Голос вечности. Полночь

Катерина Чистова, 2020

Как далеко можно зайти в желании больше никогда не быть жертвой? Старшеклассница Анна Романова без конца ищет ответы на свои вопросы: что с ней не так? Почему она ощущает себя изгоем? Почему травля и насмешки, словно тень, преследуют ее всю жизнь? Стараясь совладать с собой, девушка не замечает, сколь опасные существа проникают в ее жизнь под видом новых знакомых. Ведомая желанием перестать бояться, Аня попадается в паутину всемогущих ночных чудовищ, искушающих ее различными дарами. Однажды она понимает, что совсем не узнает саму себя. Что же такого разбудят в ней демоны в людском обличье, так и жаждущие завладеть ее сознанием и душой?

Глава 5. Дефект

Казалось, что ужаснее моя жизнь стать уже не может, но я поняла, что глубоко ошибалась, когда в десять утра наступило землетрясение. Ну, так это ощущалось. На самом деле, Ангелина просто слишком сильно тормошила меня, стараясь разбудить.

— Что, я должна идти зубрить химию даже после того, как легла в пять утра? — взорвалась я. Вообще-то, посещение школы не входило в мои сегодняшние планы.

— Звонила директриса. С ней связалась полиция и все рассказала. Тебе срочно нужно идти в школу, — сухим голосом пояснила сестра.

Я застонала, разлепила глаза и сердито посмотрела на Лину. Ее бледное лицо покрылось красными пятнами, а веки опухли от слез. Я открыла рот, чтобы выразить сочувствие, но сестра умчалась к себе прежде, чем слезы вновь затопили ее серые глаза.

Мне было безумно жаль Ангелину, но я все еще сердилась на нее за вчерашнюю выходку, да и у самой меня горестей было предостаточно. Я чувствовала себя разбитой и вымотанной. Пяти часов сна будто и не было.

Превозмогая головную боль, я вытащила себя из постели, посетила ванную комнату, оделась и, позабыв о завтраке, отправилась в школу.

Мир встретил меня ливнем. Ледяные струи дождя так больно били по лицу, что вся сонливость тут же испарилась. Я уже хотела наплевать на все и вернуться домой, как темно-синий автомобиль привлек мое внимание, подъехав прямо к подъезду. За рулем я разглядела Кирилла и с облегчением села в машину.

— В школу? — спросил мужчина.

Я кивнула и вгляделась в лицо Кирилла. Он выглядел плохо. Одежда была вчерашняя, волосы взъерошены, лицо уставшее.

— Ты был здесь всю ночь? — предположила я.

— Формально, нет. Мы поругались с Линой в пять утра. Думаю, ты все слышала.

Я робко кивнула.

— Мне жаль, что вы поссорились, — заговорила я. — И спасибо, что заступался за меня.

— Так было правильно.

— У нас вроде бы Лина отвечает за правильность? — пошутила я, но тут же решила, что не стоило этого произносить: все-таки ребята поругались именно из-за «хорошести» моей сестры.

— Да уж, — Кирилла, видимо, не обидела моя шутка. — Как она там?

Я подумала, стоит ли соврать парню и сказать, что достоинство Лины ничуть не ущемленно, ведь так, наверное, должна поступать сестра. Но в итоге решила, что врать я совсем не в настроении.

— Плохо. Плакала, кажется, всю ночь. Я такого никогда не видела, — честно сказала я. Кирилл нахмурился. — А ты, я думаю, не ради своего удовольствия провел пять часов в машине под нашими окнами? Разве вы не о-о-очень сильно поругались?

Кирилл вздохнул.

— Это не важно. Когда по-настоящему любишь человека, как бы вы не ссорились, ты все равно будешь думать лишь о том, как с ним помириться.

— Но это же она тебя обижает своими «алгоритмами», — не понимала я.

— Это тоже не важно, — Кирилл как-то странно улыбнулся. — Не хочу говорить: «Вырастешь — поймешь», — но не могу придумать что-нибудь столь же мудрое.

Я засмеялась.

— Как скажешь.

— Мне очень жаль, что тебе пришлось увидеть… такое, — помолчав какое-то время, вновь заговорил Кирилл.

Я помрачнела. Страх вновь зашевелился внутри.

— Все нормально… Вроде бы… — ответила я.

Кирилл бросил на меня полный сочувствия взгляд, по которому я догадалась, что он не верит моему «нормально». К счастью, мы уже добрались до школы, так что откровенничать с новым родственником больше не было времени.

— Спасибо, — коротко сказала я и под проливным дождем побежала в школу.

Мне повезло: я не попала на перемену. Совсем не хотелось видеть людей. Я направилась прямо в кабинет директрисы, около которого обнаружила Оксану. Подруга бросилась мне навстречу. Ее лицо напоминало лицо Ангелины: такое же красное и опухшее.

— Ты как? — охрипшим голосом спросила Оксана.

— Не считая того, что сестра буквально вытащила меня из постели, а потом я десять минут по душам говорила с мужиком, который ранее мне называл лишь свое имя, все нормально.

— Каким мужиком? — нахмурилась Оксана.

— Я про Кирилла. Не важно, — я отмахнулась от своих шуточек. — Как у тебя дела?

Оксана прикусила губу.

— Кажется, все плохо. Папа сейчас разговаривает с Валерией Сергеевной, ты как раз вовремя, нас вот-вот вызовут туда же.

— Погоди, твой папа? Надо было приходить с родителями? — уточнила я, но тут же поняла всю абсурдность своего вопроса: конечно, родители должны присутствовать.

— Ангелина разве сейчас не подойдет?

Я покачала головой и быстро описала сегодняшнюю ночь и утро после полиции. Оксана лишь успела посочувствовать мне и только собиралась рассказать, что ждало ее дома, как дверь в кабинет директрисы открылась и секретарь Максим пригласил нас внутрь.

Войдя в кабинет, я почувствовала себя еще более паршиво, чем ранее. Андрей Павлович поманил Оксану к себе, усадил на стул и положил руки на ее плечи. Я заняла место рядом с подругой, но у меня поддержки не было.

— Анна, ваши родители подойдут? — Валерия Сергеевна вопросительно изогнула брови.

— Нет, они не могут, — неопределенно ответила я.

На самом деле, я понятия не имела, почему Лина не пошла со мной. Наверняка, ей сообщили о необходимости присутствия родителей или совершеннолетнего родственника. Что, она действительно винит меня в их ссоре с Кириллом?

А что насчет мамы? Она вообще в курсе происходящего? От нее не было ни звонка, ни смс. Во всей этой суете я даже не знала, сообщила ли ей Лина последние события.

Валерия Сергеевна лишь неодобрительно покачала головой и вперила в нас с Оксаной пристальный взгляд жабьих глаз. Вообще, вся директриса напоминала маленькое толстое земноводное. Конечно, она не истекала слизью, но ее манера общения и отношение к ученикам легко позволяли думать о ней, как о достаточно скользкой личности.

— Итак, девочки, как вы посмели впутаться в такое? — поучительным тоном заговорила директриса.

Мы с Оксаной ошарашено переглянулись. Посмели? Подруга уже открыла рот, чтобы защититься, но ее опередил Андрей Павлович.

— Валерия Сергеевна, не заигрывайтесь.

Голос отца Оксаны звучал грозно, примерно так же, как вчера в полицейском участке в беседе с Ириной. Я взглянула на Андрея Павловича. Невысокий мужчина с округлой фигурой, облаченной в костюм в клеточку. Лицо отца Оксаны, видимо, побагровело задолго до того, как мы с подругой вошли в кабинет. Очки с прямоугольными стеклами сползли на самый кончик короткого носа, копии носа Оксаны.

Валерия Сергеевна недовольно хмыкнула, но тон сменила.

— Ладно, перейдем сразу к делу. Женщина из полиции мне много чего наговорила, — директриса многозначительно посмотрела на Оксану. — Она настоятельно просила меня позаботиться о том, чтобы вы посещали психиатра, — Валерия Сергеевна вновь посмотрела на Оксану дольше, чем на меня. — Оксана, мы обсудили с твоим отцом этот вопрос. Два раза в неделю ты будешь посещать специалиста, которого тебе найдет отец, и предоставлять мне сведения о посещении, — директриса перевела взгляд на меня. — С тобой, Аня, как я поняла, проблем меньше, так что тебе вполне подойдет наш штатный психолог. Твои беседы с ним состоятся так же два раза в неделю.

Повисла тишина. Мы с Оксаной уставились друг на друга, не в силах поверить в происходящее. Не то чтобы я была против психолога, ведь еще только вчера мы с Владом обсуждали, как сильно мне нужен такой специалист. Но не школьный же! Очень не хотелось, чтобы эта информация расползлась в виде слухов, да и этот их «штатный психолог» как-то не очень внушал доверия, хотя я его даже не видела.

А что касается Оксаны, я понимала, что психиатр — специалист, решающий вопросы гораздо более серьезные, нежели психолог. Неужели у подруги действительно такие проблемы? Хотя, как могло быть иначе? Парень — убийца. Объятия с трупом. Сомнамбулизм.

Будущее вырисовывалось слишком мрачными красками.

— А теперь, девушки, идите сдавать кровь на анализ. Лаборанты скоро уедут, а материал должны сдать все, — сообщила директриса.

— Какой еще анализ? — нахмурился Андрей Павлович.

— Школа заказала бесплатную проверку на распространенные заболевания. Мы заботимся о наших учениках, — гордо заявила Валерия Сергеевна.

— Ладно. Идите, — обратился к нам Андрей Павлович.

К моему великому сожалению, после неприятной процедуры мне не позволили идти домой, а отправили досиживать два последних урока химии. Всю перемену между уроками я изучала поверхность стола и размышляла о предстоящих событиях. Ближайшим из них намечалась встреча с Мариной — нашей с Оксаной общей подругой.

Я как раз продумывала, с чего лучше начать рассказывать Марине произошедшие события, когда мои размышления прервались аккуратно брошенным мне на парту листком бумаги.

Это был список.

Я подняла глаза на того, кто положил мне листок.

— Что это?

Алиса — та самая неприятная одноклассница — постучала длинным красным ногтем по листку и плюхнулась толстым задом на соседнюю парту.

— Мы с девчонками решили завтра сходить в ресторан. Ты пойдешь? — интонация Алисы явно давала понять: она спрашивает меня только из вежливости.

С одноклассницами у меня были нормальные отношения. Подруг я среди них не имела, но и врагов тоже. Была лишь парочка недолюбливающих меня девчонок типа Алисы. Но меня мало трогала их неприязнь: виной всему были их комплексы, а не моя персона.

На самом деле, я не хотела никуда идти с «девчонками», но всегда соглашалась на подобные мероприятия, чтобы поддержать статус «нормальной» и не выделяться своими отказами. Сейчас, конечно, вероятность того, что одноклассники заподозрят во мне семена «сумасшествия», была близка к нулю. Но не вызывать подозрений у меня уже вошло в привычку. Да, в свете последних событий мне было вообще не до ресторанов. Но дряблое, ужасно размалеванное лицо Алисы, на котором явно читалась надежда на мой отказ, так и подмывало испортить ей настроение.

— Конечно, — я расплылась в приторной улыбке и старательно вписала в конец списка свою фамилию.

Алиса недовольно хмыкнула и поднялась с парты, обнулив риски сломать своим задом мебель. Она нерешительно переминалась с ноги на ногу возле меня. Я вопросительно подняла брови. Девушка склонилась ко мне и принялась шептать:

— Представляешь, даже Волкова пойдет, — ядовито говорила девушка, дыханием разнося запах гадкой помады на ее губах. — Всего пару дней в нашем классе и даже не стесняется. Наверное, думает, что она круче всех. Ну-ну, пусть пойдет, мы ей там устроим.

С этими словами Алиса отстранилась от меня и, злорадно подмигнув, направилась к группке девочек, сидящих у учительского стола.

Я перевела взгляд на Катю, чье имя в списке ускользнуло от моего взгляда. Вспышка зависти, возникшая во мне в первый день ее прибытия в класс, погасла сразу же, как я оказалась возле зеркала. У меня были некоторые проблемы с оценкой важности внешности в жизни. Причем это распространялось только на меня саму, не на окружающих. Мне просто важно было быть красивой. Может показаться, что ничего плохого в этом нет, но ощущение чрезмерного самодовольства, возникавшего во мне от взгляда на свое лицо и тело, явно было не совсем здоровым.

В общем, к девушке я относилась равнодушно. Она сидела одна за последней партой, уткнувшись в учебник. Мне стало ее искренне жаль. Она не сделала ничего плохого, а завистницы типа Алисы уже ненавидели ее просто за то, что она существует. Разумеется, немаловажную роль играла красота Кати, которой Алиса злостно завидовала, потому и хотела как-нибудь опозорить Волкову, чтобы возвыситься на ее фоне.

Меня затошнило от осознания того, что меня окружали все те же люди, что и в прошлой школе. Они бы сожрали меня живьем, если бы я ежедневно не играла роль заурядной ученицы одиннадцатого класса.

Без пятнадцати четыре мы с Оксаной шли в сторону кофейни, в которой традиционно встречались с Мариной. Мы обсуждали, как лучше рассказать подруге о вчерашнем происшествии, и в итоге решили пустить все на самотек.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила я.

— Ну-у… Даже не знаю. Не припомню у себя лунатиков в роду, да и сама никогда во сне не ходила. Надеюсь, это был единичный случай. Хотя, кого это волнует, ведь психиатр мне все равно обеспечен. А что касается убийства… — голос Оксаны сошел на нет.

Едва подруга вспомнила об окровавленной девушке, по моему позвоночнику побежали мурашки. Кислород застрял где-то посередине дыхательных путей. Я прикрыла глаза в надежде успокоиться.

Вместо нормализации состояния, на внутренней стороне век заиграли ужасающие образы. Все они были подернуты красной пеленой, олицетворяющей кровь. Мертвый, леденящий душу взгляд девушки; ее волосы, залитые собственной кровью; мои окровавленные пальцы; локоны Оксаны, пропитанные липкой влагой.

Я открыла глаза и невольно покосилась на волосы Оксаны, стараясь сделать это так, чтобы подруга не заметила.

— Я обрежу их, — твердо сказала Оксана, даже не взглянув на меня.

— Не могу поверить, что все случившееся ночью — правда. У меня такое чувство, будто руки все еще в крови…

— Я мыла голову три раза. Не помогает. Не могу избавиться от ощущения, что все волосы окровавлены, — Оксану передернуло.

Мы добрались до кофейни, зашли внутрь и взглядом поискали Марину. Мой взор остановился на белокурых волнистых волосах. Это она.

— Привет, — мы с Оксаной по очереди чмокнули Марину в щеки. Подруга ответила легкой улыбкой: она была не очень-то чувствительна.

Мы с Оксаной сели рядом, Марина оказалась напротив нас. Она мило улыбалась, разглядывая нас.

Помимо белокурых волос, у Марины были прекрасные глаза ирландского зеленого цвета. Охровые вкрапления вместе с зеленой основой придавали взгляду таинственности и загадочности. Ее кожа напоминала цвет слоновой кости, а светлые волосы подчеркивали избыточную бледность лица Марины.

В руках девушка держала кружку с кофе и водила кончиками изящных пальцев по ее ручке.

— Вы выглядите так, будто случилось что-то ужасное, — озадаченно заметила Марина.

Я нервно хохотнула.

— В чем дело? — настороженно спросила Марина. Подруга была не особо проницательна, но если даже она поняла, что что-то не так, должно быть у нас с Оксаной на лбу написано: мы вляпались в неприятности.

Мы с Оксаной переглянулись.

— Давай ты начнешь, — уступила подруга.

— Итак… — я принялась рассказывать с самого начала.

Марина была старше нас с Оксаной, ей было двадцать лет. Она была умна, голодна до знаний (это нас с ней очень сближало), сдержанна, всегда руководствовалась логикой и верила только фактам. Марина получала два образования параллельно: очно училась на третьем курсе медицинского факультета в местном университете, заочно — на втором в МГУ изучала историю и археологию. Не знаю, как подруга успевала совмещать учебу, личную жизнь, сон и при этом не сойти с ума. Несомненно, для меня она являлась образцом для подражания. А Оксана закатывала глаза каждый раз, когда приходилось думать о дальнейшем обучении.

Вот и сейчас Марина слушала нас с таким видом, словно два пострадавших пациента описывают ей симптомы заболевания. Ее лицо не выражало никаких эмоций, кроме легкого ужаса и задумчивости.

Закончив долгое повествование, я вновь ощутила, насколько ужасно все произошедшее.

— Туман, говорите? — неодобрительно спросила подруга.

Я решила описать явление более подробно:

— Ну, очевидно, что это не настоящий туман. Природные явления себя так не ведут. Он выглядел как что-то среднее между густым сигаретным дымом и паром. Такой холодный и будто липкий. Парализует почти мгновенно.

Лицо Марины выражало усталость и угнетенность. Как всегда, было сложно понять, к чему это относится, хотя мы с Оксаной были мастера читать человеческие души.

— Ты не веришь нам? — попыталась истолковать реакцию Марины Оксана.

— Верю, — обреченно сказала зеленоглазая подруга, глядя на узоры столешницы. Мне показалось, что она впала в ступор.

Взгляд Оксаны упал на мои руки. Я поспешно повернула их тыльной стороной вверх, но подруга не оставила это без внимания.

— Аня, мне так жаль, — не первый раз за день принялась извиняться Оксана за нанесенные ею увечья.

В вечер, когда мы преследовали Ярослава, я упала на асфальт под воздействием тумана незнакомца и сильно поранила ладони. Теперь к этим болячкам добавились следы ногтей Оксаны, неприятно пощипывающие при каждом движении руками.

— Ты не виновата, — в очередной раз ответила я подруге.

Марина будто нас не слышала и даже не взглянула на мои раны.

— О чем ты думаешь? — обратилась к ней Оксана.

— Думаю, что все произошедшее ужасно. Мне очень жаль, что с вами произошло подобное, но если нож действительно принадлежит Ярославу, то скоро с ним разберутся, — Марина внимательно посмотрела на Оксану. — Ничего страшного нет в консультациях психиатра, особенно если он будет использовать психотерапию, а не только пичкать тебя таблетками. Это к лучшему, — к моему удивлению, Оксана кивнула, а Марина вновь перевела взгляд на свою чашку. — Надеюсь, что по своей воле ни одна из вас не станет видеться с Ярославом.

— Разумеется! — тут же ответила я. Но Оксана задумчиво прикусила губу. — Эй, ты чего?! Он же угрожал нашим жизням.

— Это еще не доказано. Может, его отец использовал нож.

— Его отец даже не в городе, — я закатила глаза. — Оксана, я понимаю, тебе тяжело, но есть ведь более интересные и безопасные парни… — я хитро улыбнулась, намекая подруге на Рому.

Оксана, кажется, уловила мои мысли и тоже заулыбалась.

Марина, пребывавшая в раздумьях, пока мы обсуждали Ярослава, откинулась на спинку стула, отпила немного кофе и спросила:

— Что собираетесь делать в выходные?

— Умирать от скуки, учась решать задачи по генетике, — застонала Оксана.

— Я помогу, — охотно отозвалась я. Сидеть дома одной не хотелось. — Только нужно управиться до семи вечера — встречаюсь с одноклассницами, — кривя лицо, вспомнила я.

— Зачем ты туда идешь, если так не хочется? — поинтересовалась Марина.

Эта подруга ничего не знала о травмах моего детства, с ней мы познакомились пару лет назад, в городском бассейне, и я не сочла нужным посвящать ее в маленькую безумную деталь моей личности. Марина не знала, почему я из осторожности поддерживаю приятельские отношения с одноклассниками, и я назвала другую причину, не так уж далекую от истины:

— У нас новенькая в классе. Наши стервы задумали что-то нехорошее против нее, не хочу, чтобы она сидела с этими паршивками в одиночку. Мне ее жалко, — объяснила я.

Оксана издала смешок.

— Катя не выглядит так, будто нуждается в покровительстве.

Я пожала плечами.

— Катя?.. — уточнила Марина. На ее лице было такое выражение, будто вот-вот случится что-то ужасное.

— Да. Они с братом перевелись в нашу школу…

— Рома такой красавец… — томно прошептала Оксана.

— Ну вот, я же говорила, есть и другие парни, которые…

— Катерина и Роман?! — холодно переспросила Марина, прерывая мои убеждения.

— В чем дело? — настойчиво спросила темноволосая подруга. — Вы знакомы?

Марина, видимо, осознала, что ее поведение слишком участливое и, слегка тряхнув головой, надела маску невозмутимости.

— Их фамилия Смолины? — уточнила девушка.

— Не-а. Волковы, — ответила Оксана.

— А-а-а… — безразлично протянула Марина. — Значит, я перепутала. И вообще, по-моему, девушку звали Карина.

Поведение подруги показалось мне странным, но мой мозг и так до отказа был забит странностями и проблемами, так что я решила не придавать этому значения.

— В воскресенье пойдете со мной в клуб? — неожиданно предложила Марина.

Мы с Оксаной удивленно вытаращились на нее.

— Ты ненавидишь тусовки, — напомнила я.

— Ну, это особенный клуб.

— «Полночь»? — восторженно воскликнула Оксана.

Я пару раз слышала, как подруги говорили об этом месте, но не вникала. Вечеринки и клубы — удел Оксаны, я к ним относилась спокойно.

— Да. Пойдете? — настаивала Марина.

— Конечно! Но неужто ты пренебрегаешь своим расписанием, составленным на год вперед? — пошутила Оксана.

— Не беспокойся. Я уже давно спланировала этот вечер, — подмигнула ей Марина.

Вечером я наконец смогла дозвониться до Влада, с самого утра он не брал трубку и не пришел в школу.

— Извини, Дима, видите ли, очень захотел провести время с семьей и глубоко оскорблялся каждый раз, когда кто-то хотя бы смотрел в сторону своего телефона, — ворчал Влад.

— Это он тебя в школу не пустил?

— Ага. Говорит, соскучился по брату.

Я засмеялась. Дима был тот еще гад, в детстве любивший поиздеваться над Владом и младшей сестрой Евой. Его внезапная привязанность казалась очень неискренней.

— Не хочешь подышать свежим воздухом? — предложила я.

— С удовольствием, — исполненным благодарности голосом ответил Влад.

Через двадцать минут мы с другом уже прогуливались вдоль кустов шиповника, растущих неподалеку от моего дома. Я рассказывала ему о событиях вчерашней ночи, и Влад внимательно слушал меня, но в один момент его будто прорвало:

— ПОЧЕМУ ОНИ ДОПРАШИВАЛИ ВАС? — друг заорал так, что я чуть не свалилась в колючий шиповник.

— Да без разницы, главное, что так мороки меньше… — поморщилась я.

— Что за люди там работают? — продолжал возмущаться друг. — Даже я знаю, как правильно проводится допрос, его нельзя организовать за пять минут.

Влад планировал связать свою жизнь с юриспруденцией и хорошо разбирался в этой сфере. Неудивительно, что он так злился. Я бы тоже злилась, если бы меня убеждали в том, что антибиотики убивают вирусы.

— Да, это паршиво, — согласилась я, — но это волнует меня меньше всего.

— Хорошо, что у тебя наконец-то будет психолог, — как-то странно сказал Влад.

— Объясни, — напрягшись, потребовала я.

— Просто, как мы уже с тобой выяснили, давно пора обратиться за помощью.

Внутри меня забилась обида.

— Чего ты так зациклен на этом? С такой, какая я есть, слишком сложно дружить?

— Нет, но очевидно же, что ты как раз не можешь быть полностью собой из-за своего дефекта в восприятии мира.

Я замерла на месте. Принялся капать дождь.

Я поверить не могла, что Влад сказал такое. Да, я и сама бы хотела жить без перманентной тоски на душе и готова была обратиться к специалисту. Но это лишь потому, что я просто не знала, как привнести в свою жизнь то, чего требует сердце.

Если бы это было возможно, я бы ни за что не считала свое видение мира дефектным.

Почему мне стало обидно? Да потому что Влад всегда убеждал меня, что принимает мою странную натуру, а сейчас он звучал так, будто только и ждет, когда меня «починят».

Что ж, может он этого не имел в виду, но мое уязвленное чувство индивидуальности было уже не заткнуть.

— Дефект значит? Ну извини, что я родилась с пониманием того, какой гнилой и скучный весь этот мир, и не хочу быть частью однотипных людишек, которые его населяют. Сами вы все дефектные!

Я развернулась так резко, что случайно ударила Влада взметнувшимися с плеч волосами, горько ухмыльнулась и направилась в сторону дома.

Да, я противоречила сама себе. Ведь сама недавно говорила о том, что у меня дефект в мозгах. Но совсем по-другому ощущается, когда об этом тебе заявляет близкий человек.

Дождь все капал и капал, назойливо теребя в голове непрошенное воспоминание о нашей с Владом первой встрече. Я с трудом отогнала его.

Друг вел себя очень раздражающе. За все время нашего общения у нас никогда не было таких конфликтов. Видимо, Влад тщательно скрывал свое непреодолимое желание сделать из меня нормальную подругу.

Постепенно гнев и решимость отступали на второй план, их место занимали слезы и сожаление о содеянном. Я сбавила шаг, хотя дождь лишь усиливался и уже промочил мою одежду. Мы с Владом никогда не ссорились так сильно…

Я обреченно опустилась на лавку возле дома. В квартиру идти не хотелось — там меня поджидала желчная сестра.

Я прекрасно понимала, что не просто так разозлилась на Влада, но у меня была одна ненавистная черта — когда я ссорилась с близкими, едва утихал гнев, я ощущала только горечь и сожаление, желая лишь примирения. Не то чтобы у меня не было чувства собственного достоинства. Просто больше всего на свете я боялась одиночества и непонимания. Со вторым я более-менее примирилась, но с первым… В моменты ссор с дорогими людьми главный страх занимал собой все пространство в моей голове и не отпускал до самого примирения.

В довершении страху одиночества прибавилось чувство вины. Моей рациональности хватало лишь на то, чтобы осознать, что в моем исполнении это чувство не всегда было здоровым, но как с этим бороться, я не знала. Воспоминания снова рвались наружу. Я уступила.

***

3 октября, 2013 г.

Четыре года назад.

Я возвращалась в лес пару раз в неделю, когда одиночество грозилось поглотить меня с головы до пят. Там, среди густого папоротника, я поддавалась самоанализу, силясь понять себя и свои желания.

Не скажу, что мне стало лучше. Но улучшением для меня было и то, что не становилось хуже. Кукурузно-желтый лес с вкраплениями темно-зеленых сосен и елей воссоздавал атмосферу моих любимых книг и фильмов. Казалось, деревья понимают меня больше людей.

Часто, возвращаясь из леса, я бросала взгляд на дом, из окна которого на меня однажды смотрели любопытные глаза. Нередко мне удавалось обнаружить, что наблюдатель снова следит за мной. Это вносило хоть какое-то разнообразие в мои серые будни и добавляло нотку загадочности к походам в лес.

Наступил октябрь; стремительно холодало. Золото деревьев переместилось на землю. Лес постепенно обнажал свои ветви для снега, непоколебимыми оставались лишь сосны и ели.

Я понимала, что вскоре буду вынуждена прекратить посещать любимую поляну, но пока что не могла лишить себя такого удовольствия. В один из четвергов нас задержали в школе до трех часов, из-за этого выйти на прогулку я смогла лишь в четыре часа. Достигнув кромки леса, я отметила, что небо из серого становится бледно-синим — близился закат.

«Я всего на полчасика», — пообещала я себе не задерживаться до темноты и быстрым шагом погрузилась в чащу.

Легко обнаружив любимую поляну, я с горечью отметила, что утренний дождь оставил на ней след — все промокло: папоротник уныло гнул к земле чернеющие вайи; с шелушащихся ветвей берез монотонно падали капли; опавшая хвоя смешалась с землей и шишками и превратилась в вязкую грязь.

Осознав, что сегодня мне не полежать на земле в такой грязи, я присела на камень под сосной и созерцала открывающийся сверху вид — поляна была чуть в низине.

Уже не в первый раз во время моего визита в лесную местность я ощущала мощный прилив вдохновения, и в мою голову закрадывались мысли о том, как можно снизить стресс от постоянно давящих на меня мыслей. Я подумывала о том, чтобы делать краткие наброски собственного произведения. Я пока не знала, о чем конкретно оно будет, но сама идея звучала как очередной побег от самой себя — а значит, стоило непременно ей воспользоваться!

Мне уже не терпелось узнать, каково это: сочинять собственную историю. Интересно, сильно ли отличаются ощущения от чтения? Больше ли я буду отстраняться от окружающего мира? Станет ли мне легче?

Во мне загорелась надежда, и я уже продумывала, как для начала опишу пейзаж, расстилающийся прямо сейчас перед моими глазами. Полная энтузиазма, я поднялась с камня, решив возвращаться домой. Кобальтово-синее небо с каждой секундой становилось все темнее.

Я отвернулась от поляны, готовая быстрым шагом покинуть лес, и снова замерла на месте.

В глубине деревьев, метрах в десяти от меня промелькнули три тени. Я не поняла, каким существам они принадлежат — уже было слишком темно. Не осмеливаясь даже дышать, я панически обдумывала, что мне делать.

Тени таинственно шелестели опавшими листьями. Я медленно пятилась назад, дрожащими ногами ступая в хлюпающую грязь. Недолго мне пришлось двигаться со скоростью улитки.

Из-за деревьев раздалось низкое рычание, показались очертания собаки (или волка?), а вслед за ней еще двух. Животные медленно двигались на меня, издавая утробные звуки.

Я не знала, как следует вести себя в таких ситуациях. Поблизости не было ни одного дерева, пригодного для того, чтобы на него залезть. И все, что мне оставалось: бежать.

Я изо всех сил рванула вниз по склону, в сторону поляны. Позади себя я услышала лай и мягкие удары массивных лап. В панике я так и не разобрала, собаки это были или волки, но, наверное, это было не так уж и важно.

Оказавшись по пояс в грязном папоротнике, я беспощадно продиралась сквозь заросли, панически выискивая глазами на другом конце поляны дерево, на которое можно было забраться. Но даже найдя такое, я понимала, что от собак мне, скорее всего, не убежать.

Не сбавляя скорости, я обернулась и ужаснулась: животные легким галопом бежали в пяти метрах от меня. Я приготовилась закрыть глаза и смириться с судьбой быть истерзанной тремя мордами, но случилось чудо. Две собаки были значительно больше третьей, и они немедленно решили разобраться, кому из них предстоит напасть на меня первой. Та, что изначально возглавляла погоню — лохматая и бурая — величественно скалилась на вторую — пепельно-серую. Последняя, в свою очередь, исподтишка покусывала бурую за лодыжки.

Я надеялась, что обо мне забудут, и не шевелясь стояла на месте. Собака поменьше опустилась на задние лапы и вывалила язык — ее вообще не особо интересовала моя персона. Меня слегка успокоил тот факт, что как минимум одно из животных — не волк: кажется, у волков не бывает висячих ушей и такой короткой шерсти.

Две большие собаки злобно лаяли друг на друга, распушив загривки. Бурая собака не выдержала столь оскорбительного поведения в свою сторону и напала на серую. Шерстяной комок из двух животных со страшными звуками катался по земле.

До выбранного мной дерева оставалась еще половина поляны. Я снова медленно попятилась назад, наблюдая за реакцией маленькой собаки. Она с интересом переводила взгляд с дерущихся сородичей на меня. Мое отдаление, похоже, ее совсем не волновало.

Я снова побежала. С облегчением отметив, что звуки борьбы не прекратились, я добежала до края поляны, оттолкнулась от торчащего сучка и забралась на ветку повыше. В этот момент я была невероятно благодарна себе за худощавое телосложение — ветка была достаточно тонкой.

С высоты трех метров я бросила взгляд на поляну; собаки не спеша шли по моему следу — серая теперь хромала. Небо наливалось чернотой, словно клякса растекалась по бумаге. На лицо мне упали капли дождя.

Собаки приблизились к моему дереву, и бурая закинула передние лапы на ствол, пытаясь достать до меня мордой. Я с облегчением отметила, что ей это не удается. Спустя несколько тщетных попыток, собака сдалась и принялась возиться с двумя другими.

Стемнело. Морось превратилась в набирающий силу дождь. Собаки со скукой на мордах ходили взад-вперед под деревом. Они стремительно теряли ко мне интерес и отходили все дальше, обратно в папоротник, периодически возвращаясь проверить, не покинула ли я свое убежище.

Я дождалась, пока они окончательно скроются во тьме деревьев на противоположном краю поляны, откуда изначально и появились, и аккуратно слезла с дерева.

Больше всего на свете я сейчас хотела попасть домой. Идти по известной дороге нельзя — со стопроцентной вероятностью я снова наткнусь на собак. Тогда я принялась двигаться по лесу, стараясь держаться параллельно городу. Телефона у меня с собой не было, я редко брала его на прогулку, хотя стоило бы подумать о своей безопасности. Надеяться оставалось только на себя.

Быстро пробираясь сквозь заросли голых кустов, я начинала впадать в панику. В такой темноте невозможно было заранее разглядеть опасность. Все, что я видела — деревья, кусты и бревна, валяющиеся под ногами. Одной рукой я раздвигала ветви, второй прикрывала лицо: кусты навязчиво старались достать меня своими иссохшими пальцами.

Слышимость тоже была никудышная. Каждую секунду мне казалось, будто я здесь не одна. То слева, то справа слышались шаги — плод иллюзии, навеваемой дождем, который тяжелыми каплям шевелил листья. К тому же, мои ноги слишком громко топтали землю, то хлюпая по грязи, то спотыкаясь о бревна и торчащие из земли ветки.

Продрогшая до костей, я решила наплевать на собак и просто побежать в сторону дома. Полная решимости, я развернулась, но тут же остановилась. Я не знала местности, в которой находилась.

Я заблудилась.

Дождь становился все сильнее и сильнее. У меня почти не осталось сил продираться сквозь кусты, да и в какую сторону нужно было идти, я теперь тоже не знала. Но сдаваться я не собиралась.

Присев под бесконечно высокой сосной, я решила отдохнуть пару минут, постараться успокоиться и непременно найти путь домой.

Все мои надежды оборвало горячее сопящее дыхание на моей щеке. Я в ужасе повернула голову вправо и столкнулась взглядом с огромными черными глазами.

Собачья морда кремового цвета не сводила с меня взгляда.

Это была не одна из тех собак, от которых я убегала. Но это не означало, что она не сможет меня съесть.

Я подскочила на месте, когда собака громко залаяла, задрав морду кверху.

— Ты нашел ее, Бим? — раздался неподалеку взволнованный мальчишеский голос.

Хрустя ветками, ко мне вышел владелец собаки.

Я глазам своим не поверила: передо мной стоял парень из параллельного класса. Я не знала, как его зовут, лишь видела пару раз в школьном коридоре.

Парень был невысокого роста, немного пухлого телосложения. Копна каштановых волос промокла от дождя и свисала на зеленые глаза, казавшиеся огромными из-за круглых очков.

— Э… с тобой все нормально? — неуверенно спросил парень.

Я осознала, что все еще сижу на земле с лицом, вероятно, передающим эмоцию ужаса. Поднявшись на ноги, я немного смутила парня: он был ниже меня на полголовы.

— Ага… Ты что здесь делаешь? — задала я логичный вопрос.

— Надо уходить, по дороге объясню, — парень неуверенно протянул мне руку, я без колебаний взяла ее. — Бим, пошли домой.

Пес отвлекся от обнюхивания мокрой земли и, послушавшись хозяина, весело побежал вперед, неустанно виляя хвостом. Паренек следовал за ним, крепко держа меня за руку. Спустя примерно пять минут плутания в кустах, мы вышли на узкую тропинку.

— Нам сюда, — парень указал на дорогу и неуверенно отпустил мою руку. Бим уже вовсю скакал по тропе. — Тебя зовут Аня, верно? — я кивнула. — А меня Влад Строганов, — объяснил Влад, избавляя меня от неловкого вопроса о его имени. — Я учусь в твоей параллели.

— Да, я знаю, видела тебя. Как ты нашел меня? И что вообще здесь делаешь? — сыпала я вопросами. Диалог с Владом отлично отвлекал меня от наводящей жуть обстановки.

— Я… В общем, ну… Гулял с собакой, — даже в темноте я различила, как густо покраснел парень.

Я ждала продолжения, но, по-видимому, Влад решил оставить историю незавершенной. Ну уж нет.

— Таких случайностей не бывает. Расскажи правду, — мягко попросила я.

— Ну ладно, — нехотя согласился Влад. Впереди замаячил выход из леса. — Я знал, что ты опять пошла гулять в лес. Уже стемнело, а ты все не возвращалась и не возвращалась. Я, конечно, мог подумать, что ты ушла другой дорогой, но до этого ты так не делала. Тогда я выпросил у мамы погулять с Бимом. Мы отправились в лес, и я попросил его поискать тебя.

— Попросил? — уточнила я.

— Бим очень умный пес, — объяснил Влад. Питомец, бежавший впереди, будто понял его и задорно тявкнул. — Пошел сильный дождь, и я уже хотел возвращаться домой, но Бим так упорно двигался в одном направлении, что я решил еще тебя поискать. Нашел… — закончил свое повествование Влад.

Тем временем мы дошли до конца леса и остановились возле коттеджей.

— А откуда ты узнал, что я гуляю в этом лесу и когда из него ухожу? — недоумевала я. Влад опять покраснел. Но ответа уже не требовалось: я узнала дом, возле которого мы стояли. — Это ты постоянно таращился в окно?! — воскликнула я.

Влад лишь сдавленно кивнул, рассматривая свои ботинки. Я подумала, что напугала его, и смягчилась:

— Спасибо, что нашел меня. Я могла заблудиться, или меня бы съели собаки, — Влад снова кивнул. Отчего-то ситуация была очень неловкой.

— Мне пора домой, — сказал парень, глядя, как Бим неугомонно терся у забора.

— Мне тоже.

Я улыбнулась Владу на прощание и побрела в сторону дома. Дождь стихал.