Эйвели. Часть вторая

К. Хеллен

Восстанавливая историческую справедливость, через историю одного рода автор знакомит читателя с бессмертным народом эулиен, его историей, культурой, традициями и обычаями, развенчивая мифы о нём и приоткрывая завесу тайны о его происхождении и труде среди людей. Если Вы думаете, что всё знаете об эльфах… Вы будете немало удивлены открывшейся правде.

Звенье сто двадцать третье. Ильнуб и её львята. Ильнуб и Исиан

Смотри! Смотри — рассвета пламенный цветок

Едва расцвёл, но дышит для тебя!

Цветами высшими, чья красота непостижима,

Хочу я выстлать путь Любви,

Хочу, чтоб знала ты, что всё на свете,

Что названо Творцом — моя к тебе Любовь! (1)

^{(1) L. I. I. V. E. 173:6}

В благоденствии и под защитой своей Любви пребывают Эрда и Арми, им же кланяемся мы ныне!

Так была ночь, когда вышли любящие почтить звезду Измаиль в день Измаиля. И держались они за руки, и соединили голоса свои в песне (2). Тогда же родился Свет между ладонями их и осветил ночь. И так был ребёнок у Арми от вернейшего Эрды её, и в срок положенный и светлый родила она дочь. Тогда призвал Эрда Финиара, и нарёк Всеспрашиваемый дочь его Ильнýб [Il`núb]. Так была рождена Ильнуб от Эрды Медвежья арфа, сына Луаны, сына Иллиат, дочери Эливиена Путешественника, сына Финиара, и от Арми — возлюбленной жены Эрды, по исходу, на мирной земле, в Светлом Доме, во времена, что именуются эулиен Сумеречными.

^{(2) так бывает, что в ясные ночи, когда видна звезда Измаиль, выходят эулиен поприветствовать её в песне, но только мужу и жене дозволено петь для Измаиль, а также тому, кто помечен золотой пыльцой в ожидании амевиль. Так поют эулиен всю ночь, пока сияет им Измаиль с небес.}

Взяла Ильнуб красоту и верность от родителей своих, ими же взращена была она в Любви светлейшей и радости. Любовь торжествует в детях любящих, и полным и прекрасным было её торжество в Ильнуб. В Оленьем роду и роду Золотое дерево нашла она наставников себе и ещё прежде знания своего снискала любовь и уважение среди львят Луаны, одним из которых стала, едва сердце повелело ей. Много наук постигла Ильнуб, и ожидали её служения как учителя или учёного, но лишь коснулось знание сердца эу, взяла она коня своего (3) и отправилась к людям, где трудом её стали защита слабых и обездоленных, сооружение заезжих домов, постоялых дворов, гостиниц для путников и оставшихся без крова, а также покровительство им. Всюду, где слышался плач или вой ветра над путником, которому негде было укрыться, — там была Ильнуб. Велика была щедрость сердца её, как и Любовь её, и забота о человеке. Полюбили люди Ильнуб за скромность её и улыбку, за безотказную помощь и доброе сердце, они же искали её и просили её заступления. И в сердце своё всещедрое принимала эу каждого, кто обращался к ней, никто же не уходил от неё без утешения своих скорбей и печалей. Не боялась эу ни сурового труда, ни злобы людской, ибо следовала за Надеждой, ведущей её, её же, госпожу эулиен, дарила она щедро всем, кто нуждался в ней или погибал без неё.

^{(3) так был у Ильнуб конь её, друг её именем Мáйльтерлен [Máyl`terlen] — Млечный путь — серый в белых звёздах и с белой пушистой гривой, подобной молочной пене. Он же всегда и всюду был с Ильнуб с самого детства её, ибо был поручен ей матерью её в день вручения ей именного клинка её.}

И был день, когда держала свой путь Ильнуб в край, разорённый войной, где было много обездоленных и сирот, но увидела по пути, что собрались арели во плоти и судят своего собрата. И толпой схватили его и обвинили его, не дав оправдаться. И готовили его в жертву древнему демону, чтобы откупиться кровью его. Не знала Ильнуб этого арели, и учили наставники её стеречься народа их, но видела она, что некому заступиться за воплощённого арели, и что поник он, лишённый Надежды. Страшно вдруг сделалась эу, что погибнет вот-вот душа неповинная, ради которой и не старался никто, которая не знала Надежды и не видела её никогда, всю вечность свою от самого сотворения арели. Тогда повернула эу коня своего и вмешалась в суд арели, и встала перед несчастным, кого определили в жертву, и предложила себя вместо него. И возликовали арели, получив столь ценную и чистую жертву, и привели Ильнуб, и положили её на алтарный камень и уже клинок занесли над ней, но выхватил вдруг меч осуждённый их и набросился на собратьев. Он же не знал пощады и сомнения и всех одолел скоро и яростно, и тем спас Ильнуб от смерти. И приблизилась эу к тому арели и поклонилась ему. Она же спросила, как имя его, и ответил арели: Аллáрда [Allárda]. И просила эу руки его, дабы поцеловать её за спасение своё, но выставил меч Алларда против Ильнуб и отогнал её. Напрасно пыталась эу заговорить с ним и помочь ему — не слушал её Алларда, и в глазах его было великое недоверие. Прогнал Алларда отважную эу и не стал слушать её, но бросил меч свой и исчез, отринув узы смертной плоти, что сковывали его и ослабляли. Тогда села Ильнуб на коня и продолжила путь свой, однако никак не могла забыть золотистых глаз Алларды, ибо в миг, когда выхватил он меч против сородичей своих, видела она в глазах его проблеск Надежды, и он поразил её, ибо на единый миг из янтаря и расплавленного жёлтого золота сделались глаза арели сияющими, как тягучий мёд.

Много трудов достойных и благих дел в людях совершила всеславная Ильнуб, отчего Эрда и Арми гордились ею, и Финиар рассказывал маленьким эулиен о трудах её, и львята пересказывали её деяния друг другу. Тогда же решили многие из них последовать примеру Ильнуб, и собрались, и отправились вослед ей, и вскорости нашли её и разделили с ней труд её. Так стало их всего двенадцать, и Ильнуб среди них. Не скрываясь и не таясь, странствовали эулиен Светлого Дома вместе и поддерживали друг друга. Были среди них и юные эулиен, и те, что прежде уже возвращались в Светлый Дом от трудов своих, и юноши, и девушки — разные львята были с Ильнуб, они же всецело отдали себя человеку и по примеру дочери Эрды и Арми трудились для смертных. Высоко оценил Луана подвиг львят своих, и следил за трудами их, и в письмах наставлял их советом и добрым словом. Так минуло много лет, и не одна жизнь человеческая началась и закончилась за то время, но имена Ильнуб и львят её переходили из уст в уста с благодарностью и Надеждой.

И был день, и узнала Ильнуб о резне, что устроили арели в селении смертных, и вместе с львятами своими отправилась туда. Там же трудились эулиен, ибо много смертных погибло, и много было обездолено и ввергнуто в скорбь и плач. Воинство же арели ушло недалеко, и с высокого холма видели они пришедших эулиен и донесли Владыке. Тогда послал он одного из военачальников своих вернуться и схватить эулиен, и убить их. И вернулись арели, спустившись в ночь с холма, и перебили людей, что остались, и схватили эулиен и привели их в лагерь свой, там же поставили их на колени, и вышел командир их с огромным мечом и обезглавил эулиен одного за другим, когда же занёс он меч над головой Ильнуб — остановилась рука его. И подняла эу голову свою и взглянула в лицо палачу своему, тогда же узнала она его по золотистому цвету глаз и назвала его: Алларда. И закричали арели, чтобы скорее убил он эту эу, и снова занёс Алларда меч над Ильнуб, но видела она, как вновь на миг сделались глаза его оттенка мёда, и выронил арели меч свой и сам дел рук своих устыдился. И обвёл Алларда взглядом своим всё вокруг, и ужас сошёл на него. Тогда схватил он Ильнуб на руки и побежал с ней, а арели во всеоружии — за ними вслед. И принёс Алларда Ильнуб к коню её, и посадил на него, тогда же ударил он коня, чтобы бежал он, но удержала эу Майльтерлена и руку Алларде протянула свою. Так сели они вдвоём на быстроногого коня её, и помчался он во всю прыть, так что арели не догнали их. Долго скакал Майльтерлен, пока доставало ему сил, и так пока не иссякли они, тогда же упал он замертво. И видел Алларда, как горевала эу о друге своём, как слёзы скорби в глазах её стали морями. И видел Алларда, как обессилела эу в печали своей, когда погребла и проводила друга своего по обычаю эулиен как равного им. Она же тотчас обратилась в соследование и песнь, дабы проводить погибших друзей своих до врат Эйдена, и стоял Алларда, поражённый, и не смел приблизиться к эу. Но вот упала и Ильнуб без сил, и поймал он её и уложил на траву. И смотрели арели и эу друг на друга, и великое недоверие было между ними, ибо не могли они понять друг друга, и учили их не доверять друг другу. И не могла эу понять Алларду в жестокости и милости его, и не мог арели поверить Надежде, что, промелькнув во тьме бытия его, снова поманила его за собой и снова одолела его, заставив совершить безумство. И спросил Алларда эу: — Как я могу доверять тебе? И спросила эу его: — Как мне не бояться тебя и верить тебе? И молчали они, и не знали, что сказать. Но сотворил Алларда свечу и зажёг её, тогда же поставил он её на холм Майльтерлена, и поклялись арели и эу над свечой (4) доверять и верить друг другу. И уже высох воск на ладонях их, и боль оставила их, но не спешили Алларда и Ильнуб разжимать рук своих, ибо был заворожён арели духом эу, что открылся ему, и эу не могла отвести своих глаз от взгляда арели, где впервые за всю вечность проснулась Надежда.

^{(4) так есть клятва над свечой, она же тéйлен и́льрелэ [téylen íl`relē] — клятва свечи, или тéйлен э́лигэ [téylen éligē] — клятва пламени — одна из особых клятв эулиен, когда двое скрепляют руки свои в рукопожатии над горящей свечой и тем тушат пламя той свечи, и оно погибает в их ладонях, оставляя на них след — печать произнесённой над огнём клятвы.}

Всё сотворено Творцом и названо им в свой час. Всё друг другу родственно и соприродно, даже то, что, кажется, противостоит друг другу, хотя создано вместе и не может без другого. Ни человек, ни арели, ни эулиен — не есть враги, но братья, ибо единоназваны Создателем, задумавшим их. Но в подзаконном мире, суровейшем из всех соназванных миров — каждый ищет не соединения, но разделения, и не хочет быть со всеми, но сам по себе, лучше других. Потому дух стоит над плотью, и он свободен, но лишён права, ибо лишён правил. И потому арели-э-Данаэ стоят над рани и удунаи. И потому так презирают человека и так очарованы им, ибо дух человека выше духа арели, но облечён законами плоти и мира, довлеющего над ним. И потому арели так люто ненавидят эулиен, ибо в них явлено то, чего лишены арели от начала своего, их же боятся арели и ненавидят за то, на что обрекла народ их всесветлая Эликлем, дав им печальное право в мире подзаконном и принудив их к вечной тоске о нём. Каждый народ учит детей своих не верить другому, каждый стращает сказками о злобе и коварстве другого народа, хоть одни и те же истории рассказывают друг другу и одним и тем же пугают друг друга. Оттого арели не верят эулиен, а эулиен не доверяют людям, и люди страшатся эулиен и ненавидят их. Дух каждого тянется ввысь, ожидая соединиться с изначальным Светом, от которого сам он есть, но мы в невежестве своём, как умеем, следуем за ним и выбираем каждый свой инструмент по разумению своему: науку ли, войну ли, магию ли, молитву ли. Но лишь Надежда — общий путь, которым может прийти дух всякого к Любви, ибо Надежда — один из знаков Любви. Самый широкий путь и самый щедрый.

Долго учились Алларда и Ильнуб верить друг другу, много обличий сменил арели, не зная, как подступиться к эу, пока не утвердился в одном из них, в котором пребывал при первой их встрече. Тогда же принял Алларда плоть и отринул естество арели, поверив эу и следуя за ней. И научилась эу верить Алларде, следя за переменой настроения его, и успокаивая его, и охраняя от гнева и всякой печали. Так избыл Алларда изменчивость арели и приучился к верности, хотя по-прежнему бывал печален и вспыльчив, но слушал сердце, что билось в нём, а не следовал за стихией мимолётной страсти, что первобытным чувством врывается в грудь всякого арели, чтобы промелькнуть и исчезнуть, оставив за собой мучительную пустоту и отчаянье всякой преджизни.

Отдохни, о путник многих печалей!

Пусть ветер разгуляется в груди.

Где бы ты ни был — сияют звёзды,

Где бы ты ни был — возможен Свет!

Когда же открыл для себя Алларда сокровище улыбки эу и так же ответил ей, решила Ильнуб, что пора им с арели вернуться в Светлый Дом.

Тот, кто открыт Надежде — не безнадёжен. (5)

^{(5) L. I. I. V. E. 18:38}

Так пришли Ильнуб и арели к ступеням Светлого Дома, и устрашился Алларда и медлил, ибо знал грехи свои и помнил бессчетное множество их. И сказал он эу: — Я не войду, ибо я грешен. И сказала ему Ильнуб: — Скажи «прости, Боже», и отверзнется путь для шага твоего. Но сказал Алларда: — Я — арели. И сказала ему Ильнуб: — Скажи «прости, Боже», и отверзнется путь для шага твоего. И собрался арели, и перед ступенями Светлого Дома склонил колени свои, тогда же воздел он руки к небу, как делают это эулиен в молитве, и сказал в сердце своём «прости меня, Боже». И взяла Ильнуб Алларду за руку, и вместе с поклоном перешагнули они порог обители, и так вошёл арели в Светлый Дом, и Свет его осиял его. Тогда просил арели Ильнуб отвести его к семьям тех эулиен, что убил он при ней, дабы принёс он своё покаяние им и предложил свою службу. И исполнила Ильнуб по воле его, и никто из эулиен не пожелал служения арели, и, видя сокрушение его, простили его. Тогда же мать одного из эулиен, казнённых Аллардой, привела его к Финиару. И выслушал Всеспрашиваемый историю арели и принял его в объятья свои. Тогда же спросил он, чего желает Алларда? И ответил тот: очищения. Тогда отвёл его Финиар в глубину покоев своих и поставил арели перед свечой его, что вспыхнула, едва вошёл он в Дом эулиен. И взял Финиар руки арели и молитву свою прочитал над ним, и так исполнил обряд нуахтинени, очищение именем, и стал Алларда с того дня — Иси́ан [Isían].

Пожелал Исиан измениться и изменить жизнь свою. Звал Седби его в войско своё, но отказался арели от всякой войны, и запретил себе, и зарёкся. Взял Исиан себе послушание в Оленьем роду и труд себе нашёл там, дабы ничто не напоминало в нём прежнего арели Алларду. Эликлем же стала верным наставником его и другом, которую почитал Исиан как мать. Она же свидетельница того, как проснулась нежность в сердце арели, и трепет её поселился в нём. Научился Исиан доверять эулиен и верить чужой заботе, принимать её, не оскорбляясь и доверяя ей. Но пуглива была улыбка Исиана, ибо едва видел он Ильнуб — исчезала она с лица его, и краснел он, и становился бледен, и дрожь сходила на него. И не знал Исиан прежней силы и воле своей не подчинялся, тогда же спрашивал он Эликлем в великом испуге, что ему делать и как быть? И сказала ему Эликлем так: — То, что сейчас называешь ты слабостью своей — есть величайшая сила твоя. Бессилен ты лишь потому, что не в праве силы своей, и источник её не принадлежит тебе, оттого и волнение твоё, и слабость, и трепет. Таков один из ликов Любви. И если желаешь исцеления — добейся Ильнуб, и то, что прежде делало тебя недужным — исцелит тебя и сделает неодолимым, как никогда прежде. Не знал арели прежде, что есть Любовь, и вот так узнал её. С того же дня двенадцать лет ухаживал он за Ильнуб с великим почтением и осторожностью, любезно и изысканно, как может лишь только арели. Двенадцать лет удерживал Финиар Ильнуб, приходившую к нему, от амевиль, ибо был мил ей Исиан, и ещё прежде, чем узнал сам о Любви своей, сделался силой самой Ильнуб и в сердце её был назван Светом его, но ещё не перестало сердце самого арели нуждаться в печали, и потому запрещал Всеспрашиваемый Ильнуб и удерживал эу. Когда же прошло двенадцать лет, и позабыл о Печали — прежней госпоже своей — арели, — пришли Исиан и Ильнуб к Финиару вместе и вместе просили его об амевиль. И уже ожидал их Финиар, ибо всё было готово к торжеству их. И потому в тот же день был праздник свадьбы их, и в праве жены и мужа соединил Всеспрашваемый двух влюблённых, тогда же слабость оставила Исиана, и обрела Ильнуб сильного и верного мужа, одного из достойнейших мужей Светлого Дома.

Все мы ожидаем милостивых чудес, сокровенного Чуда, ищем Любви и умоляем о ней, не ведая, что мы — слепые мастера, приставленные к камню человеческого сердца, которое и есть драгоценность, философский камень, что ждёт чуткого взора и тонкой работы. (6)

^{(6) L. I. I. V. E. 141:41}

Нежная и властная Любовь была дана Ильнуб и Исиану, в ней же да процветают они!