Одержимый собой

Карина Сенн

Дейл Эверис начинающий писатель. Провинция, нелюбимая работа– всё это однажды заставляет его переступить черту и начать новую жизнь, в которой будет лишь он и его творчество. Алчность и конкуренция, деньги и внимание. Готов ли Дейл, во имя желанной известности и наперекор своей совести, начать жить по новым, жестоким правилам? Сможет ли он, как и мечтал, стать кумиром многих, поражая людей словом, открывая им глаза на правду в своих книгах, или же его погубит банальная одержимость собой?

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Его опять мучил этот странный сон. Дейл не спеша шёл по тёмному коридору. Тишина окружала его. Он не чувствовал свой пульс, ему казалось, что он давно мёртв. Пол перед ним подсвечивался лёгким светом, бледная дымка выступала над его следами. Дейл исследовал чёрные лабиринты, пропитанные запахом свежей мокрой земли, по стенам проползали тонкие ручейки. За каждым углом ему казались чьи-то искажённые силуэты с непропорционально длинными кривыми пальцами, а в нос бил едкий запах мочевины и страха. Он дошёл до высокой каменной стены, истерично ощупал её. Замочив руки, Дейл почувствовал подступившую к горлу тошноту, затем он обернулся и увидел белое лицо Эстебана, перепачканное яркой акварелью. Единственные цвета, которые он увидел в этом чёрно-белом тихом сне, повторяющемся не в первый раз.

Резкое пробуждение глубокой ночью. Неприятный осадок скрёбся в груди, а Луна смотрела прямо на него через окно, освещая стены приятным голубоватым светом. Вокруг царило спокойствие, стрелки часов не спеша двигались вперёд. Дейл посмотрел на Гарриет, что мирно посапывала рядом. Она снова скинула с себя одеяло, парень вернул его на место.

Казалось бы, чего он боялся в спальне, где не было никого, кроме них? Но паника всё же охватила его тело, а разум предательски вырисовывал тёмные лица в зеркалах, у подножья большой кровати и даже в окне. Он тихо встал и с листком бумаги и своей верной чёрной ручкой пробрался на кухню, где зажёг яркий свет, решив набросать пару строк. Длинные предложения, появляющиеся из ниоткуда, помогали Дейлу покинуть реальность и забыть обо всех кошмарах. Не одна кружка кофе ушла у него этой ночью, но рассказ «Идеальные люди» был закончен. Хоть какая-то польза была от бессонницы.

«Родился на земле один мальчишка. С яркими глазами и самой красивой улыбкой. Он жил в высоком каменном доме, похожем на большой серый булыжник. Из его маленьких каменных окон было видно горы, каждое утро он просыпался и наблюдал за тем, как встаёт солнце. Ранее утро — единственное, что доставляло мальчику радость, ведь он знал… В это прекрасное, красочное время он был единственным, кто не спал.

Мальчишка рос и почти не выходил из дома, вернее, он не покидал место, где ему приходилось жить. Он редко встречал других «людей», а если ему и удавалось застать чей-то тяжёлый взгляд, ему становилось страшно. Окружающие его дети были одеты в серые робы. Они каждый день ходили в место, в котором их учили быть копией идеального человека. Им говорили, какими должны быть их мысли, что они должны делать и что говорить. Их учили не выделяться, учили быть послушными, жалкими. Учили, что любое их мнение неправильное. И за любую мысль, отличающуюся от нормы этого серого мира, детей наказывали. Их отводили в большую тёмную комнату, из которой никто не возвращался прежним. И наказание повторялось, пока непослушные дети не становились копией друг друга. Уставшими, лишёнными своего разума существами. Мальчишка нечасто видел детей, которых наказывали, ведь в основном все боялись тех больших чёрных монстров, которые управляли этим зловонным каменным местом. Которые управляли всем живым на этой планете.

Земля перестала быть Землёй. Небо растеряло все краски, единственными разводами на нём был дым из высоких труб. Землю покрывали человеческие кости, грязь и тела мёртвых животных. Чёрным монстрам не было дела до чьих-то жизней. Их волновала лишь жажда власти. Как отобрать чужой кусок земли? — был единственным мучившим их вопросом. Иногда прекрасному мальчишке казалось, что он был единственным, кто понимал, что Земля молит сбросить с себя этих серых одинаковых существ, что больно вгрызались в её плоть. Она извергала вулканы, заливала города водой, сносила их ветром… Ему казалось, что он был единственным, кто знал, что Земля нуждается в перерождении. Словно феникс, она бы вспыхнула во тьме бескрайнего космоса.

В своей тесной комнате он сидел сутками. За маленьким окном пролетали жёлтые листья, падали большие хлопья снега, гремел первый гром. Мальчишка становился старше, и эти чёрные монстры пытались присвоить его разум себе. Пытались заставить его думать, как они. Действовать, как они. Но, видя взрослых людей — потерянных и одиноких, мальчишка знал, что никогда в жизни ему не стать таким же. Он потратил бы все силы на то, чтобы бороться с монстрами, но единственное, что заставляло его ждать, была… любовь. Девочка с яркими волосами. Лисичка — так он называл её про себя. Она была единственной, в чьих глазах он видел жизнь. Она была единственной, кто всегда соглашался с его мыслями, была единственной, кто рисовал с ним идеальный мир без людей, на новой Земле. Совсем чистой, свежей, заполненной естественными красками. От Лисички всегда пахло весной. Её голова была полна свежих идей, которые не были похожи ни на что на свете. Ради неё он ходил в это серое место, вместе со своими ровесниками в серых робах. Вместе с ней он сидел за одним из серых столиков, ловя на себе едкие пустые взгляды. Люди, которые росли вместе с ним, почти достигли уровня идеального человека. Они стали одинаковыми, бестолковыми и глупыми, они были напичканы ненужными знаниями, которые вдалбливали в них чёрные монстры. И лишь эти знания были для них истиной, всё иное воспринималось враждебно.

В один ужасный день люди, что растили Лисичку, отдали её во власть этому серому миру. Заставили её встать в очередь вместе с этими серыми рабами в серых робах. И мальчишка впервые ощутил настоящую боль. Он потерял единственное, что заставляло верить его в иное будущее. Он потерял кусочек своего солнца, потерял свежий запах весенних цветов. Потерял надежду. Они забрали её. Они очистили её голову от всех мыслей и идей, насильно засунули в её разум стандартную программу для становления идеальным человеком.

И единственное, что оставалось мальчишке, — найти себе нового друга. Того, кто сможет так же мечтать, кто сможет верить в те же вещи, что и он. И мальчишка нашёл его. Друга этого звали Смерть. День и ночь он разговаривал со Смертью, и она выглядела совсем иначе. Не так, как описывали её другие. На ней был прозрачный шлейф, что морскими волнами спускался вниз. Лицо её было покрыто свежими, недавно родившимися цветами, на него всегда падали солнечные лучи. А руки — совсем не костлявые — мягким прикосновением провожали души в иную реальность, ныне не известную нам. Мальчишка рассказывал ей о Лисичке, рассказывал о серых робах, об идеальных людях, войнах. Рассказывал о своих догадках по поводу Земли. И однажды, проснувшись, как обычно, ранним-ранним утром, мальчишка выглянул в своё маленькое каменное окошко и не увидел никого. В одних чёрных кедах и длинном плаще он спустился на пустую улицу, в конце которой стояла Лисичка. Со своими яркими глазами, веснушками и привычной улыбкой, которую он вспоминал каждую ночь.

Смерть, что была его настоящим другом, подарила мальчишке весь мир. Забрала всех людей, опустошила дома, разрушила высокие каменные стены, которыми была заставлена вся планета. Смерть позволила Земле сделать вдох облегчения, она позволила двум новым людям, что сияли ярче солнца, создать здесь свой мир. Без грусти, без отчаяния, без серых лиц, без одинаковых мыслей и, главное, без безысходного будущего, полного грязи, рабства и насилия, что ждало планету, если бы один прекрасный мальчишка не поведал историю той, что на самом деле являлась владычицей этого мира».

Наступили долгожданные выходные. Дейл и Гарриет сидели на кухне.

— Неважно выглядишь, — тихо сказала сонная девушка, читая последние новости в телефоне.

Дейл долго сверлил её взглядом, а затем неохотно ответил:

— У меня бессонница.

— Может, попробовать снотворное?

— Не нужно, Гарри. Я просто немного устал, — перед его глазами пролетели все последние ночи. Он перекатывался с одного бока на другой, и стоило ему закрыть глаза, как под веками вспыхивало лицо Эстебана. Из-за кошмаров он перестал спать, и — самое страшное, что могло произойти с Дейлом, — он не написал ни единой строчки в своей книге за последние дни.

— А может, стоит поменьше уделять время посиделкам на кухне по ночам?

— О чём ты?

— Я просыпаюсь, а тебя никогда нет рядом. А недавно на этом столе красовалась стопка из перечёркнутых листков. Зачем ты пишешь по ночам?

— Ты читала мой рассказ?

— Не говори о том, что это был всемирный секрет. Да, читала.

Дейл ухмыльнулся, глотнул из кружки и заинтересованно посмотрел на Гарри.

— И как тебе моё творчество?

Девушка закатила глаза и спустя пару секунд задала вопрос:

— Мрачное. Что ты хотел сказать этим рассказом?

— Что нужно выбирать правильных друзей, — усмехнулся он её глупости.

— А если серьёзно? Я немного не поняла концовку. Что случилось с Мальчиком и Лисичкой? Смерть забрала их в новый мир? — рассуждала Гарри, вглядываясь в маленькое пятнышко от соуса на стене.

— Смерть забрала всех, кроме них, — ответил Дейл. — Но и твоя трагичная концовка мне нравится.

— То есть вымирание всего человечества для тебя не так трагично, как смерть двух людей?

— Конечно! — воскликнул он. — Это гнилое, несправедливое общество давно заслуживает хорошей порки.

— Боже, Дейл, ты тоже заслуживаешь её.

Она вновь насупилась и уткнулась в телефон.

— Ты же помнишь, какой сегодня день?

— Сегодня у нас наконец-то выходной, а мы вновь проводим его порознь, — причитала она.

— Не будь такой занудой. Погуляй с Линн, отдохни. Мы с Теддом тоже куда-нибудь сходим. Наверное, я вернусь лишь утром.

— Утром?! — возмутилась она и отложила телефон.

— Мы и так видимся каждую ночь.

— И ты устал от моего присутствия… — Гарриет хлебнула горячего кофе, пытаясь успокоить свои нервы. В последнее время она чувствовала, как Дейл отдаляется, и ей было очень жутко от этой мысли. Всё же он стал её первой настоящей любовью. — Я знаю, как ты ненавидишь Тедда и Линн.

— На твоём шаре пошла трещина, — неожиданно вставил он, не желая продолжать тот бессмысленный разговор.

— Нет… — процедила Гарри и выбежала из кухни. — Нет! — крикнула она из гостиной. — Что ты сделал? — прибежала на кухню — покрасневшие щёки, искры из диких глаз.

— Всё произошло случайно, Гарри, — спокойно ответил он. — Это же просто вещь! Боже…

— Если однажды утром тебя привезут в больницу с очередным передозом, я ни за что не буду спасать тебя.

— Тогда, я уверен, тебя непременно сделают лучшим работником месяца, дорогая.

— Не смей называть меня так! — поглаживая хрустальную поверхность своей маленькой «вселенной», девушка скрылась за дверным проёмом.

* * *

Тедд расплатился с водителем и вышел из жёлтого такси. Дейл курил возле входа того же клуба.

— Ты долго, — сказал он, затаптывая сигарету в землю.

На улице стояла прохлада августовской ночи. Глупый Тедд, которого приобнял Дейл, скрипя зубами ему на ухо, был похож на дешёвый хот-дог без специй, соусов и т. д. Худое, продолговатое тело, футболка песочного цвета со вкраплениями тёмных грязевых узоров и бежевая шуба чуть ниже колена.

— Привет, Дейл, прости… — парень расплылся в глупой улыбке. Он волновался.

— Ты похож на сутенёра, — подметил Дейл

— Да ни черта ты не понимаешь!

— Как скажешь, любитель детских футболок.

Они прошли по узкому тротуару прямо к главному входу, возле которого стоял не огромный громила, а невысокий мужичок с широкими, до смеха, плечами. Тедд достал кошелёк.

— Сколько стоит вход? — спросил он, нервно перебирая бумажки короткими пальцами. — Я заплачу за нас.

Дейл нисколько не упрямился, а лишь спокойно назвал цену, дружелюбно кивнул низкому мужчине на входе и прошёл внутрь, оглушаемый громкими басами.

— Почему ты так трясёшься? — спросил он своего приятеля, сидя за барной стойкой.

— Я не трясусь, — отозвался тот, обмахиваясь меню.

— Здесь некуда убрать свои вещи. Зачем ты вообще надел шубу в такой жаркий день?

— Ты всегда в пальто ходишь.

— Но разве ты видишь, чтобы по мне сейчас лился ниагарский водопад? — Тедд закатил глаза и опустошил свою рюмку, оглядывая просторный зал, забитый людьми. Это место было похоже на бункер — тёмное, чересчур закрытое, здесь собрались люди всех возрастов, начиная от подростков до совсем пожилых пьянчуг. И единственное смешное различие между бункером и этим клубом было в том, что конец света происходил не вне здания, а прямо внутри. Прямо сейчас. Тедд чувствовал разрушительную мощь колонок и чужих голосовых связок.

— Тебе нехорошо? — не унимался Дейл.

— Я никогда не был в таких заведениях, — признался Тедд. — Обычно мы с Линн выходим в рестораны или на частные вечеринки, но ничего подобного я и в жизни не встречал. Лишь в фильмах.

— А зачем тогда согласился?

— Новые ощущения, — крикнул он, подзывая рукой бармена.

Дейл вскинул брови и специально посмотрел на тот самый диван. Он не был пуст, там сидели люди, но не было его. Эстебана. Ради которого он притащил бедного Тедда в это «ужасное» место.

— Гарриет у вас дома?

— Да, они с Линн решили устроить ночь просмотра кино. Линн сказала, что у твоей девушки сильный стресс, — Тедд попытался вглядеться в лицо друга, чувствуя, что тот совершенно не слушает его, но тут же был ослеплён ярким цветным лучом. — Вы поругались?

— Кто? — опомнился Дейл. Он продолжал следить за меняющимися лицами в толпе. Бессонница и алкоголь давали знать о себе. Честно, он еле держался на ногах, но совсем не оттого, что чувствовал опьянение, а оттого, что каждую секунду слабость боролась с его мышцами.

— Ты и Гарриет! — вновь крикнул Тедд, протирая ослеплённые глаза.

— У нас всё отлично, и она любит меня, — протараторил Дейл, ощущая, как сохнет горло. — Слушай, мне нужно отойти, — он встал с высокого стула, рука Тедда тут же испуганно схватила его за запястье.

— Ты куда? Оставишь меня одного?

— Не бойся, малыш, — ехидно ответил Дейл, ведь его спутник был похож на перепуганного младенца. — Папочке нужно отойти в туалет, а ты жди здесь и не разговаривай с незнакомцами.

Чёрная дверь сливалась со стеной, поэтому Дейл с трудом нашёл туалет. В зеркале, запачканном чьими-то отпечатками, он видел своё уставшее отражение. Зелёный мигающий свет, на его руки текла тёплая вода. Он окунул лицо в ладони, позволяя воде проникнуть в глаза, заполнить горло. В узкой комнате он был один, в двери тарабанила громкая музыка, где-то там его ждал Тедд, но в голове Дейла были совсем другие мысли. Пока он тонул в своих ладонях, в шуме воды, перед его глазами стояли его сны. Такие частые и надоедливые. Он думал, что, найдя Эстебана, сможет избавиться от них и, что важнее, сможет продолжить писать. Это было его последней надеждой, но на что он смел рассчитывать, придя этой ночью в этот клуб? Так глупо полагать, что этот темноволосый юноша всегда будет ждать его на том диване. Дейл корил себя за это, вода заползала в нос, воздух кончался, и он опустил руки, всё содержимое его ладоней ударилось о грязную раковину, которую он ещё несколько минут сверлил пустым взглядом.

— Твой друг впервые здесь? — голос позади.

Дейл медленно поднял голову и в отражении увидел Эстебана, стоящего за спиной. В больших глазах стояло недоверие — быть может, это был очередной кошмар? Именно об это подумал Дейл, он не верил, что ему могло так повезти, это и не было обычным везением.

— Да, — пустой ответ. Единственное, что смог произнести Дейл. На самом деле он даже не думал, что скажет ему, когда наконец-то найдёт.

— Очень странно, что в разгар такой шумной ночи туалет пуст, — Эстебан прислонился спиной к соседней раковине. Зелёный свет упал на его бледную кожу, на чёрные, как смоль, волосы и бежевую рубашку.

— Ты что, следишь за мной? — Дейл продолжал стоять в неподвижной позе, а брови его собеседника выказали искреннее удивление, исказив мертвенно спокойное выражение лица.

— Отчего такие мысли?

— Прости, Эстебан, — опомнившись, Дейл резко встряхнул головой. — Я совсем немного перебрал, — мысль о слежке была нелепой. Он выпрямился, и теперь их глаза были на одном уровне.

— Как и при первой нашей встрече. Ты помнишь моё имя, Эверис? Не думал я, что писатели запоминают такие глупости, как имена своих фанатов.

— Ты мой фанат? — удивился Дейл. — Надеюсь, не одержимый, — Эстебан улыбнулся, плавно помотал головой.

— Знаешь, сейчас редко встречаются произведения одновременно и качественные, и затрагивающие важные проблемы. Пусть и завуалированно. Поэтому я хорошо запомнил тебя.

— Это скорее не проблемы, а лишь будоражащая правда нашего существования, — в одной из кабинок зажурчал бочок. — Где ещё разговаривать об искусстве, как не в туалете грязного клуба.

— Мы можем уйти отсюда, — предложил Эстебан, смотрясь в зеркало, заправляя прядь волос за ухо.

Дейл вспоминал свои сны, он был слегка отрешён, поэтому, когда согласился, сам не узнал свой голос.

— А как же твой странный друг в шубе из пуделя? — Эстебан открыл чёрную дверь, в которую тут же ворвались различного рода запахи и звуки.

— Открою тайну — он мне не друг. Лишь муж подруги моей девушки.

…Минималистичный интерьер кафе. Кирпичные стены. Мотивационные светящиеся надписи нависали над столиками. На полу каменная кладка, на потолке низкие люстры. Длинные столики пустовали. Эстебан не спеша пролистывал меню в кожаной обложке, а Дейл, что-то торопливо печатал в телефоне. До утра было далеко.

— Что он написал на этот раз? — поинтересовался парень в бежевой рубашке, поднимая глаза от ярких картинок аппетитных блюд.

— Ничего важного, — Дейл отложил телефон. Он объяснил Тедду, что ему потребовалось уйти. Тот слегка распереживался, а затем, после очередной рюмки, взял себя в руки, скинул шубу с плеч и заявил, что вовсе не нуждается в присутствии Дейла. — Он прислал мне двадцать четыре фотографии с барменом. Ну что за идиот… — закончил он шёпотом, выглядывая в высокое окно.

— Можно я немного пооткровенничаю и скажу, что друг из тебя не очень?

— Уже сказал, — Дейл перенял меню, и его взгляд тут же упал на панкейки. Выглядело довольно привлекательно.

— Как тебе было в роли Мэтью Уокера? — спросил Эстебан, на лице Дейла заиграл румянец.

— Меня рассекретили, лишь когда я уже собирался уходить.

— Как это было?

— Довольно необычно, — он перелистывал меню. — Одна из девчонок включила телевизор и наткнулась на канал, где сам Мэт сидел на шоу Блейза. Я в это время был в коридоре и, услышав его голос, сразу же сбежал.

— Ты сказал, что у тебя есть девушка. Как её зовут?

— Скажу лишь, что у неё странное имя.

— Давно вы вместе? — в кафе горел яркий свет. Колокольчик над дверью зазвенел, зашла под руку пожилая пара. Эстебан проследил за ними задумчивым взглядом, а вот Дейл совершенно не обратил никакого внимания и продолжил изучать меню.

— Кажется, целую вечность, — медленно протянул он. Разговоры о Гарриет портили ему настроение.

— И ты любишь её?

— Не больше, чем брауни. Да и что вообще значит эта любовь? — парень закрыл меню.

— Я угощу тебя, — сказал Эстебан, подозвал официанта, и их столик сделал заказ. — Так говоришь, что не любишь.

— Я не понимаю это чувство, оттого и не могу сказать, люблю или нет… — признался Дейл. — Скорее всего, мы попросту привыкли друг к другу.

— Тогда очень простой вопрос. Готов ли ты прожить с ней всю жизнь? — Эстебан играл с красной салфеткой. С ходу он выводил Дейла на откровения.

— Нет, — засмеялся Дейл. — Не думаю, что смогу посвятить кому-то вечность, кроме своего творчества.

— Книги для тебя важнее?

— Это моя жизнь! — воскликнул он в тишине. Чуть подальше почти бесшумно работала кофе-машина. — Я бы не был собой, не начав писать. — Эстебан понимающе покачал головой. — У меня нет другой цели. Лишь донести свои мысли до публики.

— Да что это за жизнь, если не можешь оставить в ней свой след?

— Вот именно. А чем ты занимаешься? — шустрый официант принёс им две чашечки кофе. Дейл высыпал сахар, неторопливо помешал его маленькой ложечкой.

— Я просто обычный художник.

— Правда? — в глазах Дейла загорелся интерес.

— Чистой воды. Я словно родился с кисточкой в руке, — в голове проигрался последний сон. Бледное лицо, забрызганное краской. Сердцебиение Дейла участилось. — В своей сумке я всегда ношу это, — Эстебан достал толстую чёрную тетрадь и протянул её через столик.

— Что это? — парень раскрыл первую страницу.

— Это мои идеи. Зарисовки в миниатюре. Выбираю самое лучшее и переношу на большой холст, — объяснял Эстебан. — Я рисую то, что чувствую, то, что вижу. А порой я вижу намного больше, чем другие. По-крайней мере мне так кажется.

Дейл пролистывал страницу за страницей. На бумаге горел огонь, тянулись длинные холодные коридоры, белые бесконечные столбы уходили в небо. Стаи насекомых вылетали из чьих-то глаз. Туманный зелёный лес, проезжающий на его фоне поезд. Бал, прекрасная нимфа в шёлковом платье, туманом спускающемся к изумрудному полу, разрез оголял одну её ногу, и вместо изящной женской стопы было уродливое копыто. Разрушенная церковь, длинные кровавые дорожки, тянущиеся по белым ступеням. Много символики, человек с тридцатью глазами. Слишком много огня, много взглядов, белых лошадей с шикарными гривами, много лабиринтов. Мурашки пробежали по спине Дейла. Всё то, на что он смотрел сейчас, казалось ему ужасающим и невообразимо прекрасным. Изящные штрихи, игра теней… Эстебан был настоящим королём красок.

Официант поставил на стол две тарелки, и Дейл, вздрогнув, закрыл тетрадь.

— Клянусь, — осторожно произнёс он, — у меня не хватит слов, чтобы описать свои эмоции.

— Думаю, ты согласишься со мной, если я скажу, что по-настоящему талантливые люди жаждут лишь одного.

— Чего же?

— Признания…

— Справедливости, — продолжил Дейл, кивая головой.

— Кому, как не тебе, знать это чувство, когда человек, не заслуживающий внимания, получает его, а ты остаёшься в тени.

— И каждый день ты с жадностью наблюдаешь за чужой незаслуженной славой, пока тебя упорно продолжают не замечать, — они понимали друг друга с полуслова. — А знаешь, что самое ужасное в этой ситуации? — спросил он, и его собеседник поднял бровь. — Когда вместо поддержки твои самые близкие люди смешивают тебя с дерьмом.

— Твоя семья не поддерживает то, чем ты занимаешься?

— Они не считают это чем-то серьёзным. Мои родители решили просто закрыть глаза на это, а вот мои родственники — самые настоящие моральные уроды, — пожаловался Дейл. Быть может, в другой день он вёл бы себя куда сдержаннее, но не сегодня. — Они всю жизнь считали меня никем. Все они, — он с обидой обводил кафе взглядом, — никогда не верили в меня, никогда не верили в то, что я могу хоть чего-то стоить. Что мои книги, моё слово имеют право на существование. И даже сейчас они ждут того дня, когда я вернусь домой и скажу, что ошибся. Они ждут, когда я признаю их правоту.

— Ты же не хочешь позволить им выиграть?

— Это мой самый большой кошмар, — Дейл опустил глаза на панкейки. — Они никогда не пытались узнать меня, поддержать меня. Ещё будучи ребёнком, в день моего рождения, одна из моих тёть сказала мне: «Ты должен быть безмерно благодарен за то, что родители подарили тебе велосипед, Дейл. Пока что ты не сделал ничего, чтобы заслужить хоть какой-нибудь подарок».

— Ты начинаешь злиться… — ухмыльнулся Эстебан.

— Я просто ненавижу, что имею грёбаную родственную связь с этими ублюдками. Каждый раз меня тошнит, стоит мне вспомнить эти самовлюблённые лица.

— Знаешь, мне нравится это в тебе, — произнёс Эстебан.

— Нравится, что меня пытаются сломать?

— Нравится, что каждый день ты борешься. Знаешь, наши истории довольно разные. У меня всегда были прекрасные отношения с семьёй. Просто я довольно долго пытался выбиться в люди. Никто упорно не хотел замечать того, что я действительно неплохой художник. И мне пришлось искать иные пути, чтобы добиться желаемого.

— Какие пути?

— Мне кое-кто помог. И я благодарен этим людям за всё, что имею сейчас.

— Кто они? — спросил Дейл, откладывая глубоко в сознании слова темноволосого юноши.

— Может, когда-нибудь и я смогу помочь тебе. Но на сегодня, думаю, мы закончили.

— О чём ты? — непонимающе спросил Дейл.

— Я о том, что мне нужно идти, Эверис.

— Но мы всего ничего сидим, — возмутился он.

— Давай увидимся в другой день, — Эстебан достал из кармана сумки ручку и мгновенно черкнул что-то на красной салфетке. — Это мой сайт. Напиши мне что-нибудь, и мы договоримся о встрече.