Прекрасные разбитые сердца

Ками Гарсия, 2017

Ее сердце жестоко разбили, и, похоже, осколки уже не собрать. Пейтон – талантливая футболистка, которую ждет спортивная стипендия в одном из лучших университетов страны. Но когда она узнает о мрачной тайне своего парня, Рида, ее мечты и будущее оказываются под угрозой. Пейтон приходит в сознание на земле с тяжелейшей травмой колена. Теперь о футболе можно забыть на многие месяцы. Никто не верит Пейтон, что это была не случайность. От нее отвернулась даже самая близкая подруга. Но Пейтон готова не только к длительному лечению, но и к борьбе – она докажет всем, что под маской заботливого идеального парня скрывается монстр. Он должен впустить кого-то в свое сердце, пока не стало слишком поздно. Оуэн – милый, надежный и во всех смыслах чудесный парень. Но, как и у любого из нас, у него есть свои тайны. Пейтон не готова к новым отношениям, а Оуэн не хочет разбивать ей сердце. Поможет ли любовь преодолеть их драматическое прошлое, которое удерживает от счастья в настоящем? И стоит ли бороться за любовь, если она так хрупка?

Глава 3

Бомбардир

ПОСЛЕ УРОКОВ я первой появляюсь на поле для тренировки. Из-за письма хочется выйти и заслужить его. Стою в центре поля и перекидываю мяч с колена на колено. Здесь я больше всего чувствую себя как дома — самой собой.

Мне не больно, что футбол напоминает о папе. Это он научил меня играть, и я с первого удара по мячу полюбила этот вид спорта. Мама говорит, я спала бы с мячом, если бы она разрешила. Папа тоже мечтал стать профессионалом. Оказалось, он был гораздо лучшим морпехом, чем футболистом.

Потеряв его, я поняла, что мы не можем контролировать происходящее в жизни. У вселенной свои планы, и у нас нет права голоса.

Но футбол я всегда могла контролировать — не исход игры. Это не в моих силах. Но то, как я играю, и усилия, которые прикладываю — это мой выбор.

— Слышала, кого-то из команды приняли в университет Северной Каролины. — Ко мне направляется тренер Ким с перекинутым через плечо мешком мячей. — Ты вкладывала все силы, Пейтон. Я горжусь тобой.

Отступаю и улыбаюсь.

— Спасибо. Я не была уверена, что получится.

Она тянет за шнурок на мешке, и мячи выпадают.

— Я была уверена за нас обеих.

— Ещё ничего не решено. Мне надо поддерживать оценки, и в конце сезона понадобится рекомендательное письмо от моего тренера.

— Это может стать проблемой.

— И придется тренироваться усерднее обычного, чтобы осенью «играть на моей текущей позиции». Это письмо похоже на контракт.

— Это стандартный язык. Количество мест в командах ограничено. И они должны знать, что предлагают места спортсменам, которые смогут удовлетворять их на протяжении девяти месяцев. — Она кидает мне мяч. — Поэтому разогревайся.

Следующей из раздевалки выходит Люсия.

— Ты всегда меня обходишь.

— Ну что сказать? Ты медлительна.

Она выдыхает.

— Неважно. Без меня бы ты столько побед не одержала.

— С этим не могу поспорить.

Мы с Люсией уже с четвёртого класса играем за школьную и сборную команды.

Она — самый лучший голкипер в лиге.

Направляю мяч в нижний правый угол ворот. Люсия не готова и чуть не пропускает его. Но бросается и отражает удар.

— Я почти забила.

— Потому что я не была готова, — выражает она неодобрение.

Из раздевалки выходят остальные члены команды, и тренер Ким пару минут собирает текущую информацию. Затем для разминки делит нас на две команды. Когда она свистит в свисток, исчезает все, кроме игры.

Веду мяч по полю и ищу возможности передать. Я — центральный нападающий, бомбардир, как и Алекс Морган. Моя задача — забивать голы и давать возможность забивать членам моей команды. Эта атакующая позиция требует не только футбольных навыков.

Слышу в голове папин голос. «Бомбардир должен быть смелым и рисковать. Должен знать, когда сделать передачу, а когда забить гол. Некоторые голы могут показаться нереально сложными, но это не так. Иногда разница между победой и проигрышем — всего лишь забитый при первой возможности гол».

— Пейтон! Слева, — кричит Аймани, другой нападающий моей команды.

Ко мне приближается Гвен. Люсия играет голкипером за другую команду и остановит любой мяч ещё прежде, чем он попадёт в сетку. Нижний угол ворот — мой единственный шанс. Гвен дышит в спину и, пытаясь отобрать мяч, заводит ноги между моими.

— Пейтон, сюда! — Аймани поднимает руку, показывая мне, что открыта. Но она не видит за собой Тесс.

Мне кажется, сегодня все ещё идеальный день, а в идеальный день надо забивать гол. Пинаю неоново-зелёный мяч, и он летит в левый нижний угол.

Люсия понимает, куда летит мяч, и бросается к нему. Но он пролетает мимо кончиков пальцев ее перчатки и ударяет в сетку. Девочки из моей команды кричат и хлопают в ладоши.

Люсии не часто удаётся забить, а если это происходит, то считается рекордом.

«Бомбардир должен знать, когда сделать передачу, а когда забить гол».

После тренировки проверяю телефон. Рид все ещё не звонил и не писал. Никогда не было такого, чтобы он за весь день не отправил мне ни единого сообщения. Беру рюкзак и, направляясь к машине, звоню Риду. Проходит шесть гудков.

Где он, черт побери?

Только я собираюсь сбросить, как он отвечает:

— Привет. Я как раз хотел тебе позвонить.

— В пять часов? Почему бы не подождать до завтра? Очевидно, ты занят, раз от тебя ни слуху ни духу весь день.

— Телефон сдох. Почему ты так злишься?

— Университеты отправили письма два дня назад.

На прошлой неделе мы с Тесс упоминали об этом раз двадцать.

— Правда? — спрашивает Рид, словно слышит об этом впервые.

— Правда? И это все, что ты скажешь?

Жду его ответа. На заднем плане голоса смешиваются со знакомым звуком штанг, ударяемых по резиновому полу зала. Кто-то задаёт Риду вопрос, но я ничего не понимаю.

— Рид?

— Секундочку, Пейтон. — Рид с кем-то общается. Я улавливаю лишь обрывки разговора. — Он рано… Все принёс? Иду… Дай мне пять минут.

Досчитаю до десяти и повешу трубку.

На шести Рид возвращается к нашему разговору.

— Извини. Тренирую нового парня. У него нет практики. Так значит, письма разослали? Волнуешься, что тебе не придёт?

— Уже пришло. — Все предвкушение сошло на нет. — И мой парень должен был об этом знать.

— Я же говорил, что телефон сдох.

Голос Рида становится резким.

— Поговорим позже.

— Не клади трубку. Я придурок. — Тон его голоса полностью изменился, и теперь он говорит ласково. — Извини. Ты сказала, что получила письмо. Откуда?

— Из университета Северной Каролины. Тренер хочет, чтобы я играла в женской футбольной команде.

Часть меня все ещё не может в это поверить.

— Я знал, что ты поступишь. — Кажется, он рад. — Вечером мне все расскажешь, и на вечеринке отметим. Встретимся у меня в девять. А меня ждёт парень, которого я тренирую. Мне пора.

— Рид…

— Увидимся в девять. Люблю тебя.

Он кладёт трубку, не дожидаясь от меня ответа.

* * *

Приехав к Риду несколько часов спустя, я все ещё злюсь и уж точно не в настроении для вечеринки. Когда иду к дому, на телефон приходит сообщение от Тесс. Она уже уехала на вечеринку с Люсией.

Звонил донор спермы. Полегче с Ридом.

Все, теперь никаких шансов на просветление в наших с Ридом отношениях. Донором спермы Тесс называет их отца. Он напивается и звонит раз-два в год, чтобы наброситься на кого-то из них — обычно на Рида.

Борец Рид «Машина» Майклс обязан своему отцу как минимум частью своего успеха на ринге — и в подпольных боях. Внутри Рида кипит накопленная за восемнадцать лет ярость, а звонки отца подливают масла в огонь. Мне сложно представить, что он чувствует. У меня остались лишь хорошие воспоминания о моем папе, а у Рида о своём только ужасные.

Не спеша поднимаюсь к их квартире. Поговорить ли с Ридом насчёт этого звонка? Добравшись до третьего этажа, слышу доносящиеся из квартиры голоса. Один из них — Рид.

— Я, как и каждый месяц, отдал тебе все свои дополнительно заработанные деньги, — говорит он.

— Знаю, — отвечает его мама. — И мне жаль, что тебе приходится это делать.

— Ты уверена? — спрашивает Рид.

— Ты думаешь, мне нравится просить у тебя помощи? Мне меньше всего этого хочется. Но мне не хватает на оплату аренды.

— Я только что сказал, что у меня больше нет денег. Какого черта ты от меня хочешь?

Он так громко кричит, что я подпрыгиваю.

Ни разу не слышала, чтобы Рид кричал на маму или Тесс. Даже когда я с ним спорю, он всегда остаётся спокойным. Злится, но спокоен.

— Теперь ты заплачешь, чтобы я почувствовал себя дерьмом? — Сейчас Рид не кричит, но его голос напряжен. — Я сваливаю отсюда.

Отступаю от двери, когда она распахивается, а из квартиры вылетает Рид. И чуть не сталкивается со мной, но удерживает равновесие. Переведя взгляд с квартиры на меня, он как будто успокаивается.

— Сколько ты уже здесь стоишь?

— Несколько минут.

В горле так сухо, что я едва могу говорить.

Он на секунду закрывает глаза и делает глубокий вдох.

— Не надо было этого делать. Дерьмо.

Дотрагиваюсь до его руки.

— Что произошло? Я никогда прежде не слышала, чтобы ты кричал на маму.

— Потому что этого не было. — Он отворачивается и начинает ходить по коридору. — Звонил мой никчемный папаша. Как обычно пьяный. Вылил на меня свое дерьмо, что мы разрушили его жизнь. Я сказал, что мы не могли разрушить его жизнь, ведь он никогда с нами не видится.

— Что он сказал?

— Не особо много. Разозлился и повесил трубку. — Глубоко вдыхает. — Тесс уехала на вечеринку, и мама вскоре после этого принялась жаловаться, что не может собрать денег на оплату аренды. Спросила, могу ли я взять дополнительные часы, когда я уже и так работаю из последних сил. Я просто сорвался. — Рид бросает взгляд на дверь, словно подумывает вернуться. — Пойдем отсюда.

— Уверен, что не хочешь извиниться перед мамой? Могу подождать здесь.

— Не сейчас. Ей нужно немного личного пространства. — Он берет меня за руку. — Я поведу.

Оглядываюсь на дверь квартиры, представив, как за ней плачет миссис Майклс. Почему Рид не собирается извиниться?

Садимся в машину и несколько минут молчим. Чем ближе подъезжаем к месту проведения вечеринки, тем больше и богаче становятся дома.

Рид смотрит на меня.

— Извини, что сегодня не позвонил тебе раньше.

— Все нормально.

— Нет, не нормально. — Он тянется, потирает заднюю часть моей шеи и улыбается. — Ты поступила в университет Северной Каролины. Это серьезно. Я очень тобой горжусь.

Его настроение полностью изменилось, будто той сцены в квартире никогда не было.

— Спасибо.

Не знаю, как реагировать. В последнее время настроение Рида часто меняется, но я ни разу не видела, чтобы он так быстро приходил в себя.

— Как я и говорил, мы сегодня отметим.

Он сжимает мое плечо, и я выдавливаю из себя подобие улыбки.

— Если ты действительно хочешь отметить, давай поедем куда-нибудь. У меня нет настроения для вечеринки.

Рид хмурится.

— Мне хочется отвлечься, понимаешь?

— И ты не можешь сделать этого наедине со мной?

— Могу. Но иногда легче, когда вокруг тебя много чего происходит. Можем сходить куда-нибудь завтра вечером. Нормально?

Это не нормально. Нисколечко.

Но я не в настроении спорить.

— Конечно.

— Не злись. — Он сворачивает в Квейл Лэндинг, богатый район, где старшеклассники закатывают вечеринки и позволяют незнакомцам мусорить у них дома, пока родители отдыхают за городом.

— Я не злюсь, — вру я. Наш разговор на тему университета продлился в целом две минуты. Мой идеальный день больше не кажется мне идеальным.