помощь нужна больше.

Не раздумывая об угрозах Алисы, я пошла навстречу Кате. Издалека мне показалось, что она вовсе не выглядит грустной, но вблизи поняла, что ошибалась. Ее лицо выражало обиду и скуку.

— Они подсыпали тебе в бокал слабительное, — выпалила я, приблизившись к Кате.

Стоя лицом к лицу с Волковой, я вновь оценила ее красоту. Лазурные глаза в обрамлении длинных ресниц внимательно изучали меня. Волосы блестели в свете ламп, словно черный янтарь. От тонкой шеи исходил приятный цветочный аромат.

Я невольно начала сравнивать себя с одноклассницей, почувствовав, как во мне снова просыпается зависть.

— Эта Алина? — спросила Катя.

— Алиса, — поправила я.

— Без разницы, как ее зовут, — отмахнулась Катя.

Сейчас она выглядела так, словно никакая защита ей вовсе не нужна. Может, это только я такая слабая, что боюсь унижений глупых одноклассниц?

— В общем, не пей из своего стакана, — подытожила я.

— Пойдем, — Катя тряхнула черными волосами, взяла меня за руку и повела обратно в пиццерию.

Я ощущала страх. Подсознание вопило спрятаться в уголок и не нарываться, но я велела ему заткнуться. Сколько можно бояться канувшего в прошлое детства?

Заметив наше приближение, одноклассницы притаились, ожидая, когда Катя примется за свою содовую. Волкова с самой прекрасной улыбкой на губах потянулась к своему стакану и подошла к изумленной Алисе. Та бросила на меня убийственный взгляд.

— Ну, Романова, зря ты… — начала было Алиса, но внезапно ее речь превратилась в визг.

Катя, все еще мило улыбаясь, одним резким движением выплеснула в грязно измалеванное лицо Алисы содержимое бокала. Я не сдержала смешка. От Алисы внезапно запахло спиртным.

— Как ты смогла заказать алкоголь?! — тоже почуяв запах, возмущенно пропищала блондинка Вика.

Катя мило засмеялась и подмигнула не сводящему с нее похотливого взгляда официанта, стоящего в другом конце пиццерии.

— Ты! Ты! — заорала Алиса. — Ты! Гадина! Знаешь, что я с тобой сделаю?!

— Что? — издевательски спросила Катя. — Съешь меня?

Волкова бросила на стол пару купюр.

— Это за меня и Аню, — пояснила она. — Но остатка хватит на новую блузку, которая сможет удержать твою эталонную грудь, — «эталонную» Катя сказала таким тоном, что было ясно: это издевка и месть за смешки над ее маленьким бюстом.

Оставив Алису, лицо которой блестело от спирта, стекающего по трем подбородкам прямо в лифчик, мы покинули пиццерию.

— Не стоило за меня платить, я отдам тебе…

— Не нужно, — прервала меня Катя. — Это моя благодарность за твою честность.

— Ну… Тогда спасибо, — улыбнулась я.

Мы вышли на улицу. Уже стемнело, легкий морозец пощипывал лицо, ночной воздух забирался через ноздри под кожу. Мне стало намного легче.

— Погуляем? — предложила Катя.

Я изумилась такому предложению, но отклонять его не хотела. Мне стоило рассказать Кате об опасности, да и, похоже, чары девушки распространялись и на меня.

— Конечно.

Мы отошли от гипермаркета на менее оживленную улицу и медленно пошли вдоль деревьев, украшенных гирляндами.

— Они всегда такие? — спросила Катя. Я поняла, что речь идет об одноклассницах.

— Нет. В смысле, да, они всегда ведут себя как сгустки желчи, но сегодня их просто прорвало, — Катя непонимающе посмотрела на меня. — Чем красивее человек, тем они злее, — я подмигнула Волковой.

— Значит, ты их злишь не меньше меня, — засмеялась Катя, и я покраснела. — Зависть людей не имеет границ. Иногда я просто не понимаю, почему я должна жить в таком мире, — Катя вздохнула. — Тебе там тоже было не особо весело. Ты зверски мучала салат.

Я засмеялась.

— Я… не люблю все эти встречи, — призналась я.

Зачем?! Зачем? Зачем я сказала это? Я должна делать вид, что я обычная, что я нормальная. Что меня привлекают разговоры о парнях и сумочках, иначе все снова повторится. Я не должна выделяться.

— Зачем тогда ходишь на них? — задала логичный вопрос Катя.

Мне будто рот заклеили. Руки, которые я держала в карманах, затряслись. Я чувствовала, как цепенею.

— Аня, — позвала меня Катя, удивленная моей реакцией, — что с тобой?

Я начала дрожать еще сильнее и зажмурилась, силясь подавить приступ паники. А когда открыла глаза, обнаружила перед своим лицом глаза Кати, в темноте кажущиеся сапфировыми.

— Ты можешь мне довериться, — Катя погладила меня по плечу, продолжая смотреть в глаза.

Я почувствовала, как удав по имени Страх ослабляет свою хватку. Я возвращалась к реальности и осознавала, что действительно могу не притворяться перед Катей. Она только что подверглась насмешкам.

— Извини… Просто я…

— Над тобой раньше издевались? — догадалась Катя.

Я лишь кивнула.

— Знакомая история, — горько усмехнулась Волкова. — Моим вторым именем часто было «чокнутая».

— Поэтому ты перевелась к нам в школу? Тебя травили в предыдущей? — предположила я, исходя из своего опыта.

— В школу? — фыркнула Катя. — Мне пришлось сменить город.

В голове у меня не складывались две вещи.

— Извини, но ты не похожа на того, кто запуган задирами, — я снова вспомнила разлитый по лицу Алисы алкоголь.

— Больше нет… — пробормотала Катя. В ее глазах заиграла меланхолия. Внутри меня проснулось адское любопытство.

— Как ты… перестала бояться? — спросила я, одновременно выдавая тот факт, что мне все еще жутко думать о возможных стычках с одноклассницами.

— Боюсь, мой метод тебе не подойдет, — с горькой усмешкой сказала Катя. Любопытство орало во все горло, но я решила, что лезть в душу не стану.

— А почему тебя считали чокнутой? Если, конечно, тебе не тяжело об этом говорить.

Катя пожала плечами.

— Раньше я выглядела не так. Я думаю, ты знаешь, как людей вроде Алисы веселят прыщи, сальные волосы и прочие причуды.

— Тогда она целыми днями должна смеяться над собой, — отметила я.

— Точно, — заулыбалась Катя. — В общем, моя внешность очень веселила одноклассников. К тому же, я была застенчива, всегда сама по себе. За это меня тоже дразнили, ведь их много, а я одна. Но больше всего их смешило кое-что другое, — Катя сделала паузу и, вздохнув, продолжила: — Я до дрожи в пальцах любила рисовать. Могла делать это целыми днями напролет. В школу тоже брала свой маленький альбом с рисунками. Рисовала я разные вещи. В тот момент мне было четырнадцать, я влюбилась в самого крутого парня в классе, — Катя закатила глаза. — И рисовала его днями и ночами. Разные картины… Иногда пририсовывала себя…

Катя замолчала. Я понимала, к какому концу придет эта история.

— Эти звери отняли у меня альбом и разбросали рисунки по всему классу.

— Ты перевелась в другую школу?

— Нет. Моя мама любила только Рому и нашу двоюродную сестру, которая в силу обстоятельств жила с нами. Я для мамы была слишком странной и слишком сложной. Когда я попросила перевести меня в другую школу, она отмахнулась, сказав, что это слишком большая морока, а я преувеличиваю проблему.

Я слушала Катю и ощущала, как щемит сердце. Кажется, я наконец-то встретила кого-то, кто прошел примерно через тот же ужас, что и я.

— Так жаль, что все вышло подобным образом, — сказала я. — Ты сказала, что в итоге тебе пришлось сменить город. Что ты имела в виду?

— Мы жили в очень маленьком городе. Многие знали друг друга. Я сталкивалась с унижением, куда бы ни пошла. За мной закрепилась репутация извращенки, рисующей обнаженными людей из моего окружения. Любой парень, который мне нравился, отвергал меня. Девчонки сторонились, боясь вдруг и их я стану рисовать, — Катя вздохнула. — Когда мы с Ромой закончили девятый класс, я ушла на домашнее обучение. Этой осенью мы переехали в Киров, и теперь я здесь. Знаешь, я не рисовала уже года три. Но очень хочется снова попробовать, — на устах Кати мелькнула улыбка.

— Это замечательно! — я легонько тронула Катю за руку. — А все, что с тобой произошло, просто отвратительно. Я надеюсь, что этих уродов накажет судьба.

— Не накажет, — безразличным голосом сказала Катя. — Не стоит надеяться, что правосудие восторжествует. Ничего такого не будет, если собственноручно это не организовать.

Меня пробила дрожь.

— А что насчет тебя? — спросила Катя. — Какова твоя история?

Слушать я умела прекрасно, эмпатии у меня было хоть отбавляй. Но как только пришло время рассказывать о себе, я снова замолчала.

— Эй, — Катя мягко потрепала меня по плечу, — меня же сожрет любопытство.

Мы обе засмеялись. Я посмотрела на Катю. Ее лицо светилось дружелюбием и открытостью.

— Ты можешь мне доверить эту историю, — столь же ласково, как и ранее, сказала Катя.

Слова едва не начали срываться с моих губ, но в последний момент я потрясла головой и ответила:

— Прости. Сегодня я не готова этого сделать, — искренне надеясь, что Катя не обидится, ответила я.

На лице девушки мелькнуло непонимание. Она будто думала над какой-то загадкой.

— Хорошо, — в итоге согласилась она.

Я искоса разглядывала Катю и не удержалась от комментария.

— Не могу поверить, что ты когда-то была не такой красивой.

— Мои черты лица были такими же. Я просто не знала, что означает фраза «ухаживать за собой», — объяснила Катя.

— А сейчас ты даже не накрашена… — восхищенно вздохнула я, заранее рассмотрев абсолютное отсутствие макияжа на лице Волковой.

— Ты тоже, — подмигнула мне Катя.

Я улыбнулась.

— Надеюсь, Алиса успокоится на этом. Кажется, ты ее достаточно напугала, — заговорила я о том, что меня волновало.

— Что бы она ни делала, мы с тобой справимся.

Катя взяла меня за руку. В голове эхом билось ее слово «мы». Мне срочно нужно было кое-что сказать ей…

— Катя, ты знаешь, у нас в городе убийца… — как-то нелепо произнесла я.

— Да.

— Ты можешь быть в опасности, — глубоко вдохнув, сказала я и принялась начистоту выкладывать все, что знала сама. Может, я и сболтнула много лишнего по поводу взаимоотношений Оксаны и Ярослава, но это было необходимо, чтобы Волкова увидела взаимосвязь всего происходящего.

Когда я закончила свое повествование, Катя как-то отстраненно смотрела вдаль.

К моему удивлению, я не заметила на ее лице страха.

— Ты не веришь мне? — предположила я.

— Верю, — задумчиво сказала Катя. — Просто все это… очень странно. Что такое этот «туман»?

Я пожала плечами.

— Понятия не имею. Я стараюсь не думать об этом, потому что голова и так кругом идет.

— Но я даже не знаю этого парня, почему он интересуется моей жизнью?

«Скорее, смертью», — едва не ляпнула я, но вовремя сдержалась.

— Не знаю, но будь очень осторожна, полиция, кажется, еще не арестовала его.

Катя потрясла головой, возвращаясь из своих раздумий в реальность, и слегка улыбнулась:

— Тогда нам лучше покинуть этот переулок, пока маньяк не сцапал нас обеих, — подмигнула мне девушка.

Абсолютное отсутствие страха в реакции Кати долго не давало мне покоя. Скорее всего, она просто мне не особо доверяла.