Оплот добродетели

Карина Демина, 2023

На борту звездного лайнера «Принцесса Аула» судьба свела самых разных людей. Ищет приключений наследница славного рода Эрхардов Шарлотта, вырвавшаяся на свободу из плена строгих нравов Новой Британии. Желает ярких впечатлений славный Диктатор Ах-Айора Данияр Седьмой. Медленно восстанавливается после неудавшегося покушения известный ученый Тойтек. И ждет удобного случая, чтобы завершить начатое, наемный убийца, вычислить которого пытается наемник Кахрай. У него простая задача – сохранить клиенту жизнь. А мир спасать он не подряжался. Никто не подряжался. Оно как-то само получилось.

Глава 12

К обеду Шарлотта готовилась весьма тщательно.

Она перебрала все наряды, придя к выводу, что все же не стоило оставлять свой гардероб на откуп кузине, ибо, притом что шкаф был забит до отказа, вещей, годных к носке, оказалось в нем не так и много. Право слово, не надевать же полупрозрачные брюки, к которым в пару шла блуза из ярко-розовой ткани, которая меняла свою прозрачность в произвольном порядке.

Мило.

Технично. Но выходить в таком из каюты? Помилуйте… да и светлое платьице, на котором Лотта остановила выбор, казалось ей чересчур уж коротким. Если сесть, юбка открывала колени, а вырез… в общем, скрывать что-либо в этом наряде не представлялось возможным.

Бросив последний взгляд на цифровое зеркало, Лотта вздохнула. До Каяра, который в списке миров стоял первым, оставалось чуть дольше суток. Стоянка запланирована на сутки, и времени хватит, чтобы пройтись по магазинам и выбрать что-то более приличное.

Да и с управляющими связаться.

Эта мысль едва не испортила настроение, но Лотта поспешно отогнала ее. Может, она все же ошибается?

Ресторан «Седьмое небо» располагался на самой верхней палубе. Потолок его и стены покрывала сплошная кристаллическая пленка, на которую транслировали запись эрванского заката.

Впечатляло.

Лотта даже остановилась, завороженно глядя, как медленно опускается объятое пламенем светило в черные морские глубины. И Предвечный океан, покрывавший всю поверхность планеты, окрашивается алым.

И золотым.

И оранжевым. Воды становились золотом, жидким, живым. А над ним мерцающей пеленой поднимались облака микроскопических водорослей.

Лотта вздохнула.

Посмотреть бы живьем. Но Эрван закрыт для посещений, слишком уж хрупка его экосистема.

— Добрый день, — раздавшийся над головой голос заставил подпрыгнуть, оступиться, и каблук левой ноги попал в невидимую трещинку, пошел влево, Шарлотта покачнулась, но была подхвачена могучей рукой. — Простите, если снова вас напугал.

— Ничего, — она вернула утраченное было равновесие.

А рука не убралась.

Такая вот… рука… совсем уж рука, ручища даже. Очень себе могучая. Шарлотта не удержалась и пощупала. Исключительно ради впечатлений, а то вдруг она как-то неправильно описывает могучесть мужских рук? На ощупь та была весьма твердой, будто каменной. Шарлотта даже ущипнуть попробовала.

— Считайте, это месть, — на всякий случай сказала она, хотя прозвучало на редкость неубедительно.

— Я так и понял. Если хотите, можете и ногу отдавить.

Лотта посмотрела на упомянутую ногу и пришла к закономерному выводу, что отдавить ее вряд ли получится, даже если она на этой ноге попрыгает.

— Вас проводить? — когда Кахрай улыбался, выглядел он куда более жутко, чем его застывший в кресле спутник.

— Если вас не затруднит. А то я…

— В первый раз в ресторане?

— В таком — да, — вынуждена была признаться Шарлотта.

В тех, прежних, ее встречали загодя, чтобы препроводить к закрытой кабинке. Те, прежние, рестораны, отличались тихой атмосферой и уединенностью, которая стоила немалых денег, но, как ни парадоксально это звучит, их стоила.

Здесь же…

Столики. Множество столиков, стоящих слишком уж близко, чтобы это было удобно. Друг от друга они если и отделялись, то лишь кадками с деревцами да легкими пластиковыми решетками, по которым расползались декоративные лианы.

Пространство было слишком большим.

Открытым.

И людным.

— Не пугайтесь, — Кахрай протянул руку, а кресло придерживал другой. — Какое у вас место?

— Первая зона. Третье.

— И мы снова соседи, — воскликнул он слишком уж радостно. А еще в этом восклицании Лотте почудилась нота фальши. — У нас первое и второе. Столики на четверых. Идемте, стоит занять место пораньше и сделать заказ, пока кухня относительно свободна. Только на сей раз никаких устриц.

И щека у него дернулась.

— Советую попробовать авердийский суп из брокколи и свежей моркови, — меню Лотта успела изучить, как и составить перечень замечаний. Все же при кажущемся разнообразии, то было не слишком обширным, чтобы соответствовать заявленному уровню. — Он полезен для пищеварения. К нему — овсяные блины, но без крем-фреша…

Она позволяла себя вести, не думая, как это выглядит.

Главное было — выбраться из этого моря людей, которых с каждой минутой становилось больше. Нет, Лотта знала, что ресторан способен вместить до пятисот человек, но одно дело — цифра, пусть и округлая, но безопасная, и совсем другое — видеть эти пять сотен.

Она повела плечами.

А если кто-то узнает? Если кузина ошиблась и… и на нее, кажется, смотрят. Вон та пухлая женщина, которая с трудом устроилась на хрупком стуле.

…Снова недоработка. Мебель должна быть не только красивой, но и удобной. А эти стулья удобными не выглядели.

— Прошу вас, — Кахрай указал на столик, стоявший рядом с экраном, где над облаками водорослей поднимались существа, одновременно похожие и на рыб, и на медуз.

Он отодвинул стул.

И помог сесть.

Затем убрал еще один, подтянул кресло к самому столу. И только после этого сел сам.

— Значит, суп?

— Суп, — подтвердила Шарлотта. — Овощной. Они весьма полезны после пищевых расстройств.

Брови сошлись над переносицей. И взгляд сделался донельзя подозрительным. Точно так же смотрела вторая гувернантка Лотты, когда подозревала, что воспитанница все же стянула с кухни пару печенек. И точно, как тогда, Лотта поспешно улыбнулась:

— Лазурные устрицы весьма коварны.

— Вы… знали? — голос был мрачен.

И Лотта мысленно прокляла свой слишком длинный язык. Все же бабушка была права. У Лотты категорически не получалось вести себя так, как подобает леди.

— Их надо есть, когда панцирь и мясо приобретут пурпурный оттенок.

— Тогда почему… — Кахрай явно подбирал подходящие слова, — промолчали?

А вот спутник его явно с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться.

— Я хотела. — Плечи Лотты опустились. — Но бабушка… понимаете, она говорила, что воспитанный человек не должен указывать другим на их ошибки и тем самым ставить в неловкое положение.

Тойтек не выдержал и забулькал.

— Я не хотела поставить вас в неудобное положение.

— Ага… мне зато потом очень удобно было, — впрочем, злости в голосе Кахрая не слышалось. — Суп, стало быть? Его тоже едят как-то… с переподвыпертом?

— Что, простите?

— С переподвыпертом? Ну там, овощи позеленеют, посинеют, крапинками пойдут, чтоб не отравиться.

— О нет, просто едят. Возьмите кремовый.

— И овсяные блины?

— Именно. Но вам, наверное, стоит двойную порцию…

— А мороженое можно? — Кахрай уставился на нее, и вид у него был донельзя жалобным. — Я мороженое люблю.

— Я тоже, — и Лотта решительно заказала себе двойную порцию клубничного.

В конце концов, у нее отпуск, а форму, подходящую истинной леди, она дома восстановит. Наверное. Почему-то ей все меньше и меньше хотелось быть истинной леди.

Может, потому, что двойные порции — это излишество.

Или потому, что леди не мечтают о закрытых мирах, а если и любуются закатом, когда солнце уже почти погрузилось в воды, а небо почернело, то наедине с собой.

— Подвинься, ишь расселся… — этот визгливый голос спугнул мысль, а на стол перед Лоттой упал поднос, который, впрочем, подвинулся к хозяйке — чрезвычайно тучной некрасивой особе, от которой пахло потом и дешевыми духами. — Помог бы даме.

— Простите? — Кахрай подобрался.

— Глухой, что ли? Помог бы, говорю… а то умаялась, пока нашла. Меню тут? — она ткнула пальцем в стеклянную поверхность, активируя экран. — Ага… что сказать, бедненько, скудненько… мясо наверняка пробирочное, а значит что? Стейки брать бессмысленно, все одно структура будет не та.

— Простите, вы кто?

— Труди, — дама протянула руку и, ухватив Кахрая за пальцы, потрясла. — Я тут с вами сесть решила. А то у вас место свободное, а меня чего-то на самый край отпихнули. Я так и сказала этому ослу-стюарду, что где это видано, чтобы к гостям относились столь неуважительно. А вы, стало быть, мороженку хотите?

Ее шея вытянулась, а кожа на ней обвисла крупными складками.

— Не рекомендую. Сливки тут растительные будут, а вместо яиц и вовсе меланж. Стало быть, нормально не прогреешь. Вкус-то выправят, но все одно не то, не то…

— Шли бы вы…

— Куда? — хлопнули пышные ресницы, роняя куски туши. — Я ж говорю, переписали меня. Теперь вместе будем. Так что, считайте, вам повезло.

Лотта не сдержала смешок.

— Повезло-повезло, — толстый палец уткнулся в экран, продавливая его, — когда еще вы услышите честное и непредвзятое мнение человека знающего?

Палец медленно пополз вниз, и Лотте показалось, что она слышит хруст экрана. А потому она поспешно поинтересовалась:

— А вы кто?

Дама повернулась и смерила Лотту надменным взглядом:

— Я же сказала. Я Труди. Труди Правдивая. Слышали?

Лотта и Кахрай одновременно покачали головами, а Тойтек что-то пробурчал в своем кресле. Как ни странно, Труди не обиделась, но величественно взмахнула рукой и произнесла:

— Вы, наверное, к миру кулинарии отношения не имеете. Я блог веду. Честные и правдивые отзывы. У меня полтора миллиарда подписчиков…

Объясняться со службой безопасности корабля пришлось долго. Они смотрели так, будто бы Данияр сам подкинул тварь, и вовсе не с целью совершить самоубийство в особо извращенной форме, но исключительно желая нанести непоправимый ущерб имуществу компании.

— Да заплачу я за ремонт! — когда допрос пошел по третьему кругу, что было совсем уж невыносимо, Данияр не выдержал.

И безопасники моментально подобрели.

Даже извинились.

И попросили быть осторожнее, а еще пообещали передать информацию об инциденте на ближайший из миров, будто это могло что-то изменить.

Идиоты.

Раздражение не исчезло и после принятия ванны. Напротив, вода казалась подозрительно чистой, и запахи солей заставляли подозревать неладное. Злили собственная беспомощность и тот факт, что он, Данияр, позволил этому покушению состояться.

И почти достичь успеха.

— Дорогой, тебе следует успокоиться, — мурлыкнула Некко, забираясь в ванну. На коже ее сверкали капли воды и драгоценные камни, которые она вживила перед отлетом.

И Данияр дернулся.

А ведь кто-то свой… может, она?

Она из почтенной состоятельной семьи. И давно просила разрешения зачать ребенка, но Данияр отказывал. Не готов он был к детям. А если… ведь существуют способы завладеть генетическим материалом.

— Ты просто отвык. На твоего отца покушались семь раз, а на твоего деда и вовсе едва ли не каждый месяц, — в ее руке появилось облако пены, которая легла на плечи. — Ты просто забыл, каково это…

Ее род почти вырезали в последней войне, в той, которая едва не развалила всю Великую диктатуру. И лишь чудом, не иначе, уцелела младшая жена со своими детьми… правда, после оказалось, что чуда не было, но был преступный сговор, факт которого доказать не удалось.

Как не удалось доказать и того, что прекрасная Ашшари не сама утонула в пруду.

Суровые были времена.

И права она, Данияр расслабился, позволил себе поверить, что в землях его мир и благодать и что всех-то она устраивает…

— Если хочешь, я готова пройти проверку, — она опустилась на колени, и пена поползла по пышной груди, дразня, но притом не вызывая никакого чувства, помимо раздражения. — Любую… если тебя это успокоит.

— И я, — Эрра опустилась на край ванны, слишком маленькой, чтобы вместить всех. И это люкс называется. Страшно подумать, в каких нечеловеческих условиях находятся остальные. Та же рыженькая.

— И я, — мрачно произнесла Заххара и велела: — Неки, вылезай, ему сейчас не это нужно.

Некко подчинилась.

А Данияр позволил себе успокоиться. Значит, не они… но кто?

— Медуз давно уже экспортируют, — Заххара набросила на плечи подруги пушистое полотенце.

— Медуз?

— Точнее, их яд. Тебе же подавали проект по фермам, где их разводят.

Кажется.

Или точно? Совет вечно какие-то проекты норовит подсунуть, и если в первое время Данияр вполне искренне пытался вникнуть в каждый, то теперь…

Отец оттаскал бы его за уши, а после и выпорол бы так, что Данияр неделю лежал бы лежмя, чтобы потом, когда он встанет, отправиться на край мира, в какую-нибудь богами забытую крепость, восстанавливать ее во славу диктатуры.

— Яд используют для создания кремов. И уколов. И сердечных препаратов. Да много где… весьма выгодно… — Некко вытерлась и облачилась в легкое бледно-зеленое платье. Сквозь ткань его поблескивали камни. — Пытались вывезти и разводить, но оказалось, что твари эти только в наших условиях способны размножаться. Впрочем, часть поставляем живыми. В анабиозе.

— И сколько?

— По договору? Да около двухсот тысяч в год, — она легко пожала плечами. — Но сейчас строится цех переработки, что выгодней, чем платить за перевозку и хранение.

Данияр лишь кивнул.

И выбрался из ванны. Он ощущал себя не просто жалким, но еще и глупым.

— Но все равно кто-то свой… — возразила Эрра.

— Летели только мы, — Заххара стряхнула с рук пену.

— С одной стороны, верно, с другой… Захи, помнишь, ты справку составляла для миграционной службы?

— Сто двадцать тысяч, — ответила Заххара, ловко заплетая волосы в косу.

— Что «сто двадцать тысяч»? — Данияр позволил раздражению прорваться наружу. Выходит… они все знали.

Про фабрику.

Миграцию.

Про что еще?

— Около ста двадцати тысяч граждан диктатуры ежегодно покидают планету, — миролюбиво отозвалась Заххара. — Кто-то на учебу, кто-то на работу, большей частью в подконтрольные нам компании, но иногда и просто так. Также ежегодно возвращается около ста тысяч, но во многом это временное возвращение. Мужчины ставят дом, покупают жен, а потом вновь отправляются на заработки.

— Им дома мало?

— Не то чтобы мало, но… с одной стороны, конечно, возможностей стало больше, — Заххара подала нижнюю рубашку, от которой Данияр отмахнулся.

— Штаны дай. И что-то нормальное, а то хожу здесь…

Спорить не стали, молча подали комплект из свободной туники и необычайно мягких брюк.

— Так что там не так?

— Все так. И все же… мы приближаемся к экономическому плато. Рост экономики замедляется, а внутренние ресурсы если не полностью исчерпаны, то весьма к тому близки, — Некко подхватила длинные волосы Данияра, завернула их в мягкое полотенце. Так и вышли в каюту. — Основная ставка сделана на туристическую сферу. И интерес держится. Во многом благодаря усилиям вашего дяди… и не только его. Но туризм, как показывает опыт, это не совсем надежно…

Все трое опустились на подушки. И Данияру пришлось тоже садиться.

— И многие это понимают, — Некко положила руки на колени, смотрела она мягко, кротко и, как показалось, с жалостью, что было совершенно недопустимо. Данияр нахмурился, но это не подействовало. Его возлюбленная одару лишь головой покачала, сделавшись в этот момент до боли похожей на наставника, которого Данияр в очередной раз расстроил. — И ищут альтернативные источники доходов. Те же фермы медуз… но беда, что они во многом механизированы и не требуют привлечения человеческих ресурсов. Да и мало кто хочет идти работать со столь опасными тварями. Одно дело — плясать для восторженных туристов и устраивать мнимые схватки, а другое — всерьез рисковать.

Эрра кивнула.

И Заххара присоединилась к ней.

Заговор? И что Данияру с ним делать?

— С третьей стороны, геологоразведка, которую проводили при вашем деде, да примут боги душу его, — Некко почтительно склонилась, коснувшись раскрытыми ладонями пола, — утверждает, что в пустыне сокрыто много ценного, особенно близ Канейских гор. Там по всем косвенным признакам имеются залежи артнидия, а его, как вы знаете, в природе мало.

Данияр кивнул.

Хотя он знать не знал, что за артнидий такой. Потом в сети посмотрит. Осторожненько. Ибо не к лицу диктатору и Познавателю Сущего пользоваться поисковыми системами.

— Разработка месторождения даст весьма серьезный доход. Но вы объявили горы заповедником.

— И поэтому меня надо убивать? — проворчал Данияр.

— Тот, кто займет ваше место, может быть куда более сговорчивым.

— Мне отец завещал.

Прозвучало так, будто Данияр оправдывается.

— Мой батюшка… если будет позволено сказать, — Некко провела ладонями по лицу, — был уверен, что это сделано, дабы сохранить наш мир пусть не в том виде, что достался нам от предков, но в весьма к нему близком. Ибо даже самые щадящие разработки оказывают на биосферу весьма разрушительное воздействие.

Это да.

Это возможно. И главное, на правду похоже.

— Многие знали, что вы желаете нанести визит брату своему, — Эрра выставила точеную ножку и теперь шевелила пальчиками. На каждом поблескивал лунный камень. Щиколотку дважды обвивала тонкая цепочка, весьма невзрачная с виду, но стоившая едва ли не больше, чем весь драгоценный узор на коже Некко. — Информация, конечно, значилась как закрытая, но, сами понимаете, сборы не могли не остаться незамеченными.

Данияр кивнул. И закрыл глаза, когда головы коснулись мягкие руки Некко.

— Вычислить маршрут не так и сложно, — продолжила Эрра свою мысль. — Медузу… тоже не проблема, если есть доступ на ферму. Жаль, нельзя образцы отослать, там давно уже определенные линии выращивают, по генетическим маркерам можно было бы определить, она им принадлежит или это дикарь. Конечно, обращение требует определенных навыков, но тоже не сказать чтобы запредельно сложно.

Данияр позволил заплести себе косы.

И поднялся.

Вздохнул. Взглянул на своих женщин, которые молчали, делая вид, что совершенно точно не имеют отношения к нынешнему разговору. И лишь Эрра проворчала:

— Не шлялся бы ты по кораблю в одиночестве…

Кивком подтвердила согласие с ней Заххара, а Некко заметила:

— Если нравится кто, лучше сюда приводи…

Все трое кивнули.

И вот что с ними делать?

Данияр поднялся и, обозрев гарем, сказал:

— Прятаться я не собираюсь.

По глазам было видно, что решение это восторга не вызывает.

— Завтракать пора, — первой поднялась Эрра мягким текучим движением. Так двигается медная гадюка, хозяйка Дальних песков. — Как понимаю, мы идем?

На тонком запястье зазвенели браслеты, аккурат что чешуя гадючья.