Оплот добродетели

Карина Демина, 2023

На борту звездного лайнера «Принцесса Аула» судьба свела самых разных людей. Ищет приключений наследница славного рода Эрхардов Шарлотта, вырвавшаяся на свободу из плена строгих нравов Новой Британии. Желает ярких впечатлений славный Диктатор Ах-Айора Данияр Седьмой. Медленно восстанавливается после неудавшегося покушения известный ученый Тойтек. И ждет удобного случая, чтобы завершить начатое, наемный убийца, вычислить которого пытается наемник Кахрай. У него простая задача – сохранить клиенту жизнь. А мир спасать он не подряжался. Никто не подряжался. Оно как-то само получилось.

Глава 9

Часом позже она стояла, разглядывая четыре трюфеля, которые ни в одной ведомости на погрузку не значились. Перечень сладостей, предназначенных для свит-баров, имелся. И не слишком Лотту порадовал. Все же на корабле подобного класса ожидаешь, что и конфеты будут приличные, а не эконом-класса. Но главное, что трюфелей компания не закупала.

И если так… откуда взялись?

Единственный более-менее логичный ответ заставлял Лотту хмуриться и щипать себя за руку. Старая привычка, которая донельзя раздражала что бабушку, что гувернанток, которые по-всякому брались от привычки избавлять… Не вышло.

Лотта вздохнула.

И как поступить? Выбросить в утилизатор? Это было бы правильно, но… Лотта переложила конфеты на блюдце и убрала в стазис-камеру.

На всякий случай.

Зазвеневшие колокольчики заставили ее очнуться. А на экране высветилась знакомая уже фигура. Как фигура… даже на весьма приличных размеров экран влезла лишь часть ее. Та, что затянута черным военным кителем.

Подумалось, что грудь у подобной особи должна быть повышенной могучести, а следовательно, вызывать особо мощный прилив трепета. Однако то ли в отравленных трюфелях было дело, то ли в самой Шарлотте, но она ощутила лишь раздражение.

Не каюта, а проходной двор, право слово…

— Доброго вечера, — вежливо произнес Кахрай и слегка наклонил голову, что при определенных условиях можно было бы трактовать как поклон.

— Доброго, — Шарлотта изобразила улыбку.

— Ваше общество показалось моему подопечному весьма приятным, в связи с чем я взял на себя смелость пригласить вас на ужин, — он произнес эту фразу на одном дыхании и, кажется, завершив, вздохнул с немалым облегчением. — Вы ведь не откажете?

— Ужин? — Лотта нахмурилась.

Помнится, попадался ей в руки роман, где юную и доверчивую героиню заманили на ужин, а там подсыпали в ризотто дурман и надругались.

— Вы ведь еще не ужинали? — уточнил Кахрай. Он не входил, но возвышался на пороге, телом своим загораживая весь проход.

Лотта хотела было солгать, что как раз поужинала, но бабочки в животе вдруг ожили и громко срыгнули, иначе этот звук весьма неприличного свойства и описать было невозможно.

— Нет, — сухо ответила она.

И слегка покраснела.

У настоящей леди в животе не урчит.

— Тогда мы будем рады… какую кухню предпочитаете? Есть на выбор итальянская, мишранская и пустынных миров, но последнее не советую. Не всякий повар способен правильно приготовить печеную змею.

— Тогда…

Вспомнилось ризотто.

— Мишранская, — Шарлотта все же решилась. Возможно, оно и глупо, но и прятаться в каюте тоже не особо умно, тем паче что яд принесли именно в каюту. — Но мне нужно переодеться…

— Тогда ждем вас?

Она кивнула.

Переодеться… во что? Ее багаж распаковали, платья нашли место в гардеробной нише, довольно тесноватой по сравнению с привычной Лотте гардеробной комнатой, но в целом вышло неплохо. И как принято одеваться к ужину? Наверняка не так, как дома, тем паче что длинных закрытых платьев в гардеробе не наблюдалось. А вот остальное…

Лотта вытянула нечто длинное, пятнистого окраса. Приложила к себе. И хмыкнула. Убрала. Достала юбку, показавшуюся в достаточной мере приличной, но именно что показавшуюся. Все впечатление строгого наряда портили вырезы.

Вот кто наденет такое… такое…

С сетчатыми чулками.

Что о ней подумают? Нет, ясное дело, что. Помнится, в «Сладком обманщике» о ее героине тоже плохо подумали, когда она вынуждена была пойти на работу в платье сестры…

Так, книги книгами, а что-то выбрать надо.

Что-то такое… Лотта прикусила губу. В конце концов, если вспомнить о цели ее путешествия, то чулки в сеточку не кажутся таким уж излишеством.

В последнее мгновение она, спохватившись, проверила одежду анализатором. И тяжко вздохнула, заметив, как гаснет зеленый огонек на дисплее. Сигнал Лотта отключила. Что ж… вопрос с чулками можно было считать закрытым. Они отправились в стазис.

Девица появилась ровно в семь.

И это было подозрительно, поскольку нормальные девицы имели преотвратительную привычку опаздывать, прикрываясь девичьей рассеянностью и необходимостью собраться. Правда, почему нельзя было начать собираться чуть раньше, никто из них не мог объяснить.

Когда спросишь, хихикают. Томно вздыхают. Закатывают глаза, будто речь идет о величайшей женской тайне. А эта вот стоит улыбается. Держит в руках коробочку с глазированными пирожными.

— Я подумала, — коробочку она протянула Кахраю, — что неудобно идти в гости с пустыми руками. И заказала вот…

— Спасибо.

Когда его ручное чудовище улыбалось, и Тойтеку становилось не по себе. А девица ничего, не шарахнулась, только головой мотнула, и рыжие кудряшки заплясали. Она же вытянула шею, пытаясь разглядеть что-то в глубинах номера.

И Кахрай посторонился.

Пропустил.

Нахмурился.

Это да… вид у девицы был… впечатляющим. Длинная, в пол, юбка колыхалась, и то тут, то там сквозь разрезы в шелке мелькали золотистые девичьи ножки.

Весьма себе милые ножки.

Белая блуза с широким воротом обнажала и шею, и ключички, и плечи, на которых виднелась россыпь веснушек. Волосы Шарлотта убрала под ленту, но рыжие пружинки норовили выбраться и теперь скользили по шее…

Тойтек сглотнул.

И порадовался, что в нынешнем своем состоянии он избавлен от подлых слабостей плоти. Напротив, теперь ему, как никогда прежде, была видна вся бездна женского коварства. Оставалось надеяться, что этот псевдонаивный облик Кахрая не проведет.

— А у вас здесь мило. Почти как у меня, — сказала она, остановившись перед экраном, на котором транслировали запись с разведывательного зонда. Во всяком случае, эта звездная система с красным карликом была Тойтеку незнакома.

— Стандартный полулюкс, — Кахрай поставил коробку на стол.

— Стандартный… — Шарлотта осмотрелась и ткнула пальцем в экран. — Тоже без возможности сменить тему? Я пыталась. Здесь давно пора было навести порядок.

Это было сказано тихо, но столь решительно, что Тойтек порадовался, что не имеет отношения к кораблю и порядку на нем.

Впрочем, Шарлотта резко отвернулась от экрана и уставилась на Кахрая немигающим взглядом. А тот моргнул растерянно и попятился.

Она же шагнула вперед.

Откашлялась.

И неожиданно низким грудным голосом поинтересовалась:

— Как ваши дела?

— Х-хорошо, — Кахрай несколько поспешно переместился за кресло. — Мы рады, что вы тут.

— И я. Рада.

Это прозвучало несколько мрачно, почти обреченно.

— Прошу к столу… — Кахрай поставил кресло так, что Тойтек оказался перед девицей, которую, впрочем, сам он интересовал постольку-поскольку. Внимание ее было приковано к Кахраю. И это… обижало.

Пожалуй.

Тойтек привык, что обычно у женщин хватало ума выбрать действительно стоящего партнера. А эта… эта его будто и не замечала. Нет, конечно, он говорить не способен и вообще скорее растение напоминает, но это ведь еще не повод вот так… С другой стороны, если подумать, то опасен для нее именно Кахрай. Он стоит между девицей и Тойтеком.

И как-то от осознания этого стало… слегка не по себе.

Пальцы левой руки нервно задергались.

Спокойно.

Не будет же она убивать прямо здесь? Это, в конце концов, подозрительно… и вообще… нужно взять себя в руки. Он взрослый, серьезный человек. Он не станет паниковать по пустякам. Вдохнет поглубже, постарается улыбнуться, насколько это вообще возможно в его ситуации. И будет тихонько сидеть, предоставив Кахраю честь общаться с сомнительной этой особой.

Пальцы заскребли по подлокотнику, и мох поспешно отозвался, потянулся к ним, облепил бледными нитями, поглощая кожный жир и налипший мусор.

Вот же…

И кто придумал, что это удобно? Ощущение было, словно тебя жрут.

А главное, девица остановилась в центре гостиной и замерла, уставившись куда-то на стену. Затем взгляд ее переместился к дверям в туалетную комнату, в спальню, явно отмечая расположение их. Поднялся к потолку, скользнул по стенам… Ищет скрытые охранные системы?

По позвоночнику побежал холодок.

И вправду профессионалка.

— А вы когда-нибудь играли на бирже? — вдруг поинтересовалась девица и вперилась немигающим мрачным взглядом, который совершенно не вязался с ее наивным личиком.

Лотта нервничала.

Определенно.

Ей раньше не случалось оставаться наедине с мужчиной. То есть случалось, конечно, но дворецкий, и лакеи, и даже директора — это ведь совсем не то, что сейчас.

А сейчас… да, она действительно нервничала, потому что ее разглядывали. И известный ученый, который с прошлого раза не стал выглядеть более живым, и его… сопровождающий.

Именно.

И так внимательно. Очень внимательно. Слишком даже внимательно, отчего у Шарлотты появилось почти непреодолимое желание немедля вернуться к себе, потребовать нитку с иголкой или одежный клей и запаять треклятые разрезы на юбке. А то ведь то колено в них вывалится, то даже бедро, и до самой резинки чулок. А блузка, в собственном номере Шарлотты сидевшая вполне плотно, едва ли не монолитно, вдруг стала съезжать, и главное, потихоньку так, то с левого плеча, то с правого, то сразу с обоих, грозя поставить Шарлотту в вовсе уж неудобное положение.

И, нервничая, она ляпнула глупость.

Хотя, конечно, блокировка возможности переключения каналов на внутренних экранах в люксовой палубе — это совсем даже не мелочь, это вопиющая бесхалатность и неуважение к пассажирам.

А потом эти люди еще на убытки жалуются. В туристической сфере конкуренция сейчас запредельная, каждая мелочь важна. Лотта заставила себя тряхнуть головой и отложить возмущение до тех пор, пока не появится возможность поработать. А сейчас…

Она вздохнула.

Осмотрелась, стараясь не цепляться взглядом за неприятные мелочи вроде полной неприспособленности каюты для людей с особенностями физического развития.

Двери между зонами слишком узки, и кресло в них если и проходит, то с трудом.

Пандусы отсутствуют.

Система моментальной связи… нет, она не отключена, но и не видна. Может статься, работает она в штатном режиме, но после всего увиденного Шарлотта очень в этом сомневалась.

А пауза все длилась и длилась.

И с нею возникло чувство неловкости. Блузка опять поехала… как их вообще носят? Одно неловкое движение и… Надо о чем-то поговорить. Но о чем говорят с посторонними мужчинами? Женские журналы советовали выбрать тему, мужчинам интересную.

О спортивных карах, например.

Или о бизнесе.

В карах Шарлотта ничего не понимала, у нее имелся бабушкин лимузин, которого вполне хватало для редких выездов, а кары… у кузины вот был. Раз в полгода она попадала в аварию, после чего Шарлотте приходилось возиться с бумагами, добиваясь, чтобы случай признали страховым и выплатили компенсацию, которой обычно хватало на приобретение нового кара, а тот… Нет, о карах говорить совершенно не хотелось. А о кузине не хотелось и думать.

Лотта сделала глубокий вдох и поинтересовалась как можно более небрежным тоном:

— А вы когда-нибудь играли на бирже? — правда, она слегка запнулась, но кажется, этого не заметили.

Тойтек прикрыл глаза.

Дважды.

— Да, — сказал Кахрай и пальцем указал на подопечного. — Он. Говорит.

— А он может говорить? — оживилась Лотта.

— Моргает.

— А… очень… содержательно. А вы, значит, не пробовали? Если решите, то настоятельно рекомендую обратить внимание на фармацевтику. Весьма перспективное направление, а главное — стабильное. В целом доход дает небольшой, поскольку рост все же не взрывной…

Не дожидаясь приглашения, она присела на край диванчика, и коварная юбка тотчас воспользовалась ситуацией. Полосы ткани соскользнули, обнажая ноги едва ли не до края чулок. А стоило шелохнуться, как и край стал виден. Лотта подозревала, что если она снова пошевелится, то будет виден не только край, но и ее белье, пусть весьма пристойной фирмы, но это же еще не повод его демонстрировать!

Она заставила себя сидеть смирно.

В конце концов, она может и не заметить, что… и если они джентльмены, то тоже не заметят.

Тойтек поспешно заморгал.

— Да, я тоже думаю, что это наиболее стабильно развивающаяся отрасль. В рудной добыче, конечно, разовый доход по акциям может быть выше, но и риски тоже. Помнится, в позапрошлом году «Крево» едва не разорились, когда приобрели лицензию на добычу металлов в поясе Миракла, а оказалось, что данные разведки действительности не соответствуют…

Она подняла глаза к потолку.

— Поэтому все-таки фармацевтика. Особенно старые, надежные компании вроде «Фармтека»… — она покосилась на ученого, которому должно было быть приятно. Лично Лотта испытывала радость, когда кто-то хвалил ее компании. — У них хорошая научно-производственная база, что и позволяет держаться на плаву. За последние три года они представили к лицензированию более полутора сотен средств. Большинство, конечно, представляет собой более удачные модификации старых патентов…

Кажется, она несет чушь.

Точно несет. Иначе почему на нее так смотрят? И Кахрай, и Тойтек… в его взгляде Лотте почудилась весьма откровенная ненависть.

Странно.

Но ведь правда же. Фокус старый. И многие им пользуются, когда выходят сроки уникального лицензирования.

— Хотя… — она заставила себя не обращать на их взгляды внимания. — Последние несколько лет были менее успешными. Да еще и кредиты на модификацию производств… если они не выпустят ничего более-менее интересного, то с доходами могут возникнуть проблемы.

— Надеюсь, вы ошибаетесь, — Кахрай развернул кресло и подтолкнул его к столу. — А про Рахх что скажете?

— Рахх? — Лотта нахмурилась, пытаясь вспомнить, где же слышала это название. — А… да… тоже пытаются заняться фармацевтикой, амбиции большие, а ресурсы маленькие. На диво неспокойный мир.

Кахрай смотрел.

На нее.

И на плечи. И на ногу тоже, отчего ноге стало жарко. А может, не от взгляда, а от неудобной позы, сменить которую Шарлотта откровенно боялась.

— Настоятельно не советую связываться. За последние полсотни лет там семь раз менялось правительство и два раза происходила национализация, вследствие которой многие компании лишались своей собственности. Были, конечно, суды, но Совет признал, что Рахх в своем праве. Страховые-то компенсации выплатили, но это тоже дело небыстрое…

— А сейчас там что?

— Сейчас… — Лотта почесала кончик носа. Хорошо, что она к делу относилась серьезно и читала все сводки, пусть даже не касавшиеся напрямую дел корпорации. Никогда не знаешь, что тебе пригодится. — Сейчас к власти пришли радикальные реформаторы, которые поставили целью полное преобразование промышленного комплекса. Под это дело им выделили очередные кредиты. И да, Рахх решил заняться фармакологией. Но вряд ли что-то получится.

— Почему? — в голосе Кахрая скользнули бархатные нотки, которые настолько не вязались с огромным этим человеком, что Шарлотта вздрогнула.

А перед ней появилось блюдо с лазурными устрицами.

Вот так взяло и появилось.

И главное, правильное, вытянутое, посыпанное розовым льдом, в котором виднелись листья настоящей мяты. Лед медленно таял, а панцири темнели. Еще немного, и появится весьма характерный пурпурный оттенок, показывающий, что мясо охладилось в достаточной степени, чтобы быть пригодным к еде.

— Потому что фармацевтика — это не столько технологии, сколько специалисты. Какой толк в секвенаторах, если нет никого, кто умеет ими пользоваться? А изыскания — это даже не использование, это научный поиск, и он требует не только высочайшей квалификации, но и особого стиля мышления. Сейчас почти все более-менее серьезные исследователи связаны контрактами.

Тойтек моргнул дважды.

А Лотта мысленно поздравила себя с тем, что она не просто дура, но круглая дура. Он же как раз и занимается исследованиями в области фармацевтики. А долю в компании получил в обмен на патенты.

Кстати, довольно толковые.

— Они могли бы занять нишу производства по лицензии, — Шарлотта аккуратно подхватила первую раковину и, полив соком лайма, поднесла к губам. Мясо оказалось правильным.

Свежим.

Слегка сладковатым. Мягким. Хотя… чувствовалась легкая горчинка, которая появляется после стазиса.

— Но это опять же потребует строгого контроля и унификации производства, а доход даст относительно небольшой, что, как понимаю, их не устраивает. Насколько знаю, их рекрутеры пытаются собрать свою команду, выискивают молодых и талантливых, завлекая их на Рахх, но если система и заработает, то лет через двадцать, если не позже. А двадцать лет для Рахха… — Лотта проглотила вторую устрицу и запила ее острым морковно-имбирным супом, который подали в крохотных стаканах.

Мишранская кухня в целом ей нравилась.

Правда, бабушка ее не жаловала, как, впрочем, и любую иную, кроме истинно британской.

— Вы так хорошо во всем разбираетесь, — мурлыкнул Кахрай, который устрицы ел, но как-то… неловко, что ли. Было ясно, что он их то ли не любит, то ли не имел прежде дела с едой столь специфической.

Взял синюю и поморщился.

И будь Лотта не так хорошо воспитана, она бы сказала, что голубые устрицы в принципе ядовиты и что потреблять их в свежем виде — не самая лучшая затея. Именно поэтому их и отправляют на лед, что под воздействием холода аратонин, собственно и придающий специфическую окраску, начинает разрушаться.

Но Лотта была воспитана слишком хорошо.

А потому мысленно от души посочувствовала Кахраю. Умереть он не умрет, но вот блюда мишранской кухни вновь попробовать рискнет нескоро.