Стреломант

Эл Лекс, 2023

Когда-то я был лучшим наемным убийцей своего мира. Мой лук не знал промахов, а стрелы купались в крови. Потом меня предали мои же собратья ради награды за голову. Но умерло лишь тело. Боги дали мне вторую жизнь в новом мире и новом теле. Теперь я бастард уважаемого и известного рода, почти лишенный магии, которая и определяет, кто ты в этом мире. И будто этого было мало, меня еще и собственный отец хочет убить!

Серия «Новая фантастика. Возвышение»

© Эл Лекс, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2023

Глава 1

Богиня

— Ну здравствуй, Лире. Вот мы наконец и встретились. Я заждалась.

Я никогда не слышал этого голоса — тихого, вкрадчивого, пробирающего до костей и согревающего, как свет яркого солнца. Я никогда не встречал эту женщину — высокую, статную, с идеальной фигурой и черными, как сама ночь, волосами до пояса. Я никогда не видел этой полумаски, сделанной из человеческого черепа, прикрывающей верхнюю часть лица и открывающей лишь мягкий нежный подбородок и бледные, без единой кровинки, губы.

Но я все равно знал, кто передо мной. Здесь просто не могло быть нескольких вариантов. Тому, кого только что ударили острым граненым стилетом прямо в сердце, предстоит только одна встреча. Встреча с той, чья величественная статуя стоит в каждом храме богини смерти Трин.

— Моя богиня. — Я поклонился так почтительно, как только мог. Не потому, что я лебезил перед небожительницей, не потому, что боялся ее, вовсе нет. Потому что она действительно моя богиня. Та, с чьего благословения я отправлял во тьму всех своих жертв. Та, с чьим именем на устах я отпускал тетиву лука, не знавшего промахов. Та, само существование которой позволяло мне быть тем, кем я был. И не становиться при этом тем, кем я становиться не желал.

Богиня Трин стояла передо мной, возвышаясь на добрые две головы, хотя мы были одинакового роста. За ее спиной полыхало призрачное белое пламя — видимо, то самое, в которое богиня, по преданию, отправляет принятые души. То ли на перерождение, то ли наоборот — в вечное забвение, теологи так и не пришли к единому мнению.

— Лире Вайдел, — медленно произнесла Трин с легкой улыбкой на устах. — Лире Стрела. Лире Тихая Смерть. Лире Лучник. Как много имен тебе придумали в мире.

— Это далеко не все, — улыбнулся я. — Но ни одно из них мне не нравится.

— О, мне ли не знать, Лире. Но все это уже неважно. Имена — это то, чем человек пользуется при жизни. А твоя жизнь, как ты уже понял, закончилась. Довольно бездарно закончилась, не находишь?

Я скрипнул зубами от ярости, но сдержал ее внутри себя и ничего не сказал.

Моя жизнь не закончилась — ее закончили! Пятерка шакалов, которых я считал своими коллегами по гильдии убийц, — вот кто виноват во всем! Общая сумма награды за мою голову наконец-то превысила тот порог, который они готовы были переступить, превысила чувство страха и инстинкт самосохранения, и поэтому по возвращении с очередного задания меня ждали не честно заработанные деньги, а полметра острой стали в грудь!

Хорошо, что я успел все же двоих прихватить с собой. Жаль, что не всех. Моя богиня была бы еще более довольна.

— Лире, Лире. — Трин с печальной улыбкой покачала головой. — Некоторых горбатых даже могила не в силах исправить. Даже в своей собственной смерти ты думаешь лишь о тех, кому принес смерть сам.

— Все ради тебя, моя богиня, — снова слегка склонил голову я. — Все ради тебя.

— Ладно, Лире, я не буду долго тянуть интригу и признаюсь, что благодарна тебе за все те годы, что ты… работал на мое благо. Пусть и не в общепринятом смысле, но ты был очень известным и влиятельным человеком при жизни… Намного известнее и влиятельнее, чем ты даже сам о себе думал. Поэтому у меня есть к тебе предложение.

— Да, моя богиня?..

Даже думать о том, что она предложит мне вернуться в мой мир, чтобы продолжить нести ее слово и дело, — страшно. Это настоящее святотатство, и если бы Сыновья прознали о моих крамольных мыслях, то закончил бы я свои дни в яме с червями.

Но вдруг?.. Не просто же так она завела этот разговор? Предложение от богини — это само по себе что-то невероятное, а уж от богини смерти…

— Лире, ты приносил мне жертв больше, чем кто-либо другой в твоем мире. Разумеется, я не говорю о войнах и массовых казнях. Некоторые из них, кстати, тоже твоих рук дело, пусть и косвенно… Нет, я говорю о личном причинении смерти человеку. Скажи мне, ты не устал от этого? Ты не устал нести смерть? Ведь именно это и привело тебя ко мне. Слишком рано привело…

Я сжал зубы, чтобы многочисленные вопросы не посыпались из меня, как зерно из дырявого мешка. Ведь богиня практически прямым текстом заявила о том, что хочет вернуть меня к жизни!

— Разумеется, вернуть тебя к жизни я не могу, — улыбнулась Трин, одной лишь этой улыбкой снося призрачный замок моей радости. — Или, вернее, не могу в том мире, в котором ты жил. В том теле, в котором ты жил.

— Я не понимаю, богиня… — Я развел руками. — Мне бы как-то попроще…

— Разумеется, не понимаешь — ты же убийца, а не богослов. И именно это привело тебя сюда, ко мне и к тому предложению, что я собираюсь тебе сделать. Если ты согласен, я отправлю тебя… Скажем так: туда, где все, что ты знал до этого, перестанет быть важным. Ты будешь снова как младенец, который совершенно ничего не знает об окружающем мире. О совершенно новом мире, в котором не будет ничего знакомого тебе. У тебя будет новое тело, у тебя будет новое окружение, но самое главное — у тебя будет новая жизнь. Совсем другая новая жизнь.

— Какая, богиня?

— Такая, какую ты построишь сам.

— Мне незачем менять мою жизнь. — Я покачал головой. — Если выпадет шанс повторить — я повторю.

— Не выпадет, Лире, — снова чуть улыбнулась Трин. — Ты сам это поймешь. Другая жизнь — это другие правила. Другие правила — это другой ты. Мое предложение отнюдь не просьба продолжить службу мне, это благодарность за годы службы, что уже минули. Разумеется, ты волен отказаться и шагнуть в пламя, но… Станешь ли ты это делать? Лире, которого знала я, никогда не сдавался без боя. Даже будучи уже мертвым.

Новая жизнь в новом теле. Новое тело в новом мире. Да, новый мир — это уже что-то… новое. Но кто сказал, что этого не может быть? Боги всемогущи — почему бы им не владеть несколькими мирами? Зачем им ограничивать себя всего одним?

— Я свободен в выборе пути? — уточнил я.

— Полностью, — кивнула Трин. — Считай, что я просто дарю тебе новую жизнь.

— И в каком же мире я окажусь?

— Прости, Лире, но это уже я тебе сказать не могу. — Трин повела плечами. — Даже если бы могла — не сказала бы, а я ведь не могу. Я еще сама не знаю, кто и в каком мире умрет сознанием, но останется жить телом в тот момент, когда ты примешь мое предложение, а значит, не могу сказать, в каком мире ты окажешься. Я даже не могу сказать тебе, когда именно это произойдет, но когда бы ни произошло, твоя душа до этого момента будет надежно сохранена. И я просто перенесу ее в тело того, кто лишится собственной души, оставив после себя пустую смертную оболочку

— Ты уже уверена, что я соглашусь… — усмехнулся я.

— Конечно же уверена. Лире, которого я знаю, обязательно согласится. А если ты какой-то другой Лире, то тебе в любом случае дорога в пламя. Так что мы оба знаем, что ты согласен.

Богиня смерти сделала два шага и оказалась со мной почти вплотную. Так близко, что ее полумаска-череп практически касалась моего лица.

— Весь этот разговор был совсем не нужным, я могла просто отправить тебя, — прошептала богиня, приближая свои губы к моим. — Но мне хотелось все-таки с тобой поговорить. Просто поговорить.

Бескровные губы обожгли ледяным холодом, который принялся растекаться по всему моему лицу, — я, не в силах прервать поцелуй, да и не желая этого делать, закрыл глаза и провалился во тьму…

Когда я открыл глаза, тьмы вокруг не было. Не было богини, не было пламени, сжигающего души мертвых. Была просторная комната, залитая светом из большого окна, прикрытого полупрозрачными занавесками. Стены были покрашены в мягкий бежевый цвет, а пол выложен блестящей белой квадратной плиткой.

Я лежал на кровати, сделанной из гнутых труб, покрашенных в белый цвет. Кое-где краска стерлась, и в таких местах было видно, что трубы сделаны из металла. Слева от меня стоял маленький столик, на котором расположилась бутыль с… наверное, водой, если судить по ее прозрачности. Справа — металлическая тренога, к верхушке которой был подвешен тоже прозрачный плоский пакет с жидкостью внутри. От пакета тянулась длинная тонкая трубка, которая скрывалась под простыней, что накрывала меня. И вот уж в пакете вряд ли была вода.

Я попытался поднять руку, к которой тянулась трубка, — рука почти не слушалась. Ощущение, будто лежал на ней несколько часов, передавливая кровоток, и теперь она отнялась. С другой рукой дела обстояли чуть получше — я смог приподнять ее и худо-бедно двигать.

Ладно, эти ощущения на самом деле знакомы — не раз испытывал подобное, когда подолгу лежал в засадах в неудобных позах, поджидая цель. И я знаю, как с этим справляться.

Я принялся постепенно разминать мышцы, сначала сгибая и разгибая пальцы, потом, когда они начали слушаться, двигая кистями, и так постепенно переходя все выше и выше. Дойдя до локтей, я понял, что с ногами та же беда, и принялся приводить в порядок и их, проклиная предыдущего владельца тела, который умудрился запустить его до такого состояния, и заодно — богиню.

Ну богиня, ну удружила, заселила меня в тело какого-то инвалида… Вот уж действительно новая жизнь! Беспомощный как новорожденный младенец! Спасибо, моя богиня!

«Не за что! Я же говорила, что не знаю, какое тело тебе достанется!»

Голос в голове прозвучал так неожиданно, что я даже прервал свои упражнения по возвращению чувствительности.

Наверное, тело, в которое меня поселила богиня, принадлежало душевнобольному. Как иначе объяснить то, что в голове у меня чужой голос?

«Не прибедняйся, ты все уже понял! Ты же не думал, что я оставлю своего любимого человека без помощи?»

Так, значит, мне все же не показалось. Это действительно голос богини Трин, и она действительно поселилась у меня в голове. Только вот зачем? Чтобы снова давать мне задания и принимать смертельные подношения?

«О нет, мой дорогой, тут ты ошибаешься. Ошибаешься во всем, начиная от моего имени. В этом мире я известна как Анда — богиня времени. Забавно, не находишь? Ведь ничего, кроме времени, не приносит смерть в ста процентах случаев».

Нет, богиня, не забавно. Это логично и правдиво.

«Ты скучный! Лучше бы радовался новой жизни!»

Зато ты чересчур веселая для богини сме… Хм, да, ты же больше не богиня смерти.

«Умница, Лире, умница! Кстати, и ты больше не Лире, если уж на то пошло. Твое тело раньше принадлежало Сержу Колесникову, так что привыкай заранее к новому имени. Теперь все будут обращаться к тебе только так».

Меня и старое устраивает.

«Прости, но под старым именем тебя никто здесь не знает. Так что тебя просто не поймут. А тех, кого никто не понимает, в этом мире принято сажать в больницу для душевнобольных. Думаю, ты не хочешь там оказаться».

Никто не хочет там оказаться. Я понял тебя, богиня. Серж так Серж. Я привыкну. Я в свое время успел привыкнуть к паре десятков фальшивых имен и отвыкнуть от них — тоже.

За всеми этими разговорами с богиней или той, кто ею притворяется…

«Эй, я слышу не просто всё, а всё-всё!..»

Ладно, понял, принял, взял на заметку. Значит, за всеми этими разговорами с богиней я не переставал разминать конечности, и наконец они отозвались полной готовностью, как в старые добрые времена. Тонус мышц, крепость костей, текущая по сосудам кровь — я ощущал свое тело обновленным и помолодевшим. Очень сильно помолодевшим.

«Так оно и есть. В этом мире тебе всего восемнадцать лет против твоих личных сорока трех».

Надо же, четверть века минус… А я ведь уже и не помню, каким я был в свои восемнадцать лет!

«В свои восемнадцать лет ты был грязным оборванцем, который готов был вскрыть глотку любому за пару медяков».

Да, действительно. А кто я здесь?

«Не торопи события. Всему свое время. Ты опять пытаешься жить по-старому, сразу оценить всю ситуацию и выстроить дальнейший план действий. Будь проще, Ли… Серж. Просто живи. Познакомься с этим миром заново, открой его для себя. Начиная с себя самого».

Жить для себя самого… Что ж, это звучит довольно неплохо.

А познакомиться с самим собой — еще и логично.

Я поднял наконец начавшие слушаться руки и осмотрел их. Руки молодые и мускулистые — предыдущий хозяин моего тела явно не гнушался физической работы. На внутренней стороне левого предплечья, прямо вдоль вен, бугрился длинный узкий шрам, подозрительно напоминающий по форме стрелу с узким оперением и острым наконечником. Он тянулся от запястья почти до локтя — как вообще можно получить такую жуткую рану?

В правую руку была воткнута игла с прозрачной трубкой, что я видел ранее. Отклеив липкую ленту, я выдернул иглу из руки и отбросил ее прочь — не знаю, что там они вливали в мое тело, но я достаточно хорошо себя чувствую и без этого.

Едва я это сделал, как откуда-то издалека раздался приглушенный писк, и за стеной тут же заговорили два взволнованных голоса. Раздался грохот отодвигаемых по плитке стульев, одинаковый во всех мирах, и буквально через несколько секунд дверь в стене напротив меня открылась.

В дверях стояли двое. Высокий взрослый мужчина в голубой шапочке, голубой рубашке и голубых штанах и девчонка лет семнадцативосемнадцати.

Моего возраста, так сказать.

Девчонка была одета в короткую клетчатую юбку длиной выше колен и белую рубашку с коротким рукавом, поверх которой лежал маленький красный галстучек. Волосы ее были собраны в высокий хвост на затылке, в ушах покачивались два маленьких колечка сережек, а голубые глаза в обрамлении черных, как крыло моего ручного ворона, ресниц смотрели одновременно и с восхищением, и со страхом.

— Очнулся! — тонко, почти на грани визга закричала девчонка и кинулась ко мне, но мужчина ее остановил:

— Юлия, не так быстро. Возможно, он еще слишком слаб.

— Нет-нет, я вовсе не слаб, — поспешно ответил я, садясь на своей кровати. — Я в порядке.

— Отлично! — ликовала Юлия. — Просто отлично, а то твоя мама боялась, что… что… она…

Радость на лице девчонки таяла прямо на глазах, будто ее стирали с грифельной доски мокрой губкой. С каждым новым словом она говорила все невнятнее и невнятнее, а уголки ее губ опускались вместе со взглядом.

— Что моя мама? — не понял я.

Еще я не понял того, что у меня есть мама. Моя настоящая мама… Я ее даже не знал.

«Это было там. Здесь у тебя есть мама. Ну, как сказать “есть”…»

— Твоя мама, она… ну… — Юлия шмыгнула носом.

— Серж, ваша мама умирает, — твердым голосом за девчонку сказал мужчина. — Она боялась, что это произойдет раньше, чем вы придете в себя после процедуры инициации, и слава стенам, что этого не произошло. Я провожу вас к ней, если вы действительно хорошо себя чувствуете.

— Да, пожалуй, — кивнул я, взвесив все за и против и придя к выводу, что настоящий Серж поступил бы именно так. — Только мне бы одеться.

Пока Юлия ждала за дверью, я надел то, что принес мне мужчина: белую рубашку с коротким рукавом из неизвестного, но приятного на ощупь прохладного материала, неприлично широкие штаны, чуть ли не хлопающие по воздуху при каждом шаге, и странные, очень низкие матерчатые ботинки на тянущейся шнуровке. Кое-как справившись со всей этой одеждой, я вышел за дверь, и мужчина повел нас за собой.

Шли мы минуты две, успев за это время подняться на два этажа по лестнице из пятнистого камня. Лестница была не привычная мне спиральная, скорее она походила на низинский тип — прямые пролеты, ведущие навстречу друг другу. По пути мы миновали несколько дверей из удивительного материала, который я не удержался и украдкой пощупал, — это было что-то скользкое, не очень холодное и не очень твердое, ни на что не похожее по ощущениям.

— Ты чего? — обернулась Юлия, идущая вместе с нами.

— Показалось, что жучок сидит, — моментально нашелся я.

— На пластике? — улыбнулась Юлия. — Что ему делать на пластике? Что ему вообще делать в больнице? Тут же почти стерильно!

— Да, действительно, — согласился я, не поняв ни единого слова.

«Пластик — это материал здешнего мира. Здесь технология ушла намного дальше, чем ты привык, да и магия, к слову, тоже. Тебе предстоит очень много чего узнать об этом мире, но в этом я тебе помогу. Негоже оставлять тебя совсем без знаний, на уровне грудничка».

Ты сказала — магия?

«Да, но про магию разговор будет отдельно. Сейчас — вы уже пришли».

И правда, мужчина остановился возле еще одной двери, сделанной из платика…

«Пластика».

Пластика, да. В этой двери не было стекла, как в предыдущих, и над ней висела табличка с непонятными словами: «Палата интенсивной терапии». Мужчина открыл дверь и качнул головой, приглашая меня внутрь.

Первым, что я услышал, когда перешагнул порог, был писк. Медленный, размеренный, примерно раз в секунду, противный писк. Только потом, завернув за угол, я увидел, что его издавало.

Это было гигантское нагромождение железа, стекла и пластика. Где-то в его центре практически терялась точно такая же кровать, на какой я пришел в себя, и женщина, лежащая на ней. Окружающая ее мешанина различных материалов, трубок, прозрачных колб, внутри которых двигалось что-то похожее на кузнечные меха, гудела на все лады, пищала и издавала еще какие-то совсем уж непонятные звуки.

«Это называется “аппарат искусственного поддержания жизни”. Машина, которая берет на себя работу внутренних органов, которые уже не способны работать самостоятельно. По сути — машина, оттягивающая смерть тех, кто уже все равно что мертв».

Женщина на койке и вправду выглядела как находящаяся на пороге смерти. Сейчас даже трудно было определить, как она выглядела раньше. Сейчас она была похожа на обтянутый кожей скелет с частично выпавшими целыми клоками волосами. Губы и нос ввалились, и только яркие зеленые глаза светились неугасшим умом.

— Серж! — прошептала женщина, увидев меня. — Сынок, ты жив! Поверить не могу!

— А что со мной могло случиться? — улыбнулся я, подходя ближе. — Конечно же я жив.

— Слава стенам, — вздохнула мама, прикрыв на секунду глаза. — Тогда тебе надо немедленно бежать отсюда!

— Чего? — не понял я.

Мама открыла глаза и подалась вперед, насколько позволяли опутывающие ее тело трубки.

— Тебе надо немедленно бежать отсюда, Серж! После инициации твой отец теперь знает о твоем существовании, и скоро здесь будут его прихвостни!

— А я здесь при чем?!

— Как при чем?! Ты — его бастард, позор рода Ратко и Себастьяна в частности! Он не позволит тебе жить! Он сделает все, чтобы убить тебя!

Богиня, а богиня… Это что, шутка такая? Ты вроде что-то про спокойную жизнь говорила!

«Хм… Да, неловко как-то получилось…»